твое и мое

Вопрос перспективы: твое — это любить меня издалека и мое — восхищаться узор-чатостью, что ярко свивается, твоим лицом.¹ «Твое и мое», Элис Фултон

— Ты в порядке? Кларку показалось, что вопрос идиотский, еще когда он рта закрыть не успел, но все оказалось еще хуже: Брюс поднял взгляд, и лицо у него ничего не выражало, а взгляд был острым, неверящим. Не то чтобы вопрос не стоило задавать, сказал себе Кларк. И пускай Брюс хочет, чтобы Кларк так считал, это ничего не значит. С тех пор, как Кларк вернулся из мертвых, он выяснил кучу вещей о Брюсе, и это была одна из них: в команде, состоящей из бога, пришельца и короля Атлантиды, Брюс совершенно точно не собирался признавать, что он человек. Сначала Кларк думал… ну. Брюс, конечно, вернул его к жизни, молчаливо снизошел до того, что ему нужна помощь Кларка, но это не значило, что он перестал быть высокомерным, бескомпромиссным, презрительным и ужасно раздражающим — каким был всегда. Неудивительно, что Брюс — такой человек, что он не вынесет даже мысли о том, что не справится; он не уступал Супермену ради того, чтобы доказать себе, что сможет, ради удовлетворения от этой идеи. Вдохни. Это страх. Ты не смелый. Ты и человеком-то никогда не был… А потом он явился, чтобы помочь ма въехать в дом. Он купил банк. Как позже выяснил Кларк, Брюс переместил Лигу в тщательно, прекрасно восстановленные останки иссеченного шрамами дома, в котором он провел детство. Сейчас Кларк знал Брюса куда лучше. Дело было не в том, что Брюс просто не хотел признавать, что его легче ранить, чем всех остальных, что он неизбежным образом куда более хрупок из-за самого факта своего биологического происхождения. На самом деле, Брюс искренне не верил, что это важно, что это должно учитываться в решениях — его и команды, — может быть, помимо крайних случаев. Брюс принял, что данный факт важен для Альфреда; это Кларк понял, потому что Брюс позволял Альфреду заботиться о себе. Но складывалось ощущение, что Брюс до сих пор не понимает причин; Кларк видел, что Брюс воспринимает заботу как милую причуду со стороны Альфреда, странность, от которой он пытался избавиться лет двадцать и с которой в итоге смирился. Кларк хотел показать Брюсу, что это не так. Да, может быть, долгое время только Альфред знал о Брюсе, понимал его и заботился о нем, но сейчас все изменилось. И если ты хотел дать Брюсу это понять, то тебе неизбежно приходилось стоять на месте и позволять Брюсу смотреть на тебя, как на идиота. Кларк выждал мгновение, старательно удержал лицо — он пытался выглядеть спокойным, пытался выразить вопрос, словно ничего не заметил. — Я слышал, как ты врезался в ту стену, — наконец добавил он, и Брюс резко выдохнул через нос и отвел взгляд. — Если бы я не мог пережить удара о стену… — Я не спрашивал, пережил ли ты его, — сказал Кларк и дотронулся до его плеча. Брюс замер, но не отодвинулся. Еще один факт о Брюсе: он не верил в полумеры. Если уж он не швырнул тебя через всю комнату за то, что ты к нему прикоснулся, это значило, что он не рассердился, что у него все нормально, и пускай выражение лица говорит об обратном. Он все еще был одет в нижнюю часть костюма, хоть и не в саму броню. Но ткань была не настолько толстой, и Кларк чувствовал, когда концентрировался на ощущении — жар, слишком много жара, и что-то изменилось по контуру плеча Брюса. Отек, подумал Кларк. — Скажи мне, что ты не выбил плечо и не вправил его потом самостоятельно. — Все нормально, — ответил Брюс. Это было так далеко от вопроса, заданного Кларком, что даже уводом темы в сторону почти не считалось. — Альфред осмотрел его? — настоял Кларк. Брюс снова поднял взгляд. — Да, — сдался он через мгновение, но на Кларка смотреть не перестал, внимательно, нечитаемо, так, что Кларк подумал, что он все-таки зол. — Я не пытаюсь сказать тебе, что думаю, будто тебе нельзя участвовать в битвах вместе с нами, — неуверенно сказал Кларк. С одной стороны, он думал, что ему удалось показать весь размах гнева и изумления размерами упрямства Брюса, еще когда Брюс в первый раз попытался его убить. И вряд ли Брюс подумал, что что-то изменилось; с другой стороны, он понимал, что его роль курицы-наседки могла выглядеть для Брюса как… — Нет, — согласился Брюс, и что-то почти теплое тронуло линию его рта. — Ты слишком умен для этого. — Чуть насмешливо, спокойно. Кларк на мгновение перестал дышать — но не издал ни звука. Дурацкая реакция. С Брюсом вообще казалось, что Кларк ведет себя идиотски, но он не мог прекратить. Просто… Кларк не слышал этого тона до дня у мамы дома, до фразы «Я купил банк». А потом он снова его не слышал, несколько недель, и уже начал думать, что это была игра воображения, но Брюс снова его использовал. Снова, снова. Дважды за одну неделю; в первый раз Кларк удивился, во второй почувствовал маленькое, странное, яркое удовлетворение. И это был третий раз, новый рекорд. Брюс понял, что Кларк не уничтожит планету, а скорее умрет, чтобы ее спасти. Брюс воскресил его, доверился ему, сделал так, чтобы Кларк осознал, что на это была причина, что Лиге нужна его помощь. Кларк все еще не знал причин, но хотел доказать Брюсу, что тот был прав, сделать все, что угодно, чтобы Брюс никогда не решил, что ошибся. Не то чтобы… нет. Двойное отрицание, отсутствие прямого отказа — лучшее, что получил Кларк. Он решил, что и так неплохо; он ждал меньшего, люди часто думали о нем куда хуже. (…ЗЕМЛЯ ПРИНАДЛЕЖИТ ЛЮДЯМ. БОГ НЕНАВИДИТ ПРИШЕЛЬЦЕВ. ЭТО НАШ МИР, НЕ ТВОЙ…) Брюс был готов сотрудничать с ним, чтобы спасти Землю. Брюс не собирался снова его убивать. Но Кларк никак не ожидал, что Брюс начнет говорить с ним так, словно он Брюсу нравится. — Тебе не стоит думать, что ты мне как-то обязан, — проговорил Брюс, снова ровным тоном, которым он обычно общался с Кларком, и… погодите, что? Кларк моргнул. — Обязан. Брюс встретился с ним взглядом. — Простого «спасибо» не хватит, чтобы тебя отблагодарить. — Кларк не узнал цитату до самого конца фразы, и вот уже все было сказано, и у Кларка запоздало сжалось горло и покраснели уши. Он не… он не звучал так, когда сам произносил эту фразу. Ну конечно же, он так не звучал, все это скрытое напряжение, все это неуверенное удивление принадлежало Брюсу. Да и какое отношение это имеет к делу. — Ты думаешь, что я пришел сюда, — по слогам произнес Кларк, — убедиться в том, что с тобой все в порядке, после того, как ты влетел в стену, и она на тебя рухнула, только потому, что я до сих пор думаю, что обязан тебе за то, что ты меня воскресил. Брюс отвернулся к рабочему столу, на котором была разложена броня. — Ты был очень ответственным, — ровно произнес он. — Я не ожидал меньшего. Ты был открыт, ты взаимодействовал со всеми, ты