Месяц
Итачи неподвижно лежал в постели, окаменевшие конечности затекли, как, в общем-то, и всё тело. Сегодня первый день его службы в качестве капитана полиции, но он не чувствовал ни предвкушения, ни энтузиазма, ни даже ответственности. Эта пустота уже давно стала вечным спутником Итачи, и всё вокруг казалось ему таким же пустым и бессмысленным. Ему было всё равно. Учиха лениво поднялся на постели и сел, притянув одно колено к груди. Он устало опустился на него своим лбом и просидел так ещё пару минут. Микото всё боялась, что Итачи опоздает или проспит свой первый день, но напрасно. Её сын всегда спал чутко и никуда не опаздывал, странно, что мать вдруг начала переживать на этот счёт. У неё не было поводов и причин для этого с тех пор, как Итачи поступил в Академию. Он всегда вставал сам в одно и то же время. Теперь же он вообще почти не спал. Не мог. На самом деле, Итачи давно заметил, что все вокруг пристально следят за каждым его шагом, в том числе и мама. Это было сопряжено со многими факторами. Во-первых, Учиха слишком часто срывался за последние месяцы и совершал необдуманные поступки, которые приводили к неприятным последствиям. Окружающие, по всей видимости, боялись, что Итачи снова выкинет какой-нибудь фокус, идя на поводу у своих эмоций, поддаваясь влиянию тёмной силы внутри него. Во-вторых, Учиха не стал бы отрицать, что с момента, как погиб его отец, он очень изменился, отгородился ото всех, и близкие до сих пор не могут пробиться сквозь эту преграду, как бы ни пытались. Это их наверняка пугало. А уж после последних громких событий Итачи и вовсе стал похож на ходячий труп. Он с мрачной иронией подумал, что окружающие следят за ним, чтобы он ничего с собой не сделал. Такие мысли посещали его голову, но Итачи со злостью отгонял их. Он никогда не был слабаком и начинать не собирался. Шисуи заступил на должность главы клана пару недель назад, но Итачи не участвовал во всеобщем праздновании. Ему было всё равно. Это удивительно, ведь ещё каких-то два-три месяца назад Итачи искренне бы порадовался за друга, но не теперь. Кто бы ни занял этот пост, для Итачи не было бы никакой разницы. Он не откликнулся на приглашение Шисуи, так Шисуи сам явился к нему на ночь глядя и приказал заступить на должность капитана. Да, это был самый настоящий приказ, не оставляющий выбора, но и здесь Итачи не проявил никакого интереса. Он отделался сухой и формальной фразой «как прикажешь», и на этом разговор был окончен. И вот пришёл день, когда Итачи должен заступать на пост. В участке его ждали подчинённые, кипы папок и бумаг, каждодневное сидение на жёстком кресле, скучные рапорты и доклады, постоянные жалобы жителей квартала и всей деревни. Это не раздражало и не расстраивало. Ему было всё равно. Учиха встал на ноги, немного размялся, покрутил затёкшей шеей. Он решил не тратить время на завтрак. Он вообще уже очень давно не завтракал с семьёй и не чувствовал в этом необходимости. Форма капитана висела в шкафу, выстиранная и отглаженная, форма Учихи Фугаку. Мама подшила её по размеру, отполировала до блеска и заботливо оставила в комнате Итачи. Из своего у него остались лишь жилет и сандалии. Учиха долго разглядывал форму, не решаясь приступать к сборам. На его взгляд, было как-то цинично и неправильно надевать её. Итачи всё равно никогда не стать таким же, как отец, так зачем пытаться? Это было нелепо. Учиха оделся, повесил катану за спину и вышел из комнаты. Мама сидела в гостиной на дзабутоне и зашивала одну из футболок Саске. — Зачем зашивать? — Мрачно осведомился Итачи. — Пусть купит новую. Мы не бедствуем. — Привычка, — с печальной улыбкой отозвалась мама, не поднимая головы. — Нужно же мне о ком-то заботиться. Вот я и… Микото подняла голову и осеклась, когда увидела Итачи. Как только она сказала эту фразу о заботе, ему даже стало как-то стыдно. На секунду. Мама поджала губы, оглядывая старшего сына, а после с грустью опустила глаза. — Ты не надел форму, — тихо произнесла она, и Итачи хмыкнул в ответ. — Почему? — Не вижу смысла, — сухо отозвался он. — Я знаю, что ты старалась, ока-сан, и я благодарен тебе. Но я пока ещё не заслужил её носить. Микото коротко кивнула, всё так же не глядя на Итачи, а после суетливо вернулась к шитью. Им было всё ещё очень неловко говорить о семейных трагедиях, говорить о личном. Раньше Итачи мог поделиться с мамой своими мыслями и переживаниями, а теперь между ними образовалась какая-то пропасть, и никто из них не решался её преодолеть. Саске стал гораздо ближе к матери, чем раньше, чем когда-то был Итачи, и его это немного утешало. У Микото была поддержка и опора, а о Саске продолжали заботиться. Пусть так и будет. Слухи о назначении Итачи разлетелись по всей деревне быстро. Поэтому, когда он с мрачным видом вышагивал