Молоко за вредность

Оказаться то ли в прошлом, то ли в параллельной вселенной на сто лет назад, было, конечно, обидно, потому что всё произошло на самом интересном месте. Сакура, когда её выкинуло куда-то в никуда, то есть в пустошь, где географически происходила Четвёртая война шиноби, а сейчас пасли овец пастухи ещё не разросшейся Страны Молнии, с целый час кричала в небо «Саске, ебаный чайник, вернись, и я всё прощу!». Но облака не разверзлись, гром не пророкотал, а Учиха так и не появился. Никакой из них. — Чайники, блядь, — зло выругалась Сакура и с силой пнула ближайший камешек. — Негодяи! Предатели! Кто бросает задание, тот дерьмо, а кто бросает друзей, тот ещё хуже дерьма, да? Тогда вы все — говнюки, поздравляю! Надеюсь, если вы там разобрались, Цунаде по вам с клизмой пройдётся! И градусники в жопу засунет, как закончит! Камешек, запущенный пинком с чакрой, при падении образовал кратер. Кратер, под влиянием внутренних вод, разросся. Перепуганные овцы и пастухи побежали врассыпную спасаться, сломя головы. — Агрессия — это нехорошо, — терпеливо напомнила себе Сакура. Четыре секунды вдох, семь секунд выдох… Вдо-о-о-ох… Вы-ы-ы-ы-ы-ы-ыдох… Агрессия — это не выход из ситуации… Вдо-о-о-ох… Вы-ы-ы-ы-ы-ы-ыдох… Надо порхать как Акимичи, думать как Нара, улыбаться как Яманака… Вдо-о-о-ох… Вы-ы-ы-ы-ы-ы-ыдох… А с остальных пример брать не надо… Вдо-о-о-ох… Вы-ы-ы-ы-ы-ы-ыдох… Сейчас эти негодяи подберут её, и они вместе закончат битву, выиграют войну и вернутся домой… Всё будет хорошо… Вдо-о-о-ох… Вы-ы-ы-ы-ы-ы-ыдох… Тем не менее, вместо команды семь с дополнениями из ниоткуда появились разгневанные краснокожие ниндзя, — видимо, овцы принадлежали их клану, — и дышать размеренно оказалось уже некогда. Местный пейзаж был основательно отредактирован: гор поуменьшилось, а рек и озёр прибавилось. Виновница географических изменений, по слухам, носила штаны, «какой скандал!», очень много ругалась, «как даже кузнецы себе не позволяют!», и могла одним ударом глубоко распороть землю, будто ножом поросёнка. Участники битвы назвали её: «самой красивой и загадочной энигмой на свете» — и даже отказались потом искать, чтобы убить. Кто же будет жаловаться на реки и озёра в чёртовой пустоши? За такое можно только благодарить. Желательно с вином, на коленях, будучи красивым мужчиной, и с открытым ртом. Ладно, последний слух уже придумала сама Сакура. Почему бы и нет? Вдруг концепции куннилингуса в Смутное время ещё не существовало? Его и в современном мире до сих пор не каждый знает, чего уж там. Месяцы спустя, Сакура была уверена, что про куни местные ну точно не знали. Если им так странно, что женщину можно нанять телохранительницей, убийцей, врачом или хотя бы курьером, то чего уж говорить об обоюдных оральных ласках в постели. Работу, несмотря на интересную и лестную репутацию, оказалось найти непросто. Потенциальные клиенты постоянно интересовались отцом, мужем, братом и, на худой конец, дедушкой. Хоть каким-то мужским родственником. Она приходила на собеседованием в разных видах брони и даже худо-бедно перешила кимоно, чтобы оно выглядело опасным и боевым. Но нет — работа только для мужчин. Зато приглашали несколько раз остаться конкубиной. Когда Сакура в очередной раз, разочарованная, поплелась вон из замка очередного похотливого феодала, твёрдо уверенная, что в следующий раз придёт к клиенту, переодетая в мужчину, где-то на нижних уровнях раздался взрыв. Один-второй-третий. Охрана, гремя доспехами, заторопилась вниз — не составило сложности принять хенге одного из них. Кто знает, если она поможет, вдруг наконец-то дадут работу? Вооружённая толпа, после долгой беготни по лестницам и лабиринтам коридоров, наконец-то остановилась у спуска в подземелье. Оттуда валили пыль и дым. Стражники, как один, обнажили клинки. Сакура сделала вид, что тоже так сделала. Послышались неторопливые шаги. — Не дайте ему уйти! — напряжённо крикнул кто-то. Кровь запела в венах, предвкушая интересную битву. Из дыма и пыли, хромая и прижимая руку к окровавленному боку, вышел… ребёнок. Ну, подросток. Лет, эдак, четырнадцати-пятнадцати. Высокий, красноглазый, худой, даже костлявый, потрёпанный. Светлые волосы казались такими грязными, что даже сложно было определить их цвет. На руках