Смерть идёт по следу

      В комнате повисла напряженная тишина. Никто, кроме самого Юрия Юрича не ожидал такое услышать.       — Что? Юра, ты сейчас серьезно? А кто тогда с нами полночи тут провел, байки рассказывал?       — Как он выглядел?       — Приземистый такой, алкоголического вида, представился Николаем.       Недоумевающий Панов смотрел то на Машу, то на начальника.       — Так… Опять бардак. У нас теперь один санитар, Валера. Вторая ставка свободна, Николай уволен достаточно давно.       — И что он тогда тут делал? Пришел поработать по старой памяти? — скептически усмехнулся Иван.       — Не знаю. Он по сути-то безвредный… — не очень уверенно заключил Щеглов.       — А за что уволили-то? За пьянку? — Лёня задумчиво покачал головой. Сначала он был на больничном, потом в отпуске — об отсутствии одного санитара ему попросту никто не сказал. И если бы он заранее знал, что Николай давно не работает в их славном отделении, то выгнал бы его сразу.       — Да если бы. Маш, ты пойми, я не стал сообщать наверх, потому что нас всех бы затаскали, а меня бы вообще уволили…       — Что он такого сделал?!       Дело принимало тревожный оборот — одно дело если пропали сотрудники морга, коллеги-санитары, и совсем другое, когда один из них давно уволенный и, видимо безработный, да к тому же напившийся коньяку.       — У нас сотрудник один задержался на работе, в одной из пустовавших секционных наткнулся на Николая. Тот что-то непонятное делал с трупом, но тут же быстренько ретировался. Сотрудник доложил мне… Ну а я по-тихому его уволил. Даже если просто зубы золотые выковыривал, уже неприятно, а уже если что похуже…       Остальных передернуло от отвращения.       — Санитар наш вещички собрал, отбыл. Только вот стали странные вещи происходить на дежурствах, при этом никто посторонних не пускал. Холодильники открывались, каталки переставлялись, тела, оставленные в коридоре перекладывались…       — Ну да, было такое, — подтвердил Панов. — Наташа моя говорила, а я отмахнулся, мол, переработала матушка, вот и мерещится.       — В общем, Маш, тут либо полтергейст, либо уволенный санитар. Вариантов два. Наверняка, психопат несчастный, сделал себе ключи от всех ходов-выходов, вот и пользуется…       — А почему вы замки не сменили?       На наивный Машин вопрос мужчины дружно усмехнулись, впрочем, весьма невесело.       — А ты представляешь, во что бы нам это обошлось? Маш, нам убытков от него никаких… Трупы все на месте, в целости и сохранности, зубы у них не пропадали, половая неприкосновенность сохранена, у сотрудников ничего не пропадает… Ну так пусть шляется по моргу, если ему так хочется.       На лице Марии Сергеевны после этой эмоциональной речи промелькнули все эмоции, от возмущения, потому что руководство морга так легкомысленно отнеслось к ситуации, до ужаса, и все-таки понимания, что логика в действиях Юрия Юрьевича была. Щеглов, доложивший о психически нездоровой личности, разгуливающей по моргу, инициирует расследование, в ходе которого никого не находят, в прессе и СМИ поднимается шумиха, на фоне которой сам Юра получает по шапке, хотя бы потому что кого-то совершенно необходимо показательно распять.       — Маш, я очень тебя прошу, не говори никому… Об этом знает ограниченный круг лиц. Я, Валера и еще пару человек.       — И теперь мы все, — заметил Винокуров. — Кстати, о Валере… Нам бы поискать его. Предлагаю разделиться. Маш, ты идешь с Юрием Юричем и Иваном в секционную, а мы с Лёней еще раз осмотрим все здание. Может, заперся где и спит.       — Найдем, голову откручу, — пообещал Щеглов. — Давайте так. Лёнь, попробуй до него дозвониться…       — Попробую.       