по кварталу в сторону участка, все вокруг глазели на него и не стеснялись. Наверняка зеваки задавались вопросом о том, почему это капитан военной полиции одет так, будто собрался окучивать грядки, и даже не удосужился побриться? В такой знаменательный день любой уважающий себя Учиха, удостоенный чести занять высокий пост, выглядел бы подобающе своему статусу, а Итачи даже не надел протектор. На самом деле, у него и в мыслях не было смотреть на себя в зеркало. Умылся — и то хорошо. В участке реакция была не намного лучше. Он вошёл в холл, где его уже ждали подчинённые. Мужчины и женщины, юноши и девушки тут же выстроились в три ряда и встали смирно, хотя с неким скепсисом поглядывали на своего нового командира. Итачи стоял перед ними и понятия не имел, что от него требуется. Зачем они так строятся? Он не Фугаку-тайчо. Нужно было с чего-то начинать, поэтому Итачи коротко кивнул, и полицейские расслабились. Он оглядел каждого и заметил, что среди них было очень много молодёжи. Видимо, понабрали новеньких. Но зачем? — Мы ждём ваших поручений, Итачи-тайчо, — подала голос Учиха Аямэ и вышла вперёд. Её Итачи знал достаточно давно, Аямэ служила его отцу лет пятнадцать, не меньше. Женщина спокойная и рассудительная, верная своему долгу. На неё-то Итачи и делал ставки. — Много новеньких, — сухо заметил он, обращаясь к Аямэ. — Давно они здесь? — Новый набор был неделю назад, тайчо, — отрапортовала Аямэ. — Глава распорядился. — Зачем? — Устало осведомился Итачи. — Шисуи-сама сказал, что полицейскому подразделению не хватает свежей молодой крови, — пояснила Аямэ. — На самом деле, нового набора в участок не было уже лет пять. «Так вот в чём дело», ехидно подумал Итачи. Шисуи решил обновить ряды полиции вместе с приходом Итачи. Верно, думает, что это принесёт ему энтузиазма и рвения. — Ясно, — холодно подытожил Итачи. — Тогда вы займётесь обучением новобранцев, Аямэ-сан. Я назначаю вас инструктором. Помощником назначаю Инаби. — Почему меня? — Возмутился Учиха Инаби и вышел вперёд. — Потому что это приказ, — ровным и безжизненным голосом отозвался Итачи, и тот вернулся в ряд, недовольно накуксившись. Аямэ-сан с готовностью кивнула. — Остальные идут по своим рабочим местам, — продолжал Итачи. — Мне нужны все дела за последний год, сейчас. Итачи без лишних слов направился в кабинет, принадлежавший когда-то его отцу, пока все взглядами провожали своего нового командира. И это стало ещё одним испытанием для Учихи. В кабинете, очевидно, прибрались. Полы чистые, на поверхностях ни пылинки, шторы выстиранные, на столе идеальный порядок. У отца всегда была идеальная чистота, но в кабинете никто не работал уже два месяца. Итачи ожидал увидеть здесь грязь и бардак, но от этого наведённого лоска стало ещё больнее. Он в полной растерянности стоял посреди помещения и не мог заставить себя пройти к столу, сесть на это кресло, занять ЕГО место. Думал ли Итачи, что всё будет вот так, когда Шисуи назначил его на эту должность? И почему его друг даже не подумал о том, каково будет входить в этот кабинет и садиться за этот стол? Всё здесь было пустым и никчёмным без отца, без его громадной, подавляющей ауры, и сам Итачи чувствовал себя пустым и никчёмным. Так он и стоял столбом перед столом, пока в кабинет не вошли. — Итачи, мы принесли дела, как ты велел, — неуверенный голос принадлежал Учихе Текке. Итачи медленно обернулся и был удивлён, когда обнаружил сладкую парочку Текку и Яширо очень неуверенными и даже напуганными. Неформальное обращение не смущало молодого капитана, напротив, он был даже немного благодарен Текке за это. Итачи был младше них на 10 лет, если не больше. Сам он помнит их ещё подростками, которые постоянно таскались за его отцом. Было бы странно, если бы эти уже взрослые мужчины обращались к Итачи, как когда-то к своему прошлому капитану. Они оба были нагружены папками и в смятении топтались на пороге. Очевидно, им тоже было не по себе входить снова в этот кабинет. Итачи знал, что его отец был дорог многим представителям клана. Текку, Яширо и Инаби он взял на службу ещё мальчишками и сам воспитал их, он был их наставником и оставался им до самой смерти. Возможно, они даже считали его своим отцом. Для них эта утрата тоже стала слишком трагичной и невосполнимой. И Текку, и Яширо наверняка заметили растерянность Итачи. — Спасибо, Текка, Яширо, — хриплым голосом произнёс Итачи. — Оставьте на столе. Двое шиноби с весьма сконфуженным видом прошествовали к столу и сложили на него две внушительные кипы, после чего внесли ещё две, а потом поспешили удалиться, не глядя на Итачи. Он их не винил: ему бы тоже было очень неловко на их месте. Теперь пришло время подавить в себе все неприятные мысли и чувства и сесть-таки за этот самый стол. Учиха должен был с чего-то