Глубоко в сердце

Прошло еще некоторое время. Весна уже вовсю вступила в свои права. Было начало апреля. Юнги с Чимином до сих пор так и не смогли найти няню. Кандидаток было много, но ни одна не подошла. И если Юнги уже готов был сказать «да» даже не одной, а нескольким девушкам, подходившим по всем параметрам, то младший забраковал всех по тем или иным причинам. У кого-то было недостаточно опыта, кто-то не так улыбался, чем пугал ребенка, а одна не подошла потому, что нагло пялилась на старшего, в то время как он задавал ей вопросы, и ревнивый Чимин, не выдержав, сказал ей «нет», даже не дождавшись конца опроса. Поэтому до сих пор они справлялись с обязанностями своими силами, меняясь сменами дома, а иногда даже беря Юри с собой, действительно ставя люльку в студии старшего на диван, как он когда-то опасался. Сегодня был выходной, они оба были дома и ничто вроде не предвещало беды. Однако именно сегодня суждено было произойти их первой ссоре. Чимин, покормив с утра малышку и положив ее на диване в гнездышко, включил крутящуюся карусель с игрушками над ней и отправился готовить завтрак. Старший, проснувшись и закончив с утренними процедурами, спустился вниз и, вытащив почту, решил сразу ее разобрать, так как скопилось довольно много, потому что в последнее время они постоянно забывали заглядывать в ящик. Отложив в сторону счета и рекламу, он начал листать оставшиеся конверты. Приглашение на передачу… странно, что прислали на домашний, а не на рабочий адрес… Приглашение из университета… Оповещение о поступлении дивидендов на счет… Стоп! Приглашение из университета? - Пухляш! Тебе приглашение! Я открою? – спросил Юнги, уже разрывая конверт. - Хен! Подожди! Я не ска… - но Юнги уже вскрыл письмо и рассматривал содержимое. По мере прочтения лицо его все больше хмурилось. Наконец он поднял глаза и посмотрел на затаившего дыхание младшего: - Хореография и педагогика балета? Ты серьезно? Какого хрена, Чимин?! Что это значит? При звуке своего имени из уст старшего, называющего его обычно не иначе как Пухляш или малыш, Чимин вздрогнул. - Хен, я все объясню… - пробормотал он. - Да уж, постарайся! Видимо, узнать об этом я должен был, когда у тебя закончился бы первый семестр? Или и вовсе первый год обучения? - Хен, - осмелев проговорил Чимин. - Это мой выбор! Я так решил! - Чимин, замолчи! Ты думаешь, я не понимаю почему здесь стоит это, а не современная хореография, сценический танец и актерское мастерство? Ты дураком меня считаешь? Все дело в ребенке, не так ли? Ты хочешь уделять ей больше времени, вернее даже считаешь почему-то себя обязанным, и поэтому решил похерить свое будущее и всю жизнь прозябать в каком-нибудь Богом забытом задрипанном танцклассе в роли учителя танцев для бездарных деток? - Почему бездарных? – именно это больше всего задело Чимина. - Я не был бездарным, как вы все утверждаете, хоть учился именно в такой, Богом забытой танцевальной школе… - Ты понял, о чем я! – перебил его Юнги. - Не переводи тему! К тому же, если ты сам осознаешь, что талантлив, то какого хрена, Чимин? - Хен! Я не хочу гробить свою карьеру! Но группа – это не мое! Я давно это понял и еще до рождения Юри собирался поговорить с тобой об этом! - Прекрати, Чимин! – прикрикнул Юнги. - Не верю ни одному твоему слову! Ты хоть знаешь, как выносит мне мозг Намджун за то, что не скрываю своих отношений с тобой? Ведь все учителя, да и он сам, твердят в один голос о твоей работоспособности и невероятных успехах. И если бы не наши отношения и не повод для других ребят завидовать и обвинять тебя в моей протекции, все безоговорочно готовы были бы объявить тебя солистом и лидером группы! - Хен, я представляю твою реакцию, – неуверенно начал Чимин, и уже более смело продолжил. – И, конечно, боюсь вызвать еще больший твой гнев, но я хочу уйти из группы, пока не поздно и можно найти мне замену, – словно прыгнув с обрыва, зажмурившись, проговорил Чимин. Юнги ненадолго впал в ступор. Осознав сказанное, он замахнулся рукой, как будто хотел ударить младшего, хоть и стоял довольно далеко и, конечно, не достал бы. Схватив всей пятерней себя за волосы, он дернул со всей силы и, зарычав, рванул к двери. Схватив куртку, как был в домашних тапочках, Юнги вылетел за дверь. На глазах Чимина выступили слезы. Он не ожидал от старшего такой реакции. Он, конечно, подозревал, что тот рассердится, но надеялся, что он даст ему