принимал участие. Ты решил, что тебе нужно задать верный тон; ты хотел двигаться вперед, ты хотел, чтобы Лига знала, что тебе комфортно это делать, и чтобы Лиге, в свою очередь, было нормально взаимодействовать с тобой. Я ценю это. Если бы ты разделил команду сразу после ее создания таким серьезным вопросом, как заслуживаю ли я… — Нет, — сказал Кларк. Он, конечно, намеревался быть терпеливым, хотел выслушать Брюса, но это было — просто нет. — То есть да, я хотел всего этого, и я все еще хочу, но я разговариваю с тобой не по этой причине. Я провожу с тобой время не поэтому. И уж точно не из-за этого меня заботит, сломал ты плечо или нет. Брюс замер, даже не попытался притвориться, что все еще работает над броней. Он просто стоял, отвернувшись, и Кларк видел четверть профиля, твердый угол его челюсти, покрытый щетиной, намек на опущенный вниз взгляд. — Мне просто захотелось, — тихо произнес Кларк. — Сначала… я думаю, ты прав. — Он прервался и сглотнул, позволил себе закрыть глаза, потому что он собирался сказать все правильно, дать Брюсу понять, что даже если тот отчасти дал верный ответ, все обстояло совсем по-другому. — Когда я вернулся, я не знал, что происходит. Я думал, что мы все еще деремся, я… я не помнил, что убило меня на самом деле. Ты не даешь мне жить, ты не даешь мне умереть… Как будто Брюс так и не сдался, не протянул руку, не взял его ладонь и не поставил его на ноги. Не спас маму — только потому, что Кларк попросил его. В тот момент Кларк совсем не ожидал подобного. Он так долго злился на Бэтмена, так разъярился, когда узнал, что это Брюс Уэйн, и у него было так мало времени, чтобы удивиться перемене в Брюсе, признать ее, а на горизонте уже появилась огромная новая проблема, массивная и уродливая. В парке в его голове все смешалось, там был студень, беспорядок. Он разговаривал с той версией Бэтмена, которую помнил лучше всего, и просто это не был тот человек, что находился перед ним. — Я не помнил Думсдея. Я не помнил Диану. Я не помнил тебя, не… — Кларк покачал головой. — Не помнил по-настоящему значимую часть. Брюс двинулся. У Кларка были по-прежнему закрыты глаза, но он услышал, открыл их, удивленный, и увидел, что Брюс повернулся, смотрит на него острым взглядом. — Та часть, в которой пытался убить тебя, — очень четко выговорил он, — не была значимой? — По сравнению с той частью, в которой ты остановился, — нет, — отозвался Кларк. На самом-то деле, очень просто. Но Брюс выглядел так, словно Кларк только что попытался объяснить ему квантовую физику на криптонском. — Слушай, ты вернул меня к жизни потому, что я был тебе нужен. Но еще и потому, что ты мне доверял. Ты доверился мне в вопросе спасения мира. — Кларк беспомощно задрал плечи, чуть пожал ими, а потом опустил. — Разве ты сделал бы это, если бы не помнил, что я совершил? Если бы не помнил, что я хотел тебе помочь еще в первый раз, что я… что, если бы понадобилось, я бы… Он не смог произнести фразу вслух. Он хотел остаться спокойным, разумным, четким, но он не смог. У него сжалось горло. Лицо Брюса изменилось. Он сдвинулся, повернулся до конца, отошел на полшага от стола и сжал плечо Кларка, так высоко, что пальцы сомкнулись почти на шее. — Кларк, — тихо произнес он. — Иногда важная часть — это две минуты, — услышал сам себя Кларк. — Иногда это две секунды. Две секунды. Хватит на то, чтобы сказать одно слово, одно имя, даже не зная, что оно означает, что оно сотворит. Брюс не стал спорить и не отпустил Кларка. Кларк вытянул руку и сжал предплечье Брюса, и было в этом нечто успокаивающее, в том, как ощущалась нижняя броня под пальцами. Словно доказательство, что это больше не тот Брюс, не нависающий Бэтмен с белыми глазами, замкнувший себя в железные пластины, чтобы Кларк не смог к нему прикоснуться. Брюс впустил его к себе, под Бэткостюм, в Пещеру. Сюда, в мастерскую Брюса в Зале, и не было никаких проблем и миссий. Просто потому, что Кларк — в клетчатой рубашке и джинсах — решил зайти и проверить, как Брюс, и Брюс это позволил. Даже если Брюс совершенно очевидным образом сделал это, потому что думал, что это стратегический план Кларка по спасению внутренней динамики в Лиги, это считалось. С Брюсом это считалось. — Мне просто нужно было вспомнить, — тихо сказал Кларк. — Я хотел помочь. Ты даже не понимаешь, насколько сильно я хотел помочь тебе, Брюс. В тот день… умирать было ужасно, но ты и Диана… — Он остановился и потряс головой. — У меня никогда такого не было. У меня не было таких, как я. А я именно этого хотел всю жизнь. Я хотел быть частью чего-то, я хотел быть своим. И тогда ты дал мне это, даже если не пытался. — На четверть часа, — едва слышно проговорил Брюс, — а потом тебя проткнули копьем. — Неважно, — сказал ему Кларк. — Оно у меня было, а потом исчезло, а потом ты снова дал его мне. Я и правда подразумевал, что простого «спасибо» не хватит, но я здесь не поэтому. Я не поэтому все это делаю. Я разговариваю с тобой, потому что я хочу… мне нравится это делать. Я волнуюсь за тебя, я не хочу, чтобы тебя ранили. Простой факт, самый очевидный набор причин. Но почему-то оно так не прозвучало — ведь рука Брюса лежала у него на плече, а Брюс на него смотрел; оно не казалось простым и очевидным. Кларку казалось, будто это слишком, будто это так сильно обнажает его; лицо Кларка залила краска. При Брюсе такое время от времени случалось. Всегда было что-то трудное в том, чтобы озвучить свои чувства — перед ним. Он держал все при себе, внутри, и выражать эмоции в его сторону неизбежно казалось излишним, постыдным. И разумеется, делу не помогало то, что Кларк хотел этого, ему нравилось, он волновался — возможно, чересчур сильно. Он мрачно полагал, что Брюс заметил, еще до сегодняшнего дня. Но сейчас казалось, что все-таки нет, ведь он думал, что Кларк общался с ним все это время из тактических соображений — но вероятно, это все значило, что Брюс вот-вот поймет, ведь он видит, что Кларк, сам того не желая, порозовел; детектив внутри него неизбежно должен был собрать кусочки воедино. Кларку было просто ненавидеть его. Ненависть к Брюсу занимала так много места внутри Кларка — боже, он ведь знал, что ма в беде, и все равно поддался этому чувству, стал швырять Брюса по стенам. Ненависть к Брюсу означала, что Кларку даже не надо было ставить ее под сомнение: он так хотел сцепиться с Брюсом Уэйном, прижать его к стенке, спровоцировать его, спорить с ним; он так хотел швырнуть Бэтмена в стену или на землю, схватить его и чувствовать, как он борется, не отпускать его — ну… Речь шла о том, чтобы бить его, победить его, когда Кларк его ненавидел. Но не так уж просто было объяснить метаморфозу, когда ненависть перестала быть переменной в этом уравнение. Теперь