Ты не дал умереть мне одному

Неожиданно Чонгук слышит шаги. Их не было до этого, и его мысли подтверждаются — скорее всего там действительно есть выход на улицу. Либо он стоял несколько минут неподвижно, что-то делая с телом. Тоже возможный вариант. — Вот так, смотрите, и не сложно совсем, — пройдя в дверь, мужчина закрывает ее за собой. Чонгук смотрит ровно мимо него. На дверь, в которой нет замка и за которой тоже выход на улицу — он видит ещё одну дверь, в глубине комнаты, а в ней небольшое окошко. Отметив это, он тут же опускает голову в пол, чтобы не провоцировать. Ковролин заглушает шаги, но альфа всё равно разбирает, что они приближаются, и, к поледеневшим от напряжениям пальцам Тэхёна, у него самого сбивается дыхание. — Всё хорошо? — Голос раздается рядом. Максимально подняв взгляд, но не поднимая головы, Чонгук следит за мужчиной. Ему видно до плечей и этого хватает, чтобы заметить, как он касается пальцами щеки Тэхёна. Омега сдавленно кивает, стараясь сдержать слезы и отчаянно цепляется дрожащей рукой за Чонгука. Тот сжимает ладошку в ответ, а свободную — в кулак. Если администратор сделает больно Тэхёну, Чонгуку придется остановить. — Хорошо, осталось совсем немного, — будто нормальный человек он говорит это Тэхёну и потом отходит к другому краю шеренги. Чонгук молча водит большим пальцем по пальцам Тэ, чувствуя, как тот трясется и изо всех сил старается не упасть прямо сейчас. Какое-то время альфа слышит лишь собственное дыхание, а после воздух разрезает вскрик. Ему не нужно поворачиваться, чтобы понять — нож пригодился. Адреналин заставляет Чонгука подскочить на ноги и потянуть за собой Тэхёна, буквально отрывая его от пола и ставя на ноги. — Давай, быстрее, — шипит альфа, обнимая за талию и подталкивая в противоположную от выхода в сторону — к лестницам. Тэхён очень старается, но у него ноги трясутся так, что он не может ими управлять. Губа нижняя тоже — а это первый признак истерики омеги, он прекрасно его знает и, как бы сильно не хотел сдержать, никак просто не может. Чонгук тащит его, уже вцепившись в руку, пока Тэхён старается, честно старается. Снова запутавшись в ногах, омега оглядывается через плечо на происходящее: тот самый альфа кинулся на администратора и, кажется, поранил его. Ещё один мужчина кинулся ему помочь, а мама с ребенком побежали в сторону другой лестницы. Остальные люди либо в шоке, либо что-то ищут за стойкой, либо бегут к дверям на улицу, но лишь бьются о них — двери заперты. — Ну же, Тэ-Тэ, — подгоняет Чонгук, цепляясь и за его вторую руку. Омега кивает часто-часто и кусает себе губы, прогоняя из головы все происходящее. Важен только Чонгук: нужно идти за ним, делать, как он скажет и абсолютно не мешаться! Повторяя раз за разом имя мужа в голове, Тэхён отгоняет от себя весь ужас. Мантра работает и вот он уже поднимается по лестнице вслед за Чоном, до третьего этажа, с каждым шагом проговаривая по одному слогу. Чон-гук. Чон-гук. Чон-гук. Но в дверях, ведущих на второй этаж, Тэхён тормозит, сгибаясь пополам — живот стреляет жуткой болью. — Тэ? — Чонгук оборачивается и замирает, кинув взгляд на лестницу. Заметив, что это не совсем моральная проблема, альфа присаживается на корточки и кладет руки омеги себе на плечи. Лишь бы не выкидыш от стресса. — Что такое, любимый? — Он силится заглянуть в глаза омеге, но тот лишь тяжело дышит и жмурится. — Ж-живот, — скулит и сжимает пальцы сильнее на плечах. — Черт, — Чонгук выругивается и замирает. Как же всё сложно. Неимоверно. Может сдаться будет проще? Сделать, как все скажут и просто умереть? Или может даже сделать это самим? Что делать Чонгук не представляет. — Иди без меня, — Тэхён говорит очень сдавленно, словно и не своим глубоким и обычно