возможность хотя бы все объяснить. Вытерев скатившиеся мокрые дорожки со щек, он подошел к дочери, лежавшей на диване и смотревшей на проплывающие мимо по кругу игрушки. - Юри! Он ушел, представляешь? Твой папа просто взял и ушел! Первый раз он недослушал меня! Первый раз не дал объяснить! Первый раз он так на меня кричал! Наверное, я заслужил это. Конечно, мне надо было раньше с ним все это обсудить! Конечно, он разозлился, потому что я все это сделал молча, сам… Но мне все равно так горько, Юри! Мне так горько! Девочка, успокоенная его голосом, который уже знала и отличала от других, постепенно уснула. Чимин же все продолжал жаловаться ей на ее старшего папочку. Час спустя вернулся все еще злой, но уже немного остывший, Юнги, сидевший все это время в машине. Он посмотрел на заснувшего на диване рядом с дочерью младшего, ресницы которого все еще были слипшимися от недавно пролитых слезинок, и сердце его сжалось от жалости и вины. Юнги подошел и лег рядом, обняв малыша со спины и прижав крепче к себе. Чимин не проснулся, лишь всхлипнул и что-то пробормотал во сне. Юнги поцеловал любимую макушку и зарылся носом в волосы, вдыхая самый любимый запах. На столе остались продукты для так и не приготовленного завтрака, а семья спала на диване до тех пор, пока Юри не проснулась и громким плачем не оповестила о том, что ей пора менять подгузник и в очередной раз кушать. Проснувшись от крика ребенка, Чимин не сразу понял где находится, а вспомнив все, что было до того, как он заснул, очень удивился, поняв, что находится в крепком кольце рук старшего. И хотел бы он пролежать так весь оставшийся день, забыв и простив старшему все его крики и обидные слова, но дочь требовала к себе внимания и он попытался освободиться из объятий и подняться. - Простишь меня? – спросил тихо Юнги, все еще не расцепляя рук. - Я - да, а Юри - нет, если сейчас же не отпустишь меня и не дашь встать и приготовить ей еду. - А ничего, что мы еще ни разу не ели, в то время как у нее это уже третий прием пищи с утра, считая ночное кормление? - Да, наша дочь любит покушать! – улыбнувшись, проговорил Чимин. - И если не хочешь, чтобы миссия по замене памперса досталась тебе, можешь пойти и сам приготовить ей смесь, пока я ее переодену. Юнги тут же подскочил с дивана и помчался к плите, боясь как бы младший не передумал. Покормив девочку и позавтракав, вернее, уже пообедав сами, они продолжили свой разговор в более спокойном тоне. - Объясни мне, Чимин. Я готов тебя выслушать, – проговорил Юнги. - Хен, я долго думал об этом. Это не спонтанное решение. И это не из-за Юри, поверь! Вернее, не только из-за нее. Просто я понял, что группа - это не мое. Я хочу танцевать. Возможно и петь. Хочу сам придумывать хореографию! Не хочу подстраиваться под других. Не хочу, чтобы кто-то ставил мне номера! Хочу все делать сам! И я готов рискнуть. Даже если ничего не получится, я смирюсь и буду простым учителем в Богом забытом танцевальном кружке, как ты говоришь. Но это моя мечта! Не обрывай ее, пожалуйста! К тому же, что я, зря прыгал в постель к известному продюсеру? – лукаво стрельнул глазами Чимин. - Неужели «папочка» не поможет своему мальчику с сольными номерами? – улыбнувшись, спросил он. - Вот паршивец! – ухмыльнулся Юнги. - Так вот каков был твой план? – подыграв, спросил он. - А я то, старый дурак, повелся на молодое тело! - Да! – засмеялся Чимин. - Все именно так! Раскручивай теперь свою детку! - Иди сюда, «детка»! – похлопал Юнги по своим ногам. Чимин тут-же встал и пересел к нему на колени, оседлав и обняв тесно прижавшись. – Все дело в том, что сольную карьеру начинают тогда, когда уже добились популярности в группе и популярность эта идет на спад, – объяснял Юнги. - С нуля же это сделать очень сложно, и только единицы решаются на подобное, и еще меньше добиваются успеха. - И все же, я попробую! Я готов рискнуть, хен! Да и группа меньше пострадает, пока нас мало кто знает, и мы не дебютировали официально. Вы легко сможете найти мне замену. - Да я не переживаю за это… Но ты уверен? – посмотрел на младшего с любовью Юнги. - Да, хен! Абсолютно! – ответил Чимин, посмотрев ему в глаза. - Ладно… Поживем – увидим… - проговорил старший и, подавшись вперед, накрыл его губы своими. Поцелуй быстро перерос из нежного в более страстный и глубокий. Юнги пробрался руками под футболку младшего, проводя пальцами по спине и бокам, слегка царапая