начать. Одних только «устных» знаний было недостаточно, требовались подробные подтверждения на бумаге. Итачи скрепя сердце уселся перед устрашающими стопками папок и бумаг и глубоко вздохнул. Лучше поскорее начать, чтобы отвлечься. Как ни странно, это действительно помогло. Итачи открывал папки одну за одной, какие-то были толстые и внушительные, какие-то поскромнее. В каждой имелось досье на преступника, фото или нарисованный портрет, список преступлений, показания свидетелей, подробный протокол, заключение и статус. Всё было распределено очень чётко, папки были разделены по цветам: белые, жёлтые, красные, чёрные. В белых папках находились преступники низшего класса, типа воришек и уличных хулиганов, или малозначительные происшествия. Итачи пролистывал их быстро, не заостряя внимания на деталях. В жёлтых — преступники посерьёзнее, например, мошенники и грабители. Один преступник в этом ряду показался Итачи знакомым, и он понял, что это тот самый бандит, который напал на них с Тору-саном, и он находился в статусе разыскиваемого. В красных — убийцы, насильники, похитители. В чёрных — преступники S-класса, убийцы шиноби, политические преступники, дезертиры, изменники. Эта папка вызвала особый интерес Итачи. Для АНБУ была книга Бинго со всем перечнем особо опасных преступников, но у военной полиции был свой собственный архив. Разумеется, огромная чёрная папка, пожалуй, самая толстая из всех, принадлежала Орочимару. Внушительное досье, длинный список преступлений со всеми подробностями, по каждому протокол и заключение, статус — в розыске. В этой папке не было ничего из того, чего бы не знал Итачи, в АНБУ Орочимару снискал особую популярность. Здесь же была свеженькая папка Якуши Кабуто, о преступлениях которого стало известно лишь после экзамена на чуунина. В следующей чёрной папке отдельно находилась вся информация о нападении Орочимару на Коноху со всеми подробностями, показаниями свидетелей и прочими формальностями. Когда Итачи открыл следующую папку, то сердце его по-настоящему перестало биться, а на лбу проступила ледяная испарина. Целая чёрная папка, посвящённая Кавасаки Хэруко, с фото, портретом ориентировки, досье, показаниями Изуми, Катори и прочими неприятными сведениями. Итачи дрожащими руками перелистывал страницы и не сразу понял, почему её поместили в «чёрный список». Только потом до него дошло, что убийцы шиноби удостаиваются такой «чести». Конечно, многих сведений в этой папке не хватало. Мотивы преступления не раскрыты, как и детали, предшествовавшие ему. У Итачи закралась идея дополнить картину, но она тут же отпала: для этого должны быть основания. Если бы она явилась на свой суд, то её бы даже в этой папке уже не было. В какой-то момент Итачи пришла в голову мысль о том, что Кин вообще должна уже быть в книге Бинго, раз присоединилась к самой опасной преступной организации. Однако он сам сделал всё возможное для того, чтобы этого не произошло. Итачи еле стоял на ногах, всё тело было ватным, он как будто не чувствовал его. Но это не от потери чакры и не от изнурения после битвы. Учиха был потрясён событиями настолько, что все силы просто покинули его. — Значит, её похитил член Акацуки в маске, — констатировала Цунаде. — Да, — безжизненным тоном отозвался Итачи, глядя куда-то в пустоту сквозь Хокаге. — Ты уверен, что она не ушла с ним добровольно? — Подозрительно наседала Пятая. — Уверен, — также монотонно отчеканил Учиха. — Он уже похищал её однажды, Хокаге-сама, — с нескрываемым волнением вставил Шисуи. — Да, но ведь потом вернул. Зачем ему это? — Если бы мы знали, — вздохнул Шисуи и сжал плечо Итачи. — Необходимы розыскные мероприятия… — Исключено, — резко отозвалась Цунаде. — Мы больше не будем вмешиваться в это дело. Сначала смерть Учихи Фугаку, теперь Итачи убил Кавасаки Дэичи. Мы должны вздохнуть с облегчением от того, что наши коллеги из Ивагакуре решили замять это дело. Теперь эта девушка — забота Цучикаге, не моя. Я не стану посылать людей и вам идти больше не позволю. Хватит с меня вашего прошлого похода. Цунаде откинулась в кресле и как-то страдальчески поморщилась. — Шизуне, принеси мне саке, живо! — Пятая грозно стукнула по столу. — От всего этого у меня разболелась голова. А вы… ступайте. И мы больше никогда не будем возвращаться к этой теме. Учихи дружно развернулись и направились к выходу. Шисуи слегка поддерживал Итачи, которого шатало из стороны в сторону. — И да, Итачи, — послышался голос Цунаде, но Учиха предпочёл не поворачиваться. — Тебе крупно повезло. Ещё раз выкинешь что-то подобное — и не сносить тебе головы. Я ясно выражаюсь? Шисуи в этот момент ещё крепче сжал плечо Итачи, а тот лишь безразлично хмыкнул и ответил: — Более чем, Хокаге-сама. С тех пор Итачи только и делал, что лгал всем вокруг. Он даже