таким насыщенным голосом, и медленно оседает на пол, убрав одну руку на низ животика. — Я подожду тебя тут, ты быстрее вернешься... — Нет, нет, — Чонгук мотает головой и тянет омегу к себе, плюхнувшись на пол. Он сажает его на ноги, всё-таки это лучше, чем холодный пол. Облокачивает плечом на себя и скользит руками по телу, одну пристраивая внизу живота, а вторую на поясницу. — Попробуй спокойно дышать. Глубже вдох и медленный выдох, хорошо? У тебя просто спазм от стояния на коленках, ничего страшного, — абсолютно уверенно врёт Чонгук. Даже если это правда выкидыш и где-то там внутри малыш уже начал двигаться по матке, в любом случае Тэхёна нужно увести отсюда. Спасти хотя бы его, а для этого перво-наперво его нужно успокоить. Тэхён послушно глубоко вдыхает, хотя Чонгук даже с расстояния слышит, что выходит судорожно, и начинает медленно выдыхать. Чонгук забирается под его свитер и нежно гладит кожу, слушая, не идет ли к ним кто-то. В сотый раз за ночь его слух напряжен до предела и кажется, что голова не может болеть сильнее — еще чуть-чуть и взревётся. Но не тут-то было, с очередным испытанием становится лишь хуже. — Полегче, — скулит Тэхён через три цикла дыхания. Альфа медленно выдыхает, хотя бы немного расслабляясь. И даже сам верит в свою историю про спазмы в мышцах. Он помогает Тэхёну встать на ноги и уже более спокойно дойти по коридору с красным полом и какими-то, будто грязными, стенами до некогда их номера. Вокруг всё чисто и тихо, не слышно даже первого этажа. Словно всё хорошо, а случившееся — лишь кошмар, который приснился. Открыв дверь, Чонгук замечает остатки шкафа, который уже совсем не являются баррикадой. Просто груда переломанных частей: вот прямо под ногами валяется половинка дверки, а вот у стены лежит уцелевший угол. Такое чувство, будто этот шкаф не топором разрубил человек, а проехался какой-то бульдозер — как один человек может сотворить такое? Чем на самом деле является этот человек?.. Когда они уходили, Чонгук совсем этого не видел — глаза застилала и боль, и кровь. Всё остальное даже не напоминает о случившемся: светильник вновь стоит на тумбочке, кровать опущена на пол, а матрас аккуратно лежит в ней, как и подушки сверху. След от "троса" простыл. Усадив Тэхёна на кровать, Чонгук поручает ему прислушиваться. Сам закрывает за ними дверь и возвращается обратно, замечая, что чемодана в комнате больше нет. Всё вокруг превращается в вакуум. Нет одежды. Значит нет и ключей от машины. А значит им не выбраться из этого ада. Слова Тэхёна, сказанные всего-то час назад, а будто в другом мире, бьют по голове — "ключи в куртке". А куртка висела в шкафу, впопыхах Чонгук не догадался ее оттуда достать, так и подпер дверь. Он кидается к обломкам шкафа и тихо разгребает их, замечая черную ткань. — Слава Богу, — шепчет уже практически верующий альфа и пробирается рукой в карман. Сердце бьется как безумное и уже готово судорожно сжаться, когда он не найдет ключей. Но оказывается зря. Зажав руку в кулак, Чонгук выуживает ключи от машины и победно поднимает их в воздух, улыбаясь, впервые за всю ночь, настолько искренне и счастливо Тэхёну. У него в руках ключ к свободе. Омега улыбается в ответ точно также и поднимается на ноги, бесшумно подходя к мужу. — Теперь идем на первый этаж и бежим на улицу, — шепотом командует Чонгук и опускает взгляд ниже, на слегка выпирающий животик. — Как ты? — Легче, — шепчет также тихо омега и слабо улыбается. — Мне кажется, он спит и всё это просто будет кошмарным сном для него. — Конечно, и для нас тоже, вот увидишь, — Чонгук опускает одну ладонь на самую выпирающую часть и ласково водит по ней, пока Тэ не накрывает его ладонь своей. — Мальчик значит? — Думаю, да, — Тэхён улыбается еле