***
После того, как Ева дописала это.
— Мелкая, ты идёшь есть? — Да! — девочка с тёмными волосами подняла голову, глядя, как брат открывает дверь, заглядывая в комнату. — Джек, а кто Женя? — — В смысле? Ты про работу? С каких пор ты этим интересуешься? — Да нееет, я не об этом… Ну… Она же не такая, как взрослые. Она ангел? — Ангелов на Земле, к сожалению, нет, детка. Зато есть друзья. Настоящие. Женя — настоящий друг. Это порой куда сильнее всяких ангелов. — Мама говорила, что ангелы есть! Просто мы их обычно не видим. — Что это ты там такое пишешь, а? — Мисс Эвенин сказала вести дневник и записывать туда свои самые сильные ощущения. Я пишу. Про тебя, про родителей и про Женю. Подожди, — девочка приписала ещё несколько строчек снизу и закрыла тетрадь. — Идём. Что ты приготовил? В дневнике Одинсоны наблюдали аккуратную приписку: Я думала, что Женя ангел, но она настоящий друг. Не знаю, почему именно настоящий… Наверное, потому что она не ангел, и мы её видим. П. С. Про друга сказал Джек.***
«Я… Не знаю, что сказать. Думаю, слова излишни, потому что я сказала отдать тебе эту папку только в самом крайнем случае. И если ты читаешь это, значит, меня не рядом и ещё долго не будет. Но я не уйду навсегда, Локи. Никогда и ни за что не уйду. Поверь мне, пожалуйста. Я вернусь, чего бы мне ни стоило это, даже от смерти убегу к тебе. Я люблю тебя и буду любить. Люблю сейчас, когда пишу, любила несколько месяцев назад, когда гуляла с тобой, и буду любить тогда, когда ты будешь это читать. Я не умру, если ты будешь любить меня в ответ, ждать меня и верить мне. Я всегда буду рядом, помнишь, Локи? Ты сказал мне так однажды… Хотя, ты сказал мне так не однажды. Я повторяю за тобой, и вкладываю в это слова смысл любой смысл, который может быть. Навсегда твоя, с любовью, Ева Мария Гранс.» Локи плакал. Плакал, когда читал первое письмо. Плакал на похоронах. Плакал после похорон. Плакал, когда читал это письмо. Но все эти слезы отличались друг от друга, и теперь он надеялся. Надеялся, что она его не обманула. Надеялся, что она жива. Надеялся, верил, ждал и любил. Если так было нужно, для её возвращения — то пусть. Он научится быть терпеливым. Для неё. Или хотя-бы в память, так и не похоронив двух сестёр, Надежду и Веру.***
«Итак, это Ева Мария Гранс, более известная как Молния. Я стала ею не так давно. Пишу здесь об этом впервые, но пока я не была уверена в защите, так подставляться было глупо, не так ли? За окном осень… Что я могу сказать? Теперь я понимаю Джека, но увы — поздно. Его убили несколько месяцев назад. И примерно через две-три недели после этого я стала собирать Грозу. Пожалуй, это ужасное решение. Терять тех, кто идёт за тобой — очень сложно. Сложно… Глупое слово. Оно сюда не подходит. Скорее, больно. Будто… Это близкий человек. Но ведь не так, это не так! Кир не был близким. Он просто был грозовым. Он просто защищал девушку от преступника. Он просто плохо прошёл подготовку, видимо. Я учту свои ошибки, конечно, учту. Но вот только Кира это не вернёт, а я устала. Сейчас так много людей, восхищающихся мной… Именно мной, понимаете? Евой. Моими истинно взрослыми рассуждениями. Но только что в этом есть хорошего? Это раннее взросление и в нём из положительного АБСОЛЮТНО НИЧЕГО! Я стала такой из-за потерь, из-за боли, из-за слез, из-за смертей, из-за разочарований, из-за болезней, из-за психологических проблем. Со всем этим мне пришлось познакомиться слишком рано, как для нормального человека. Только вот нормальным человеком я не была. И, увы — как жаль — уже не буду.» Громкий хлопок. Слишком громкий для того места, где кроме постоянно ломающегося голоса Хелы не было слышно уже час. Они собрались все вместе, всей семьёй уже не впервые — за раз они читали примерно две-три страницы за час. — Я не могу. Я не могу больше! Господи, это ведь… Это ведь даже не середина, мам! Почему это пришлось пережить одной хрупкой девочке? Почему ей пришлось прожить ТАКУЮ жизнь, чтобы… умереть? Неужели она не заслужила счастья? — Заслужила, Хел. А ты верь. Верь в то, что она нас любит и не оставит. Может быть, тогда она вернётся? — брюнет сидел, отрешенно глядя в окно. Слишком много он узнал о своей девушке за последние дни. Слишком хорошо понял, как больно ей. Слишком сильно начал за неё переживать. С ней вообще всё было слишком. Но ему нравилось, потому что любили они тоже слишком. — Локи, она не вернётся… Ты ведь понимаешь это? — Одину трудно было говорить это, но смотреть, как мучается сын было труднее. — Вернётся. Она сказала, что вернётся. Я верю ей. А вы? — он перевёл стеклянный взгляд на семью. В глазах не было боли и грусти. В глазах застыло ожидание и вера. — Мне жаль, что вы повзрослели. Вы с Тором. Вам тоже… Вы тоже не должны были становиться взрослыми сейчас. — Жизнь не спросила нас, знаешь ли, — фыркнул блондин на замечание сестры. — Да. Не спросила… Где можно найти Джину, ты говоришь? — Тор удивлённо обернулся к брюнетке. Впрочем, все обернулись. — Здесь. А вас жизнь ничему не учит, я посмотрю? Дверь нараспашку.