Шисуи не сказал правду о том, как именно исчезла Кин. На все вопросы отвечал сухо и коротко: «он забрал её». Большинство этим вполне удовлетворились и поверили в эту ложь. Вряд ли кому-то из знакомых Кин пришло бы в голову, что эта милая и кроткая девушка может добровольно уйти с преступником и мерзавцем. И только Итачи знал правду. Он и сам не понимал, зачем продолжал защищать её. Было бы куда целесообразнее объявить её преступницей, тогда Цунаде не смогла бы отказать в розыскных мероприятиях. Но вся загвоздка в том, что Итачи и не хотел её искать. Перед его глазами до сих пор стояла та картина, когда любовь всей его жизни в очередной раз бросила его. Итачи не злился, не был разочарован, не лелеял никаких надежд. Он не хотел ничего, тем более, возвращения Кин в его жизнь. Их отношения причиняли только боль обоим, провоцировали конфликты и чуть не спровоцировали войну, вредили окружающим, убивали близких. Лучше вообще никак, чем вот так вот. Так думал Итачи и свято верил в этот наглый самообман.Четыре месяца
— Ты с Катори? Серьёзно? Итачи сидел за своим столом, а Шисуи расположился на диване в углу. Стол был, как обычно, завален бумагами и папками. Наверное, Итачи никогда не добиться такого же порядка, какой был у его отца. — Да, — с непринуждённой улыбкой отозвался Шисуи. — Что тебя напрягает? — Не напрягает, — сухо ответил Итачи. — Удивляет, скорее. — Ничего удивительного. Мы друг другу понравились, ну а дальше… — Можешь не продолжать, — мрачно оборвал его Итачи, и друг весело рассмеялся. Шисуи вдруг резко посерьёзнел, и Итачи уже мысленно выругался от перспективы выслушивать очередную лекцию. Все эти месяцы он был сама ответственность, просто ходячий пример для подражания. У Шисуи не было причин начинать свою старую песню. Но он начал. — Я вижу, что ты хорошо справляешься с работой, а Учихи вполне довольны твоим назначением. Я был прав в том, что лучше тебя никто с этой должностью не справится. Но… не этого я ждал от тебя. — А чего ты ждал? — С вызовом осведомился Итачи. — Я ждал изменений, но ты идёшь старым курсом… — Чем плох старый курс? — Тем, что он старый. Ты думаешь, я просто так присылаю тебе новобранцев? Эти молодые и талантливые ребята будут составлять основу военной полиции в будущем, а пока их натаскивают по старым порядкам, ничего не изменится. — Каких именно изменений ты ждёшь? — Итачи начал раздражаться. — Будь конкретнее в выражении своих желаний. Шисуи посмотрел на друга с долей снисхождения и даже слегка улыбнулся. Итачи бесило такое отношение, как будто он был маленьким несмышлёным мальчиком. — Жаль, что ты забыл о наших с тобой планах на будущее, о наших мечтах, связанных с кланом, — с сожалением заключил Шисуи. — Я лелею надежду, что ты всё-таки вспомнишь. Итачи помнил. Он помнил, как они с Шисуи мечтали изменить клан и выбрать для соклановцев другой путь, внушить Учихам чувство собственного достоинства и искоренить их самоопределение в качестве оружия. Они с Шисуи хотели для клана другого будущего, будущего, где сила не будет определять человека и его ценность, где интересы всей деревни и даже всего мира будут стоять выше интересов одного клана. — Мы были глупыми идеалистами, — подытожил Итачи, не поднимая глаз от стола. — Это абсолютно пустые и бессмысленные мечты, утопичные в своей идеальности. — Не согласен, — спокойно возразил Шисуи. — Мы с тобой знаем о пороках нашего клана, но сейчас у нас есть силы и влияние что-то изменить. Мы предотвратили страшное несколько лет назад, но если Учихи не изменятся, это повторится вновь. Тогда в чём смысл? Шисуи, как обычно, был прав, но Итачи упрямо не желал соглашаться с ним. Он смотрел теперь на всё совсем иначе, а менять курс – это большой риск в нынешних условиях. — Но нужно начинать с самих себя, — продолжал Шисуи. — Ты потерялся, Итачи. Я понимаю, что тебе пришлось многое пережить, но нужно двигаться дальше. Ты сильнее и выше этого, но пока я не вижу твоих стараний. — Я делаю всё, что могу, — с раздражением отмахнулся Итачи. — Я здесь, я сижу за этим столом и работаю, как ты и хотел. Чего ты ещё от меня хочешь? — Я хочу, чтобы ты пошёл домой, обнял свою мать и попросил прощения за свою жестокость, — Шисуи, кажется, начал злиться и даже поднялся с дивана. — Жестокость? — Итачи тоже уже выходил из себя. Наверное, былое взаимопонимание с Шисуи кануло в небытие. — Где твоё сострадание, Итачи? Куда делся тот милосердный юноша, который тонко чувствовал других людей и… — Он умер! — Воскликнул Итачи и тоже встал, пылая от гнева. — Его больше нет. Того юношу убило его же милосердие. Больше я подобного не допущу. — В чём же провинилась твоя несчастная мать? В чём провинился перед тобой Саске? Или ты высокомерно считаешь, что тебе гораздо хуже, чем им? По правде говоря, они держатся