* * *
Пасмурным серым утром Кэл во второй раз сбежал по трапу сверкающего звездолёта навстречу очередной неизвестности. Несколько последних дней, (не считая комы) хоть и были очень разными, имели одну общую черту. От него ничего не зависело. Этот день не стал исключением. С прибытия его пинали от одного конца базы до другого, оформляя, выдавая, отбирая, смотрели равнодушным глазами и отправляли туда – не знаю куда, словно проверяя лояльность, заставляли ждать по часу и больше. К позднему вечеру Кэл успел обойти всю огромную территорию имперских владений. Здесь была войсковая часть, космодром, какие-то здания, множество техники и людей. И только в конце дня его отправили на непосредственную территорию учебки, окружённую отдельным периметром, причём турели на нём смотрели не наружу, как на основном, а внутрь. Дополз до казармы уже ничего не соображая. Едва не забыл надеть на шею выданный взамен датапада небольшой цилиндрик, который сказали беречь и не снимать до особого распоряжения. На следующий день Кэл проснулся, как всегда, за десять минут до сигнала подъёма. Быстро заправил постель, отправился в санузел. В ду́ше, ледяная вода обожгла макушку, пролилась горячими ручейками по плечам, спине. Сбила дыхание. То, что должно было сморщиться – сморщилось, изнутри поднялся озноб, напомнивший слабые разряды тока. Кэл любил это чувство. Раньше. А теперь поскорее ополоснувшись, привёл себя в порядок, быстро оделся, и сунув микронаушник в ухо, почти бегом отправился на площадь. Вскоре на разминку пришли остальные, как-то странно, кто недобро, кто с сочувствием поглядывая на него. Почему, он понял только вечером, когда все вернулись в казарму и динамики из под высокого пластостального потолка начали монотонно вещать: – Дежурства, подъём в четыре: Грант, Зан, – пищеблок; Даврос, Барт, – прачечная; Сонни ... Кэл вытянулся на постели, не вслушиваясь в механический голос, нос щекотал слабый запах дезинфекции от постели, как вдруг: – Кестис – в центр казармы, стоять до подъёма, нарушение режима. Кэл растерялся. Тогда высокий белоголовый парень с соседней кровати кивнул: – Ты лучше выполняй. А то сейчас наставник придёт, и сказочку тебе расскажет. На ночь, и картинки нарисует, прям на тебе. – За что? – Одними губами шепнул свежеиспечённый рекрут, слезая с выделенного ему второго яруса. – Утром не по сигналу встал. – долетело в спину. Всю ночь несколько камер пристально наблюдали за дружным храпом и сопением, и фигуркой, упрямо стоящей в центре большого, холодного, стерильного помещения, с рядами двухъярусных коек по периметру. Время тянулось, как резиновое. Это не в новинку... Кэл периодически разминал плечи, покачивался с носка на пятку. Почти не осознавая, кусал губы и думал, думал, отчаянно пытаясь понять, что же теперь делать. И надо ли что-то делать. Он дал слово. Но ведь врагам не считается? Хотя, какие они теперь враги... Сам то... Десять дней, или двенадцать, с учётом беспамятства – решил он. Десять дней, чтобы сделать из меня чудовище. И как теперь быть? Сбежать? Раньше надо было, а я тормозил. И куда я потом... Он до сих пор не мог поверить что всему конец, и Джедаи истреблены, и никогда больше не станут хранителями мира и защитниками справедливости... И до сих пор не мог принять факт что он – падаван и почти джедай, теперь готовится стать охотником на них. И заодно с врагами. Которые пытали и унижали его, вырвали бо́льшую часть души, там, где был Свет. Как там этот мальчик, из-за которого?... А был ли мальчик... Так он думал всю ту ночь, и до сих пор не нашёл ответов. Просыпаясь, по прежнему, за десять минут до подъёма, теперь Кэл просто лежал, и разглядывал