Искусство, любовь и неприятности

      Хуа Чэн проснулся от назойливого звонка в дверь, что-то это ему напоминает. Се Лянь явно не хотел идти встречать гостей, нарушая свой сон, поэтому педагог накинул на себя просторный халат студента и пошёл открывать. — Се Лянь, уже двенадцатый час, опять поздно ложишься… — Всё те же лица. — Всё те же лица.       Одновременно произнесли Фэн Синь и Хуа Чэн. Они метнули друг в друга недовольный взгляд. Однако, встретившись глазами, друг Се Ляня сменил недовольство на изумление. Педагога вдруг передернуло от осознания, он был без повязки. Вечером он сменил кожаную на мягкую медицинскую, но во время их с Се Лянем небольшого занятия некоторыми пошлостями она слетела. Тогда это его не особо взволновало, но перед этими двумя он не хотел выглядеть как-то не так. Нахмурившись, Хуа Чэн хотел было закрыть дверь, но Му Цин вовремя выставил ногу в проём. — Ты чего творишь? Где Се Лянь?! — Спит, и поэтому прошу вас уйти, — ледяным тоном ответил Хуа Чэн. — С чего бы нам уходить? Отойди, — Фэн Синь первый понял, что могло произойти. Он не сразу приметил белый халат, накинутый на голое тело, но отсутствие повязки, а главное — засосы на шее расставили всё на свои места. — Что подумают в институте, когда узнают, что учитель Хуа спит со своими студентами? — провоцировал Му Цин, который тоже оценил все факты. — А о своем друге вы не подумали? Что он тоже попадет под удар? — Ха! Он не мог пойти на это добровольно! Ты застав… — Сань Лан? Кто там? — Се Лянь вышел в одних штанах.       Студент плохо соображал, в идеале ему бы поспать ещё часа два, поэтому не найдя верхнюю часть своего домашнего костюма, Се Лянь решил, что нет ничего плохого в том, чтобы надеть лишь штаны и выйти посмотреть, кто пришёл. Самое главное — не голый. Однако теперь незваные гости лицезрели и отметины пылкой любви (или же как считали сами гости — изнасилования) по всему телу искусствоведа. Вся троица, стоящая в дверях, поперхнулась. Даже Хуа Чэн не ожидал, что так перестарался. — Му Цин? И Фэн Синь здесь? Что-то случилось? — Гэгэ… Думаю, нам надо одеться.       Се Лянь вначале в недоумении смотрит на Хуа Чэна, видит засосы на его теле и вспоминает вчерашний вечер, стыд вспыхивает на скулах и стремительно распространяется по всему лицу по мере восстановления памяти. Ему хочется буквально кричать от неловкости всей этой ситуации. — Прошу подождите здесь. И отвернитесь… к двери лицом… пожалуйста… — сдержано просит Се Лянь и уходит в комнату.       Му Цин закатил глаза, но, получив удар по затылку, переключил своё внимание на Фэн Синя. Они вновь начали спорить.       Се Лянь ощутимо шлепнул себя несколько раз в лоб ладонью, но подошедший Хуа Чэн быстренько прекратил подобные попытки самовредительства. Педагог поцеловал мужчину в покрасневший лоб и нежно огладил плечи. — Всё хорошо, — шепнул он, приобняв.       Се Ляню вернули его халат, хоть он и не прикрывал пятнистую шею, у студента не было особого выбора. На улице лето, и надевать водолазку было бы слишком глупо, а уличные рубашки с высоким воротом были бы как-то неуместно, он всё-таки у себя дома. Хуа Чэн же натянул свои домашние штаны и футболку, тоже не особо заботясь о следах их прошедшей ночи. Се Лянь глубоко вздохнул, понимая, что разговора не избежать, и, направляясь в сторону кухоньки, крикнул в коридор: — Заходите. — А теперь объясни, что происходит! — пыхтел Му Цин, топая от гнева.       