куда лучше тебя. По всей видимости, сильнейший из всех стал слабаком. — Не смей называть меня слабаком! — Рявкнул Итачи. — Ты понятия не имеешь… — Я знаю, что только слабые сдаются и опускают руки. Это то, что сделал ты. С этими словами Шисуи медленно развернулся и направился к двери. Итачи никогда не видел, чтобы его друг смотрел на кого-то с таким же презрением. Это даже как-то отрезвило молодого Учиху, однако злость на Шисуи никуда не делась. С чего он взял, что всё вокруг знает? С чего он возомнил себя великим мудрецом? Если бы Шисуи любил кого-то так же, как любил Итачи, то не торопился бы осуждать. Гордость была уязвлена, но именно потому, что Итачи понимал в глубине души, что Шисуи прав. Было по-настоящему не по себе осознавать, как сильно он изменился. Однако Итачи упрямо не желал поддаваться на эти провокации. Он выбрал для себя путь и будет верно следовать ему.Полгода
— Итачи-тайчо, я… я принесла вам… как вы просили… Девчонка топталась на пороге и страшно краснела, не решаясь взглянуть на командира. Сама миниатюрная и худая, форма ей была явно не по размеру, волосы растрёпаны, на лице небольшая ссадина. Видимо, после тренировки. Она на дрожащих ногах прошла к столу и положила перед Итачи тонкую папку. — Жалобы и прошения от… от жителей деревни, — заикаясь, пробормотала девушка. — Мы всех опросили по вашему… приказу. Итачи равнодушно оглядел девушку, силясь вспомнить её имя. Попытка оказалась безуспешной. — Для тебя не нашлось подходящей формы? В этом достаточно трудно передвигаться и, тем более, гоняться за преступниками. Девчонка, казалось, вот-вот рухнет в обморок от смущения, но вроде бы собралась с духом. — Форму пока шьют, тайчо, — дрожащим голосом отозвалась она. — Велели надеть пока… вот эту… — Носи свою одежду, пока тебе не выдадут форму по размеру, — велел Итачи. — В этом невозможно работать. Он взял принесённую папку и демонстративно раскрыл её, давая понять, что разговор окончен. Девушка поблагодарила капитана и поспешила уйти. Первая мысль, которая тут же пришла Итачи в голову, была: «только этого мне не хватало». Когда он служил в АНБУ, то частенько возникали случаи, когда девушки-новобранцы оказывали ему знаки внимания. Причём не всегда это были скромные и кроткие девушки, которые заливаются краской от любой мелочи. Вот и сейчас то же самое. Неделю назад к нему заходила Катори «просто поболтать». Это было странно, ведь они вроде бы не были друзьями. Впрочем, Итачи не стал возражать и узнал много нового. Катори добилась перевода в АНБУ и сразу на руководящую должность, чем очень гордилась. Отношения с Шисуи стремительно развивались, и Катори даже, кажется, изменилась. Итачи не помнил, чтобы она была такой лёгкой и весёлой, но было даже как-то приятно видеть её счастливой. Она сама не упустила возможности подколоть Итачи и указать на его внешний вид. «Ты только глянь, как возмужал. Плечи в дверной проём не пролезут». Учиха никак не отреагировал, хотя знал, что со временем ему пришлось пересмотреть вопрос касательно своего внешнего вида. Капитанскую форму он всё ещё не носил, но повязкой и протектором пренебрегать не имел права. Начал бриться и носить нормальную одежду, лицо даже приобрело человеческий оттенок. В этой работе он научился отвлекаться, а от усталости спал как младенец. Такой график, без выходных и отпусков, его вполне устраивал. В подобном темпе нет времени на посторонние мысли и переживания. Катори выразила беспокойство касательно продолжительной ссоры между Итачи и Шисуи. — Хватит вам, взрослые же уже, а ведёте себя, как дети, — бурчала она. — Он глава клана, а ты капитан полиции. Нормально ли, что два самых главных человека в клане друг с другом не разговаривают? Конечно, не нормально, Итачи это понимал. Но он искренне верил, что это не его вина, а значит, и извиняться должен тоже не он. За это ему прилетел подзатыльник, и лишь красноречивый взгляд дал Катори понять, что это первый и последний раз. — Ты стал таким идиотом, что даже не верится, — вздыхала она. — Ты был одним из тех, кто повлиял на моё мировоззрение, а теперь… Неужели ты не понимаешь, насколько тяжело приходится Шисуи? Не замечаешь, что за улыбкой и хорошим настроением так много боли и переживаний? Ты же его лучший друг. Когда он был тебе нужен, то был рядом. Теперь ты нужен ему. Так что будь любезен, подними свою упругую задницу и шуруй к главе! Итачи был глубоко оскорблён таким обращением, но не мог не согласиться. Он прекрасно знал Шисуи и знал, через что его другу приходилось проходить всю сознательную жизнь. Где-то в глубине души Итачи даже окатил горький стыд за своё поведение. Он решил зайти к другу после работы. Неважно, как всё решится, эта холодная война утомляла.Восемь месяцев
