Грешники

- Люк… помедленней… - простонал Кэйа, прогибаясь в пояснице. Его затылок упирается в чужое плечо, а глаз закатывается. Воздух в кабинете расплавленный, оседающий бисеринками пота на смуглой коже. Дилюк не думает выполнять просьбу. Он ускоряется, его бёдра шлёпают о мягкие, слегка покрасневшие ягодицы Кэйи, выбивая из последнего ещё один сладкий стон. Жалобно скрипит рабочий стол в кабинете Дилюка. Все документы давно раскиданы по полу и разбирать этот бардак им придётся ещё долго. Но работа не волнует молодого человека. Перед глазами только красивый профиль брата: у Кэйи плавные черты лица, аккуратный вздёрнутый носик и розовый румянец на скулах. Альберих загнанно дышит, периодически поскуливая и постанывая, при этом постоянно облизывая пересохшие губы. Тонкие пряди липнут на лицо и виски, от чего зудят пальцы - хочется протянуть руку и заправить волосы за покрасневшее ушко. Зубы впиваются в плечо, оставляя заметный, быстро краснеющий след. Кэйа скулит от боли, царапая ногтями лакированную поверхность стола. Ему кажется, что он сойдёт с ума. Худые руки дрожат от напряжения, а стройные ноги - от удовольствия. С каждым толчком словно импульс тока проходит по расплавленным нервам, превращая тело в кусок слизи слайма. - П-прикоснись… мха… прикоснись ко мне… - жадное до ласк тело жаждет прикосновений. Эти большие и шершавые ладони на его груди приходят в движение, назло задевая набухшие соски. Боль, смешанная с удовольствием. Кэйа от стимуляции сильнее прогибается в пояснице, подмахивая бёдрами в такт толчков. Жёсткие пальцы выкручивают соски, вынуждая Кэйю открыть рот в немом крике. Ему кажется, что от прикосновений плавится кожа. Руки Дилюка, как и он весь, от пиро Глаза Бога были всегда горячие, сейчас же они были обжигающими. Кэйа не удивится, если обнаружит на своём теле краснеющие ожоги в форме чужих ладоней. Одна ладонь ложится на истекающий смазкой член: крупные капли падали с набухшей головки на стол, образуя небольшую лужицу. Пальцы Дилюка обхватывают ствол кольцом, в быстром темпе водя вверх-вниз. Альберих весь дрожит. Перед глазами плывёт потолок, на котором пляшут разноцветные круги. - Я люблю тебя… Люк… - он с придыханием кончает, пачкая ладонь густой и горячей спермой. Она сочится между пальцев - лужица на столешнице становится больше. - Я тебя тоже, - шелковистые стеночки сжимают его член внутри, не давая нормально двигаться. Рагнвиндр ускоряется, делая рваные короткие толчки, чтобы потом с рыком излиться в чужое тело. Руки Кэйи не выдерживают, и он грудью опускается на стол. Холодная столешница неприятно холодит разгорячённое тело, особенно чувствительные после стимуляции соски. Те горят от прикосновений с лакированным кедром. Сонливость накатывает на рыцаря. Глаз сам собой закрывается, и кажется он готов заснуть даже в такой неудобной позе. Секс с Дилюком всегда был приятным, но выматывающим. Названный брат любил доводить до той грани, когда не было сил стоять на ногах, а все мысли из головы расползались, словно букашки по траве. Однако неожиданное прикосновение в том самом месте заставило Кэйю подскочить, широко распахнув глаз. Ладонь легла на его поясницу, придавливая к столешнице и фиксируя. Другая рука скользила по мягкой и упругой ягодице. Кожа была слегка красной и очень горячей. Дилюк склонился, оставляя алеющий след в интимном месте. Язык оставил влажную дорожку от засоса к выглядывающей из-за провокационной позы дырочке. Колечко мышц припухло и покраснело, поблёскивая от смазки и спермы. Выглядело так завораживающе, что Дилюк позволил себе прикоснуться к ней шершавыми подушечками пальцев. Анус рефлекторно сжался от прикосновения. - Люк, что ты делаешь? - сиплым голосом спрашивает Кэйа, поворачивая голову через плечо. Чёлка падает на единственный открытый глаз, мешая обзору, но рыцарь видит, как его капитан и названный брат садится на колени, сильнее раздвигая в стороны его ягодицы. - Хочу полюбоваться тобой. И не только полюбоваться, но и распробовать. Его язык широким движением проходит по дырочке, слизывая смазку и вытекающую сперму. Во рту растекается горечь, но молодой человек не обращает на это внимания, ввинчивая язык в чужое тело. Бёдра в его руках дрожат, а сверху слышится приглушённый стон. Кэйа снова завёлся - его член стал твердеть, истекая предъякулятом. - Ах… м… Дилюк… Жёсткие пальцы сильнее цепляются за бёдра, оставляя на них синяки. У Кэйи было красивое тело, с плавными женскими изгибами. Эти самые бёдра были главной слабостью Дилюка, отчего молодой капитан старался чаще касаться их. Даже сейчас он поддался своей слабости, опускаясь на колени и оказываясь между разведённых