Мужчина шумно приземлился на табурет около обеденного стола и сверлили взглядом друга. Фэн Синь хмурый, но всё же более спокойный садится рядом. Се Лянь не спеша поставил турку на плиту, стоя спиной ко всем гостям в квартире. Хуа Чэн тихо сидел на подоконнике и курил, он не особо хотел вмешиваться, понимая, что его слушать не будут, но в случае чего был готов прийти на помощь. — И почему ты молчишь?! — друг-дизайнер был на грани. — Му Цин, — строго начал Се Лянь, развернувшись, — во-первых, у меня есть право на личную жизнь. Во-вторых, мы с учителем Хуа теперь встречаемся. — Се Лянь, ты не тот, кто будет так бездумно начинать отношения! Переспали и сразу встречаетесь? Что за бред? Он тебе не подходит. — Му Цин говорит очень грубо, но я с ним отчасти согласен, — вмешался Фэн Синь. — Ты уверен, что хочешь начать такие отношения? Это нормально найти партнера на одну ночь, а потом разбе… — Нормально?! Да с таким человеком вообще не стоит связываться! — Этот человек находится рядом, — напомнил Се Лянь. — И пусть. А вдруг он использует тебя?! — Зачем? — искусствовед терял терпение. — Если посмотреть с логической стороны, то это я должен использовать его. Отсосал за пятерку в семестре, например. Ему то какой смысл со мной трахаться? — всех троих гостей немного скрутило внутри от непривычной грубости со стороны Се Ляня, — я взрослый человек. И сам буду решать, с кем мне встречаться, а с кем нет. И я не потерплю оскорбления в сторону моего возлюбленного. — Хорошо, ты прав, просто… — выдохнул Фэн Синь, но косо посмотрел в сторону Хуа Чэна, он всё ещё не доверял. — Здесь нет ничего хорошего! А что если пойдут слухи по институту?! — Про меня часто ходят нелестные слухи, что же мне теперь ходить и всем доказать какой я хороший? — То было другое, тогда они были выдуманы из воздуха! — Му Цин хлопнул по столу, пристав с табурета. — Разве? Сколько раз смеялись в школе, шепча за спиной всякие гадости? Я не отрицал никогда, потому что мне всё равно, что скажут другие. — Но сейчас другое! — И что? Разве объяснишь это другим? — Так не провоцируй их на новые слухи! Зачем оно тебе?! — Потому что я не боюсь, Му Цин. Я не боюсь осуждения в свою сторону. Я не боюсь того, что скажут другие.       Му Цин замялся, наступила тишина. Се Лянь разлил кофе по четырем кружкам. И строго посмотрел на Хуа Чэна, тот сразу понял, послушно подошёл и сел за стол. Ситуация становилась более неловкой. Искусствовед так редко злился по-настоящему, враждующая троица чувствовала себя такими маленькими и ничтожными под ледяным взглядом. Они словно большие неотёсанные псы перед грозным породистым котом. — Как давно вы вместе? — неуверенно и тихо спросил Фэн Синь, уткнув взгляд в темный напиток, просить молоко и сахар было неуместно и страшно. — С начала летней практики, — хозяин квартиры стоял, облокотившись на гарнитур, и смотрел куда-то в окно. — Вот как.       Снова тишина. Чашки как-то слишком громко стукали о стол. С открытого окна доносились звуки улицы, было слышно, как кто-то спускается по лестнице, гремя ключами, чьи-то голоса за стенкой. Любой шорох ощущался слишком напряженно. — Спасибо за кофе, — Му Цин встал из-за стола, нарушая молчание, и направился в коридор, Фэн Синь подавился от неожиданности, но спохватившись ушёл за ним.       Дверь захлопнулась. — Гэгэ, уверен в том, что говорил?.. — В том, что я люблю тебя? — всё так же строго выпалил Се Лянь, но слегка смутился. Более спокойно он добавил, — Сань Лан, я не сомневаюсь в том, что выбрал тебя, пока ты со мной не важно, что думают окружающие. — Хах, гэгэ… Ты действительно погубишь меня.             Со своими друзьями Се Лянь помирился примерно через неделю. Они собрались у Фэн Синя и ещё раз обсуждали эту тему. Долго споря и высказывая своё мнение, они наконец-то поняли друг друга, но ещё требовалось время на принятие.       Однако это было лишь началом сложностей для педагога и студента и их начавшихся отношений.