и шее темнели следы от кандалов. — Тебе не пройти, Сенджу! — воинственно рявкнул кто-то. Сакура, моргнув, быстро сложила два и два. Тридцать восемь вооружённых стражников. Один мелкий Сенджу, (не маленький и не взрослый, значит, мелкий). И одна Сакура. Ну и ладно. Не очень-то и хотелось работать на того напыщенного петуха с женой и двумя любовницами. Она повернулась и сломала нос ближайшему охраннику. Гаркнула мужским голосом: — Нашёл когда приставать ко мне, пидор! Невинная жертва пошатнулась, наступила на ноги, как минимум, трём людям, упала на четвёртого и случайно заколола обнажённым мечом пятого. — Кто это здесь пидор? — рявкнули в толпе. И драка развязалась, можно сказать, по щелчку пальцев. — Я не люблю мужчин! — гнусаво проревел охранник, которому Сакура сломала нос. — У меня жена и трое детей! Я никого не трогал! — Кто кого трогал?! — Масато трахает мальчиков! — крикнул один из стражников. Он сидел верхом на своём товарище и набивал тому морду. — Мой двоюродный племянник клялся, что его заставили! — А-а-а-а! Банза-а-ай! — раздались боевые кличи. — За даймё и справедливость! Пока толпа выясняла отношения, паренёк из Сенджу даже с места не сдвинулся. Только распахнул глаза шире и вытаращился. Видимо, не ожидал. Сакура аккуратно пролавировала между дерущимся, избегая острые клинки и локти, скинула хенге, схватила его за руку, и они исчезли в ворохе листьев. (…) — Я ничего тебе не скажу, ведьма! — В последний раз спрашиваю: вот здесь болит? — Сенджу никогда никому ничего не говорят! Ай! — Так, а здесь? — Ты можешь мучить меня сколько хочешь, негодяйка, но тебе это так с рук не сойдёт! Твои методы пыток могут быть изысканными, ай! — он взвыл, — проклятье! Но Сенджу не сдаются! — Спасибо, добрая спасительница, что так любезно вправила мне колено, — саркастично ответила Сакура. — И развязала драку в замке феодала. И обработала раны. — Ты меня привязала! — идентифицированный Тобирама Сенджу затрепыхался на стуле сильнее. Но Сакура не просто так дружила с Тентен, а поэтому уж что-что, а вязать узлы умела. Очень полезный навык, помогает с пациентами лучше, чем угрозы сломанных ног. — Да, — спокойно ответила, — потому что для спасённого человека, являющегося членом уважаемого клана, ты слишком невежлив, — и добила, — не ожидала от мужчины такого ребячества. Тобирама побагровел. — Это я не мужчина?! — и его голос предательски надломился. — Да я- — Послушай, — прервала его Сакура. — Мне бы хотелось выпить чаю, пока не начну тебя тащить в сторону территорий Сенджу. Ты можешь в добровольном порядке молча разделить со мной чайник лавандовой прелести и булочку с джемом, а можешь продолжить кричать, и я тебя заставлю замолчать. — Не сможешь, — надменно вздёрнул нос Тобирама. — Девочки на такое не способны. Почему в учебниках никто не говорил, что Второй Хокаге был таким противным мальчишкой? — мысленно застонала Сакура. — Спорим? Разделишь со мной перекус, если смогу? — Клянусь своей честью, что не замолчу, — торжественно пообещал Тобирама. — Эх, — не без вздоха улыбнулась Сакура. — Ты сам напросился. И одним движением оголила торс. Будущий Второй Хокаге, реформатор, учёный и великий боец вытаращился. Молча. По его щекам разлился очаровательный румянец. Мышцы, шрамы и очень симметричная грудь, удивительным образом несколько выросшая со времени инцидента с овцами — за этот вид Наруто когда-то душу бы отдал. В прохладе комнаты нежно-розовые соски почти мгновенно затвердели до состояния спелых горошин. Сакура для эффекта прикусила нижнюю губу. У Тобирамы Сенджу закапало кровью из носа. Она поднялась неторопливо; грудь качнулась от движения. — Может, чаю? Гость, перевозбудившись, пустил ещё больше крови носом и обмяк в обмороке. — Все вы одинаковые, — вздохнула Сакура, припомнив опыт Наруто с сексуальным превращением. — Но тогда булочкой делиться не надо. И грудь, значит, красивая… так ведь? Тобирама Сенджу не просыпался всю дорогу. Может, поэтому так и кричал — от голода и недосыпа. Она оставила его около границ клана с запиской: «выдавайте ему молоко за вредность. Никакой благодарности за спасение! С уважением, Сакура». И быстро убежала в протиповоложную сторону, чтобы не пересечься с вооружёнными до зубов мстительными ниндзя. (…) Два года спустя, возвращаясь