заметно, но так тепло. Чонгук тянется к нему ближе, обнимая по-настоящему, кутая и телом, и запахом. Как он вообще мог подумать сдаться? Ради любви однозначно есть смысл жить. Пусть даже "жить" приравнивается в данной ситуации "быть истерзанным тупым топором" или "умереть в муках". Ради Тэхёна Чонгук согласен на любой из этих вариантов. — Пойдем, — коснувшись губами виска омеги, Чонгук отстраняется. Он сплетает их пальцы и ждет кивка Тэ, прежде чем продолжить: — Если снова будет больно, скажи, я понесу тебя на руках. — Договорились, — Тэхён улыбается ему. — Чонгук, входные двери закрыты... Я видел, как люди не могли выйти. — Ничего, разберемся. Омега сам, полный доверия, делает первый шаг, замирая около двери и прислушиваясь. Чонгук повторяет за ним, но не слышит ничего на их этаже. Где-то далеко крики и шум, скорее всего на первом этаже или в дальнем крыле второго. Кивнув на вопросительный взгляд, Чонгук раскрывает дверь и просачивается в коридор, утягивая Тэ за собой. Он идет к лестнице, что выходит ближе к ресепшену. Альфа уверен, что там есть выход на улицу, а Тэхён лишь молча идёт следом, даже не сомневаясь в том, что придумал Чонгук. Главное, что в одной руке он крепко держит ключи от машины, а во второй — руку любимого. На лестнице подозрительно тихо. Шум, что был вдали, как и крик, стих. Лишь горит тусклый, ночной свет и, не будь всего, что было, Чонгук мог бы сказать, что всё так как и должно быть в порядочном отеле. Перегнувшись через перила, альфа проверяет, что на пролетах никого нет, и первым идет ниже, отпустив Тэхёна. Тот идет следом, но за руку взяться не пытается: понимает, что Чонгук не зря его отпустил. Он слегка хромает, не в силах из-за боли в тазу опираться всем весом на левую ногу, но это пустяк. Главное, что может хоть как-то идти. На пролете между вторым и первым этажом, Чонгук замирает. Он оглядывается на Тэхёна и молча поджимает губы, смотря ровно в глаза, будто бы пытаясь что-то сказать. У него такие огромные и полные эмоций глаза, что Тэхён на мгновение позволяет себе утонуть в них с головой. Разорвав этот контакт, Чонгук снова сплетает их пальцы и тянет омегу. Стоило ему пройти пару ступеней, и Тэхён понимает причину заминки: в неестественной позе на полу лежит женщина. Ее шея вывернута слишком под острым углом, а разинутые в ужасе глаза смотрят в окно. У Тэхёна сжимается горло и к глазам подкатывает влага, но стоит опустить взгляд на тело и становится хуже. К горлу подкатывает уже тошнота. Всё пропитано кровью. Тэхёну не хочется всматриваться, но он замечает не только красную жидкость. Желудок болезненно сжимается, когда принесенный слабым ветром из приоткрытой форточки, в нос ударяет жуткий запах крови, страха и распоротого живота. Так пахнет смерть. Чонгук сжимает его пальцы посильнее, заставляя повернуться к нему и кивает пару раз. Не дает всматриваться в внутренности, за что омега ему очень благодарен — нервы и так на пределе. Чонгук тянет за собой, первым аккуратно проходя между раскинутых ног женщины и даже не наступив босой ногой в кровь. Тэхён тоже старается аккуратнее, но задевает пяткой больной ноги кровь и чуть не падает, потянутый вовремя на себя Чонгуком. Тот обнимает за талию и переставляет рядом, опуская на ближайшую ступеньку. Он молча выгибает бровь, будто спрашивает в порядке ли Тэхён. Тот слабо кивает и отворачивается от трупа, а когда Чонгук рядом сбегает по ступеням, идет за ним следом, снова шепча про себя любимое имя, будто мантру, что спасет его от ужасов. Перед выходом на первый этаж Чонгук замирает. Он присаживается и смотрит в щелку на двери, стараясь понять, безопасно ли дальше. Они поднимались по другой лестнице до этого, поэтому Чонгук не знает, было ли здесь тело раньше