— Простите, что без стука, Итачи-тайчо. Саске бесцеремонно ворвался в кабинет и развалился на диване. Итачи был крайне удивлён: брат впервые за эти месяцы зашёл в этот кабинет. С тех пор, как старшего Учиху назначили на пост, Саске ни разу не заговаривал об этом и не проявлял никакого интереса. На самом деле, братья вообще очень редко пересекались эти месяцы. Итачи понимал, что они оба старались избегать друг друга. Саске вальяжно расположился на кожаном диване и пристально смотрел на старшего брата, ожидая, видимо, когда ему зададут логичный вопрос. Итачи не торопился начинать разговор и тоже разглядывал своего неожиданного посетителя. Он заметил, что Саске вырос, возмужал, хотя замашки остались прежними. Итачи в какой-то момент понял, что даже не был в курсе того, чем занимался его брат всё это время. Он ходил на миссии, очевидно, тренировался, но ничего конкретного. Саске был зол, это Итачи прекрасно осознавал. — С чем пожаловал? — Старясь быть дружелюбным, осведомился Итачи и сложил руки в замок на столе. Младший брат яростно сверкнул в сторону старшего взглядом, полным негодования, но всё же всего лишь самодовольно ухмыльнулся. — Пришёл, чтобы напомнить вам, Итачи-тайчо, о наличии у вас родной матери и о её дне рождения завтра, — Саске, вероятно, вложил в этот ответ всю желчь, которую успел скопить за это время, и Итачи его не винил. — Решил лично пригласить вас на празднование этого знаменательного события. — Большое спасибо за напоминание, но я и сам прекрасно помнил об этом, — с мягкой улыбкой отозвался Итачи. Он действительно не забыл и вовсе не собирался игнорировать мамин праздник. Да, Итачи не горел желанием находиться там, он знал, что ему будет крайне неловко, но совсем не явиться было бы высшей степенью неуважения к матери. Саске удовлетворился подобным ответом и просто ушёл, а Итачи не стал его задерживать. Они отдалились друг от друга, и старший Учиха осознавал свою ответственность за это. Возможно, так даже лучше: Саске проще вставать на путь самоопределения без Итачи. На следующий день Итачи ушёл с работы раньше, чтобы быть на ужине вовремя. Микото никогда не закатывала грандиозных праздников, обычно она проводила этот день только в кругу мужа и сыновей. В этот раз мама решила пригласить Шисуи, которого теперь сопровождала Катори. Также здесь была розоволосая подружка Саске, что очень удивило Итачи. Вообще, он только сейчас заметил, что Микото не была близка с кем-то, кроме своей семьи, у неё даже не было подруг. Всю жизнь она посвятила супругу и детям, полностью забыв о себе. Возможно, сейчас у неё появился шанс заняться собой, но Итачи сомневался, что мама решится на это. Микото не стала наряжаться, но почему-то убрала волосы. Ей очень шла такая причёска, хотя делала она её редко. Итачи всегда знал, что его мама самая красивая, но сейчас лишь убедился в этом. Даже вдовство не отняло её молодости и красоты. За столом велись непринуждённые беседы, приправленные лёгкой долей неловкости. Итачи чувствовал на себе взгляды собравшихся, но старался делать вид, что не замечает этого. — Как здорово, что ты зашла, Сакура, — проговорила Микото, отчего девушка залилась краской до самых ушей. — Да я… я просто хотела занести Саске пилюли, которые приготовила… Если бы я знала про ваш праздник, то… — Случайные встречи даже приятнее, — мягко возразила мама, и Сакура тактично согласилась. Итачи украдкой оглядел своего брата, который выглядел невозмутимым, но было очевидно, что на самом деле ему ужасно неловко. Вряд ли он приглашал Сакуру, это на него не похоже. Это Микото вынудила её остаться. После разговор перешёл к обычным повседневным вещам, и Итачи даже с интересом слушал, хоть и не участвовал. Шисуи много работает, это не секрет. Но вот тот факт, что глава связался с внеклановой девушкой, не сильно нравится старшим представителям. В этом не было ничего удивительного, вряд ли Шисуи не знал, на что шёл. Он же, конечно, не упустил случая пошутить. — Думаю, нас ждёт ещё много внеклановых союзов, — Шисуи подмигнул Саске, и тот недовольно скривился, отчего глава, как обычно, рассмеялся. — Такие союзы всегда были редкостью в клане, — добавила Микото. — Но кто знает, может, такие изменения пойдут нам на пользу. Многие Учихи считают, что подобное приведёт к вырождению, но это просто нелепость. — Смотря, что считать вырождением, — добавил Шисуи. — Кеккей генкай Учих очень мощный и является доминантным геном. Другой вопрос, не каждая куноичи вне клана сможет выносить ребёнка с такими генами. — В наше время возможно всё, — добродушно отозвалась мама. — А уж с таким медиком, как Пятая, можно вообще не бояться. — Это верно, — согласился Шисуи и усмехнулся. — Не брать же нам пример с Хьюг. — Генетически бьякуган не обладает такой высокой доминантностью, как шаринган, — вдруг добавил Итачи. — В их