он хотел влезть в личное пространство Брюса, остаться в нем, проделать путь, чтобы Брюс наконец открылся; он ловил себя на мыслях о теле Брюса, о том, какое место в пространстве оно занимает, о том, как оно будет чувствоваться под его руками. Но Брюс, очевидно, не заметил. Если бы Брюс обвинил его в этом, а не в стратегической неискренности, Кларк не знал бы, что сказать. И если Брюс все понял сейчас, он этого не показал. Просто смотрел на Кларка, а его рука с уверенной силой — по-прежнему лежала на его плече. Что-то у его глаз, в уголках рта смягчилось, и у Кларка на мгновение сжалось сердце. — Не стоит того, — сказал Брюс. Не стоит что? Кларк почти задал вопрос вслух, но это на самом деле не имело значения. Неважно, что Брюс под этим подразумевал, ответ Кларка не изменится. — И все-таки это так, — произнес он. Взгляд Брюса на мгновение стал ищущим. Кларк совершенно не понимал, что именно Брюс хочет найти, надеется ли он, что это что-то есть в Кларке, либо же отсутствует. А потом он сжал руку на плече Кларка, снова расслабился, и через мгновение убрал ее. — Раз уж ты настаиваешь, — проговорил он спокойно, — тогда за работу. Брюс легко хлопнул Кларка по спине и наконец совсем его отпустил, чуть наклонил голову, словно приглашая, и это должно было быть уступкой, победой. Кларк не понимал, почему у него такое чувство, будто Брюс от него ускользнул. Но он его не выгонял, и это уже было что-то. Несложно оказалось угадать, чего он хочет: броня, разложенная на столе была, очевидно, частью костюма, надетого на Брюса в момент удара о стену и потом, когда стена рухнула сверху. Большая часть Бэткостюма состояла из ячеистого материала, разных полимерных нитей, в нем была жидкость, не подчиняющаяся ньютоновским законам, которую Брюс, вероятно, изобрел сам. Но еще в нем были и металлические части, твердые, мягко блестящие, и полдесятка лежало перед Брюсом — они были изогнуты и смяты. — Сканер анализа силы удара эффективен на плоской поверхности, — сказал Брюс, а потом рассеянно выдохнул, и Кларк взял в руки первый кусок. — Недосмотр. — Точно, — согласился Кларк. Он прижал большой палец к самой изогнутой вмятине и постепенно выпрямил деталь до первозданного состояния. Наверное, понять, где именно нанесен ущерб, не должно было быть так просто, учитывая тот факт, что у Кларка не завалялось ни малейшей идеи, как все эти части должны прилегать к телу Брюса, как они крепятся к Бэткостюму. Но во всем, что создавал Брюс, была упертая, утилитарная элегантность, и Кларк был уверен, что понимает, как именно выглядит линия брони, и пускай у него под пальцами — только десяток сантиметров. Он сделал паузу, подумал, а потом двинул руками, зажал края детали двумя пальцами и продолжил. — Кларк, — спокойно произнес Брюс. Кларк протянул деталь и округлил глаза — с притворным удивлением. — А теперь она куда более плоская, — сказал он, остановился. — Если только это не помешает твоим сканированиям… — Нет, — признался Брюс, вытянул руку; его глаза блеснули в тот момент, когда он забирал деталь, он встретился взглядом с Кларком, и вот оно — снова частичка тепла. Почти ничего, и все-таки лицом к лицу с Брюсом это было что-то, и Кларк захотел улыбнуться, словно это подходящий ответ. В определенном смысле слова Кларк был уверен в том, что дело так и обстояло. Кларк десятки раз видел улыбку Брюса Уэйна, даже наблюдал, как тот смеется; но он выучил еще кое-что — чем спокойней улыбка Брюса, тем больше она значит. Если ее можно заметить, значит Брюс хочет, чтобы ее заметили, значит, это шоу. Само по себе — не так уж и плохо, потому что иногда Брюс устраивал подобный показ, чтобы продемонстрировать, что все в порядке, что он не сердится. Именно этим он занимался на ферме в тот день — мягко шутил, стоял плечом к плечу с Кларком, был одет в серый, а не черный костюм. Он будто сглаживал собственные острые углы, пытался стать как можно более безобидным. И Кларку это понравилось. И он не разочаровался, когда понял, зачем Брюс так себя вел, потому что Брюс все равно предпринял попытку, протянул руку. Кларку лишь захотелось зайти еще дальше, и все. Кларку лишь захотелось понять, как сделать так, чтобы Брюс не думал, будто Кларку нужны мягкость и безобидность, что ему не нужно вести себя по-другому, быть не тем, кто он есть. Прогресс, подумал Кларк, и взял следующую часть брони. Они разобрали приблизительно половину беспорядка на столе — Кларк распрямлял погнувшиеся детали, а Брюс забирал их и проводил сканирование. В этот момент щелкнул коммуникатор Лиги Брюса. Он лежал на столе. Брюс нахмурился — совсем чуть-чуть — и поднял его, встретился взглядом с Кларком и вставил коммуникатор в ухо так, чтобы Кларк понял, ему можно слушать, пускай неизвестный на другом конце линии сэкономит время и не звонит им обоим. — Брюс, — сказала Диана. Кларк закрыл глаза и сконцентрировался, нацелился на Диану, ясный, тонкий образ слов, идущих через динамик — и полный, богатый звук самого голоса Дианы. Это было просто, она находилась неподалеку. На другом конце Зала, подумал Кларк, и позволил себе слегка расслабиться, услышать не только Диану, но и звуки вокруг нее. Ой. — Кларк с тобой? — спросила Диана в ухе Брюса. — Фонари, — сказал Кларк Брюсу, и Диана мягко, удивленно рассмеялась. — Полагаю, это и есть ответ на мой вопрос, — произнесла она. — Да, Хэл Джордан и еще один Фонарь прибыли в Зал, они хотели бы поговорить со всеми нами. Рот Брюса вытянулся в линию, и Кларк едва-едва удержал равнодушное выражение лица. Брюс принял появление Марсианского Охотника достаточно спокойно, рассказал им всем о нем и познакомил — когда «Суонвик» прилетел в Зал. Но после этого появилось Кольцо Фонарей, Хэл Джордан и остальные. Брюсу не очень-то понравилось время их прибытия, столько всего произошло после победы над Степпенвулфом, а вот подход Хэла к тактическим ситуациям ему вообще был отвратителен. — Ладно, — сказал Брюс намеренно ровным голосом. — Подойдем через минуту. — Спасибо, — отозвалась Диана, а потом коммуникатор снова щелкнул, отключаясь. И даже если бы Брюс был доволен прибытием Фонарей, подумал Кларк, он все равно не захотел бы прерываться. Кларк коснулся его плеча. — Смотри, они, наверное, прибыли за помощью. Значит, им что-то от нас нужно, и Хэл не справился. — Не слишком-то сужает ряд возможностей, — плоско сказал Брюс, и Кларк не смог удержаться, рассмеялся; это было подобно теплу в глазах Брюса, легчайшему движению его губ. Это был подарок — Брюс так расслабился, что позволил себе быть слегка мелочным. — Правильно, лучше выговорись сейчас, — мудро посоветовал он, и Брюс твердо на него посмотрел — но не сдвинулся с места под рукой Кларка. Из комнаты они выходили плечом к плечу.