Юрий Юрьевич быстро расписал по экспертам привезенные тела, оставил себе господина с колом в грудной клетке. В очередной раз все собравшиеся разошлись по зданию морга. Бесконечное дежурство обещало запомниться всем без исключения. А Маше что-то подсказывало, что дело, начавшееся так непросто, продолжит подкидывать сюрпризы. По пути в секционную Щеглов поинтересовался:       — Маш, а тебе на работу не пора? Или там детей в школу-садик собирать? Мы же пока начнем, пока все сделаем…       Глянув на часы, показывающие начало восьмого, Мария Сергеевна мотнула головой.       — Мне к девяти, успеваем. Юрочка, ну давай, пока мы здесь, ты быстренько вскроешь его и мы благополучно поедем в прокуратуру? Чтобы доложить можно было красиво… Мы же запутались, ничего толкового придумать не можем, — Маша просительно заглянула в лицо Щеглову. — Одна надежда на великую науку — судебную медицину.       Довольно улыбающийся Щеглов с чувством произнес:       — Для тебя, Машенька, что угодно в пределах разумного.       — А я не скажу никому о том, что в морге промышляет какая-то нездоровая психически личность. И мы поможем тебе его найти, — Маша пихнула в бок задумавшегося Ивана.       — Ох, Машенька. Будем надеяться, что он ничего не сделал противозаконного за эту ночь. В том числе с Валеркой…       Маша, от представившейся ей картины, поежилась.       — Тьфу-тьфу, — впечатлительный Иван даже перекрестился украдкой.       — Юр, меня больше причины смерти интересует содержимое его желудка. И естественно, все, за что можно зацепиться в плане установления личности.       — Ну да, он еще и неизвестный… — задумчиво кивнул Щеглов. Тем временем они добрались до секционной. — Мда, привезли вы, конечно, урода, как из фильма ужасов…       — Он на вампира похож.       Удивленный Щеглов посмотрел на Машу, как будто увидел ее впервые.       — Маш, вампиров не существует.       — А кол в сердце? А когти? И кожа такая специфическая… И клыки, Юрочка. У него клыки. И оскал, налитый кровью.       — У него какая-то кожная болезнь. Смотрите, кожа совсем истонченная, пергаментная, в язвах, и поражены как раз те участки, которые подвергаются воздействию света: лицо и руки.       — Ага. А почему тогда вампиры боятся света?       — Маша, не дури мне голову. Вампиров придумал Брем Стокер. В реальности их не существует, наукой подобное не доказано.       — Конечно знаю. Но очень хочется, пока я здесь, убедиться в том, что он помер окончательно и бесповоротно.       Иван, зевнувший во всю мощь челюстей, приготовился работать, достал фотоаппарат. Маша поискала глазами, куда ей пристроиться, чтобы видеть как можно меньше.       — Что, Машечка, боишься?       — Не особенно, — поежившись, призналась Швецова. — Но как-то не по себе от мысли, что здесь у нас тело с колом в сердце, а в коридоре его жертвы ожидают своего часа.       — Следователь должен уметь в случае чего провести вскрытие сам. Как Шерлок Холмс.       Маша задумчиво кивнула в ответ — ее в данный момент гораздо больше интересовало, как установить личность трупа с колом в грудной клетке, кем бы он ни был — добропорядочным налогоплательщиком или вампиром. В другое время она бы с удовольствием обсудила своего любимого литературного героя, но не сейчас.       Щеглов, тем временем завершивший все приготовительные работы, озвучивал все, что видит, на диктофоны. Старенькие, но исправно работающие, на всякий случай сразу на два. Лаборантку в такую рань он не стал выдергивать из дома.       — Ну, начнем благословясь… Переломы ребер со смещенными внутрь осколками, сердечная сумка повреждена вдоль межжелудочковой борозды, отделен правый желудочек сердца, раневой канал заканчивается повреждением шестого-седьмого ребер по околопозвоночной линии, со смещением отломков кзади в мышцы спины. Края разрушенных мышц, сердечной сумки правого желудочка неровные, с дополнительными радиальными разрывами. В сердечной сумке… Около трехсот миллиграммов темно-бурого, слегка сгущенного… содержимого… с темно-бурыми свертками крови.       — Это что касается повреждений. Сейчас, Машечка, перейдем к интересующему тебя моменту, — пояснил Юрий Юрьевич, держа испачканные руки на весу. Он принялся за работу и вскоре стал диктовать:       — В желудке около двухсот миллиграммов темно-бурого…слегка сгущенного содержимого… с темно-бурыми сгустками крови.       