ягодиц. Его язык внутри тела, в котором несколько минут назад был его член. Именно его семя сейчас вытекает из припухшей дырочки, смешивается с вязкой слюной и стекает по острому подбородку. Сами мысли кружат голову, словно аромат огромного букета лилий калла. Его член снова твердеет, доставляя небольшой дискомфорт. Желание вновь проскользнуть в приветливое нутро названного брата бьётся под ребрами, вынуждая оторваться от столь интересного занятия и подняться. Ладонь проскальзывает под коленом, задирая его и ставя на стол. Кэйа снова открытый и уязвимый, неуверенно что-то шепчущий. - Дилюк? Но названный брат не отвечает, готовясь ко второму раунду. Он легко входит: разработанные и смазанные стеночки принимают его легко, словно ждали, когда он снова посетит их. Дилюк сразу задаёт быстрый и грубый темп, выбивая сдавленные вздохи из покрасневших губ. Кэйе кажется, что воздух начинает гореть - такой сильный жар исходит от тела Дилюка. Его прижимают спиной к груди, наматывает тонкие волосы на кулак. Тянут не сильно, но ощутимо для того, чтобы Кэйа откинул голову. Сухие губы моментально прилипают к длинной шее, покрывая её поцелуями и укусами. Кэйе немного неудобно в такой позе. Он отличался неплохой гибкостью, но сейчас мышцы неприятно ныли от напряжения и растяжки. Пальцы до побелевших костяшек держали край стола. Его набухший член качался в такт толчкам Дилюка, брызгая смазкой. Дилюк не спешил останавливаться, желая поскорее во второй раз заполнить названного брата спермой. Он активнее качал бёдрами, вновь наполняя кабинет влажными шлепками и шумным дыханием Альбериха, который поплыл окончательно. Возбуждение ударило в голову с такой силой, что не осталось никаких мыслей, кроме толстого члена, проникающего в него сзади. Он чувствовал себя той распутной девицей, которая заглянула в таверну их отца и была снята на вечер молодым господином. - Люк… я скоро… Кэйа кончает, до крови закусывая покрасневшие губы. Сознание плывёт, закатывается глаз, перед которым стоит чёрная пелена, и только протяжное рычание под ухом, после которого горячее семя второй раз заполняет его. Дилюк устал. Был ли второй раунд лишним или нет - он не ответит. Всё что ему хотелось - обнимать Кэйю, держать его стройное тело в своих руках, оставлять следы губами и пальцами на смуглой коже и ощущать бешеное биение сердца в груди. Пересилив слабость, Дилюк выходит из названного брата, протирая его заранее подготовленной салфеткой. В первый раз можно было сделать так же. Кэйа не шевелится, лишь вздрагивает от прикосновений к совсем распухшему анусу. Наверное, ему больно. Кэйа на удивление лёгкий, когда Дилюк поднимает его и несёт на небольшой диванчик в кабинете. Подушек и покрывал нет, поэтому рыцарь накрывает распаленное после секса тело своим плащом. Ему самому хотелось лечь и вздремнуть часок, но бардак, который они устроили сам себя не уберёт. Тяжело вздохнув, Дилюк погладил Кэйю по голове: мягкие волосы скользят сквозь его пальцы. Кэйа выглядел таким невинным, будто не он сейчас стонал на его члене. Возможно, так бы оно было, если бы Дилюк сделал правильный выбор тогда. Он не жалел о том, что рассказал Кэйе о происходящем за дверью спальни его отца. Кэйа был частью их семьи, от которой не хотелось ничего скрывать. Но всё же… у каждого есть секреты, которые невозможно рассказать даже самым близким. Из мыслей Дилюка вырвала узкая ладонь, обхватившая его запястье. Кэйа смотрел сонным взглядом, его голубой взгляд блестел. - Мастер Крепус будет недоволен, что я веду себя как шлюха. - С отцом я тоже веду себя как шлюха, не бери в голову. Лучше отдыхай. Дилюк мягко улыбнулся, после чего отправился собирать раскиданные документы и думая об отце… Мастер Крепус своих сыновей за шлюх не держал. Как можно назвать своего ребёнка «шлюхой», даже если твои пальцы сейчас давят на простату, выбивая из Кэйи протяжный стон. Юноша подпрыгивает на простынях, сминая их в руках. - Здесь слишком свободно, Кэйа. Не расскажешь мне почему? Хотя… я знаю. Мужчина переводит взгляд на второго своего сына, сильнее качая бёдрами. Набухшая головка давит на комочек нервов, от чего перед глазами у Дилюка взрываются фейерверки. Думал ли когда-нибудь старший Рагнвиндр, что после смерти любимой жены он найдёт себе кого-то другого? Возможно. Думал ли он, что это будет его родной и приёмный сыновья? Никогда. Однако сейчас два молодых человека, которым ещё нет и восемнадцати лет, распластались на мягких простынях в его спальне, тяжело дыша и постанывая. Дилюк метался из стороны в сторону, спутывая и без того непослушные алые кудри. Взгляд был влажный, смотрящий прямо в покрасневшее лицо