***

Сначала Брюс закончил ремонт в основном зале. Он хотел показать им хотя бы это, чтобы было чем похвастаться, чтобы у них появилось нечто весомое, чтобы ему не приходилось полагаться на их воображение и желание верить в то, что он справится. Они настояли на том, чтобы помочь ему с остальным, и даже Брюс во всем своем упрямстве не смог спорить с тем, что команда суперсильных, супербыстрых людей, особенно не подверженных травмам, сможет хорошо заниматься ремонтом. К самому концу Кларк успел поработать надо всеми частями здания. Но у него все еще остались теплые чувства к основному залу, к воспоминанию о том, как он осознал, что им хочет подарить Брюс. И он понял — и сейчас понимал, — что именно Лига Справедливости значит для Брюса. Тогда он бы подумал, что Брюс не способен соорудить нечто не черное, как ночь, без острых углов, не яростное, не трудно уловимое. Но Брюс подумал о Лиге, составил планы, и вот что он создал: яркое, открытое пространство, чистое, залитое солнцем и комфортное; круглый стол как у короля Артура, который не ставил никого во главу, который не говорил о том, что кто-то один облечен властью. Диана, Артур, Виктор и Барри уже расселись по местам. Диана была одета не в костюм — ее облачение оказалось темно-красным и спокойно элегантным; судя по всему, она прибыла в Зал следом за Фонарями. Сияющий металл тела Виктора был прикрыт джинсами и худи, Барри тоже был одет вполне обыкновенно. Артур сидел без рубашки, именно так он себя позиционировал каждый раз, когда кто-то новый появлялся в Зале — будто хотел увидеть, скажут ли они что-то на этот счет. Итак, Кларк знал, что Фонарь, стоящий рядом с Хэлом, окажется незнакомцем. Он был выше Хэла, узкий, с шестью конечностями, четырьмя глазами, но больше ничем на инсектоида не походил. Кларк было подумал, что у него вариегатная окраска тела, а потом осознал, что Фонарь покрыт чешуей: с одного конца пластинки кожи были темно-фиолетовыми, а потом меняли оттенок до более светлого, синего цвета. Глаза у него были большие, очень светлые по сравнению с кожей; расположены они оказались парами с каждой стороны головы. Ушей Кларк найти не смог, даже если те и были, затерянные в узоре чешуек на изгибе челюсти и лица. Впрочем, их поиск был затруднен тем, как двигались чешуйки; стало ясным, что Фонарь может так сильно их поднять, что они будут торчать под углом, или же пригладить их, или же отреагировать волной, меняя их положение. Фонарь негромко разговаривал с Дианой, и та выглядела мрачной и слегка сердитой, у нее была напряжена шея. Кларк со всей осторожностью не слушал, но речь должна была идти о Фонарях, о том, с чем они не смогли разобраться без помощи Лиги, и дело, похоже, было серьезным. Кларк занял место, и Брюс сел рядом с ним, и боже, это было как в старшей школе, он заметил это, и в груди что-то всколыхнулось; словно Лана Лэнг улыбнулась ему в столовой, и господи, Кларку надо прийти в чувство. — Так, все в сборе, — сказал Хэл, чуть повысив голос. — Ксилли, жги. Фонарь моргнул, и Кларк заметил по меньшей мере два слоя век. — Ты не хочешь разговаривать? — Его голос был тихим, похожим на флейту, он слегка запинался между словами. Что-то для него переводило, возможно, кольцо или же другой гаджет Фонарей, но Кларк мог понять, что его язык содержит щелчки и шипение. — Не-а, у тебя все под контролем, — легко бросил Хэл и похлопал его по плечу. Фонарь осмотрелся — и сделал это искоса, понятное дело. Его глаза были расположены по бокам головы, и так, он, видимо, давал понять, что вежлив, что смотрит на всех внимательно. Встречаться с кем-то лицом к лицу, когда у тебя боковое зрение, наверное, было по меньшей мере грубым. — Я Ксилатликсакс, — сказал Фонарь через мгновение. — Защитник сектора 1046. Мы просим вашей помощи. Наши ряды опустели. Несправедливость торжествует. Слишком мало света, чтобы сдерживать тьму. Много потерь. Ваш мир был потерян. Те, кто почувствовал, что к вам идут Новые Боги, передали нам информацию, и мы вернулись, слишком поздно. Фонари должны работать лучше. Но мы не можем работать лучше в одиночку. И этот аргумент вряд ли встретит много протестов за данным столом, подумал Кларк. — Мы понимаем, — сказала Диана. — Если мы сможем помочь, сделаем это. И Брюс не стал с ней спорить, даже не напрягся. И что-то в груди Кларка сжалось, что-то горячее, скорее сладкое, чем горькое. Теперь Брюс был готов поверить пришельцам, и вот прямое доказательство. — Мы благодарны, — тихо сказал Ксилатликсакс. — Зеленых Фонарей должно быть много тысяч, но это не так. Раньше нам была знакома вся вселенная, но это не так. Там, где Фонарей не было много звездных циклов, иногда есть другой закон, а иногда — нет ничего. Даже если там пустота, наше имя все равно известно. Но не мы поддерживаем мир. — И ты хочешь, чтобы мы отправились в одно из этих мест вместо вас, — заполнил лакуну Брюс. Ксилатликсакс моргнул ему, признавая правоту, а потом достал что-то с пояса своего костюма и осторожно поставил на край стола. Проектор, понял Кларк, когда мгновение спустя Ксилатликсакс дотронулся до устройства, и вверх брызнул свет, над столом в воздухе резко зависли звезды. — Сектор 3252, — влез Хэл. — Так себе местечко, если хотите знать мое мнение. Хотя никто вроде не спрашивал. — Когда Фонари и были справедливостью, — сказал Ксилатликсакс, — когда во тьме были звезды, тогда были правила. Фонари соблюдали их, они были нерушимы, все знали, что они верны. Но сейчас дела обстоят не так. — Сектор вне зоны вашей юрисдикции, и там нет единственного признанного кодекса универсальных законов, который вы могли бы поддерживать, — перефразировал Виктор. — И в Секторе 3252 много того, что вы считаете преступлением, пускай оно там и законно. О чем речь? — Рабство, — произнес Хэл. — Рабство? — переспросил Барри. — Типа как… настоящее? И вы ничего с этим не можете сделать? — Наши ряды опустели, — повторил Ксилатликсакс; в первый раз это был просто факт, но сейчас Кларк почувствовал раздражение. — И вас маловато, — ровно, прохладно, цинично заявил Артур. — Думаю, что это не единственный сектор, в котором поняли, что можно заниматься работорговлей, пока вы, ребята, отвлеклись. — Да уж, дела так себе, — согласился Хэл, но на этот раз он не улыбался. — Сектор 3252 находится в центре огромнейшего региона, где происходит работорговля, но вообще счет идет на десятки. Возможно, на сотни. — Он остановился на полувыдохе, слегка помотал головой. — Фонари все еще заняты, мы налаживаем контакт с каждым сектором. Нас буквально не хватает на то, чтобы разобраться с каждой независимой криминальной операцией во вселенной — во всяком случае, пока что. — Но ты считаешь, что мы можем что-то сделать с этой, — ровно произнес Брюс. Хэл встретился с ним взглядом. Они обычно цапались, насмехались друг над другом, отмахивались — потому что ко всему у них был совершенно противоположный подход, и у них обоих так себе получалось отступать. Но на этот раз Хэл посмотрел на Брюса спокойно и серьезно, Кларк такого в жизни не видел, и сказал: — Ага, можете. — Фонари должны работать лучше, — твердо заявил Ксилатликсакс. — Не в одиночестве. — Он тронул проектор; вид изменился, звезды приблизились, одна из них, большая, объемная и тусклая зависла посередине. — Сектор 3252 примет многих, кто торгует рабами. Они прилетают разговаривать, вести сделки. Решать, кто продает где, кто продает что, кто покупает, а кто не покупает. — Блин, кем ты воообще должен быть, чтобы попасть в черный список работорговцев? — тихо произнес Барри. Выглядел он так, будто от ужасающего озарения его сейчас стошнит. — Мы знаем когда. Мы знаем где. Но они тоже знают нас. — Вам нужен кто-то не из Фонарей, чтобы работать под прикрытием, — сказал Брюс. — Для чего? — Улики, — отозвался Хэл. — Но… что? Вы уже знаете, что они… — Улики, указывающие на что-то еще, — сказал Кларк Барри, а то его бы понесло — складывалось впечатление, что картинка постепенно