***

      Каникулы подошли к концу. Начался последний год обучения Се Ляня. Му Цин выпустился этим летом, а потому в первый день учёбы искусствовед шёл на занятия в одиночестве.       Се Лянь обсудил и с Хуа Чэном их отношения и то, насколько они будут их скрывать. Педагог больше не вёл ни живопись, ни рисунок у группы-теоретиков, значит проблем особо быть не должно, слухи про переспать за оценку были бы безосновательны, но открыто показывать свои отношения тоже было рисково и совершенно ни к чему. В общем-то было согласовано решать проблемы по мере их поступления.       Вот только прошло всего недели две от начала учёбы, как Хуа Чэн столкнулся с первым небольшим препятствием. — Что-то в последнее время, учитель Хуа, вы стали более умиротворённым и спокойным, — мерзко улыбаясь, произнёс директор Цзюнь У, когда Хуа Чэн зашёл в учительскую. — Начал заниматься самосовершенствованием, — огрызнулся молодой педагог. — Ого, не пробовали йогу? Говорят, тоже помогает. — Нет, но обязательно поищу подробнее информацию об этом. — Поищите, возможно будет меньше жалоб от родителей. — Я вдалбливаю знания в головы их детишек, удивительно что они имеют что-то против. — А вы не пробовали учить вместо того чтобы вдалбливать? Вдалбливать будете у себя в постели, — прищурился директор. — А вы в мою постель не лезьте, — во взгляде читалась угроза. — Ходят слухи, что вы молоденьких студенток соблазняете, если кто-то пожалуется на это, боюсь, мне придётся полезть к вам постель. — Уж простите, но вы меня не интересуете, — Хуа Чэн шумно закрыл дверцу шкафчика с журналами и ушёл из кабинета.       Благо у него осталась последняя пара. Всё жутко раздражало.       Слухи среди студентов действительно ходили, но они всегда были и особенно в начале года с приходом первокурсников. Однако к великой неудачи влюблённых, один из новеньких студентов рассказал, что летом, перед поступлением, видел педагога в компании красивого юноши. Эта новость моментально разошлась по первым курсам, а там уже и по старшим. — Се-гэгэ, вы уверены, что всё в порядке?       Се Лянь вместе с Бань Юэ сидел в библиотеке. Он помогал девушке систематизировать темы по искусствоведению и технологии живописи. — Конечно, они ведь даже не узнали меня, — улыбнулся Се Лянь. — Но всё же… Как-то напрягает. Почему людям так нравится лезть в чужую жизнь, своей нет что ли? — Хах, ты сейчас говоришь прямо как Сань Лан. — Потому что беспокоюсь о вас, — фыркнула девушка. — Лучше расскажи, как твои дела, — мужчина поднял взгляд с книги на собеседницу и посмотрел на неё с привычной нежностью. — Ох, ну… — Бань Юэ покраснела.       Когда Се Лянь выходил из библиотеки уже поздним вечером, он заметил как группа юных студентов обсуждает те самые слухи. — Будет так обидно, если учитель Хуа окажется геем. — Может он би? — Да какая разница, это противно в любом случае. — Фу, ты что гомофоб? — Фу, а ты что поддерживаешь этот разврат? — Да хватит спорить. Наверняка, тот парень ошибся, старшекурсники мне сказали, что на прошлой практике они хорошо поладили с учителем Хуа, и кто-то, чересчур осмелев, спросил, есть ли у него пара. И он ответил, что встречается с самой красивой и благородной девушкой, вроде даже скоро свадьба, — Се Лянь поперхнулся. — Может, он обманул, чтобы скрыть свои отношения с парнем? — Или сказал так, чтобы от него отстали. — Всё, хватит говорить об этом педике.       Группа студентов двинулась в сторону лестницы. Се Лянь стоял всё это время рядом, притворившись, что ищет что-то важное в телефоне. Ему было бы всё равно, если бы оскорбили его, но слышать такое о своем любимом было неприятно и больно. Его замечательного любимого человека оскорбляли и осуждали за какую-то ерунду. Руки чесались. Хотел лично заткнуть каждого сплетника хорошим ударом в нос или в челюсть. Но больше всего студент переживал, что из-за него педагог потеряет работу, и он больше никогда не сможет преподавать, а Се Лянь знал, что Хуа Чэн очень даже любит свою работу.       Когда вечером Хуа Чэн неожиданно стоит на пороге его квартиры, Се Лянь теряется, но он радуется. Разлука ощущается так неправильно. Студент обнимает педагога за шею и шумно вздыхает носом, наполняя легкие любимым одеколоном. Хуа Чэн, сгорбившись, кладет голову на плечо студента. Сегодня был сложный день у обоих. — Сань Лан, — тихо зовёт Се Лянь в объятиях, после долгих ленивых поцелуев, — я люблю тебя, ты самый лучший.