или оно свежее, и попытка того альфы остановить маньяка не удалась. Рисковать он хочет в последнюю очередь. Вопрос решается сам собой, когда абсолютно тихо, но все-таки различимо, доносится его голос: — Знаю чжу знаю-знаю чжу-чжу, — голос словно вдалеке, но говорит он не тихо. И даже выше обычного тона, будто зовет кого-то. Он далеко. Чонгуку хватает этого, чтобы приоткрыть дверь, мало ли она скрипнет, и протиснуться в щелку, утянуть за собой Тэхёна. Только тогда он в полной мере видит место, где они стояли раньше. Тут ещё три тела. На полу безумное количество крови медленно впитывается в ковры. Красные следы по всюду: от брызг на мебели, до разводов на стенах, будто кто-то сильно раненный пытался сбежать. И этот кто-то находится четвертым в паре метров от них. Тэхён дергается резко и поднимает руку ко рту, сжимая губы, чтобы успокоить рвотный позыв. У него горит желудок под ребрами, а из глаз сыпятся искры вперемешку со слезами. — Тэ-Тэ, — Чонгук сглатывает и старается дышать не глубоко, чтобы не так сильно чувствовать запах смерти в воздухе. — Идем, пожалуйста. Чонгук встает перед ним, закрывая тела. Не нужно никому из них видеть эти зверства, предыдущих двух хватило с головой. Омега кивает согласно пару раз и тут же идёт следом за Чонгуком, который развернулся и направился в сторону двери около стойки, не забыв взять Тэхёна за руку. Маньяк всё ещё что-то говорит, будто бы дальше, и это отлично — им осталось считанных метров десять и они будут уже на улице. А там легче легкого! Переступив через одного человека, Чонгук открывает дверь в комнатку за стойкой информации, оглядывая ее. Света в помещении нет, но есть окна и, к огромнейшему облегчению альфы, дверь с небольшим окошком, действительно ведущая на улицу. Судя по заставленным коробкам, тележкам с посудой и парой стиральных машин — это что-то вроде подсобного помещения "всё в одном". — Отлично, тут есть дверь на улицу, — Чонгук оборачивается через плечо, довольно улыбнувшись Тэхёну. Он старается не замечать за спиной присевшего от страха младшего, несколько тел и много крови. Хватит с них. Готовый к свободе и мысленно уже заводящий машину, Чонгук раскрывает по шире дверь и проходит внутрь, лишь через одно мгновение замечая, что задел ногой какую-то веревку. Лишь через то самое мгновение, которое стоило им жизни. Бедро взрывается жуткой болью. Чонгук валится на бок, выпустив руку Тэ и тянется к ноге, накрывая ее. Он закусывает себе до крови губу, чувствуя как по пальцам струится горячая кровь. Сил не хватает. Ногу будто пронзило тысячей ножей, что режут плоть, отнимают ногу от тела. Чонгук не видит ничего вокруг. Он срывается на не человеческий крик от боли. Тэхён падает тут же рядом с ним, оглядываясь слишком поздно на ловушку. Там лежит какой-то незнакомый ему инструмент и, слава всему живому, больше он не делает ничего с омегой. Он не понимает, что случилось. Лишь чувствует всю боль на себе, когда Чонгук рядом разрывает тишину истошным и совсем не своим голосом. Тэхён толкает ногой дверь позади себя и в полоске света присматривается, замечая в ноге четыре шляпки от гвоздя. Он старается унять дрожь и подкатывающую снова тошноту, рассматривая. Три из них вошли до самой кожи, намертво приколотив к ней хлопкую ткань, а вот четвертая выступает на добрый сантиметр. Из ранки, не большой, диаметром всего-то в половину сантиметра, хлещет кровь. Слезы сами струятся по лицу, а Тэхён понимает, что гвозди спокойно могли дойти до костей и вбиться в них. — Тише, Чонгукки, — надрывно шепчет он, на коленках подобравшись ближе и цепляясь за альфу. — Тише-тише! Сам плачет, тянет за плечи Чонгука к себе, полуусаживая и обнимает его, качая из стороны в сторону. Чонгук двумя руками пережимает