***
До суда Кин оставалось чуть меньше недели. Итачи не волновался: он знал, что её оправдают, это был скорее политический вопрос, нежели личный. С Кин они больше не разговаривали, Учиха всеми силами пытался избежать встречи, и ему это прекрасно удавалось. С ней теперь всё будет хорошо, Итачи это знал. А когда он сделает то, что задумал, тогда останется с ней и сделает её счастливой. Кавасаки запудрил ей мозги, наговорил невесть чего, но Итачи сможет её переубедить, когда всё закончится. Он искренне верил, что действует и на её благо, ведь тогда Кин станет абсолютно свободной. Собрание клана прошло на удивление спокойно. Шисуи согласился выдвинуть свою кандидатуру на пост главы, но большого энтузиазма не проявлял. У него появились конкуренты, вполне себе достойные Учихи, и тогда Итачи предложил голосование. Результаты обещали через несколько дней, но Итачи к тому моменту уже не будет в деревне. Кого бы Учихи ни избрали, это будет достойный человек, а потому Итачи и за это не переживал. Он доложил новости Пятой в её кабинете, она всё восприняла спокойно, дала отмашку разбираться внутри клана самим. Итачи это устраивало, в конце концов, любое вмешательство властей в дела Учих всегда заканчивалось плачевно. Цунаде была куда осмотрительнее своих предшественников. По дороге в квартал Итачи неожиданно встретил Катори, которая уже полностью поправилась и была готова вернуться на службу. — Планирую перевестись в АНБУ, — рассказывала куноичи. — Не знаю, как воспримет эту идею Пятая, но это будет первым шагом к освобождению. Там же у вас сплошной детский утренник, и кормят неплохо. Катори была в своём репертуаре, но Итачи даже усмехнулся. На самом деле, он был рад её видеть. — Не хочешь выпить? — Вдруг предложила Катори. — Здесь поблизости есть неплохой паб… — Пошли, — Итачи без лишних предисловий просто взял и согласился. Почему бы и нет, в самом деле? Время для посиделок в пабе было вполне подходящим для замкнутых и необщительных людей. Весь народ заталкивается в заведение уже к наступлению ночи, поэтому пока было время посидеть в спокойной обстановке и послушать негромкую живую музыку. Катори не стала мелочиться и решила взять всю бутылку саке. Итачи не намеревался напиваться, да и при желании не смог бы догнать куноичи. — Ты хорошо пьёшь, — сухо заметил Итачи, и Катори самодовольно ухмыльнулась. — И не такое приходилось проворачивать по долгу службы, — отозвалась она. — Однажды мне пришлось опрокинуть всю бутылку разом. Благо, тот напиток был не таким крепким, как этот. А вот ты явно проседаешь… — Я не такой профи, как ты, — сдержанно возразил Итачи. — Так почему в АНБУ? — Спускаюсь с иерархической лестницы, — съязвила Катори, и Итачи закатил глаза. — Ну, серьёзно: ты же не будешь отрицать, что моё подразделение более людоедское, чем твоё? — Не могу судить. — В АНБУ буду ближе к людям, — уже серьёзнее ответила Катори. — Кин была права: у меня есть выбор, и я его делаю. — Кин? — Скептично вопросил Итачи. — Да, мы поговорили перед тем, как… Ну, ты понял. — И она убедила тебя сменить сферу деятельности? — Не то чтобы прямо активно убеждала, просто нашла слова, которые смогли меня пронять, — спокойно объяснила Катори. — Твой скепсис раздражает. Всё ещё думаешь, что Кин простушка, которая ничего не смыслит в этом мире? Она понимает побольше нас с тобой, не недооценивай её. — Я так не думаю, — бесстрастно возразил Итачи. — Я удивился вашему примирению, а не её дару убеждения. — До примирения ещё далеко, — меланхолично вздохнула Катори и снова