короткими ногтями кожу и вызывая тем самым дрожь и мурашки у младшего. Дыхание обоих участилось. Чимин готов был к обоюдным ласкам и петтингу, не желая перебираться в спальню и оставлять здесь дочь одну или нести ее наверх, но и не имея возможности расположиться на диване рядом с ней. Но у Юнги были другие планы. Подняв младшего с себя, и подтолкнув к столу, он, развернув, наклонил его слегка, задрав футболку и начав выцеловывать спину, целуя и оглаживая языком каждый позвонок, постепенно спускаясь вниз. Когда он опустился ниже и встал на колени, стянув до пола его домашние штаны вместе с трусами, Чимин, вдруг поняв, что будет дальше, дернулся и, выпрямившись, попытался остановить старшего: - Нет, хен! Не надо! Я не готов! Тебе будет неприятно! Не надо этого! - Малыш! Ты правда думаешь, что меня может что-то оттолкнуть от тебя? - снова толкнув его к столу и разводя в стороны все еще напряженные и сжатые половинки, проговорил Юнги. - Давай, маленький, раскройся для меня! С этими словами он прошелся языком снаружи сначала по одному, потом по второму полупопию, мягко сжимая их ладонями и разводя в стороны как можно шире. Чимин, смирившись, расслабился и лег грудью на стол, полностью отдаваясь во власть горячего языка старшего. Юнги , не в состоянии отказать себе, слегка покусал нежную мякоть и, постепенно углубляясь, мазнул языком по сжатому отверстию. Чимин тихо застонал в предвкушении любимой, но в последнее время, увы, редкой ласки. Старший прошелся несколько раз напряженным и твердым кончиком языка по колечку мышц и, немного смочив его слюной, начал проникать внутрь. Чимин уже не сдерживал стонов, стараясь, однако, делать это как можно тише, пряча лицо в сгибе локтя, чтобы не разбудить мелкую. Юнги все сильнее углублялся внутрь прохода, входя резче и вызывая дрожь в теле младшего. Почувствовав, что малышу этого уже мало, он, с трудом поднявшись с затекших колен, наклонился и шепнул ему на ухо: - Не шевелись, я скоро… Однако младший схватил его за руку, не давая уйти и, дотянувшись, протянул ему бутылочку с оливковым маслом, оставшуюся на столе после обеда. - Давай, хен! Не могу больше ждать! – с этими словами он с легкостью закинул одну ногу на стол, как на станок в танцевальном классе, и согнул ее в колене, демонстрируя прекрасную растяжку и раскрываясь еще больше. Юнги, сходя с ума от такой картины, скинул с себя всю нижнюю часть одежды и, обильно полив пальцы маслом, вошел в любимого сразу двумя, понимая, что после двух раз ночью и подготовки языком не доставит ему неприятных ощущений. И действительно, Чимин, после нескольких движений и первого же прикосновения к простате, сам дернулся бедрами навстречу, призывая к более решительным действиям. Добавив третий палец, просто для большей уверенности, какое-то время спустя, старший, не в силах больше сдерживаться, проведя пару раз масляной рукой по члену, ткнулся головкой внутрь и, не встретив сильного сопротивления, начал уверенно входить глубже. Войдя на всю длину, он замер, давая немного привыкнуть к себе, но, почувствовав нетерпеливый толчок младшего навстречу, начал двигаться, сразу беря быстрый темп, выходя и погружаясь на всю длину. Чимин, сильнее прогнувшись в спине, подавался навстречу, задыхаясь и захлебываясь в собственных стонах удовольствия. Точно зная угол проникновения и изучив скорость, которая больше всего нравилась его Пухляшу, Юнги, очень скоро почувствовав приближающуюся разрядку младшего, увеличил темп. Прикоснувшись скользкой ладонью и успев лишь сжать головку, он услышал протяжный стон и почувствовал стекающую по пальцам горячую сперму. Еще после нескольких толчков в сжимавшийся от оргазма и в несколько раз более чувствительный проход, он кончил сам с таким же стоном, как ранее младший. Чимин, немного отдышавшись, почувствовал начинающуюся судорогу в ноге от долгого напряжения и поспешил снять вторую со стола. Юнги, увидев затруднения младшего, поддержал его и, сев на стул, снова усадил малыша к себе на колени, чувствуя вытекающую из него собственную сперму и со стоном впиваясь в любимые губы. Чимин обнял его, прижавшись ближе, и ответил, сразу пуская к себе в рот сладкий язык, с наслаждением втягивая его глубже. Юри же, проснувшись и словно почувствовав изменившуюся атмосферу, лежала молча и первый раз в своей жизни улыбнулась. Однако, увлеченные друг другом, целующиеся папочки этого так и не увидели.