себе бедро выше, всё ещё не в силах замолчать, но уже утыкаясь лицом в грудь своего мужа. Кинув взгляд вниз, Тэхён замечает на полу лужицу крови. Видимо, задета вена или артерия, а это очень плохо. Переместив руки на шов своего свитера, Тэхён дергает со всех сил, и ткань с тихим треском поддается. Он разрывает и второй шов, а после рвёт свитер поперек, чтобы в следующее мгновение стянуть ногу выше ран жгутом. Тэхён, даже не пытаясь остановить собственных слез, закрывает Чонгуку рот рукой, приглушая звук. — Тссс, — шепчет в ухо и следом целует в уголок глаза, собирая слезу. Обняв самого любимого в мире человека, Тэхён слабо укачивает его, надеясь снять боль, хоть немного успокоить. Чонгук плачет, он смотрит в потолок, и с его глаз непрекращающимся потоком струятся слёзы, пока Тэхён сцеловывает их. Наконец альфа замолкает, и Тэ убирает руку от его рта. — Я так люблю тебя, — шепчет, уже слыша шаги совершенно рядом. — Прости, — у Чонгука слёзы в глазах уже совсем не из-за боли. Он смотрит в бок, будто в последний раз на своего мужа и улыбается ему, протягивая руку с ключами. — Я люблю тебя. Беги. — Нет, — Тэхён шепчет и жмётся снова губами к бархатистой и капельку солоноватой коже, мечтая, чтобы это было последним, что он ощутил в этой жизни, а не страшная боль. Чонгук ждал такого ответа. Втянув шумно воздух, он подгибает целую ногу и с помощью рук поднимается на нее, шипя сквозь зубы от боли. Тэхён поднимается за его спиной, придерживая руками за бок и всхлипывает. Дверь раскрывается. На секунду их ослепляет свет из помещения, но после его закрывает высокий силуэт, всего в шаге от пары. Тэхён медленно выдыхает и жмётся к спине Чонгука, пока альфа заводит одну руку назад, прикрывая любимого. Он еле держится на одной ноге и вот-вот отключится от горящей боли по всей правой части тела. Лицо администратора до этого отражавшее лишь усталость и приятную вежливость исказилось настолько, что даже не узнать. Выпученные глаза с каким-то нездоровым блеском и расширенными зрачками упираются ровно в глаза альфы. Губы растянуты не то в улыбке, не то в какой-то гримасе боли, даже не разобрать. В каких-то местах кожа испачкана кровью, как и весь мужчина перед ними — большая часть его одежды перемазана в крови, руки будто были окунуты в ведро с ней, настолько вся кожа и рубашка до локтей грязны. А волосы разметаны по голове в беспорядке, пока их обладатель такими же грязными руками зачесывал челку назад, прядки зафиксировались от крови, будто лаком. Не человек перед ними, а бешеное животное, которое кидается на всё, что видит, и перегрызает глотку. Чонгук выдерживает взгляд, лишь сильнее толкая Тэ за свою спину. Тот обнимает его поперёк груди, ладошками прикрывая сердце. До этого они чувствовали запах смерти. Теперь же смерть, в обличии человека, стоит прямо перед лицом. — Попался в ловушку, — губы мужчины растягиваются в широкую улыбку, когда он опускает взгляд на пропитанную кровью штанину Чонгука. Чонгук не поддается на отвлечение. Он снова смотрит ровно на всего мужчину и мимо него одновременно, готовый подставиться под удар и толкнуть Тэхёна к двери. Мужчина скользит взглядом за спину альфы, замечая тонкие руки на нем и скрытого омегу. Он улыбается, почти что по-настоящему нежно, и у Чонгука от этого выворачивает всё изнутри. Почему он так относится к Тэхёну? Если эта тварь и правда смеет желать его... Чонгук сделает всё, что сможет с пробитой ногой, еле держась на здоровой. Задушит своими руками, пусть придется поплатиться жизнью. Он уже даже представляет, как ему нужно ухватиться локтем поперек горла и просто держать. Пока решимость за секунду разгорается в нем, администратор продолжает: — Милый, отойди от этого мужчины. Он уже мёртв. Тэхёна