вырисовывается. — Улики, благодаря которым мы сможем взять их с поличным. — Аль Капоне и уклонение от уплаты налогов, — оценил Артур. — Ага, ну да. — Есть тот, кто продает, есть тот, кто покупает, — сказал Ксилатликсакс. — Самый важный, во многих секторах. Он попадется, и… — Его тон изменился, стал вдруг пропитан злорадством. — И все остальные увидят, поймут, что Фонари неподалеку, что они — не только громкое имя. Ксилатликсакс опять прикоснулся к проектору, и картинка изменилась, на этот раз это был не космос, а голова, лицо. Вероятно, тот самый торговец рабами, из которого Фонари хотели сделать пример другим. Совершенно определенно пришелец, не похожий на Ксилатликсакса: у него был мех, Кларк понял это спустя мгновение. Мех, котообразная голова, острые, пронизывающие глаза, смотрящие вперед. Хищник, устроенный чуть более схоже с людьми, чем Ксилатликсакс. — Марра Диррамао. Много рабов, много покупателей. Это мы не можем остановить. Но даже в секторе 3252 есть правила. — Ксилатликсакс издал тихий звук, полный горечи. — Торговля людьми — да, торговля пожирателем миров — нет. — Пожирателем миров, — повторила Диана, намекая на продолжение. — Большая часть интергалактических законов сходятся по поводу этого, — сказал Хэл. — И да, если уж по правде, это ужасающая ебань. Если использовать философский подход, не то чтобы хуже продажи людей. Но масштаб слегка другой. Это… я думаю, это биологическое оружие. Пару сотен тысяч лет назад он был последним писком моды; только и надо было — сбросить его на населенную планету, подождать минут пять, и все, она была твоей. Он просто пожирает все живое на своем пути. Космическая гангрена на быстрой перемотке. — Божешки, космос — просто отстой, — проговорил Барри так, словно его предали. — Я прям такого не ожидал. — И вы полагаете, что этот Марра Диррамао приторговывает пожирателем миров на стороне, — сказал Брюс. — Да. Мы не знаем, где он, его трудно найти — но когда он прибудет сюда, проблема устранится сама собой. — Проектор снова изменил картинку, показал ту самую огромную тусклую звезду. — Мы знаем где. Мы знаем когда. Но Фонари не могут туда отправиться. Нас узнают; мы не продаем, мы не покупаем. Они узнают нас и не дадут вмешаться. Брюс поднял бровь: — Всех вас? — Да, да, у нас сложновато с тонкостями, понятно, что ты думаешь, чувак, одевающийся летучей мышью. — Хэл закатил глаза, и стало ясно, что его обычное хорошее настроение к нему вернулось. — Да, личности Фонарей доступны публике, и да, я говорю про всех Фонарей. Слушай, вся эта шняга с миром и справедливостью по всей вселенной обычно работает лучше, когда ты ничего не скрываешь. И вот только это дело выбивается из картинки. Ну давай, скажи, что я не прав, сделай список из того, о чем мы не подумали. Я знаю, что ты просто усидеть на месте не можешь, Готмэн. Брюс бросил на него взгляд, но особой злости в нем не было. — Не всем нужно носить маску, — тихо сказал он, и… вообще, он не то чтобы имел в виду Кларка, Диана и Артур тоже не особенно заботились о том, чтобы спрятать лицо, но Кларк все равно немного покраснел. — И я полагаю, что будут предприняты определенные меры, чтобы любое прикрытие не сработало, пускай даже созданное кольцом Зеленого Фонаря. — Биосканирования, — подтвердил Ксилатликсакс. — Глубокого уровня. Вмешательство возможно, но оно не поможет проникнуть внутрь, только добавит проблем. Ксилатликсакс заколебался и слегка повернул голову, парой левых глаз осмотрел стол и Лигу. — Вы попадете внутрь, — сказал он. Смотрел он при этом на Кларка. Кларк моргнул. — Я… наверное, я мог бы, конечно, — осторожно сказал он. — Но ведь любой из нас мог бы, да? — Нет, — отозвался Брюс. Кларк повернулся в кресле и посмотрел на него. Брюс уже поднял взгляд в ответ. Кларк узнал выражение на его лице, нечитаемая твердость, острый внимательный блеск глаз. Брюс был на десять шагов вперед, у Брюса все давно выстроилось по полочкам. — Лучшая ложь — почти правда. Тебе это так же хорошо известно, как и мне. Фонари узнали про тебя, потому что во вселенной и так циркулировали слухи: что Земля все еще на месте, что Новые Боги узнали об этом, а криптонец остановил их. С помощью Фонарей мы могли бы изобрести другую планету, выбрать потаенный участок космоса и притвориться, что Диана или Артур оттуда, запомнить придуманные имена, локации и историю. Но зачем? У нас и так есть идеальная легенда. Криптон правил империей, которая включала в себя солнечные системы, галактики. Этому факту никто не может ничего противопоставить. Их могущество распространилось так далеко, что один из их колонизаторских кораблей произвел посадку на Земле. Это тоже факт. Степпенвулф и Дарксайд явно не думали, что здесь все еще есть криптонцы, но они не были правы. Скрытая колония криптонцев была на Земле все это время, она потеряла связь с галактикой и смирилась с этим миром. Не такое уже и большое допущение. Кларк сглотнул. — Так я поеду. — Он остановился. Горло сжалось. — Я поеду на это мероприятие потому, что… потому что я заинтересован… — Потому что, — ровно произнес Брюс, — твои люди правили планетой с желтым солнцем и не встречали никакого сопротивления со стороны семи с половиной миллиардов рабов. А теперь тебе напомнили, что существует оставшаяся часть вселенной, и ты можешь взять и посмотреть, что она тебе даст в обмен на них. — Брюс обвел взглядом стол. — Кто знает, возможно, амазонки и атланты тоже сдались тебе. После изначальной войны про них заговорили, в первые века. Новые Боги Апоколипса явно не забыли об этом, и кто-то еще должен был заметить, раз уж они спокойно завоевывали миры до нас. Поэтому вполне логичным будет, если у тебя окажутся телохранители — и не совсем люди. Диана наклонила голову: — Я с радостью приму участие. Я лишь немного тестировала свои способности, но мое умение говорить на других языках и понимать их, возможно, не ограничивается Землей. — Ты можешь что-то услышать, — кивнул Брюс. — Если у тебя будет переводческое устройство, и ты его снимешь на виду у всех, кто-то, вероятно, почувствует себя достаточно спокойно, чтобы заговорить о чем-то важном. — Ну, типа, все это весело и все такое, — сказал Барри. — Но хей. Я, кажется, не самый угрожающий чувак в этой команде? Честно, я многое готов дать, и мне не надо всяких подбадривающих бесед, но я не могу молчаливо и угрожающе пялиться. — Он откашлялся. — Кроме того, кто-то должен остаться здесь и держать нашу крепость, так? И давайте уж по чесноку, мне пригодится побыть героем. — Да, короче, я согласен с нашим нердом, — легко отозвался Артур, откидываясь на спинку. — Я как раз могу молчаливо и угрожающе пялиться, а вот терпения стоять на месте и не бить рожи, пока вы там играете в Закон и порядок: Альфа Центавра, у меня нет. — Он вытянул руку к Барри, сжал кулак. — У нас все под контролем. — Ого, ничоси дела, ты мне никогда такого не предлагал. Артур искоса на него посмотрел. — Пардон, пардон, да, — сказал Барри, а потом коснулся костяшек Артура своими так быстро, что бело-синяя вспышка вспыхнула и убежала вверх по запястью Артура. — Ты же понимаешь, что я это так просто не оставлю? Я же тот чувак, что попросит еще на полугодичный юбилей этого жеста… — Я пойду, — сказал Виктор чуть громче, и это явно было намеренно, но не зло. — Где бы этот саммит ни происходил, я уверен, что с технической точки зрения нам что-то поможет, а раз так, я могу быть полезен. Либо же взломаю их систему безопасности, если нам придется выбираться в спешке. — И еще тот факт, что твое тело было создано материнским кубом, — произнес Брюс, — поддерживает нашу легенду. Силы Дарксайда атаковали Землю кубами в первой войне, а потом оставили их тут — и кто-то, стало быть, собрал их вместе. Они были на Земле в течение долгого, долгого времени, и если уж кто-то мог захватить контроль над ними в отсутствие их изначального хозяина, то это, конечно, криптонец. Криптонец, который решил… изменить тебя, сделать более могущественным