потолок. Расписание тренировок и занятий было очень плотным и сложным, прерывалось полусуточными дежурствами на обслуживании, видать бесплатная рабочая сила была выгоднее даже дроидов. А догонять пропущенное надо было самостоятельно. Так что, думать времени не было. Наушник постоянно выдавал инструкции, инфоцилиндр отслеживал местоположение, камеры были даже в туалетах, инструкторы, казалось, старались сократить число подопечных до нуля. Смотрели на них как на грязь под ногами. Старший наставник Арк, проведя рукой по тёмным усикам, периодически вещал сквозь зубы: – Особым деткам напомню. Вы тут никто, и звать никак. И то, что вы Силой владеете – ваши проблемы! И чем больше вас сдохнет, тем лучше. Остальные инструкторы или были равнодушны, или постоянно придирались, за малейший косяк следовало жестокое и быстрое наказание. А попытки бунта, как оказалось, оканчивались и вовсе страшно. На пятнадцатый день, когда все пришли в зал на рукопашный бой, Лурк Злул, на очередную придирку наставника ответил тем, что припечатал ненавистного садюгу тренера к стене, сдавил горло удавкой Силы, а двое его приятелей вырубили камеры. Но примерно через шесть секунд вся группа оказалась на полу, так и не добравшись до заблокированных дверей. Надышались неощутимого газа, который выпустили скрытые за потолочными панелями форсунки. А потом, их, едва очнувшихся, с раскалывающимися от боли головами, гоняли два часа по площади, «Чтобы токсин быстрее выветрился» – как ехидно сообщил наставник Арк. А когда ноги превратились в неподъёмные гири, и четверо самых слабых уже валялись на земле, не в силах подняться, устроили показательную казнь виновных. Кэл ещё попал в число тех, кому приказали тащить то, что осталось от бунтарей в крематорий, и долго потом в голове отдавалось эхо криков казнимых и слышался гул раскалённого зева печи... Назавтра они не досчитались ещё двоих, Сонни на тренировке пропустил смертельный удар, а Барт не вернулся с дежурства. Снял бирку, попытался сбежать и умер в силовой клетке, не сумев выстоять положенный срок. Так что больше никто не пытался показать зубы. Вымещали злость и обиды друг на дружке. И новичках. * . *. *. * Тридцать второй сигнал к подъёму прогнал невесёлые мысли, начинался новый, полный тоски и смертельной усталости от борьбы с самим собой и внешним миром день. * Выйдя из здания, и прогоняя озноб, Кэл увидел, что ночью выпал снег. На лапах высоких деревьев, росших по краям площадки, он лежал белыми помпонами, и пах так остро и свежо, что защипало в носу. Кэл чихнул, и не смотря на усталость и тоску с наслаждением вдохнул полной грудью эту холодную чистоту. И пока, вместе со всеми повторял разминочный комплекс, как две капли – храмовый, и старался не обращать внимание на ноющую боль не успевавших восстанавливаться мышц, в памяти всплыл дом. Снег ни разу не выпадал за те почти шесть лет, что Кэл провёл на родной планете, хотя мама рассказывала, что на утро его первого дня самостоятельной жизни случилась такая метель, что половину теплиц переломало, а у соседей ангар рухнул. Кэл усмехнулся: «Я вечная причина чужих несчастий». Но времени рефлексировать не было, он и так успел прослушать что бубнил в ухо микронаушник. В столовой, как всегда утром, – поллитровый стакан голубой жижи. По вкусу ничего, но на двадцатый день однообразия начнёт воротить от самого шикарного блюда. Кэл облизнул губы, со вздохом обвёл глазами столовку. Сейчас их осталось двенадцать. «Коллег?» «Конкурентов?» – трое в медблоке, и вчера привезли новенького, который теперь скользил испуганным взглядом по лицам товарищей по учёбе, голым стенам, и морщился, отхлёбывая