сильно передергивает, это ощущается всей спиной. Он сжимает ладони в кулаки и лишь крепче прижимается к Чонгуку, что даже если кто-то захочет его оттянуть — никак. Никто и ничто не сможет его отодрать от мужа. — Либо ты отойдешь в сторонку, пока он будет уходить на тот свет, либо ты пойдешь с ним и это очень грустно чжу. Два раза омега шумно выдыхает в спину Чонгуку. А после он целует его ласково между лопаток, будто бы прощаясь и отходит. Чонгук не может винить, хотя очень надеется, что сейчас Тэхён думает об их малыше в том числе. Альфа явно уже не жилец, поэтому он улыбается подбадривающе, когда Тэхён делает шаг. Но, вопреки всему, не в бок. Не подальше от Чонгука, которого ждал бы топор, впившийся ровно в плечо. От многих ударов железо уже притупилось, отчего сломать ключицу было бы не так просто. Топор бы раз за разом вбивался в тело, создавая месиво вместо правого плеча, прорубая путь к груди, пока не дошел бы до сердца, превращая все внутренности в кашу из мякоти развороченных мышц и дробленных костей. Но Чонгук бы умер раньше, чем его сердце пострадало. Тэхён встает ровно перед своим альфой, любовью. Он закрывает его собой, точно с той же отдачей, с которой Чонгук готов был закрыть его от топора. И поднимает полные слёз глаза на безумного мужчину перед собой. — Так вот чем- Маньяк замолкает на полуслове, опуская взгляд на выпирающий живот. Тэхён скрывает его основание ладонью, так не сводя взгляда с резко нахмурившегося лица. — Я делаю это из любви, — улыбается он, опуская топор на пол. — Разве... Вы знаете, что такое любовь? — Шепотом спрашивает Тэхён, отчего-то осмелев перед смертью. Вот он знает, что такое любовь. Любовь — это когда твой партнер согласен поехать куда угодно ради тебя. Когда он будет делать всё, чтобы тебе было комфортно. Любовь — это когда кто-то сделает всё, чтобы ты выжил. Свяжет шторы в длинный трос, будет голыми руками их держать, зная что умрет спокойным, ведь его любимый спасется. Любовь — это когда он выйдет перед тобой, закрыв от покрытого слоем смерти и чужой боли топора в руках поехавшего головой человека. Чтобы дать хотя бы призрачную надежду выжить. И любовь — это когда ты встанешь перед ним точно также. Потому что вместе. Вместе жить, вместе растить ребенка, вместе умереть. Это любовь и никак иначе. Пропустив слова мимо ушей, будто ребенок, мужчина вытягивает обе руки, сложив их у основания, в сторону животика и подходит ближе. — Ей понравится, очень, — он улыбается нежно и замирает в паре сантиметров от кожи Тэхёна. Омега даже не замечает, как задерживает дыхание. Свободной рукой он касается бедра Чонгука сзади, будто бы прося не шевелиться. С самого начала у этого мужчины было что-то, что манило его к Тэхёну. И теперь это стало так очевидно — он чувствовал, что в омеге есть малыш. Чувствовал, как нежно из парня Тэхён превращается в папу, что будет укачивать вкуснопахнущего молоком и домом ребенка в руках и давать засыпать у своей груди. Это самое нежное состояние омег, особенно мужчин. Некогда абсолютно им не свойственное и поэтому самое удивительное в мире. Поэтому они меняют свой запах во время беременности, в отличии от омег-женщин. Поэтому они более чувствительны и красивы, словно ангелы, что пришли даровать в мир самую чистую любовь. — Сколько недель? — Подняв глаза, мужчина касается горячими ладонями нежной кожи. Он оставляет сухие красные мазки по ней, водя, будто бы ища место, в котором малыш будет сейчас толкаться. — Девятнадцать, — Тэхён шмыгает тихо и сжимает пальцы на бедре Чонгука, не в силах отвести взгляда от чужих, таких липких и противных рук на себе. Ему жутко сильно хочется его оттолкнуть и поскорее стереть с самого сокровенного места на теле эту грязь. Чонгук