наполнила отёко себе и Итачи. — Но если я смогу перевестись в АНБУ, то чаще буду в деревне, общаться с Кин. Конечно, если после суда она не предпочтёт покинуть Коноху… Катори осеклась и воровато подняла глаза на Итачи, который, в свою очередь, оставался невозмутимым. — Не предпочтёт, — непримиримо заключил Учиха. — Она станет моей женой и членом клана Учиха. — Твоя откровенность сейчас просто сразила меня наповал, — Катори громко хохотнула. Она была уже захмелевшей, и оттого довольной. Хотя, кажется, заявление Итачи тоже её развеселило. — Знаешь, я бы не советовала тебе быть таким самоуверенным, — вдруг начала Катори и опустошила очередную отёко. — Кин такая непредсказуемая. Да и неизвестно, что там будет на суде… — Её оправдают, — уверенно подытожил Итачи. — Каге не допустят больше кровопролития. Катори внимательно оглядела Итачи, видимо, искала в нём какие-то признаки агрессии, но их не было. Тогда девушка удовлетворённо хмыкнула и продолжила заливать в себя тёплый напиток. Когда куноичи уже изрядно захмелела, то решила быть со своим спутником более откровенной. Она не была пьяной, да и её блестящая выучка ни за что не позволит ей развязать язык, Катори действовала добровольно. — И есть ещё кое-что… — неуверенно начала она. — Глупо это, конечно, но… Кажется, твой друг… ничего. Итачи в этот момент неудачно глотнул саке и поперхнулся, поражённый таким заявлением. — Мы успели поболтать, хотя я не из болтливых, сам знаешь, — смущённо продолжала Катори. — Есть в вас Учихах какое-то мрачное обаяние, что поделать? — И что думаешь делать? — Поинтересовался Итачи. Он представил себе пару Шисуи и Катори и мысленно скривился: это был бы самый причудливый и необычный союз из всех. — Да ничего я не думаю! Итачи было приятно смотреть за тем, как Катори краснеет до самых ушей, ведь ей было это так несвойственно. — Ты всегда такая сильная и уверенная в себе, — с усмешкой заметил Итачи. — Неужели не решишься заговорить с парнем? — А вот не скажу, — сварливо отозвалась Катори. — Всё-то тебе надо знать! — Ты сама всё рассказываешь, — снисходительно усмехнулся Итачи. Они посидели ещё немного, и Учиха был даже рад такому времяпрепровождению. Поразительно, что именно Катори в такие тяжёлые для него времена оказалась самым лёгким и приятным собеседником. Итачи не принял никаких возражений о необходимости проводить куноичи, однако она позволила ему пройти с ней только половину пути. Учиха не настаивал: он знал, что Катори всё ещё шифруется и ни за что не выдаст своё место проживания. На самом деле, теперь он куда позитивнее посмотрел на возможную парочку Шисуи и Катори. Он сможет её расшевелить и приучить к нормальной жизни, а она, напротив, угомонит его нескончаемый поток энергии и разрушительного энтузиазма. Да и смотрелись бы они очень мило. Было бы весело понаблюдать за старшими Учихами, когда молодые один за другим поженятся на девушках извне. Может, с этого и начнутся положительные изменения в клане.***
Медленно, размеренно и спокойно Итачи поочерёдно натягивал элементы своего боевого снаряжения. Нарукавники, жилет, поясная сумка, перчатки, катана, протектор: всё строго по порядку, движения, отточенные годами службы, ни единой заминки. На сердце такая ледяная пустота, что даже самому было не по себе от этого ощущения. Но цель сейчас была превыше всего, и Итачи принял всё с полным смирением и осознанием последствий. Ему будто бы открылось больше, чем до этого, всё стало ясным и прозрачным, весь дальнейший путь теперь был для него очевиден. Глубокая