из стакана. Ему тоже никто ничего не объяснял. Это тоже было непонятно Кэлу: зачем тратить ресурсы на вербовку, обращение, обучение, кормёжку прочее, чтобы потом относиться по принципу: к житью, так выживет. «Ну, может, к девчонкам не так относятся, – думал он, здесь компания была сугубо мужская, – Китнисс вон, какая весёлая была». Он много думал о ней. Вроде враг, и вообще причина его падения, но... Он не мог понять, как она может служить злу, с такой лёгкостью предав всё, чему их учили, что стало основой его личности. И при этом лучиться энергией и довольством. У Кэла всё было ровно наоборот. В душе́ стояла кое-как слепленная стена, за которой выли ветры черного отчаяния, и сквозили во все щели. Туда уходили все силы и эмоции, переплавляясь в Тьму. Лучше было держаться подальше. Он и держался. Тёмная сторона была отдельной болью. Он не справлялся с ней. Он вспомнил, как в конце первой недели, беловолосый здоровяк Грант, слегка толкнул его во время пробежки, и заговорил тихо и быстро: – Слышь, мелкий, нам надоело пить столовские коктельчики, в них забывают добавлять вещества... ммм, питательные, а расслабляться надо. Мы с ребятами сгоняем к техникам, снова, за веселухой, понимаешь? Ты возьми наши бирки, и потаскай их по территории, будто мы тут, на свободных занятиях, вместе бегаем, а мы через пару часов вернёмся, встретимся у лектория. Там нычка. Замётано? Подробности... – Нет. – выдохнул Кэл, изподлобья глянув на румяную физиономию, – Что другое – пожалуйста, а так найди кого другого! Грант нахмурился: – Да ты чё, не ссы, мы уже делали так, ты в доле. –Нет! – перебил Кэл, – в таком я вам не помощник. – Воу-воу-воу, полегче, детка! – Не надо так грозно смотреть, ты чего такой правильный, как джедай, пря... Договорить он не успел, последний звук перешёл в хрип, и Кэл, испугавшись захлестнувшей его ярости, оборвал поток Силы. Лео с посерьёзневшим взглядом схватился за пострадавшую шею: – Ну ты и псих! Предупреждать надо, что у тебя не все дома. – Предупреждаю! У меня не все дома. – буркнул Кэл, отвернулся, и побежал догонять группу, не хотелось в очередной раз быть наказанным. Он был в ужасе. «Это Тёмная сторона, – думал он. – Я не могу её контролировать, это она командует мной, изредка делая вид, что подчиняется! Ох, как же я устал». Он и в самом деле устал. Физические раны, и старые и новые, быстро затягивались, а вот душевные становились только глубже. Он не мог принять эту новую картину мира. Хотя внешне всё было чётче и логичнее чем в Храме на Корусканте. Из уроков он узнавал другую сторону медали. Да, Империя не была белой и пушистой, но и не пыталась быть таковой. Так же строила, добывала и воевала, и не во имя абстрактных Справедливости и Мира, а по вполне конкретным задачам торговли, промышленности, исследований. Республика в этом свете казалась более нечестной и малоэффективной, допуская множество ошибок во имя демократии, на проверку оказывавшейся такой же диктатурой, только прикрытой красивыми словами. Лишь тема Джедаев была нарисована самыми чёрными красками. Суть ему раскрыла ещё Китнисс, а здесь лишь добавляли фактов. Мандалор, клоны, даже пылью покрытые Ситские войны, всё было вывернуто наизнанку и сводило с ума. Разум не находил аргументов против Империи, а вот душа превратилась в одну сплошную рану, пребывая в таком глубоком отчаянии, которое бывший падаван никак не мог объяснить и преодолеть. С вечерней тренировки он опять попал в медблок. Избегая тёмной стороны Силы, он не мог пользоваться и прежней. Она осталась там, умерла в камере, под мерное гудение силового поля. Улетучилась вместе с криками боли и отчаяния. Кэл теперь