накрывает его руку своей в ответ и сжимает пальцы, из-за плеча омеги смотря на маньяка. Пока не замечает, как в паре метров от них, что-то шевельнулось. Стараясь не выдать удивления, Чонгук смотрит вновь на администратора, но старается боковым зрением понять, что там такое. — Он худенький, поэтому весит немного, — шепчет Тэхён, проглатывая слезы. Он никому не говорил этого, кроме Чонгука. Делиться самым трепетным с человеком, который станет их смертью — ужасно. Но это дарует еще пару секунд жизни и таких горячих родных пальцев, что гладят собственные. — Врачи говорят, что похож на банан, — продолжает Тэ, прерываясь, чтобы сглотнуть слёзы и зажмурить глаза. Руки так и водят по животу, уже по всей коже оставив следы. — Он такой маленький и с головкой более круглой, чем тельце. Но мне больше нравится манго, они вкуснее и нам с малышом часто хочется именно манго. — Гурман, — улыбается ему мужчина и разводит руки по бокам омеги. Тэхён задерживает дыхание, боясь, что сейчас он сдавит живот со всей силы, причинив непоправимый вред малышу. Чонгук за спиной тут же напрягается, почувствовав это от Тэхёна. И в этот момент он наконец различает: это мужчина. Тот самый, что с ножом кинулся на администратора. Он на руках подтягивается, проползая по полу и волоча за собой ноги в поле зрения Чонгука, впиваясь в альфу взглядом. Чонгук меняет руку на тэхёновой, вторую отведя чуть в бок, на более светлый участок. — Чжу, чжу, — снова, уже шире, улыбается мужчина. Он поднимает на Тэхёна взгляд, и омега чувствует это, открывая свои глаза. — Понравился бы. Очень понравился бы! — Конечно, — Тэхён давится снова и старается прямо сейчас не расплакаться. — Кому не понравится малыш-манго? Такой маленький, розовый. — Кричащий постоянно, — поддакивает ему. Тэхён давит из себя будто бы дружелюбную улыбку, замечая как за спиной администратора появляется мужчина. Он поднимается на ноги, отчего Тэхён вздрагивает, а Чонгук сжимает его руку. Будто просит продолжить и знает обо всем. Тэхён сжимает в ответ и продолжает давиться собственной улыбкой. — Я надеюсь, что тихий. Он редко пинается и никогда не будит меня ночью. Должно быть очень умненький. — Или любит поспать! — Да, но я думаю, он будет очень хорошим. Продолжая говорить, Тэхён старается не сводить взгляда с маньяка, не водит глазами за мужчиной, который цепляется за его спиной за что-то. Омега чувствует, что ему удалось заговорить его, а ещё чувствует, как Чонгук сзади слабо шевелится. Он рукой еле ощутимо указывает направление мужчине и поднимает ту, когда администратор неудачно поворачивается и может заметить его. Альфа замирает в темном месте, впиваясь взглядом в руку Чона и лишь когда он ее опускает, продолжает двигаться. Тэхён уже сам не понимает, что говорит. Он улыбается, чувствуя, как сворачивается всё внутри и изо всех сил терпит чужие руки на себе, отвлекаясь на тёплую руку Чонгука. Тот больше не гладит его и Тэхён понимает — Чонгук помогает мужчине провести тележку и направить её ровно на администратора. Какими-то жестами Чонгук показывает, чтобы тот кидался, когда он поднимет руку. Тэхён чувствует на затылке медленный выдох Чонгука, а после глубокий вдох и руку, что скользит на поясницу, а после талию. Чонгук резко вздымает руку и одновременно с этим со всей силы толкает Тэхёна, ловя его второй рукой и падая первым на твердый пол, смягчив собой падение омеги. Он хрипит от боли, скрючиваясь и подтягивая здоровую ногу к себе — от напряжения в мышцах при рывке у него с новой силой начала хлестать кровь, разогнав онемение из отмирающей ноги. В ту же секунду на маньяка со всей силы, присущей альфе, наваливается тележка. Она сбивает его с ног, сверху на нее падает тот самый мужчина, который нашёл здесь