Жизнь гораздо лучше, когда ты мертв

      — В прошлый раз, когда мы встречались, вы были бледным как смерть, мистер Уэйн, — сказал Альфред, убирая со стола после обеда.        Брюс теперь регулярно, раз в месяц, навещал его, живущего в доме брата. Каждый раз Джокер оставался в номере отеля и ждал его возвращения, развлекаясь комедийными сериалами и мастеря животных оригами. В качестве бумаги он использовал страницы «Библии», которая по обыкновению находилась на гостиничной тумбочке.       — То, что вы навещаете меня и время от времени правильно питаетесь, возможно, лучшая идея, когда-либо вас посещавшая. Теперь вы выглядите менее туберкулезным, сэр, — даже сейчас, когда Альфред официально не был дворецким Брюса, он заботился о нем с удвоенными усилиями в те короткие часы, когда они виделись.       Брюса это по-прежнему смущало, хотя с каждым посещением он привыкал все больше. Казалось, он наконец сбалансировал большинство сторон жизни. Все годы, потраченные на борьбу и защиту памяти родителей, не могли научить Бэтмена истинному значению заботы о ком-то. Теперь к нему приходило понимание того, как это работает.       — Раньше я думал, что не имею права приходить к тебе, — тихо сказал он.       Альфред застыл с подносом и возмущенно посмотрел на него. На улице весело кричали внуки брата; был жаркий летний день.       — Смею надеяться, что вы больше так не думаете, сэр. Я… я скучаю по… по прежней жизни, скажем так.       Брюс опустил глаза.       — Простите, я не должен был этого говорить, — Альфред поставил поднос на кухонный стол и сел напротив Брюса, — Вы должны кое-что понять, сэр. Я думаю о вас, как если бы вы были моим сыном, вопреки здравому смыслу. И это не изменится. Никогда. Вы можете приехать сюда без всякого повода, когда только захотите, днем или ночью.       Он сделал паузу. Брюс настолько изменился за последнее время. Но при этом казался привычным, близким, самим собой, будто ему вернули то, что он потерял со смертью родителей.       — Я вижу, что вы счастливы. Что бы вы ни делали, вы делаете это правильно. Готэм, который вы пытались спасти, становится лучше и лучше. Вы не можете отрицать это. У вас нет причин стыдиться, мастер Уэйн.       Брюс улыбнулся. Он все еще не рассказал Альфреду правды о новой жизни. Он не стыдился, но не мог заставить себя это сделать. Подозревал, что Альфред о много догадывается, но все же он не мог облечь все происходящее в слова.       — Бэтмен ушел на пенсию навсегда? — спросил Альфред.       — Я, правда, не знаю. Я… не чувствую желания сражаться. Не сейчас.       — Что ж, значит, ваше «сейчас» довольно увлекательно, сэр.       — Это правда, — усмехнулся Брюс. — Все еще так ново.       — И довольно экстремально, — Альфред указал на несколько едва заживших царапин на шее Брюса. — Кажется, у вас теперь всегда царапины или синяки.       Брюс только улыбнулся, оставив заявление без комментариев. Однажды он расскажет ему все. Потому что теперь знает: называть вещи своими именами и говорить о важном и невыразимом — большое утешение.       Он думал об этом на обратном пути в отель.       Войдя в комнату, он увидел Джокера, лежащего на кровати, скрюченного в странном положении — ноги торчали вверх, опираясь на стену, а туловище выгибалось так, чтобы он видел телевизор напротив.       Как всегда, Брюс почувствовал прилив тепла, увидав его после нескольких часов разлуки. Они никогда не могли по-настоящему привыкнуть друг к другу. И никогда не могли по-настоящему надоесть.       Можно было считать психологическим дефектом неспособность сформировать устойчивый образ партнера. Какой-то важный эксперт так бы и заявил. Но они смирились с тем, что раз за разом разрушают себя только для того, чтобы найти что-то новое в себе. Каждый раз. И возродиться заново. Разбирая, перестраивая, переставляя… У них было время на все это. Разрывать, сжигать, резать — на это тоже было время.       Брюс упал на кровать рядом с Джокером и прижался к нему. Джокер взъерошил его волосы и почесал за ухом, как домашнего питомца, обхватил рукой и закинул на его ноги свою.       — Когда ты собираешься познакомиться с Альфредом? — спросил Брюс.       — Когда ты купишь мне обручальное кольцо с бриллиантом, чтобы Альфред сразу увидел, что у нас серьезные отношения, — хихикнул Джокер.       — Правда?       — Нет.       — Так когда? — Брюс наклонил голову, чтобы встретиться глазами с Джокером.       Он знал, что это забавляло Джокера. Тот знал, как он относится к Альфреду и не особо сопротивлялся встрече с ним. Брюсу это нравилось.       — Я расскажу ему все в следующий раз, когда увижу его. Дальше дело за тобой.       — А что, если он скажет, что я недостаточно хорош для тебя?        — Пора покупать обручальное кольцо с бриллиантом, — пробормотал Брюс в шею Джокера.       Он хотел немного вздремнуть, прежде чем им придется вернуться в Готэм. Зафрахтованный самолет уже находился на аэродроме, но никому из них не хотелось шевелиться. Возвращение домой означало Софию Фальконе с пачкой новых деловых предложений, от которых нереально отмахнуться, бэтпещеру с костюмами и гаджетами, которые продолжали собирать пыль, и Брюс задавался вопросом, как долго они будут валяться. Недавно он нашел фиолетовый костюм Джокера в их квартире и продержал его в руках около часа. Приятный на ощупь.       Руки Джокера крепче обняли, и Брюс улыбнулся, уткнувшись лицом в узорчатую рубашку клоуна. Разбирать, разрывать, строить, сшивать — у них было время на все, включая круговорот обыденных дел.       Но прямо сейчас его внимание привлекло кое-что другое. Одна из пуговиц на рубашке Джокера висела на ниточке. В следующий раз Бэтмен должен ее пришить получше.