случае связи вне клана действительно могут привести к вырождению. К тому же бьякуган считается чище и ценнее. Такое додзюцу надо беречь. Все в недоумении уставились на человека, который впервые за вечер открыл рот. Итачи понимал причину их удивления, ведь он уже давно ни с кем не вёл непринуждённые беседы. — Да, это точно, — с волнением подтвердила Микото, и все согласно кивнули. Снова повисла неловкая пауза, и Итачи уже пожалел о том, что влез в разговор. Впрочем, молчание было недолгим, потому что мама принялась расспрашивать обо всём Катори. Едва ли в этом был какой-то смысл: эта куноичи ещё долго не сможет избавиться от своих шпионских замашек. Но, тем не менее, кое-что она всё же о себе поведала, и мама осталась этим вполне довольна. К концу вечера Саске пошёл провожать Сакуру. Насколько же неловко ему было дома в компании Итачи, если даже не пренебрёг возможностью остаться наедине с девушкой. Шисуи и Катори поблагодарили Микото за ужин и тоже ушли. А вот Итачи не торопился и продолжал сидеть за столом. Мама сидела напротив и с застенчивой улыбкой поглядывала на старшего сына. — Шисуи и Катори так хорошо смотрятся вместе, — подала голос Микото, очевидно, чтобы заполнить тишину. Итачи сдержано улыбнулся и согласно кивнул. Он смотрел на неё и в очередной раз подумал о том, сколько всего мама сделала для них. На самом деле она была сердцем и душой семьи, её центром, без которого всё давно бы уже рухнуло. Наверное, Микото сама этого не осознавала, воспринимая всё как свой неотъемлемый долг, но дети уже выросли, пора двигаться дальше. — Мы давно не говорили, — тихо и подавленно начала мама. — Я понимаю, что ты… Но иногда хочется просто… — Ока-сан, — прервал её Итачи, — прости меня. В глазах у Микото скопились слёзы, но она мужественно сглотнула и улыбнулась дрожащими губами. — Ты через многое прошёл за последние месяцы, — мягко проговорила она. — Не нужно извиняться. — Я прошу прощения не только за своё поведение, — спокойно отозвался Итачи. — Я прошу прощения за то, что по моей вине ты стала вдовой. Её глаза в ужасе расширились, мама в недоумении смотрели на сына, практически не моргая. — Что ты такое говоришь? — Прошептала она, и по её щеке скатилась одна единственная слезинка. — Я заварил кашу, а расплатился за это он своей жизнью, — жёстко продолжал Итачи. — Я был слеп, не слушал его, постоянно противостоял ему, не желал понимать. Я должен был… хотя бы попытаться услышать его, но… В итоге он пошёл за мной и погиб из-за меня… — Итачи, перестань, — устало оборвала его Микото и прикрыла глаза. — Твой отец пошёл за тобой и за Саске, потому что очень любил вас, потому что боялся вас потерять, и потому что… я велела ему. Если уж и винить кого-то, то только меня. Я так сильно разозлилась на него, столько всего наговорила… Последнее, что я сказала ему, что я убью его, если с вами что-нибудь случится. Это последнее, что я ему сказала… Мама закрыла лицо ладонями, не в силах смотреть на Итачи, а он тем временем в полном шоке смотрел на Микото. Какой же груз она несла на своих плечах всё это время, пока её старший сын, её поддержка и опора, злился на всех вокруг и жалел себя. Стало как никогда стыдно и больно от того, что он не был рядом с мамой всё это время, что он в очередной раз бросил и предал её. Итачи медленно поднялся, обошёл стол и сел рядом с мамой, без лишних раздумий крепко прижав её к своей груди. Микото размякла в его руках и дала волю слезам, пока Итачи нежно и терпеливо поглаживал её по волосам. Ему почему-то стало гораздо легче, несмотря на то, что маму сотрясали рыдания. Итачи стало легче и спокойнее просто от ощущения близости с кем-то столь близким и дорогим, и он не понимал, почему избегал этого всё это время, оттягивал свои страдания в полном одиночестве. — Знаешь, мам, иногда я поражаюсь тому, какой боевой и беспощадной ты можешь быть, — шутливо произнёс Итачи, и мама усмехнулась сквозь слёзы. — Сказать такое отцу прямо в глаза… хотел бы я это увидеть. Микото вновь усмехнулась и аккуратно отстранилась, чтобы посмотреть на своего сына. — Я всегда была беспощадна, если дело касалось моих детей, — хрипло проговорила она и взяла салфетку со стола, чтобы промокнуть глаза и нос. — Тогда тебе нечего стыдиться, не в чем себя винить, ведь ты защищала своих детей, — мягко отозвался Итачи и улыбнулся. — С такой боевой мамой нам нечего бояться. Микото легонько рассмеялась и громко шмыгнула носом, а её губы снова задрожали. — Тебе тоже не в чем себя винить, — после недолгой паузы серьёзно произнесла мама и посмотрела на Итачи. — Так и должно быть: родители должны защищать своих детей даже ценой собственной жизни. Ваш отец… не показывал своей привязанности, он был далеко не идеален, с ним было невозможно договориться, но он очень сильно любил