отца. - Пап… так хорошо, пап… Крепус не может оторваться, поудобнее перехватывая молочно-белые бёдра. Движения становятся быстрее и хаотичнее, с каждым толчком задевая простату. Ладонь, покрытая шрамами и мозолями, шарит по постели в поисках такой же мозолистой, но гладкой и узкой. Кэйа находит его сам, сцепляя их пальцы в замок. Столь интимный жест доводит Дилюка до грани, и он обильно кончает, пачкая подтянутый живот спермой. - Какой непослушный мальчик. Кто разрешал тебе кончать, сынок? - мастер останавливается, не давая себе кончить. Сдерживаться сложно, но Крепус уже выработал выдержку. - Нужно тебя наказать. Он выходит из Дилюка, напоследок звонко шлёпнув сына по упругим ягодицам. Дилюк протестует, с мольбой в глазах смотрит на отца, но Крепус непреклонен. Он уже придумал наказание. Пальцы с хлюпающим звуком выскальзывают из Кэйи, после чего его переворачивают на живот, приподнимая задницу повыше. Юноша упирается лбом в скрещенные ладони, прикусывая простынь. Он знает, что сейчас произойдёт. Член мужчины легко входит в разработанный за день анус, выбивая из Кэйи лишь сдавленный стон удовольствия. Сдерживаться Крепус не собирается, поэтому сразу берёт быстрый темп. Кэйе кажется, что сегодня он сойдёт с ума, а завтра не сможет сидеть. Оба Рагнвиндра любили трахать его, не задумываясь о последствиях. Крепус замечает, как его сын копошится рядом, переворачиваясь на живот и пытаясь заглянуть в лицо брату. Только он видимо не знает, как развратно сейчас выглядит. Прогнувшись в спине, Дилюк выпячивает покрасневшую задницу да так, что можно разглядеть влажную и припухшую дырочку, в которую не так давно вколачивался мужчина. Может его сын всё же шлюха? Тряхнув головой, чтобы волосы из растрепавшегося хвоста перестали лезть в глаза, мастер Крепус хитро улыбается. Сплюнув вязкую слюну на свои пальцы, он вставляет их в анус сына. Дилюк от неожиданности взвизгивает, оборачиваясь к отцу. - Отец? - Наказание продолжается, Дилюк. Его пальцы сразу находят простату. Он много раз разрабатывал тугие стеночки своего сына, прекрасно зная, как Дилюку нравится больше. Он действовал уверенно, и вскоре юноша стал сам подмахивать задницей и насаживаться на пальцы, умоляя отца о большем. Его анус стал таким податливым, что мужчина про себя отметил легко входящие четыре пальца. Интересно, а кулак в него влезет? В это время немного оклемался Кэйа, чувствующий жгучий жар, что волнами пробегал по его позвоночнику, отдаваясь шумом в ушах. В нескольких сантиметрах от его лица оказалось лицо Дилюка: раскрасневшееся и мокрое, с закатанными глазами и струйкой слюны, стекающей по подбородку на простыни. Альберих приподнимается, касаясь своими сухими губами влажных губ брата. Дилюк отвечает моментально, особо не задумываясь кто именно его целует. Язык проскальзывает в чужой рот, сплетаясь с другим языком. Лёгкие щиплет, а голова кружится от недостатка кислорода. Тяжесть в паху становится ощутимей. Всё заканчивается быстро и неожиданно, что создаётся впечатление о нереальности происходящего. Словно сладкий сон, который обрывается со звоном будильника, оставляя после себя приятную негу в теле. Кэйа в который раз за день ощущает себя наполненным. Семя снова толчками вытекает из разработанной дырочки, стекая вниз по мошонке. Член же оставил совсем маленькое мокрое пятно на простынях. Дилюк тоже кончил, во время оргазма прикусив губу брата. - Может вам стоило стать шлюшками, а не рыцарями, - Крепус удовлетворённо улыбается, несильно шлёпая сыновей по ягодицам. - Не расслабляйтесь, для вас ещё есть работа. И юноши одновременно приподнимаются, разворачиваясь лицом к родителю. Выскользнувший из Кэйи член был залит семенем и смазкой, от чего нуждался в тщательном уходе. Дилюк облизывается, первым склоняясь к паху отца. Сперма на головке блестит в свете свечей. От столь развратной картины во рту скапливается слюна, которая помогает Дилюку чистить член отца. Он увлечённо облизывал и посасывал, что не заметил, как к нему присоединился Кэйа. Их слюна смешалась, а губы и языки постоянно сталкивались друг с другом, борясь за белёсые капли. Опустив широкие ладони на макушки парней, Крепус вынудил их поднять на себя затуманенный взгляд. - Как насчёт второго раунда? Никто из них не мог догадаться, что подобное когда-либо произойдёт в их семье. Грязная греховная семья, на людях создающая образ праведных, но падающая в содомию. Их нельзя назвать нормальными, но что есть норма в этом мире? Если это любовь, то почему ей не цвести? Тем более осталось всего ничего до того момента, когда жизнь разведёт всех троих по разным углам, до величайшей катастрофы, разбившей грех на части.