понимал систему переделки джедаев. Но легче от этого не становилось. Пытки заставляли поддаться страху, злости, отчаянию. Всё это выпускало на свободу ярость. А она давала могущество. Это было как цунами, разрушительное и неумолимое. Не права была Китнисс. Сила то одна, но такая разная... Светлая сторона исправляла, а не переделывала; останавливала, а не крушила; не отражала, а отводила и сопровождала атаку, пока удар не оборачивался сам против себя. Кэл молча переносил медицинские манипуляции по сшиванию краёв раны, наложению армирующей и регенерационной накладок. Это тоже было странно. На занятиях их методично старались угробить, а потом столь же старательно лечили. На базе было удивительно мало дроидов, и сейчас им занимался гуманоид. – Чшто-то зачшастилл ты кхо мнее. – Сообщил он со щелкающим акцентом, характерным для местных: – Дерёшшьса плокхо? – Ага. – Ну ничшего, научшихся. Ты всхё ешхсё источшсён. – Сообщил он: – Кушчшхай лучхше. Или хочхешь, у меня полежхши! – Нет, спасибо, я справлюсь. И тут внезапная мысль обожгла его: «А что, если... не справиться?! Закончится эта безнадёжная внутренняя война против себя самого, это чувство вины и отчаяния принять другую реальность!» Но душа взбунтовалась, это же самоубийство, пусть и прикрытое. Кэл не видел выхода. Он не сможет быть охотником на джедаев. Он не сможет стать джедаем обратно. Так зачем тогда это всё?* * *
Решение, принятое накануне, горело в мозгу заревом ядерного взрыва, поначалу так похожего на восход солнца. Всё существо кричало: «Нет, не делай этого! Жизнь даётся лишь раз, ты справишься, нельзя так, это единственное непоправимое, что случается с живыми, единственная ошибка, из которой нельзя сделать вывод, потому что некому будет его делать!!!» Но Кэл был так одинок. Так устал и запутался. Без безмятежности и надёжности, которые давала Светлая сторона, он не мог. Яростная энергия тёмной хоть и давала ощущение небывалого могущества, но не давала веры в правильность пути. И то, что происходило сейчас с душой Кэла, было равносильно тому, что происходило с телом там на Нуре... Там он был десять дней плюс-минус, так примерно он посчитал уже тут, в учебке. Здесь шёл тридцать четвёртый день. «Да, душа моя крепче тела», – невесело усмехнулся Кэл. Оставался вопрос «Как?» Были мысли попробовать напасть на инструктора или сбежать, но крики казнимых до сих пор звенели в голове. В фехтовальном зале Кэл решил: «Сейчас». И не дожидаясь окончания фразы наставника Арка: «Так, кваддаки, разминка, и сразу в пары!» – Кэл быстро, мимо смешавшихся учеников, подошёл к невысокому худому злючке. Чёрные глаза прищурились, индиговые брови поползли вверх: – О, кто это? Златовласка пожаловала! Жить надоело? Даврос регулярно отправлял в медблок своих спарринг-партнёров. И сам был там частым гостем. Как раз вчера вышел. – Ага, ты угадал, о, великий Лорд Ситх.., ой, Синих! Кэл с самоубийственным удовольствием отметил, как задёргались кончики голубых ушей. Даврос оскалился: – Что-то я не пойму... Ты что, дразнишься? Святые добродетели сегодня не в моде? – Решил сменить амплуа. – Эй, тряпка, вали к сарлаку в зад, я тебе не помощник! – вдруг выпалил Даврос, и принялся старательно делать наклоны. Кэл обалдел от такой предъявы. – Хочешь сдохнуть, прыгни с вышки. – сообщил синекожий. – Ты что, мысли умеешь читать? – выдохнул Кэл разминая предплечья, и кося глазом на инструктора. Но тот пока не обращал внимания на подопечных, разглядывая датапад. – А чо ты думаешь, я такой злой? – снизу-вверх на Кэла уставились два немигающих глаза: – Вот щас тебе стыдно, что плохо обо мне думал и хотел использовать для грязной работёнки. – Я