воином. — Но не тебя? — спросил Кларк. Брюс поднял брови и посмотрел в ответ. — Даже не говори мне, что ты не будешь участвовать в этой миссии, я просто не поверю. — Да, — согласился Брюс, — ты прав. Ты прав в обоих случаях. Нет никакой ясной причины, чтобы ты мог выбрать меня своим телохранителем, ведь тебе служат амазонки и атланты, да и Виктора ты так явно переделал для своих нужд — но не произвел никаких изменений во мне. И это было предупреждение, вот прямо там. Доля секунды, его лицо выровнялось, он отвел взгляд, а потом снова, намеренно посмотрел на Кларка. Кларк уловил момент, но не понял, что он значит, не смог догадаться. А потом Брюс сказал: — Следовательно, я должен сопровождать тебя по другим причинам. — И у Кларка закрутило солнечное сплетение. — Вроде… — произнес он, а потом остановился. Он не мог понять, как сказать это, какие слова использовать. — Вроде… Брюс отвел взгляд от стола: — Ксилатликсакс… Ожидаемо ли будет то, что некто, посещающий подобный саммит, привезет свой товар, чтобы похвастаться? Или же любимого раба, которого он предпочитает иметь при себе? — И то, и другое, — признал Ксилатликсакс. — Все подходит. Кто-то поедет туда, чтобы посмотреть, что нового есть на рынке, что… — Он сделал паузу, и его рот распрямился, а чешуя слегка вздыбилась. — Что будут предлагать, — наконец сказал он. — Они захотят узнать, как выглядят их конкуренты, они захотят угрожать. Или же заключить сделку, получить то, что выставлено напоказ. — И ты, — сказал Брюс Кларку. Его тон был спокойным, ровным. Как будто бы это не была пара самых странных предложений, которые ему доводилось произносить вместе. — Ты открыл, сколько есть всего во вселенной и решил попробовать возобновить криптонское присутствие в интергалактических делах и политике. Так почему тебе не попробовать привезти с собой человека, посмотреть, как твой потенциальный продукт поведет себя на рынке? — И ты полагаешь, что это должен быть ты, — с трудом выдал Кларк. — Подобное имело бы смысл, — Брюс звучал неотвратимо, безжалостно. — Двух зайцев одним выстрелом. Станет понятно, что у тебя есть причина быть на саммите, что у тебя уже есть рабы, а еще ты можешь решить расширить бизнес, если у тебя найдется на то причина. Мы не знаем, как все это произойдет, как этот саммит будет устроен. Если есть какие-то места, куда телохранителям вход воспрещен, но личный раб вполне составит компанию, ты не будешь один, без прикрытия. Ну конечно. Кларк почти рассмеялся: Брюс вел себя так типично… Две минуты на подумать, а потом сразу пять аргументов со стратегической и тактической точек зрения. Все это — ради миссии. Брюс вызывается добровольцем, потому что это миссия, потому что он буквально единственный член Лиги, нормальный с биологической, человеческой точки зрения. И пускай даже во всем остальном это не так. И это хорошо. Разве нет? Получается, Брюс готов довериться Кларку, готов сыграть такую роль… получается, он готов поставить себя в такое положение, Кларк будет иметь власть над ним, и пускай только временно, пускай только так, как затребует их легенда… Это должно что-то да значить. Брюс пытался убить его по единственной причине — он не доверял Кларку, считал, что его суперспособности могут причинить лишь вред. Он поменял свое мнение, вернул Кларка вот так, но есть же пропасть между тем, чтобы позволить Кларку спасти мир от Степпенвулфа — и позволить Кларку… позволить Кларку… Не стоит быть объективным, спокойным и разумным. Мысль о Брюсе… боже, Кларк даже не знал, о чем думать. Возможно, в секторе 3252 личные рабы, без которых ты не можешь и шагу ступить, облачены в костюм-тройку и застегнуты наглухо. И даже если это правда, Кларка это не спасет... Потому что идея не в том, чтобы представлять, как Брюс разодет в дюжину нарядов. Идея — идея бьет в солнечное сплетение: Брюс принадлежит Кларку. И это глупо. Это прикрытие. Это ничего не значит. Еще пятнадцать минут назад они были внизу и выясняли, как Брюс делает что угодно, но не принадлежит ему. Брюс пытался сказать Кларку, чтобы тот оставил его в покое, что Кларк не должен был прикладывать столько усилий, чтобы говорить с ним, проводить с ним время… потому что он думал, что Кларк притворяется, но все же. Все это ради миссии. Кларку просто нужно помнить об этом. Кларк сглотнул. Отвел глаза в сторону, раздумывая, смутно надеясь, что его мысли не отразятся на лице, что Брюс не сможет их считать; он поднял глаза, и в этот момент Брюс положил руку на его плечо. — Кларк, — тихо сказал он. Его взгляд был внимательным, он что-то искал, метался туда-сюда по лицу Кларка. Меж его бровей начала формироваться складка. — Ты прав, — сказал Кларк. — Это имеет смысл. — Он откашлялся и сумел слегка улыбнуться Брюсу. — Так значит, ты, я, Диана и Виктор, а Барри и Артур защищают крепость? — Тоже присмотрю тут за делами, — бодро сказал Хэл. — Раз уж вы, ребятки, делаете нам одолжение и все такое. Только не говорите мне, что вы откажетесь от чутка бесплатной помощи. — Едва ли бесплатной, — ровно заметил Брюс. — И в таком случае, давайте разберемся со всем побыстрее. Это была шутка, или, по меньшей мере, полшутки, и сказана она была так, как только Брюс это мог сделать в присутствии Хэла. Но Кларк надеялся, что они и правда быстро управятся… потому что, если все это займет больше недели, он понятия не имеет, как сумеет выжить. У Брюса и Виктора оказалась пара более базовых вопросов к Ксилатликсаксу. Хэл пошутил и сам рассмеялся. Ксилатликсакс пообещал Брюсу и Виктору более полное объяснение того, что стоит ожидать, того, что они будут искать, раз они согласились; дело в виде списка документов — либо же аналога оного у Зеленых Фонарей. Они прилетели на Землю, не просто используя силу колец, у них на орбите был корабль, а в нем — архивы, полные рассказов свидетелей, криминальных и статистических сводок, а также профилей подозреваемых, и все это удовлетворяло самые взыскательные запросы — даже Брюса. Кларк знай себе кивал головой по мере поступления информации и старался не пялиться на Брюса слишком уж сильно. А потом, наконец, все подошло к концу. Ксилатликсаксу надо было организовать передачу данных; имеет смысл волноваться о деталях, когда документы будут переданы, и Лига их просмотрит. Строго говоря, стоило поволноваться о большом количестве деталей. В архиве должны были быть записи — об инопланетянах, ранее встречавшихся с криптонцами, возможно, даже живых, в зависимости от вида. Было вполне возможно, что они наткнутся на того, кто в буквальном смысле знает о Криптоне больше, чем Кларк. Все могло пойти не так. Но Кларк не будет одинок. Виктор сможет воспринять базу данных Фонарей за несколько секунд, все те части, что имеют отношения к миссии, и те, что не имеют. Он будет готов ко всему, с чем встречались Фонари, а это — очень и очень многое. Диана встала плечом к плечу с Кларком против Думсдея, даже не зная, кто Кларк такой, и сейчас, конечно, он совершенно в ней не сомневался. А Брюс… Ну. Брюс ясно выразился, что не планирует позволить Кларку отправиться куда-то без него. И это послужило утешением, вспышкой бездумного тепла, а еще — тревожным комом посреди грудной клетки Кларка — одновременно. Так что все было в порядке. Все и будет в порядке. Встреча закончилась. Кларк пошел пожать руку Хэлу и поблагодарить его за предложенную помощь защищать Землю с Барри и Артуром, пока их всех не будет. (Он знал, что Брюс этого не сделает.) Ксилатликсакс уже был занят беседой с Брюсом и Виктором — вероятно, по поводу архива Фонарей, того формата, в котором они предоставят данные, как лучше это сделать. Кларк прошел мимо, избежал взгляда Дианы, обогнул Артура, хлопнул его по плечу и был таков. Он мог кое-что сделать, пока они не получили данные от Фонарей. Он мог пойти на корабль. Легенда, придуманная Брюсом, давала ему некоторую свободу действий; никто не знал, чего ожидать от криптонца, живущего в роскоши на Земле на протяжении нескольких