ночь опустилась на деревню с оглушающей тишиной. Итачи всегда любил ночь, только ночью он почему-то чувствовал себя увереннее и смелее. Он осознавал, что вполне мог не вернуться, что Кавасаки способен убить его, а потому не пренебрёг возможностью ещё раз увидеть тех, кого он любил так сильно. Мама и Кин спали в эту ночь вместе. Итачи тихонько заглянул к ним в спальню и не сдержал самых тёплых чувств, которые он так старательно запирал внутри себя все эти дни. Кин крепко обняла Микото сзади, словно оберегая, а мама положила одну свою руку на её руку, будто удерживая. Они будут беречь друг друга несмотря ни на что, Итачи в это верил. Если он не вернётся, то у мамы останутся Саске и Кин вместо него. Они смогут это пережить. После Итачи зашёл к Саске, не опасаясь разбудить его. Дома брат всегда спал очень крепко, хотя, возможно, с возрастом инстинкты шинобы возобладали. Итачи то и дело забывал о том, что его младший братишка уже давно не тот мальчик, который переворачивался во сне вверх ногами. Тем не менее, когда Итачи заглянул к Саске, тот мирно сопел, лёжа лицом к выходу. Так старший Учиха смог видеть острый кончик носа, торчащий из-под одеяла, и чёрную чёлку, которая практически полностью закрывала лицо. Теперь он мог оставить всё Саске и быть уверенным в том, что его брат со всем справится, всё преодолеет. Когда Итачи уже собирался уходить, он заметил, как в ту же секунду глаза Саске под чёлкой распахнулись, и в них отражался тусклый свет, исходивший из коридора. Брат не шевелился, просто пристально смотрел на Итачи, и в этом взгляде, казалось, проскользнуло разочарование. Братья ничего не сказали друг другу, зрительный контакт продлился всего несколько секунд, после чего Итачи закрыл дверь в комнату Саске и неторопливо покинул дом. На выходе из квартала Итачи не обнаружил стражника, зато столкнулся с другим, весьма неожиданным человеком. Изуми стояла там и как будто ждала его, хотя это и выглядело подозрительно. Она явно испугалась и растерялась при виде Итачи, пока он стоял напротив и терпеливо ждал каких-то слов или действий. Он не чувствовал к ней больше негатива, он вообще ничего не чувствовал. Казалось, будто с их последнего неприятного разговора в тюрьме прошла целая вечность. И Итачи тогда был совсем другим. — Я знала, что ты придёшь, — тихо и неуверенно начала Изуми. — Точнее… я не знала, в какой именно день и в какой час… Я ждала тебя здесь каждую ночь с похорон Фугаку-сана. Итачи нахмурился, предчувствуя какой-то слезливый монолог, полный сочувствия и жалости. — Я не решилась подойти к тебе в тот день и выразить соболезнования… Твой отец был дорог всем нам, это большое горе… — Спасибо, — резко отозвался Итачи, ему было невыносимо слушать все эти бестолковые речи, которые только ковыряют незажившие раны. Он целеустремлённо двинулся вперёд, но Изуми остановила его лёгким прикосновением к плечу, после чего сразу же одёрнула руку. Итачи с раздражением обернулся и не удивился, когда увидел стоящие слёзы в её глазах. — Итачи-кун, — дрожащим голосом обратилась она. — Я знаю, куда и зачем ты идёшь… Стой! Я не останавливать тебя пришла и не осуждать. Я просто… Я понимаю, но вместе с тем боюсь, что ты уже не вернёшься… Как бы там ни было, я боюсь за тебя. И я должна была прийти, чтобы увидеть тебя, возможно, в последний раз. Мы всегда будем старыми друзьями, я и ты, — девушка тоскливо улыбнулась. — Береги себя. Итачи немного смягчился. Он ободряюще потрепал Изуми по плечу и даже натянул дежурную улыбку, чтобы ей стало