***

      Проходит несколько месяцев, и близится очередной новый год. В институте уже почти позабыли о том слухе, но один случай переворачивает опять всё вверх дном.       Однажды вечером, когда в институте уже никого не должно быть, Се Лянь ждал педагога в его рабочем кабинете. Мужчина заполнял зачетки и журналы после просмотров и экзаменов, вскоре будет собрание, на котором ему надо будет представить отчёт. — Гэгэ, пожалуй закончу на сегодня. Пойду отнесу эту макулатуру в учительскую. — Хорошо, — немного устало улыбается Се Лянь, отрываясь от книги.       Когда Хуа Чэн возвращается, студент сидит на краю его рабочего стола и смотрит переписку в телефоне. Ши Цинсюань активно отправлял восторженные сообщения о том, что его хмурый парень согласился провести новогодний праздник только вдвоем, но Се Лянь не должен расстраиваться, ведь они обязательно соберутся после все вместе.       Подкравшись к студенту, педагог ловит его в свою нехитрую ловушку. Встав аккурат между ног, он сложил руки на чужой шее, поглаживая большими пальцами за ушками. Их лица очень близко, но если Се Лянь против, он может оттолкнуть, а если хочет, то может сократить последние сантиметры между ними. Студент выбирает второе. Он прячет телефон в карман и сжимает талию педагога, медленно и нежно сплетая их губы. Хуа Чэн заваливает его стол, смахнув предметы на пол. Се Лянь под его напором ойкает от неожиданности и сильнее прижимается к чужой груди. Они не заходят дальше поцелуев и поглаживаний.       Однако кто же знал, что на следующий день во всех социальных сетях будут спамить фотографией, на которой учитель Хуа якобы насилует студентку института на столе в своём кабинете. Кто-то писал, что девушка, скорее всего, просто решила получить оценки более лёгким способом. Да, именно девушка. На снимке были видны только ноги и длинные волосы, поэтому все единогласно решили, что это точно девушка.       Се Лянь был зол и растерян. Хуа Чэна же просто раздражён, что ему на рабочую почту решил написать разом весь институт и даже чьи-то родители.       Цзюнь У позвонил примерно через час после первой запущенной фотографии. Директор вызывал к себе. Се Ляню педагог сказал, что напишет позже, после разговора с начальством. И педагог пропал на долгие часы. Ни звонка, ни сообщения. Студент, ночевавший у Хуа Чэна, не знал куда себя деть, судорожно обдумывая, может ли он повлиять на ситуацию.       Вечером дверь квартиры скрипнула, и на пороге появился вполне себе спокойный и даже слегка радостный педагог. — Меня уволили, — дерзко улыбается Хуа Чэн, как только студент выбежал из комнаты. — Ч-что? — Се Лянь немного потрепанный, взломанный, в глазах ужас и раскаянье, — Сань Лан, это всё из-за меня, давай я сейчас пойду к директору Цзюнь У и всё объясню, он точно поймёт и… — Гэгэ, стой, подожди, всё хорошо, — Хуа Чэн стаскивал с себя верхнюю одежду. — Но… Это всё из-за меня, прости, я… — Гэгэ, мне всё равно, я наконец-то высказал этому уроду всё, что думаю… — Хуа Чэн! Ты же не можешь так просто бросить всё, если ничего не объяснить, тебя больше не примут работать или ещё хуже подадут заявление в милицию, а ты ведь так любишь. Нельзя опускать руки так рано!       Се Лянь начал злиться, он хмуро смотрит на педагога, который стушевался, всё ещё стоя посреди коридора. У себя в голове студент судорожно обдумывает все варианты исхода событий. Он думал, что Хуа Чэн просто не хочет его расстраивать, опять не думает о себе. — К тому же, — добавляет аккуратно Хуа Чэн, — это ведь ты на фотографии, а не какая-то девушка, как пишут в комментариях некоторые идиоты, поэтому никто меня не засудит.       Се Лянь всё ещё хмурится. Он молча уходит на кухню попить воды, а за ним следом идут два наглых существа. Пока он пьет второй по счёту стакан, его спину сверлят два обеспокоенных взгляда. Эмин и Хуа Чэн тихо сидят за столом, ожидая. — Ваши жалостливые взгляды никак не помогут, — Эмин грустно мяукнул, а педагог осторожно спросил: — Гэгэ, почему ты злишься? — Да потому что из-за кучки идиотов тебе пришлось уволиться, зачем они вообще лезут в чужую жизнь?! — Се Лянь резко развернулся, прожигая ответным взглядом Хуа Чэна. Табуретка неприятно скрипнула по полу, бывший учитель пододвинулся к злому студенту и взял его ладони в свои. — Так значит, ты на меня не злишься?       Се Лянь всегда может постоять за себя, он хоть сейчас пойдёт и разберётся с тем, кто подсмотрел за ними вчера, но Хуа Чэн словно знает специальные кнопочки на теле Се Ляня. Стоит ему как-то особенно обнять, поцеловать, погладить и мужчина успокаивается, расслабляется и уже не может долго противостоять. — Нет… Не смотри так… Они тоже должны понести наказание, так будет справедливо. — Гэгэ, эти букашки ничего не значат, я, всё равно, хотел уволиться после твоего выпускного. — Что? Почему? — Бесит меня этот институт, в нём работают одни лицемеры и глупцы. Я хочу открыть свою частную студию. — Ты не говорил об этом раньше… — Да, обдумывал всё, стоит ли и как лучше сделать, и не хотел оставлять тебя одного в этом змеином логове.       Се Лянь сдался окончательно, и Хуа Чэн обнял своего возлюбленного за талию прижимаясь щекой к его животу. Он ещё долго гладит, целует, обнимает, заманивает в спальню.       Удивительно, но фотографии пропали из интернета уже на второй день, писать об этом тоже перестали. Словно была специальная программа, блокирующая любое упоминание об этом случае. После каникул ещё шептались некоторые, особенно когда узнали об увольнении учителя Хуа. Но тема для слухов быстро сменилась, кто-то нашёл фотографию с кинки пати, на которой распознали Хэ Сюаня.