с задания, — всё-таки, притворяясь мужчиной, можно лучше и легче заработать, — за ней увязался хвост. Маршрут через лес и горный перевал не поумерил пыл преследователя, поэтому пришлось немного сбавить темп. — Что вам нужно? — крикнула Сакура, не оборачиваясь. — Поговорить! — отозвался молодой мужской голос. — О чём?! — Это вы — Сакура? Немногие знали, как её зовут. Интересно. — Да, а кто спрашивает? — Что вы сделали с Тобирамой?! — Колено ему вправила! Болит, жалуется? — Нет! Он два месяца молчал, а потом стал совсем немногословным! — Немногословным? — нахмурилась. — Совсем немногословным! Говорит, честь ему не позволяет. Что вы с ним сделали? — Сиськи показала. Преследователь громко споткнулся. Сакура остановилась и обернулась. В нескольких метрах от неё замер ниндзя, подозрительно похожий на Хашираму Сенджу, но не менее подозрительно запыхавшийся от погони. — Что?! — вид у него был ошарашенный. — Ваш родственник, — Сакура аккуратно не сказала «брат», — мешал мне оказывать ему медицинскую помощь. От чая с булочкой тоже отказался. Да и вообще позабыл о своих манерах, хотя я его, между прочим, спасла. Ну, он и поклялся честью, что женщина не сможет заставить его молчать. Я оголила грудь. Он замолчал. Немного крови из носа потерял, а потом свалился без сознания. А потом я его отнесла к вашей границе, там и оставила. Преследователь спрятал лицо в ладонях. Плечи у него затряслись то ли от слёз, то ли от сдерживаемого смеха. — Мой брат немного… странный, — после долгой паузы полувсхлипнул-полухихикнул Хаширама Сенджу. Сакура опешила от эмоциональности ещё одного героя её учебников Академии. — Вы, э-э-э, в порядке? — Я? В порядке? О, да, теперь да. Мы-то думали, его заколдовали… Молчит целыми днями, от женщин шарахается, но не смущается… И от шуток Изуны отмахивается! — А молоко за вредность? — Пьёт, — Хаширама отнял руки от лица. Он широко улыбнулся, и это на миг так напомнило Наруто, что в сердце защемило. — Но так, не за вредность. Вы скажите, — он вдруг приблизился. Хитрый огонёк блестел в тёмных глазах. — Мой братик стал мужчиной, а? — Да не стал он, — смутилась Сакура, отпрянув. — Я вообще в первый раз такое сделала. Просто в голову взбрело! Скинула мои кофты, показала — и всё! На мне штаны были! Ничего не произошло! — О, нет, — с каким-то ехидством улыбнулся Хаширама. — Хе-хе, он ещё за вами вернётся. — Что? — Ну, я так думаю. И побежал обратно, не попрощавшись. — Чокнутые Сенджу, — пробормотала Сакура, глядя ему в след. — Что Первый Хокаге, что Второй. И продолжила свой путь к очередному феодалу. (…) Ещё год спустя, когда поползли слухи о создании Конохагакуре, Сакура не знала, что и думать. Это могло быть ловушкой, ведь Учиха Изуна, согласно слухам, по каким-то причинам всё ещё был жив. Тем не менее, она позволила себе вернуться на территорию Страны Огня, чтобы, как минимум, проверить ситуацию. В середине пути между Танзаку-гай и следующим пунктом назначения перед ней оказался Тобирама Сенджу, одетый, как ни странно, не в броню, а в туго подпоясанную юкату и хакама. — Добрый день, — спокойно сказал, будто они встретились на рынке, а не в чаще. — Добрый, — мгновенно насторожившись, ответила Сакура. — Я предлагаю вам проследовать в Коноху. — Зачем? — Я предлагаю. — А если не пойду? Тобирама Сенджу совсем не по-мальчишески ухмыльнулся. В его глазах плясало какое-то одному ему ведомое веселье. — Спорим, что вы пойдёте со мной, Сакура-сан? О-о-о, за три года кто-то научился вежливости. Что же, такое надо поощрять. — Спорим, — осторожно согласилась Сакура. Тобирама Сенджу одним движением скинул с себя юкату, обнажив очень даже не детский, весьма мускулистый, весьма вкусный, чёрт его дери, торс. Сакура, онемев, сглотнула. Сильно прикусила щёку. — И это всё? — она старалась звучать высокомерно, но голос предательски дрогнул. Хорошо хоть кровь носом не пошла. Хвала ками, что в госпитале раньше доводилось видеть подобную красоту. — О, нет, — улыбнулся он. И встал на колени. — Снимайте штаны. В глазах вдруг потемнело, мир покачнулся — и, видимо, Тобирама Сенджу выиграл партию. Сакура помнит струю крови из своего носа, но на этом всё, остаток дня был проведён в приятном неведении и сладких снах. Очнулась она уже почему-то замужем и в Конохе.