легче. — Всё будет хорошо, — Итачи был способен лишь на такие банальные фразы, весь его запас дружелюбия уже давно иссяк. — И ты береги себя, не ввязывайся в неприятности. Девушка громко шмыгнула носом и поджала губы в лёгкой улыбке. Изуми коротко кивнула и сделала два шага назад, как бы отпуская Итачи. Он махнул ей на прощание и продолжил свой путь. Путь был неблизким, хоть место назначения и находилось в Стране Огня. Итачи почему-то был уверен в месте нахождения Кавасаки. Итачи вместе с Тензо уже более двух недель таскались повсюду за отрядом Кавасаки в поисках беглянки. Дэичи выглядел уставшим, но отчего-то усталость эта лишь прибавляла ему уверенности. В одну ночь отряд остановился на привал в довольно живописном месте, лагерь разбили быстро, все разбрелись кто куда. Итачи сидел на уютном берегу гладкого и прозрачного, как стекло, озера. Он был крайне удивлён, когда подсел к нему Кавасаки Дэичи. Вряд ли капитан хотел поболтать, просто, видимо, тоже хотелось посидеть на берегу и полюбоваться ночным пейзажем, освещаемым круглой луной. Так они и сидели молча, пока Итачи сам не начал разговор. — Я всё думаю, — неуверенно начал он. — Что такое месть? В смысле, для чего она вообще нужна? Знаю, вопрос звучит по-детски, но ведь правда, что в мести нет никакого смысла. — Это так, — сухо отозвался Дэичи. — Но люди всё равно мстят. — Почему? —Наивно спросил Итачи. Кавасаки какое-то время молчал, меланхолично разглядывая гладкую поверхность озера. — Если бы во главе угла действительно стояла любовь к тем, за кого мы мстим, то в мести бы и правда не было никакого смысла, — задумчиво ответил Дэичи. — Им уже всё равно. Во главе угла мести стоим мы сами, наша ярость, наши амбиции, наши устремления. Месть не приносит успокоения, лучше не станет, скорее, наоборот. Но мы желаем самого момента возмездия, этой секунды уверенности и сил, которые были отняты смертью любимых. Люди мстят, потому что хотят вернуть утраченный контроль. Все знают, что будет после, но эти сладкие ничтожные секунды возмездия… они сильнее всего. Итачи понимал, о чём он говорит, и даже восхитился тем, с каким достоинством Кавасаки Дэичи принимал свою суть. — Ты мне нравишься, Учиха Итачи, — вдруг произнёс капитан и посмотрел на Итачи со всей серьёзностью. — Ты наивен, слишком идеалистичен, но это хорошо в твоём возрасте. Я тоже… был таким в юности, даже хуже. — Хотите сказать, что меня ждёт участь сурового солдафона? — Итачи хотел отшутиться, но Дэичи даже не улыбнулся, поэтому Учиха добавил уже серьёзно: — Что же случилось с тем юношей? — Судьба, — тут же ответил Дэичи, и Итачи скептично усмехнулся. — Я не верю в судьбу, — пренебрежительно отозвался он. — Просто ты ещё слишком молод, — снисходительно пояснил Дэичи и снова посмотрел на Итачи. — Думаешь, мы с тобой сейчас здесь, говорим о шиноби и мести из-за простого совпадения? Вовсе нет. Так распорядилась судьба. И если она распорядится вновь, то мы встретимся ещё раз. — Где и когда? — Итачи не мог сдержать скептических ноток в голосе, он всегда был снисходителен к старшим поколениям в их суевериях и желании всё объяснить высшими силами. — Время покажет, — сухо ответил Дэичи. — Это может быть неожиданно, а, может, и нет. Я посмеюсь, если мы встретимся с тобой здесь же в такую же прекрасную и живописную ночь. Судьба жестоко посмеётся над нами, вот увидишь. Кто бы мог подумать, что тогда Дэичи Кавасаки был во всём прав? Теперь Итачи смело шёл навстречу своей судьбе. И каков бы ни был итог, он точно знает, что всё сделал правильно.