думал, тебе нравится... – Очень нравится! – яростно перебил Даврос. – Но только тогда, когда жертва очень хочет жить. Так что вали отсюда, сопля рыжая! –Тааак! Кто тут хочет на очистные без очереди? – загремел голос Арка. Быстро в пары, и активнее, активнее! Биомасса... Кестис - Даврос, пошли! Хватит в любви признаваться! Синий чуть не взорвался, а у Кэла заныло в подреберье и стало как-то пусто в голове. – Закрываешься? – Прошипел Даврос через плечо, отправляясь к платформе, – не поможет! Убивать не буду, буду калечить, чтоб неповадно было! И щёлкнул голубоватыми зубами. Подошвы мягко упирались в стальной настил, мечи рассерженными шершнями вылетели из рукоятей. Красный против красного, неприкрытая ярость против отчаянной решимости. – Эй, Кал, руку или ногу? Сквозь алый отсвет кожа противника кажется густо-фиолетовой. – Голову! – Не дождёшься! – и Даврос, кипя злостью, проваливается в такой глубокий выпад, что Кэл, при желании мог бы стукнуть его по спине пару раз, но только пропускает сбоку, недоумённо позволяя тому перекатиться через спину и снова вскочить в стойку. – Ах ты, сучка бледная! – противник и впрямь становится фиолетовым, – Всё же решил играть в самоубийство? Кэл молчит. Он старается не думать, очистить голову, ведь Даврос и впрямь читает мысли. – Ага, – сообщает тот, на миг прерывая серию атак, – И как ты думаешь, почему я атакую? Правильно. Мне неинтересно просто убивать. «А тогда почему ты часто пропускаешь?» – подчёркнуто ясно думает бывший падаван. И сам себе отвечает, изумляясь, как всё просто. «Да ты просто драться не умеешь толком...», и снова легко уходит от атаки. – Ага, угадал. – Сообщает Даврос, – А теперь нападай. Но учти, убивать не буду. Руку отрежу для начала. Кэл ясно представляет себе финт с ложным проходом в ноги и переводом в корпус, вместо этого делает прямой укол. Даврос отскакивает, не мудрствуя. «Не понял, прочёл он мысли или нет», – думает Кэл, и меняет тактику. Проведя серию простых боковых атак, без перехода проваливается в ноги. Противник просто перепрыгивает через меч, Кэл дёргает лезвие вверх, за ускользающим пятками, одновременно уходя в перекат, успевая, красное лезвие противника лишь дохнуло жаром по макушке. Новое сближение, и снова ни одна из атак не достигает цели. Злость поднимается в Кэле, надоело играться с этим мелким синим обманщиком! «Прижми его как следует! Он испугается и дело в шляпе! – шепчет голосок внутри, – смотри, он просто издевается над тобой». На мгновение ослабляет контроль, и Сила радостно разливается по жилам, наполняя тело яростной энергией. – Стоп, лентяи! – окрик наставника подкрепляет вибрация пола, предохранительная мера от вошедших в раж поединщиков. Если не сойти вовремя, пол ударит током. Кэл вздыхает, то ли от досады, то ли от облегчения, старательно запихивая вырвавшегося монстра поглубже, выключает меч и разворачивается чтобы сойти. Но Даврос подпрыгивает, повисает сзади, взяв в удушающий захват. Кэл падает на колени, стараясь вывернуться, получает разряд от пола, а спрыгнувший синий стремительно наступает ему на ладонь, вспыхивает лезвие, и....* * *
– Дедуля, тревога в тренировочном зале! – встревоженная внучка, работавшая здесь же, на базе, вбежала в кабинет одновременно с вызовом комлинка на столе: – Тилоб Йа, в тренировочный зал, быстро! – Ох, а чего меня? Сами разобраться не могут, – ворчит старый врач, берёт из шкафа сумку, и тревожась за порученного ему ученика, спешит знакомыми коридорами. Гравиносилки плывут следом. «Надо было взять десять... – думает врач, прибыв на место, – но сперва, надо обезвредить хулигана. Эх, хорошо, что я не восприимчив к магии...»