тысяч лет. Но корабль-разведчик² могла рассказать ему о многом. Она даже была в состоянии, наверное, дать ему какие-то вещи, нечто более элегантное и роскошное, чем его костюм. Она была в состоянии рассказать ему о том, как жили криптонцы, как они вели себя, как они говорили. Что носили их телохранители, если таковые вообще имелись. Что носили их рабы. Кларк знал немного, но догадывался, что рабы были. Империя простиралась на многие солнечные системы, на галактики, и это было общество, построенное на гильдиях, кастах, генетической инженерии, на том, чтобы создавать людей согласно их ролям. Сама мысль осела холодным комом в его животе, но это было возможно. И даже вероятно. Кларку лишь оставалось надеяться, что это было несколько тысяч лет назад. Что криптонцы поняли, что рабство — неправильно, пускай у них и ушло некоторое время. Корабль больше не была заперта во временном исследовательском лагере. Министерство обороны тоже не забрало ее себе, и Кларк полагал, что это случилось благодаря Брюсу Уэйну, тот наверняка задействовал свои связи; вряд ли такое случилось из-за Кларка. Да, многие были рады вновь видеть Супермена. Но это не значило, что все забыли события в Метрополисе, в Капитолии, слушание, которое так и не случилось, и формальное расследование, которое так и не было завершено. Кларк все еще не мог рассчитывать на просьбы, все еще не мог думать, что официальные лица снизойдут до него. Но корабль ему вернули, и ему было разрешено сохранить ее в Парке героев. Кларк снялся с места и полетел. Это был прекрасный день, он поднялся в воздух достаточно высоко, летел достаточно быстро и знал, что никто не сможет увидеть его. Если бы только удалось сделать то же самое лицом к лицу с Брюсом. Корабль только что закончила ремонтные работы. Ей не понадобилось так уж много сторонней помощи — как изначально предполагал Кларк, и палуба была почти цела, даже та часть над комнатой генезиса, через которую вырвался наружу Думсдей. Думсдей, а затем Кларк. И подобная параллель точно не внушала надежды. Теперь он знал, что Виктор выстрелил в него ненамеренно. Но еще он не мог винить Брюса за то, что тот предполагал худшее, за то, что он сделал так, что при его пробуждении присутствовали все — и были готовы к неудачному исходу. Просто на тот случай, если бассейн генезиса и криптонская ДНК снова выдали бы монструозные результаты. Кларк ускорился, прикоснулся к кораблю кончиками пальцев, а потом облетел его кругом, и в этот момент палуба открылась для него, и сияющий паттерн исчез — перед ним. Сейчас ему не нужна была комната генезиса. Сейчас ему нужен был архив, большая, круглая комната, в которой то, что оставалось от его отца, отвечало на его вопросы. — Командор, — сказала корабль — ровно, но Кларк решил, что была в ее голосе нотка тихого довольства. Он несколько месяцев не мог взять на себя управление, несколько месяцев не думал, что на него можно положиться. (Кларк хотел стать частью Лиги по многим достойным причинам. Это стоило того, это было важно. Ему казалось, что он — больше не единственный защитник Земли, и неважно, дело ли в мании величии Лекса Лютора или же в воинственных завоевателях из космоса, это было большим облегчением. Но глубоко внутри себя он мог признать, что чувствовал облегчение, потому что дело это было Брюса. Брюса, Дианы. Потому что остальная часть Лиги могла любить его, восхищаться им, могла радоваться тому, что он чемпион в своей весовой категории, но в конце концов, ему больше не принадлежала окончательная ответственность. Он был готов сделать все, что может, все, что нужно, но после каждого решения, что он принимал сам — с папой, с Зодом, с Брюсом, с Думсдеем, — все оканчивалось плохо, и он был рад тому, что больше так дело не обстоит, был готов держаться за это руками и ногами.) — Корабль, — сказал он — и опустился прямо по центру комнаты с архивом. Его обычные, разбитые ботинки коснулись инопланетного металла с тысячелетней историей. Подобное для него никогда не станет обыденностью. — Привет, ты можешь рассказать мне о… — Ну, нет никакой причины не быть обстоятельным. — Ты можешь рассказать мне об истории Криптона? Не о той части, что была в программе моего отца. Об империи — такой, которую ты видела, когда была послана сюда? — В архивах есть эта информация, — подтвердила корабль. — Потенциальный вид презентации: хронологический, тематический, по первичному источнику, по астрометрическому региону, по… Боже. — Ты можешь оценить, какой получится наиболее эффективным? — быстро спросил Кларк. Корабль на мгновение замолчала. А потом часть палубы перед Кларком сдвинулась, изменилась, зашуршала и поплыла вперед, формируя шар. Планету, догадался Кларк. Планету с тонко очерченным контуром, непривычными континентами и морями. Криптон. — Дом, — сказала корабль почти мягко. Кларк почувствовал странную, острую боль, не из-за себя, из-за корабля. Она была отослана прочь давно, ее так и не вернули. У нее было место, из которого она произошла, но в которое она не могла вернуться. И она знала об этом. Был ли у нее шанс послать данные о Земле, о том, пригодна ли та для колонизации? Наверное, да. Наверное, поэтому Джор-Эл знал, что безопасно отправить сюда Кларка. Ответил ли кто-то кораблю? Шар изменился. Уменьшился — процесс шел медленно поначалу, а потом все убыстрялся, пока шар не превратился в серебряно-бронзовую точку, вокруг которой остатки металла взмыли в воздух, собираясь по частям в кластеры, системы. Галактика, еще одна, другая — пять, десять, пятнадцать, больше и больше. Наконец темп их образования снизился, а потом, справа, на самом краю импровизированного дисплея мигнула вторая точка. — Земля, — сказала корабль. Дисплей наполнился слабым сиянием неправильной формы. Оно двигалось во всех направлениях. Оно окружало крошечную точку Криптона и распространялось почти… почти до Земли. — Криптонское имперское пространство, на пике своего могущества. — Так ты говоришь, что тебе много мне рассказывать, — пробормотал Кларк, глядя на весь этот размах. — Для эффективной степени отображения можно создать границы, — почти извиняясь, ответила корабль. — Так, хорошо. Давай начнем с вот этой части. — Кларк вытянул руку и сдвинул пальцы вокруг подсвеченной зоны около Земли. — Когда… когда этот… ммм… астрометрический регион был колонизирован? Корабль быстро засветилась цифрами. У Кларка ушло пять минут на то, чтобы получить дату, которую он мог как-то определить, и это, казалось, не очень-то порадовало ее; но, будто чтобы загладить недоразумение, она послушно стала строить ему модели всего, чего он просил. Людей, прически, которые они носили, одежду. Города, виды, чистые ровные линии машин, что они использовали. А потом вдруг она замолкла. — Корабль? — Был сделан запрос доступа, — сказала корабль, и все модели ушли в пол — и были заменены сумасшедше идеальной, в полный рост скульптурой… Брюса. Брюса. Он дышал, двигался. Одну руку он держал навесу, с раскрытой ладонью; он же снаружи, понял Кларк, прижимает руку к палубе. — Кларк, — сказал Брюс, и корабль передал его голос так четко, что Кларк лишь отчасти уловил эхо — настоящий звук и фонограмма были едва различимы. Ну да, потому что он уже слушал, уже искал Брюса, рефлекторно, в тот момент, когда предоставилась возможность. Потому что он идиот. Но не было никакого смысла в попытке избежать Брюса. Кларк закрыл глаза, сдался. — Впусти его. Он прислушался к шагам Брюса: тот шел вполне обыкновенно, хотя не то чтобы Кларк думал, что Брюс как-то поранился на пути из Зала в парк. На нем по-прежнему были ботинки от костюма Бэтмена, решил Кларк, позволяя себе утонуть в звуке — просто чтобы удостовериться. Почти пришел. Кларк постарался изо всех сил, чтобы сделать выражение лица обыденным, и открыл глаза, а потом понял, что статуя Брюса, сотворенная кораблем, по-прежнему здесь. Она двигалась вместе с Брюсом, живая копия; шагала на месте, и каждое движение было направлено в