***
Ресницы с большим количеством туши задрожали. Блондинка потихоньку начинала приходить в себя. Наконец, она раскрыла глаза, с трудом фокусируя взгляд на фигуре перед собой. Пронзительные синие глаза, казалось, видели насквозь. А Кристин видела линзы, что, впрочем, не помогало понять ей настоящий цвет глаз, так же как и не помогало избавиться от страха. Хотя нет, не страха: страшно — это когда пошалил, и родители об этом узнали. А это был ужас. Сковывающий, почти животный. Было что-то в этих глазах, заставляющее вспомнить все свои грехи, поверить в Бога и помолиться, осознавая, впрочем, что это не поможет. — Кто ты такая? Что тебе нужно?! — Это ли сейчас важно? — Ты знаешь, кто мой отец? Если ты отпустишь меня, я скажу, что ты спасла меня и он тебя отблагодарит. А если со мной что-то случится, он размажет тебя по стенке. — Смотри-ка, какая умная! — синеглазая обратилась к кому-то, и Кристин заметила ещё одну девушку. Они обе были одеты в какие-то чёрные костюмы на лицах чёрные же маски, похожие на медицинские, которые, видимо, меняют голос, потому что он звучал слишком неестественно, механически. На второй девушке была надета шапочка, под которой была скрыта причёска. Синеглазая же была без головного убора, но что-то подсказывало Кристин, что эти чёрные полупластиковые волосы были лишь париком. — Ага, очень умная. Но вот на сокрытие следов или хотя-бы на погрустить у неё этого самого ума не хватило. — девушки говорили с акцентом, и блондинка подумала, что они, возможно, из России. — Да уж. Только вот это всё равно не помогло бы. Зачем ты убила Джека? — и вновь эти глаза смотрели в душу. — Я… Я не убивала! — Да брось, ты ведь не скрывалась особо, на папочку-мэра надеялась. Ты даже изнасилование его сестры заказала, чтобы вы остались вдвоём. — Да эта мелкая тварь заслужила! Искусственная брюнетка хмыкнула. — Может быть. Да только я с ней даже познакомиться не успела, понимаешь? А могла. Джек собирался меня познакомить с ней, слышишь?! Мы могли быть счастливы! — синеглазая хрипло рассмеялась. — Но не стали. У тебя хорошая фантазия, знаешь? Тот… Препарат… Было сложно его достать, — девушка успела заметить мелькнувший страх в глазах напротив. — Нет-нет, не бойся, убивать мы тебя не будем. Но одну дозу, чтобы ты почувствовала всё, что чувствовал он, я тебе вколю. Достаточно милосердно с моей стороны, не находишь? — брюнетка ввела в руку жидкость. По лицу закусывающей губу Кристин катились слезы. Синеглазая убрала шприц и слегка погладила её по пальцам, беря их в руки. — Вот и я нахожу, поэтому… — резкое движение, и хруст тонких костей пальцев правой руки смешивается с криком убийцы. Девушка в парике лишь равнодушно смотрит на льющуюся кровь, явно вспоминая не лучшие моменты своей жизни. — Пока-пока. Девушки в черных костюмах ушли, ни разу не обернувшись. Им не жаль. Им плевать. Полиция нашла её через час, после анонимного звонка, сообщающего о криках в заброшенном доме, когда действие препарата уже заканчивалось. Из больницы она отправилась в тюрьму — за несколько дней до похищения Молния сообщила о её вине и предоставила доказательства. «Видимо, нападавшая узнала об этом, » — решили в полиции тогда. Нападавшую не нашли.***
— Это ужасно. Вот так вот убить человека, просто… Просто из-за того, что он любит другую! — вывел Женю из воспоминаний полный возмущения голос Ванды. Она тоже была тогда возмущена, поэтому даже не стала отговаривать подругу от мести. — Да он не любил, просто Кристин была на голову прибабахнутой, вот Джек и бросил её. — А как она Еву из дома выманила? — Наташа выцепила важные слова из предыдущего разговора и теперь пыталась составить полную картинку прошлого подруги. — Ну… Как сказать… В общем, она заказала одним… Личностям, чтобы они изнасиловали Еву. — Чтобы… Что? Юджиния, выражаю общую надежду — мы сейчас ослышались? — Тор напряжённо смотрел на женщину которая хмуро покачала головой. — Она не рассказывала вам? — отрицание послышалось со всех сторон, — Упрямая девчонка! Как всегда, все проблемы решаем в одиночку.***
Где-то в совершенно разных местах есть две одинаковые комнаты с одинаковыми людьми внутри. Комнаты… Что там? Там темнота, одна настольная лампа, фотографии на столе, записи мелким почерком на больших листах бумаги, слёзы, задушенные где-то в начале пути и полная тишина. Люди… Какие они? Одинокие, потерянные, ищущие решение огромного количества проблем, свалившихся на их хрупкие плечи, грустные, с разорванной душой и несправляющиеся. Что общего у них? У них одно прошлое, одно настоящее, и одно будущее на двоих. У них одна душа на двоих. У них одна на двоих любовь. Они не сразу нашли друг друга, но ни за что не потеряют. И пусть один из них не знает этого, пусть один думает, что уже потерял… Они всегда будут вместе.***
— Это… Её дневник? Личный дневник? — Хела неуверенно разглядывала толстую тетрадь, лежавшую сверху в этом странном пакете. — Да, кажется. Зачем она отправила нам это? Мы должны сохранить или… Прочесть? — Фригга тоже не выглядела уверенной. Дочь открыла тетрадь на первой странице и с удивлением увидела прикреплённый бумажный стикер. — «Дорогая семья, если вам попало это в руки и меня нет рядом, значит, я не могу быть рядом по какой-то серьёзной причине, и вам придётся разбираться самостоятельно. В посылке, кроме дневника, есть конверт для каждого из вас. Их читайте отдельно, и делитесь только тем, что посчитаете нужным, а дневник читайте вместе. Мне жаль, что я не могу быть рядом, хоть я и не знаю, почему. Не забывайте, что я люблю вас. С теплом. Ваша Ева.» На кухне, где собралась вся семья, повисло тяжёлое молчание. Оно давило на каждого. Наконец, Локи пришёл в движение. Потянувшись, он достал пакет и нашёл там свой конверт. Обняв его, он снова замер, задумчиво глядя перед собой. Если бы не ужасные мешки под глазами, он бы походил на обычного подростка, что вспоминает какие-то важные формулы на контрольной или решает задачку. Но он не был обычным подростком. Теперь — не был. — Давайте… Почитаем. Хотя бы начнём. Если сможем, прочтем первую запись. — Если сможем? — Один непонимающе нахмурился, глядя на младшего сына. — Её жизнь не была жизнью обычного ребёнка, папа. Навряд ли мы сможем много прочесть за один раз, если она описывала там именно её. А в личном дневнике другого не пишут. Локи говорил тихо и спокойно. Если бы они знали, если бы он знал, как он прав… «Здесь не будет этих дурацких фраз «Привет, дорогой дневник!». Я завожу его, потому что мне сказала так сделать мисс Эвенин, психолог. Итак, сейчас лето, за окном солнце, все бегают и веселятся. Мне тринадцать лет, и моих родителей убили ровно четыре недели назад…»