Щеглов притормозил, осознавая увиденное и сказанное.       — Юр, ты хочешь сказать, у него в желудке — кровь?       — Похоже на кровь. Но это может быть следствием внутреннего кровотечения… Может у него язва была.       Согнувшись над развороченным телом, он, в порыве, едва ли не уткнулся носом в желудок трупа. А распрямившись, снова озвучил:       — Слизистая оболочка желудка розовато-серая, чуть пропитавшаяся кровью, блестящая, складчатая, без каких-либо дефектов.       — Это означает?.. — Иван, выполнивший свою часть работы, сидел на стуле возле двери.       — Это означает, что не было у него заболевания, способного повлечь кровотечение. И кровь у него в желудке потому, что он незадолго до смерти выпил довольно большое количество крови.       Маша на этих словах покинула свой уголок и приблизилась к трупу, с опаской глядя на его разверстые внутренности.       — Я слышал, что некоторые пьют парную кровь, свиную или бычью. Для потенции хорошо, при авитаминозе, якобы еще для желудка хорошо, — прокомментировал услышанное Иван. Но скорее для общего успокоения — он сам начал склоняться к мысли, что тело мужчины, лежавшего перед ним, принадлежало именно вампиру.       — Юр, а что кроме крови в желудке?       — Больше ничего. Кусочков пищи среди содержимого желудка не обнаружено.       — Юрочка, возьми содержимое желудка, надеюсь, можно установить, чья это кровь — свиная или человеческая. По крайней мере, сто лет назад это делали…       — Сделаем, — Щеглов, разволновавшийся, даже не отреагировал на Машин сарказм. — И даже группу тебе установят, и половую принадлежность. Кровь достаточно свежая.       — Скоро?       — Марья, имей совесть. Ты не одна в Питере, другие следователи к нам тоже вопросы имеют. И вскрой без очереди, и кровь прокрути.       Маша это и сама прекрасно понимала, но она, что называется, уже «загорелась» и ей хотелось как можно скорее получить ответы на свои вопросы.       — А тебе самому не интересно?       — Ну, ладно… — Щеглов сдался. — Ну получишь ты завтра результат, что кровь свиная, тебе легче станет?       — Несомненно. А что по личности, Юр?       — Ну, ты же сама видишь — особых примет нет.       — Юра! — Швецова, в избытке чувств, потрясла Юрия Юрича за плечо. — А его рожу ты не считаешь особой приметой?       — Ну, страшный, ну и что?       — Ты же сам говорил, что у него кожное заболевание. Надо запросить кожные диспансеры, проконсультироваться у дерматологов, что это за заболевание такое — реакция кожи на свет.       — Загорелась. У тебя других дел нет?       — Юрочка, ну ты что предлагаешь, забыть обо всем этом?       — Ты сама собираешься опрашивать дерматологов или как? Операм твоим не разорваться. Идея бесперспективная и труднореализуемая.       — И что ты предлагаешь? Юрочка, ну ты же такой опытный врач, очень умный… У меня полный тупик. Если это страшилище показать по нашему каналу, то его лицензии лишат.       — Можно вызвать дерматолога. Для консультации. Завтра, я думаю, получится.       — Юрочка, ты гений! — Маша обрадованно заулыбалась.       Заглянувший в секционную мрачный Панов отвлек их от увлекательной беседы.       — Господа хорошие, две новости, хорошая и плохая. С какой начать?       — Давай с хорошей, — отозвался Щеглов, повторно отмывая руки.       — Валера нашелся.       — А плохая какая?       — С четырьмя проколами на шее, в сознании, но ничего не помнит. Реанимацию мы уже вызывали, капельницу я ему поставил… Обычный физ.раствор…       — А где нашли?       — Да среди привезенных трупов, простынкой прикрытый лежал. Я об его ботинки шаркнулся, они в мазуте были, испортил халат, ну и посмотрел, что там за товарищ лежит…       — Юра, ты что-нибудь понимаешь? — уже на бегу поинтересовалась Маша. Щеглов лишь отмахнулся, толком не зная, что и думать.