Алый

      Леша замирает на пару секунд, прежде чем его тело накрывает легкая волна холодноватых мурашек, силой выбивая обратно в реальность. Он упирается руками в мягкую постель под собой, приподнимаясь, насколько это позволяет положение, и неловко встречается с глазами напротив, которые не кажутся такими же привычными, как раньше. Темно-каштановый оттенок затуманила пелена желанной тьмы, которую Нурлан не может контролировать, немного смущенно щурится, не выпуская из пальцев чуть оттянутые края брюк. Что-то подталкивает его вперед, прежде чем он самостоятельно впивается в аловатые из-за частых поцелуев губы, немного нависая над Лешей. Последний же незамедлительно, словно не контролируя собственные руки, тянется к чужим брюкам и одним резким движением стягивает их на бедра парня, по которым он скользит ладонью вверх, пальцами вроде и случайно, а может и нет, задевая пах.       Сабуров не сопротивляется, убирает свои руки, обвивая ими чужую шею. Его длинноватые пальцы зарываются в коротких, золотистых прядях, тянут, мягко поглаживают. Дыхание учащается, становится более горячим и сбивчивым у обоих, а вскоре заполняет собой всю комнату. Руки, которые Нурлан не знает, куда деть, заметно подрагивают от напряжения, пока Леша без слов не берет одну из них и прижимает к своей груди ладонью, заставляя почувствовать, насколько шумно и беспрерывно стучит его сердце. И Сабуров мог бы поклясться, что у него внутри творится то же самое, потому что ритм гулко отдает в виски. Он не спешит отстранять ладонь, даже наоборот, гораздо уверенее, чем раньше, ведет ей вдоль чужого торса, ловя в голубовато-небесных глазах небольшое удивление, которое тут же перебивается приятной теплотой, особенно когда на лице возникает миловатая ухмылка.       — Расслабься.       Нурлан послушно кивает и обвивает напарника руками, кратко чмокая его в лоб. Леша утыкается носом в чужое плечо, дразняще прикусывает, свободную ладонь расположив на талии парня. Он чувствует, как тот ерзает на месте, рвано выдыхая где-то над ухом, что побуждает отбросить все сомнения, пальцами закрадываясь под край нижнего белья и осторожно стягивая вниз, как можно нежнее касаясь подушечками розоватой головки, ведя ими вдоль всей длины к основанию, задерживаясь, лишь чтобы послушать тихо вырывающиеся сквозь приоткрытые губы стоны, как привычно грубый, низкий голос Нурлана несвойственно ему становится на пару тонов выше. Щербаков оставляет пару кратких поцелуев на ключицах, прежде чем, языком скользнув по припухшим губам, неожиданно припасть к шее, заодно так же внезапно обвить пальцами основание немного подрагивающего от возбуждения члена и скользнуть ими по всей длине вверх. Сабуров моментально реагирует не по своей воле, жалобно проскулив что-то и запрокинув голову назад, до легкой боли пальцами вцепившись в кожу парня на спине. Леша довольно хихикает, пока его не кусают за край уха, измученно прирыкивая.       — Я понял, звездочка, тише.       Он медленно, давая время, чтобы тот привык, ведет пальцами по всей длине, заодно параллельно свободной ладонью поглаживая Нурлана по спине, которая податливо прогибается под ней, покрываясь мелкими мурашками. Щербаков и сам чувствует, как со временем тесно и невыносимо жарко становится в собственных брюках, что заставляет все-таки отвлечься и потянуться к ширинке на них, расправляясь гораздо быстрее, чем казалось. Только Сабуров отстраняет его руки, намекая вернуться к основному, пока он сам стягивает с парня оставшееся нижнее белье и отзеркаливает его движения, аккуратно обвивая пальцами его член и тягуче поглаживая подушечками головку, из-за чего Лешу будто разрядом прошибает, заставив с хрипловатым стоном уткнуться в плечо Нурлана, легонько кусая его вновь.       Никто не знает, сколько это длится. Время — ничто для них в этот момент, потому что друг для друга есть только они сейчас. Жаркий узел, скрутившийся внизу живота, пытливо путает сознание, туманит разум, концентрируясь только на приятных движениях чужой ладони, которая набирает темп, заставляя стонать чаще, громче, скулить, утыкаясь в чужую шею или плечо. Они целуют друг друга, кусают, покорно поддаваясь собственным желаниям, стараются сделать как можно приятнее, да так, что крышу сносит у обоих. Свободная ладонь скользит по обнаженной спине, оставляя за собой осадок в виде мелкой, ободряющей дрожи.       — Не останавливайся…       Леша прищуривается, кивая. Он горячо выдыхает в алые губы напротив, прежде чем незамедлительно прильнуть к ним, вызывая трепетный стон следом. Нурлан инстинктивно ерзает бедрами на месте, желая увеличить трение о ладонь. Пальцы, пробегающие колкими касаниями вдоль позвоночника, кажется, нашли чувствительное место парня, теперь с довольством надавливая на него. Тело послушно прогибается под ними, подтверждая догадку.       — Я люблю тебя.       Щербаков поднимается ладонью вверх, пальцами касаясь выраженной скулы, прежде чем скользнуть к подбородку, обвивая его. Он, подтверждая собственные слова, мягко целует в губы, нос, щеки, даже до лба дотягивается, наблюдая, как Нурлан неловко жмурится, осторожно поправляя упавшие на его глаза пряди. Он неожиданно наваливается на Лешу, только своей рукой не позволяя тому вновь завалиться на спину, стонет в полголоса, сжимая пальцами чужое плечо. Щербаков прижимает того к себе, насколько позволяет поза, губами припадая к заметно подрагивающему кадыку на шее, нежно целуя его, а после спускаясь ниже.       — Я тоже люблю тебя.       Нурлан скулит это, последний раз толкаясь бедрами в чужую ладонь, впоследствии с рваным стоном, который он попытался приглушить, уткнувшись лицом в плечо напарника, изливается, устало выдыхая. Леша жмется как можно теснее, собираясь переложить ладонь на свой, все еще колом стоящий член, но ту отпихивают, а парень возобновляет движения, пальцами сжимая.       — Нур…       Щербаков готов поклясться, что услышав со стороны, насколько жалобно и смущенно это было, его бы пробило на смех как минимум. Его голос непонятно каким образом изгибается, становится выше обычного, едва ли не съезжая на писк. Чужие пальцы неожиданно вплетаются в золотистые волосы на затылке, тянут вниз, вынуждая запрокинуть голову назад. Сабуров впивается губами в его шею, кусает, ускоряя движения собственной ладони, прирыкивает, слыша над ухом срывающиеся сдавленные стоны, которые часто перебиваются матами, попытками сдержаться.       — Ой блять…       Леша забывается, теряясь в сладкой пучине удовольствия, нити которой блядски охуенно связывают тело, каждой частичкой заставляя прочувствовать наслаждение, которое вот-вот приблизится к пику. Его руки будто сами соскальзывают вниз, спускаются вдоль спины на бедра, сжимают немного грубовато, ведя до колен и обратно. Горячий язык касается бледной шеи, вынуждая затаить дыхание, а затем набрать в легкие как можно больше воздуха, упиваясь приятными ощущениями, которые сковывают тело.       Нурлан неожиданно отстраняется, с силой толкая Щербакова ладонью в грудь, а когда тот послушно сваливается на спину, нависает над ним, на момент замирая. Леша вообще не похож на себя в этот момент. Практически все лицо до краев ушей залил алый румянец, да и сам он весь растрепанный, запыхавшийся, нервно сместивший руки на одеяло под собой. Его привычно небесные глаза потемнели, покрылись пеленой пылкого тумана, из-за чего он смотрит не совсем четко, неловко склоняет голову вбок, не понимая, чего хочет Сабуров. Не понимает, но доверяет.       Нурлан припадает губами к его ключицам, возобновляя плавные, но тем не менее быстрые движения ладонью, теперь не собираясь останавливаться. Он кусает, исследует языком, целует, постепенно спускаясь к часто вздымающейся груди. Зубами поддевает бледно-розовую бусину, немного сдавливает, прежде чем в его волосы внезапно впутываются чужие пальцы, сжимают, а сверху слышится краткое, но достаточно громкое «блять», после чего Леша выгибается, а белесые капли пачкают его подрагивающий живот.       — Только пиздаболить мне потом про то, что ты порнуху ни разу не смотрел, не надо, — устало произносит Щербаков, поворачивая голову вбок, на лежащего около Нурлана, который, кажется, сам на момент от реальности отъехал после произошедшего. — Вставай, надо хоть в душ сходить.       — Вместе?.. — резко произносит парень, потирая собственные глаза и на ослабевших ногах поднимаясь с постели.       — Тебя после произошедшего это будет охуеть как смущать? Ты точно от меня что-то да перенял, — шутливо фыркает Леша, вставая с кровати следом, уже направившись в сторону ванной, но его успевают перехватить за руку, мягко притянув к себе. — Нур?       — Я люблю тебя, — Сабуров кратко чмокает напарника в лоб, прижимаясь к нему ближе. — Очень…       — Я тоже люблю тебя, слышишь? — Щербаков с наигранным недовольством закатывает глаза, сам же до хруста костей обвивая парня руками. — Люблю…       Они замирают так на месте, прислушиваясь к сердцебиению друг друга. Конечно, теперь оно не такое быстрое, как раньше, чуть успокоилось, но громкость словно не поменяло, отстукивая ритм также шумно и гулко. Леша на момент ловит себя на мысли, что он счастлив. Очень счастлив, находясь рядом с этим придурком, который затащил его сюда. Да и хер он уже клал на эту историю с похищением, ведь со временем она стала скорее поводом поржать, хоть и Нурлану так не казалось. Он до сих пор чувствовал вину за это. Именно он, не Седьмой.       — Долго еще так собираешься стоять? — Щербаков опускает ладони на чужие ягодицы и внезапно сжимает их, выбивая напарника в реальность вместе с его недовольным «эй!». — Идем, звездочка.       Леша довольно усмехается, напоследок хлопая Сабурова по бедру ладонью, направляясь в сторону ванной комнаты. Он открывает дверь и заходит первым, устало потягиваясь. Душевая, слава богам, большая, не как в обычных трехзвездочных отелях, где лишний раз повернешься — к чертям снесешь зеркало, еще и какую-то полку в придачу. И плати потом еще за это так, словно в пятизвездочном жил. Щербаков окончательно стягивает с себя оставшиеся на бедрах брюки и кидает их в сторону, а с нижним бельем немного медлит, обернувшись на сделавшего тоже самое Нурлана.       — Надеюсь, ты на мою жопу пялиться не станешь, — с сонным смешком стебется парень, вскинув брови.       — Я слишком устал, чтобы твою задницу трогать, успокойся, — приятная истома в теле дает о себе знать, потому даже если бы Сабуров и хотел, то попросту бы не смог, пав под давлением желания поскорее лечь в приятную мягкую кровать и утонуть во сне.       — Да? Тогда тебе следует бояться за свою, потому что я все еще полон сил, — с довольным сарказмом хихикает Леша, направившись к душевой кабине.       Она не кажется рассчитанной более чем на одного человека, но действительно ли их это остановит? Вот и Щербаков искренне сомневается. Потому что только не после произошедшего между ними. Жар в груди до сих пор остаточными волнами разливается по всему телу, благодаря чему могло показаться, что у него температура подскочила на все тридцать восемь градусов. Верить в то, что они сделали, оказалось достаточно сложным, но вместе с этим и приятным. Любое выражение доверия друг к другу — хорошо, так? Если бы только изнутри не продолжала корить совесть за то, что Леша позволяет все это себе, имея при этом жену и двое детей. Конечно, это неправильно, но и пытаться исправить что-то уже чересчур поздно — у них побег на носу, сейчас это гораздо главнее, чем терки с их отношениями. Потому что если они не выберутся отсюда, то и смысла в жизни дальше не будет. Погибнуть здесь из-за подобия гладиаторских боев или прихоти Алексии не хотелось никому. А Щербакову все еще необходимо сдержать свое обещание, данное Нурлану. Последний мучается здесь всю свою жизнь, и если кого и вызволять первым делом, то его.       Горячие капли воды расслабляют напряженные мышцы, заставляют таять под своим напором, растворяясь в пространстве от наслаждения. Из-за тесноты кабинки приходится жаться друг к другу, но оба и не против, хотя остаются выглядеть относительно смущенными. Никому из них не были свойственны такие сцены в жизни, Седьмому, живущему только в постоянных тренировках и пытках, тем более. Шрамы на его теле вновь притягивают к себе все внимание. Теплые, слегка покалывающие губы прижимаются к одному из таких на ключице, мягко и ненавязчиво целует, отмечая где-то внутри очень резкое желание зацеловать все, даже самые крохотные и незаметные шрамы на чужом теле. Но не сегодня. Оба слишком устали и ко второму кругу готовы точно не были.       Сил едва хватает на то, чтобы помыться, из-за чего все проходит в тишине, но не неловкой. Спокойной и уместной между ними сейчас. Лишь несколько раз они прерываются, чтобы вновь коснуться чужих, но таких родных губ, стараясь выложить в одно нежное касание все трепетные чувства внутри, что шумным кипением бурлят где-то на уровне сердца. Леша чувствует, как на лице неконтролируемо возникает сонная улыбка, когда он с солнечной теплотой смотрит на натягивающего пижамную одежду Нурлана, которая перекрывает пару оставшихся после внезапного прилива любви следов. Удивительно, что тому все еще не так жарко. Щербаков искренне ожидал, что тот завалится на кровать в нижнем белье, как и собирался он сам. Ну, значит не судьба.       — Леш, — Сабуров механическим движением вытягивает руки вверх, взмахивая ими пару раз в знак приглашения в свои объятия, на которое Леша соглашается быстро, укладываясь прямиком в обвивающее его кольцо из рук. — Я люблю тебя.       — Ты десять раз за день это скажешь? — беззлобно цокает Щербаков, но чувствуя, как ласково его поглаживают чужие руки по голове, ничего поделать не может. — Я тоже люблю тебя, а теперь спи.