Смерть идёт по следу

      Едва Маша и Винокуров переступили порог секционной, больше напоминавшей склеп, задремавший в углу нетрезвый санитар очнулся и замотал головой.       — У, вампирюга! Зенки залил! И в коридоре, вон, жертвы его валяются. Кстати, меня Николаем зовут. — он, увидев новое лицо, протянул руку Винокурову. Тот нехотя ее пожал.       — Что? Лёнь, о чем он говорит? — Мария Сергеевна озадаченно глянула на эксперта.       — Привезли вместе с этим товарищем обескровленные тела. И вчера привозили. У нас завал, сама знаешь, ждут своей очереди… — Панов развел руками. — Валера вон, занимался.       Валера с готовностью закивал.       — Укушенные?       — Э, нет… С колотыми ранениями шеи, — заметил санитар №2, помахав для верности указательным пальцем. Слова он выговаривал не четко, старательно артикулируя, видимо для большой убедительности. В секционной становилось все холоднее, он трезвел прямо на глазах, и явно жаждал пообщаться.       — Маш, ну ты же не думаешь, что это вампир и его жертвы? — тихо поинтересовался Винокуров.       — Лёнечка, пойдем посмотрим! — Маша просительно глянула на эксперта и тот поддался. Правда ему саму хотелось глянуть на «жертв» их свежего клиента.       Панов отлепил спасительную свечку от края секционного стола и они, освещаемые ее тусклым светом, да фонариком на телефоне Винокурова, направились в коридор всей дружной компанией, за исключением Валеры — он, решив, что присутствующих и без него хватает, ушел в каморку спать.       Санитар №2, источая алкогольный тяжелый аромат, мирно захрапел, уронив при этом старое рваное одеяло, в которое он кутался, безуспешно пытаясь согреться. Наедине с вампиром ему не страшно было оставаться, в отличие от дежуривших сотрудников.       Искомое тело нашлось быстро благодаря хорошей памяти Лёни и его способности легко ориентироваться в морге даже без нормального освещения.       Ничем не примечательный мужчина средних лет, в заношенной старой одежде — фуфайке без воротника и ватнике, штанах с растянутыми коленками и в грязной, с остатками глины, обуви, выглядел пугающе бледным. Расхожее выражение «мертвенная бледность» не отражало оттенок его кожи — белой, с мраморно-восковым оттенком, слегка сероватой, холодной и пугающе неживой.       — Ну-ка… — Панов поднес свечку поближе, стараясь рассмотреть темные пятнышки на шее трупа. При неверном освещении их вполне можно было принять за удар вилкой. — Похоже, что вилка… Аккуратно так воткнули, прямехонько в сонную артерию.       — Или это укус, — мрачно отреагировал Иван, тем самым испугав стоявшую рядом Машу. Он, как и полагается, сделал необходимые фотографии и теперь смотрел на происходящее с мрачным, но заинтересованным выражением лица.       — Лёнь, а еще? Ты говорил, что были еще случаи, — Швецова нетерпеливо затеребила эксперта за рукав.       — Были. Значит пойдем искать, что нам остается. Охо-хо, грехи наши тяжкие… — они тем же дружным составом, со свечкой, врученной Ивану, стали повторно осматривать каталки, стоявшие в проходе за первым поворотом. Через пятнадцать минут интенсивных поисков и перемещений каталок, ничего подходящего не нашли. Разворачивать каталки в узком проходе, поскальзываясь на мокром кафельном полу, потирая ушибленные колени и локти было непросто, но усилия стоили того — в самом темном углу коридора нашлось тело, уже подготовленное к вскрытию.       Совсем молодой парень, он, как и первый мужчина, был одет скромно и просто — потертые джинсы, короткая черная курточка, кроссовки, давно развалившиеся из-за вечной питерской сырости. Короткие светлые волосы казались яркими на фоне воскового, более чем бледного лица.       — Мальчишка совсем, — покачал головой Иван, подставляя свечу так, чтобы Панову было удобнее осмотреть тело. При детальном осмотре выяснилось, что это девушка, а на изящной тонкой шее обнаружились точно такие же четыре дырочки. Укусы или удары вилкой, как у предыдущего убитого.       — Манюнь, только не проси их всех вскрыть без очереди, — как-то обреченно отозвался Лёня, понимая, что так или иначе, а «страшилище» связано с несчастными жертвами. Даже не проводя вскрытие, он был почти уверен в том, что через отверстия на шее у несчастных выкачивали кровь. А вот каким образом еще предстояло понять.       — Лёнечка, ты понимаешь, что происходит? Тело с колом в сердце обнаружили в канаве, на зубах у него — следы крови, здесь же, в танатологическом отделении, мирно ждут своей очереди, его жертвы. Пока две.       — Мне очень нравится это «пока», — проворчал Панов. Он прекрасно все понимал, но свободных рук как всегда не хватало. Оставалась надежда на то, что утром придет на работу Юрий Юрьевич — дорогой начальник, — и сам встанет к прозекторскому столу.       — Я тоже думаю, что жертв может оказаться и больше. Вампир мог спокойно разгуливать ночами в любом районе города, — Винокуров невесело усмехнулся. Машин рабочий день, плавно перешедший в рабочую ночь, грозил закончиться полноценными сутками. Часы показывали почти три часа ночи, а они никак не могли разобраться в происходящем и даже примерно понять, что же произошло.       — Интересно, Машечка, что на это все скажет твой прокурор, — отозвался Лёня.       — Наверняка ничего хорошего, — Маша, улыбнувшись, покачала головой. — Если бы не позднее время, я бы уже позвонила ему и рассказала, что расследую нападение на вампира, насытившегося кровью невинных жертв.       — И дадут тебе, Машенька, большую премию за хорошие новости. Как классифицировать, ты уже придумала? — Винокуров, не сдержавшись, зевнул.       — Не совсем. Не понимаю, как можно классифицировать убийство, сопряженное с вампиризмом, но в статье о лишении жизни нет такого отягчающего обстоятельства. Мотив законом не предусмотрен. По какой статье возбуждать?       — Дети мои, вы окончательно свихнулись, — с видом доброго психиатра прокомментировал эмоциональную речь Панов. — Три часа ночи на дворе, адекватным людям спать пора, а вы тут вампиров обсуждаете. И вообще, когда вы, среди всей этой карусели, поженитесь? Точно найдете время?       — Точно, Лёнь, — Винокуров похлопал эксперта по плечу. — Никакие потусторонние силы нам не помешают.       На этих словах Владимира зажегся свет. Маша, державшаяся за рукав Володиной куртки, только сейчас поняла, что суеверно ждала рассвета, в глубине души будучи уверенной, что с первыми лучами солнца нечисть окажется в своих убежищах.       «Кол в сердце — не самый изощренный способ убийства. Сколько всего было за годы работы? Ножка табуретки в заднем проходе, гвоздь в ухе, ножницы в виске? И почему мы дружно, испугавшись внешнего вида этого неизвестного, поверили, что он вампир? Волосы длинные, когти отрастил? Так за это преступником не считают…», — настраивая себя на деловой лад, Мария Сергеевна пыталась посмотреть на происходящее более рационально и трезво. — «И что, что он такой страшный, это не преступление…»       — Манюнь, тебе сколько надо времени на протокол?       — Полчаса. А что, Лёнь?       — Да у меня тут коньячок припрятан, — мечтательно зажмурился Панов. Иван, воодушевленный перспективами, мгновенно стряхнул с себя сонливость. Сама Маша, равнодушная к крепким спиртным напиткам, пожала плечами. Участвовать в дегустации благородного напитка она не хотела, но «посиделки» с коллегами готова была поддержать.       Они разделились, Панов вернулся вернулся в секционную, давешнего санитара там уже не было, а тело находилось ровно в том же состоянии, в каком они его и оставили, Маша с Винокуровым и Иваном прошли в «дежурку». Маше, на правах женщины, доверили «накрыть стол», она, как могла красиво расставила рюмки и разномастные кружки, достала припасенные бутерброды, Иван внес свою лепту в виде сырной нарезки, а подоспевший Лёня достал припрятанный коньячок, шоколад и упаковку вафель.       Марии Сергеевне пришлось отвлечься от мыслей, как грамотнее отобразить в протоколе красное свечение клыков и глаз объекта осмотра, и принять участие в беседе.       — Хороший коньяк. И парень нам сегодня попался симпатичный, — Винокуров выразил общее мнение и не без удовольствия откинулся на спинку продавленного диванчика, на котором устроились они с Иванов, на диване напротив — Панов, а Маша уютно расположилась в стареньком колченогом кресле с продавленным сидением.       — А главное свежий, — с энтузиазмом поддержал Лёня.       — Так он все-таки вампир, или мы все идиоты? — поинтересовался Иван, а аппетитом откусив от бутерброда.       — А других вариантов нет? — Маша обиделась за всех собравшихся и посмотрела на Винокурова. Он, после небольшой дозы коньяка, поставил греться чайник, чтобы сделать чаю или кофе покрепче. — И потом, вы что, верите в вампиров?       — Манюнь, а ты сама веришь? Граф Дракула — реальное историческое лицо.       — Ну, допустим не граф Дракула реальное лицо, а Влад Третий, румынский господарь, описанный Брэмом Стокером, — проявил знание темы Иван.       — Хорошо, Влад Третий, но этот самый господарь пил человеческую кровь и человечину ел, — заметил Панов и с хрустом разломил плитку темного шоколада.       — То есть, если кто-то пьет кровь или ест человеческое мясо, то он существо из преисподней? — Иван задумчиво потер подбородок.       — Но это же вампир?       — По-моему, это терминологический спор, — вмешалась в беседу Маша. Она едва сделала вид, что пригубила ароматный напиток. Крепкий алкоголь она не пила, любой алкоголь на нее оказывал снотворный эффект, а уж по истечению рабочих суток можно было не сомневаться — она заснет моментально.       — Да ну, — развеселился Лёня. — Сейчас Машенька нам всем прочитает лекцию на тему…       — Лёнечка, ну прежде всего надо понять, кто такой вампир. Представитель рода человеческого, который пьет кровь других людей, или бессмертный монстр, живущий в гробу, боящийся дневного света, ставший кровососом от того, что его укусил другой вампир?       В этот самый момент, видимо, учуяв запах алкоголя, «на огонек» в дежурную комнату эксперта заглянул давешний санитар. Добрый Панов плеснул ему в чистый стакан коньяка.       — Вы что, не знаете, кто такой вампир? От нечистой силы рожденный, или порченный. И вампиром он только после смерти становится. Живые мертвецы, вот кто они. И убить вурдалака никак нельзя.       — Ну, это вы хватили, — Иван аппетитно прожевал кусок шоколада. — Наш-то убит, и еще как убит.       — Правильно, — закивал санитар и опрокинул в себя еще одну дозу горячительного. — Потому что грамотно завалили. Кол в сердце и все дела. Правда, можно еще голову отрубить, но не факт, что не встанет.       — Слушайте, а откуда вы так хорошо про них знаете? — Маша удивленно посмотрела на санитара. Несмотря на дрожащие руки, неопрятный внешний вид, недельную щетину, плохенькую, но вроде бы чистую одежду, да и явное пристрастие к алкоголю, говорил он убедительно, что-то в его тоне заставляло верить его словам.       Санитар наклонился ближе к Швецовой и, обдав перегаром, проговорил:       — Я ж в Карпатах вырос. У нас там, бывало, целые деревни в упыри уходили. Как один заведется, так пиши пропало: ночью встанет из могилы, придет в дом и у кого-нибудь из родичей всю кровь высосет.Вроде как стоит деревня, только хозяйство в упадок пришло, домишки покосились, скот вымер, по амбарам ветер гуляет. Как зайдешь в такую местность — уноси ноги. Значит, упыри завелись, и все село к себе перетаскали.       Маша, впечатленная рассказом, поежилась.Только они все начали успокаиваться, как появился санитар со своей «пропагандой». Поймав слегка враждебный Машин взгляд, санитар расхохотался, но как-то недобро и мрачно.       — А вы же сказали, что вампир — ребенок нечистой силы.       — И так бывает, но мало таких. Больше заложных покойников, — непонятно ответил санитар.       — Это как? — в один голос поинтересовались Маша с Винокуровым.       — Кто заложный? — довольный вниманием санитар даже приосанился. Глаза у него заблестели. — Заложные покойники — нечистые покойники, самоубийцы разные, кто неестественной смертью умер…       — Все, что ли, кто неестественной смертью умер? — всплеснул руками Панов. — Тогда их тут полный морг.       — А вот и не все, — покачал головой санитар. — Самоубийцы, бывает, заложными становятся. Колдуны всякие. Палачи тоже, если умрут, то становятся заложными.       — Палачи в прямом или переносном смысле?       Санитара, похоже, занесло, на иронию в словах Марии Сергеевны он не уловил и продолжил дальше:       — Их ведь на христианских кладбищах не хоронят, за оградой закапывают, как собак. Отчего бы это, а?       — Отчего? — Иван от любопытства подался вперед.       — Оттого, что на кладбище упырям хода нет. А за оградой — бери не хочу.       — Так откуда себе вампиры новых вербуют? Из живых или мертвых, кого за оградой кладбища закопали? — полюбопытствовал Панов.       — Все хиханьки? — санитар обиженно скривился. — Посмеетесь еще… Я ж говорю, как пойдут кусать, вся деревня вурдалаками становится. Днем спят, а ночью выходят. Света они боятся.       Маша недоверчиво глянула на санитара.Они с Володей переглянулись и он поинтересовался:       — Что ж ты, сам видел такие селения? Где упыри одни?       — Видел? Да что «видел»? Да я сам… — начал было санитар, но осекся. Поспешно опрокинул в себя остатки коньяка и поднялся на ноги. — Пойду я, с каталок народ надо рассортировать, в холодильник пристроить…       — А нашего положите в холодильник? — Винокуров впечатленный рассказами не меньше остальных, почему-то проникся именно мистическим объяснением гибели мужчины, обнаруженного на дне канавы.       — А вашего-то зачем? — неприятно усмехнулся Николай уже в дверях и глянул на Машу. — Упыри — они тлению не подвержены, не разлагаются. Как живой будет.       После того, как санитар вышел, прикрыв за собой дверь, собравшиеся переглянулись. С Маши слетела недавняя сонливость, а ее компаньонам хороший коньячок, похоже, не лез в горло — они все не притронулись к своим рюмкам, Панов отставил свою и хлопнул себя по коленкам.       — Я ж смывы-то у него с пасти так и не взял! Пойду, марлечкой помажу, вдруг кровь.       — С тобой сходить? — Иван, проявив широту натуры, поднялся из-за стола.       — Давай, — Лёня благодарно кивнул. После услышанного ему не очень-то хотелось разгуливать по темным пустым коридорам одному.       — Лёнь, я тоже с вами.       — Ну пойдем, Машечка, прогуляемся.       До секционной они добрались с шутками-прибаутками, Панов по всем правилам сначала потер оскал покойного влажной марлечкой, сложил в конвертики, подписал их по всем правилам и стал оглядываться в поисках понятых, которые должны были так же оставить свои подписи.       — Ой, у меня в протоколе осмотра тоже понятые не расписались… — вовремя спохватившись, Маша просительно глянула на Ивана, а потом и на Панова. — А где второй санитар, ну, Валера? Было бы неплохо, чтобы он расписался.       — И правда, куда у нас Валера делся?       — Пошли искать, — Иван пожал плечами.       Через некоторое время стало ясно, что ни Валеры, ни второго санитара — Николая, в морге нет. Маша утешала себя мыслью о том, что они могли разминуться, но с каждой минутой ей все меньше нравилась эта ситуация. Оба санитара заступили на дежурство и как-то слишком синхронно исчезли из поля зрения, а учитывая зловещие рассказы Николая, становилось совсем тревожно.       — Ладно, пошли в дежурку, будем звонить Щеглову, — принял решение Панов. Часы тем временем показывали шесть часов утра. На звонки, к слову, Валера тоже не отвечал, и это было странно. Номера Николая Панов не знал и хотел узнать у непосредственного руководства.       Зав.моргом в лице Юрия Юрьевича Щеглова сонным голосом поинтересовалось, не сошли они там все с ума, какие могут быть вампиры в двадцать первом веке, потом обеспокоилось и, видимо на ходу влезая в штаны, пообещало прибыть через пятнадцать минут.       — Вы пока там поищите, я еду.       — Ну что, друзья мои, дела наши хреновые. Оба санитара куда-то делись, двери у нас при этом запираются изнутри, и никто из нас этих господ не выпускал… — подытожил Панов, когда они снова собрались в дежурке. Уставшей за ночь так, как не уставала, пожалуй, за последнюю неделю, Маше, хотелось, чтобы все это как можно скорее закончилось и она могла где-нибудь подремать полчаса.       — А домой уехать Валера не мог?       — Он не совсем дурак же. Рабочая смена идет… — Панов покачал головой. — И ладно, допустим собрался домой, к бабенке своей, но сказать-то должен был!       До приезда Щеглова они перебирали версии, а когда раздался громкий стук в дверь, все с облегчением выдохнули. Но как оказалось напрасно. Встревоженный Юрий Юрьевич выслушал из сбивчивый рассказ, уточняющий, когда в последний раз видели Валеру, а когда Николая.       — Юрочка, мы не понимаем, что происходит. Куда они могли деться? И ладно Валера, он не пил, хотя бы, а вот второй санитар… — Мария Сергеевна развела руками.       Щеглов внимательно посмотрел на собравшихся, словно решаясь что-то сказать.       — Машенька, у нас не второго санитара.