сторону Кларка, да вот дистанция между ними не сокращалась. — Убери это, — шепотом, резко сказал Кларк, слишком поспешно и невежливо. Господи, не хватало только этого: можно было подумать, что он поспешил сюда, только чтобы делать ростовые скульптуры Брюса и пялиться на них. Когда Брюс все-таки зашел в архив, изображение рассеялось лишь наполовину, но к счастью, оно уже представляло собой лишь массу переплетенных частичек, в которых ничего нельзя было разобрать. Переоделся, — неразборчиво, сразу подумал Кларк. Но конечно же да; Кларк должен был заметить разницу еще при виде реконструкции Брюса кораблем, и пускай та была одноцветной. Он бы не пришел в парк в нижней броне, и он не стал бы одеваться в костюм. Для этого было не так уж темно. Ботинки он оставил, потому что они были не слишком заметны. Но логика объяснения не то чтобы ему помогла. Кларк еще тогда задумался о том, что ему нравится видеть Брюса в нижней броне, нравится, когда Брюс не наряжается для него, когда ему приходится видеть Брюса не в костюме Бэтмена и не в униформе Брюса Уэйна. Потому что таковая у последнего определенно имелась, и Брюс не был в нее одет. Ни костюма, ни галстука. Ни даже костюмной рубашки — та уже была бы частью его брони. Хенли — из всех его несправедливых выборов, — и то, что казалось ближайшей парой джинс к переговорной в Зале Справедливости. А у Кларка и так была куча проблем — без того, чтобы Брюс гнался за ним по пятам и выглядел так, словно до него можно дотронуться. — Кларк, — сказал Брюс ровным, осторожным тоном, словно не был уверен в том, рады ли тут ему. Кларк моргнул. — Что-то случилось? — Сам скажи, — произнес Брюс и подошел ближе. — Мне показалось, что тебе… не вполне комфортно. — Он сделал паузу. — Я понимаю, что прошло меньше полутора часов с тех пор, как ты сказал, что не против проводить время со мной. Но еще я понимаю, что это совсем не то же самое, что участвовать в миссии под прикрытием вместе со мной, я не отношусь к этому как к данности. — Он снова остановился. Сжал челюсть, поднял подбородок, будто в отрицании. — Это понятно. Я не говорю, что нет. Но если я могу убедить тебя в том, что ты не пожалеешь, если положишься на меня… — Что? — сказал Кларк, не понимая. — Нет. Нет, тебе не нужно этого делать. Тебе не нужно ничего делать. Я доверяю тебе. И даже если бы это было не так, я знаю, что ты никогда не сделаешь ничего, чтобы подставить миссию под удар, если этого можно избежать. — Он почувствовал, что его рот пытается растянуться в улыбку при самой мысли, и позволил себе улыбнуться. Брюс пришел за ним сюда, чтобы поговорить о его чувствах, и наверняка он совсем этого не хотел… Даже это было доказательством того, что Кларк оказался прав. Брюс не улыбнулся в ответ. Он не выглядел так, будто пытался это сделать. По его лицу пробежала какая-то тень, что-то мягкое и в то же время напряженное, он сглотнул, и кадык задвигался по его шее, а потом тихо сказал: — Я больше не подведу тебя. Кларк совсем не понял, что он имеет в виду, но это и не нужно было. Он пересек хранилище, сократил дистанцию между ними — ту дистанцию, что Брюс оставил после первого шага, и взял Брюса за плечи. — Я знаю. Об этом я беспокоюсь меньше всего. Кларк понял собственную ошибку через секунду после того, как это сделал Брюс — он, получается, подразумевал, что есть то, о чем он волнуется. И не только. Глаза Брюс сузились. — Я знаю, что, будучи Суперменом, ты не так часто был под прикрытием, — медленно сказал он. — Ну, кроме той части, что я буквально всегда под прикрытием, когда притворяюсь каждую секунду своего бытия, что Кларк Кент не может передвигаться со скоростью звука или поднимать машины одной рукой, — согласился Кларк. — Брюс, я лгал людям о том, кто я такой и что я могу делать, годами, еще до того, как стал носить костюм Супермена, — Хорошо, — сказал Брюс. — А потом он поднял руку и взял Кларка за локоть — потому что Кларк все еще держал его за плечи. Наверное, Кларку следовало отпустить его плечи. — Тогда в чем дело? Сама идея того, что я владею тобой, так глубоко ранит мой разум, что я никогда не смогу от нее отказаться, — естественно, не смог сказать Кларк. Но он находился на корабле не по этой причине. И настоящую причину он совершенно точно мог озвучить Брюсу. — Я знаю, что сейчас это имеет для меня смысл, — сказал Кларк. — Я — пришелец, буквально, биологически. Но я вырос на Земле, и я не имел ни малейшего понятия о том, что я такое, откуда я появился. И когда я наконец все выяснил… — Зод, — почти мягко произнес Брюс. — Зод, — согласился Кларк, и ему пришлось откашляться, потому что его глотка самопроизвольно сжалась. — Зод, а потом я забросил их всех в Фантомную зону, У меня есть корабль, я… я все выучу. Я узнаю все, что смогу. Но я не знаю, что такое — по-настоящему быть криптонцем, я никогда этого не узнаю. Я буду лгать про это так же, как я лгу про все остальное, и ничто не в силах этого изменить. Он не хотел говорить остальное, только не так. Он уже путался в словах, он уже не мог сказать это так, как должен был. Но Брюс обязан знать, что Кларк понимает, что он воспринимает все серьезно, как и следует. — И я знаю, — выдал Кларк, а потом остановился. Он сделал попытку общаться с Брюсом, в первую очередь, чтобы тот перестал бояться, чтобы он понял, что у Кларка нет никаких недобрых чувств. Но теперь — теперь казалось, что у него есть только поддержка Брюса, казалось, что он не мог пробиться сквозь это все без твердой силы Брюса под его руками, словно он мог взять частичку для себя. — Кларк, — осторожно произнес Брюс. — Я знаю, что именно этого ты боялся, — принудил себя сказать Кларк. Брюс замолчал. — Именно это ты видел, когда смотрел на меня. Пришельца, собиравшегося править Землей стальным кулаком, того, кто хотел принудить человечество служить ему. А теперь ты должен… у тебя нет выбора, только разрешить мне… — Боже, — сказал Брюс. — Нет. — А потом, еще до того, как Кларк смог удивиться… — Ты прав. Конечно, ты прав. Именно это я и видел. Но я ошибался. Кларк… я ошибался. Я тоже доверяю тебе. Я решил так — иначе бы я не вернул тебя из мертвых. Кларк подавил то, что было бы не совсем смешком. Ну конечно, Брюс мог достигнуть какого-то подобия комфорта, только когда указывал на то, что никогда бы не совершил логической ошибки. — Так и знал, что это не потому, что я тебе нравлюсь, — через мгновение пробормотал он, когда глотка больше не сжималась столь беспомощно. Но Брюс не позволил ему уйти от темы, не пошел на попятный. Он даже придвинулся ближе, так, чтобы свободной рукой взяться за затылок Кларка. — Мне нравится куча людей, — ровно сказал он. — Верить им — куда сложнее. Кларк не заставлял себя смотреть в глаза Брюса. Он не смог бы сделать это и сказать все то, что сказал. Но теперь ему пришлось — потому, что он знал, что это значит, услышать такое от Брюса, и он не смог ответить меньшим. — Тебе не то чтобы куча людей нравится, — услышал он свой голос. — Ага, — согласился Брюс. И вот это невозможно было не понять. Кларк почувствовал теплоту, уверенность того, как Брюс твердо на него смотрел, как Брюс держал его за затылок, и что-то расслабилось у него в плечах — то, что завернулось в узел, когда он понял, что ему придется сделать. — Спасибо, — мягко сказал он наконец. Этого не было достаточно, но у него кончились слова. А потом он заставил себя отстраниться, забрать собственные руки, держать их при себе. Брюс позволил ему это сделать, задержавшись лишь на мгновение, чтобы мягко похлопать Кларка по плечу. — И если у корабля окажутся какие-нибудь прецеденты для меня, — добавил он, — дай мне знать. — Прецеденты… — Того, что криптонец будет ожидать от меня, — легко произнес Брюс. — Того, что я должен делать, говорить, того, как я должен называть тебя. Того, что я должен носить. — И у Кларка была лишь секунда на подготовку, когда Брюс созерцательно произнес: — Если вообще что-то должен. Боже. Кларк оказался в такой засаде.