вас с Саске. Отдать жизнь за своего ребёнка — это не худшая смерть для любящего отца. Когда у тебя появятся свои дети, ты поймёшь. Итачи слабо улыбнулся и опустил глаза, пока мама внимательно разглядывала его. Он догадывался, о чём она собирается завести разговор, и не ошибся. — Я не хочу лезть к тебе в душу, Итачи, — вкрадчиво начала она, — не хочу навязываться. Есть вещи, через которые каждый человек должен пройти самостоятельно, в одиночку. Но… ты можешь поговорить со мной об этом, поговорить со мной о… о ней. Эта тема была для Итачи куда болезненнее, чем тема отца. Добровольный уход Кин окончательно растоптал Учиху, и он ещё нескоро сможет оправиться, отпустить и простить. — Я знаю, — с натянутой улыбкой отозвался Итачи и взял маму за руку. — Я знаю, что могу говорить с тобой обо всём, но я пока не готов говорить об этом. Микото мягко улыбнулась и погладила сына по щеке. — Как скажешь. Поговорим, когда будешь готов. Она тяжело вздохнула и огляделась. — А пока меня ждёт уборка! — Я помогу, — с готовностью добавил Итачи и тут же встал, пока мама не заняла место у раковины.Год
— Твой брат просто сияет от счастья, — усмехнулся Шисуи, сидя на диване в кабинете Итачи. — Что это с ним? Итачи усмехнулся. — Наруто вернулся в деревню, — добродушно отозвался он, и Шисуи с пониманием закивал. — Не Саске ли жаловался на вечно орущего добе, от которого одни проблемы? — Было дело, — непринуждённо согласился Итачи. — Он и сейчас жалуется, но не может скрыть своей радости. — Я говорил с Пятой насчёт Наруто, — уже более серьёзно проговорил Шисуи. — Мы все должны присматривать за ним. По словам господина Джирайи, Акацуки вышли на охоту. Те, кто постоянно с ним, тоже находятся в опасности. Это и Саске касается. — Они уже не дети, — спокойно отозвался Итачи. — С ними Какаши-сан. Справятся. Шисуи согласно кивнул, и они замолчали. Итачи перебирал чёрные папки одну за другой и не без помощи Джирайи отложил всех предполагаемых Акацуки. Так как они долгое время держались в тени, сведения довольно зыбкие, но это уже больше, чем ничего. Каждый раз, когда Итачи работал над Акацуки, он не мог не думать о Кин. Будет ли она в этом же списке? В тот момент, когда он об этом подумал, в его кабинет бесцеремонно ворвалась Катори. Она была, мягко говоря, взвинчена и злобно вышагивала вдоль стола Итачи. Он терпеливо ждал, когда куноичи объяснит причину своего поведения, а Шисуи даже встал, чтобы обратить на себя её внимание. — Катори, в чём дело? — Обеспокоенно спросил он. Девушка повернулась к нему, потом снова к Итачи и так несколько раз. Никто и никогда не видел её в таком состоянии, казалось, будто Катори вообще не умеет срываться. Но, как видно, жизнь с Шисуи и смена деятельности дают о себе знать. — Я была на миссии, — дрожащим от злости и волнения голосом произнесла она. — Но не на той, о которой вы думали. Пятая попросила меня по старой службе… кое в чём помочь. Короче! Катори буквально обрушилась на стол Итачи, опершись на него двумя руками, от чего он даже с опаской отпрянул. — Я видела её! Видела Кин! Это последнее, что он ожидал услышать, но от волнения в ушах стоял гул, а сердце заколотилось как бешеное. Итачи наивно полагал, что какие бы новости о ней он ни получал, его это никак не тронет. Но сейчас, когда это произошло, Учиха не мог совладать со своим волнением и даже не знал, как отреагировать. — Что? Где? Что с ней? Она в порядке? — Шисуи заваливал вопросами, пока Итачи в ступоре смотрел на Катори. — О, да, она в полном порядке! — Яростно усмехнулась Катори. — Я была недалеко от Ивагакуре по одному делу, но моя миссия провалилась по вине Кин. У неё сила! Сила, чёрт подери! Куноичи принялась рассекать по кабинету из стороны в сторону, заламывая пальцы. — Я надеялась поговорить, — суетливо продолжала Катори. — Думала, что она пленница, хотела помочь. А она напала на меня с требованием не лезть в дела Ивагакуре! Что это вообще такое, я не понимаю? Опыта и сноровки у неё, конечно, кот наплакал, слишком небрежная, суетливая. Но сила… если её не контролировать… — Успокойся, Катори, — призвал Шисуи и схватил её за руку. — Что за сила? Девушка остановилась и даже, вроде бы, немного поостыла, глядя в глаза Шисуи. — Что-то подобное мы видели у Кавасаки, — задумчиво отозвалась Катори. — Но сильнее, необузданнее… И это мы ещё не дрались в полную силу, она внезапно исчезла. — Куноичи перевела взгляд на Итачи. — Ты говорил, что человек в маске похитил её, что он насильно её забрал. Итачи всё ещё был ошарашен новостями. Он поднялся и на ватных ногах прошёл к дивану, пока Катори и Шисуи внимательно за ним наблюдали. Итачи не решался поднять на них глаза, поэтому смотрел прямо перед собой. — Я солгал, — наконец, ответил он хриплым голосом. — Она ушла добровольно ради силы.