нож и пытался всех спасти. Тэхён теряется. Он слышит шум, не чувствует больше на себе чужих рук — и это самое лучшее, что случилось за последнее время. Голос Чонгука, стонущего от боли, раздается прямо над ухом, и Тэ понимает — сейчас или никогда. Он подскакивает с удивительной скоростью для неуклюжего себя, да ещё и беременного, цепляется за руку Чонгука и каким-то чудом умудряется дернуть его со всей силы назад, хорошенько откинувшись на спину и чуть не потеряв равновесие. Чонгук поднимается на здоровую ногу и почти что приходит в себя. Тэхён цепляется за его руку, перекидывает через свои плечи и обнимает поперек талии, потащив к выходу. Десять шагов. Девять. Восемь. Семь. Пять. Три. Тэхён толкает дверь рукой, но она остается на месте. Он тут же цепляется за ручку и тянет на себя, но не выходит. Она заперта. Чонгук хрипит отрицательно. Он бы сказал сейчас, что все двери из помещений чаще всего открываются именно наружу. Стянув свою руку с узких плеч, он чуть толкает омегу в бок и выдыхает, перенося весь вес на здоровую ногу и замахиваясь правой. Со всей силы и небольшого разворота на петли он ударяет подошвой в деревянную дверь. Ногу пронзает болью. Это в разы хуже, чем если бы она обугливалась на глазах живого Чонгука или в неё попало молнией. А следом он кричит так звонко и с такой болью, с какой не кричал, когда в него впились гвозди. Заткнув себя своей же рукой, Чонгук задерживает дыхание и снова бьёт. Он жмурится, Тэхён рядом прикрывает себе рот рукой, стараясь сдержать слезы и не думать о том, насколько больно ему. Омега оборачивается часто назад, где завязалась борьба — альфа, ослабленный видимо ранением, умудряется удерживать целого маньяка на полу, вдавливая его тележкой. — Приведи помощь! — Кричит он, прежде чем Чонгук рядом чуть не валится в открывшуюся дверь. Тэхён сам собой реагирует, оказываясь под ним и ловя собственным телом. Альфа падает ему на грудь и Тэ еле выдерживает, шагнув назад для опоры. Но обнимает, настолько крепко, насколько может, мельком шепча: — Держу, Гу, держу... Морозный воздух ударяет в легкие. Он резко трезвит, отчего омега тут же тянет по хрустящему снегу Чонгука подальше. Они с задней стороны отеля. Тэхён замирает, крутя головой и не понимая, с какой стороны они парковались. Чонгук почти что неслышно хрипит "туда" и переваливается телом налево, старается упереться на здоровую ногу, но выходит не очень. Удобнее перехватив альфу, снова устроив руку на своем плече, Тэхён упорно тащит его. Чонгук слишком тяжелый — когда он в постели подминал омегу под себя, это было совсем иначе. Приятно и дико безопасно. Сейчас Чонгук висит на нём свинцом, отчего омега еле может переставлять ноги, но фантомное ощущение грязных рук на себе вынуждает не сдаваться. Сжав покрепче челюсть, Тэхён упорно шагает по морозной земле, выдыхая большие клубы пара. Стало слишком жарко. Он чувствует, как собственные джинсы пропитываются кровью, как всё хуже и хуже Чонгук хромает рядом — видимо, совсем уже на грани. Только бы не потерял сознание, Тэхён не сможет его доволочить. — Держись, Чонгук, — надрывно шепчет Тэхён, с большей силой таща его. Чонгук стонет в ответ. Живот жжется от морозного воздуха, ведь там голая кожа. Лишь бы не промезла до органов... А каково Чонгуку рядом, наверняка мёрзнущему от потери крови, так еще и в одних единственных, некогда серых, теперь уже на половину бордовых, спортивных штанах. — Чонгук, пожалуйста, — Тэхён уже не плачет. У него просто сломан голос настолько, что он еле может им говорить. Альфа лишь мычит в ответ и наваливается сильнее на плечо, быстрее запрыгав на второй ноге. Тэхён первым замечает машину, стоило им выйти из-за угла. — Я за руль, — Чонгук тоже заметил и сипит ему в ухо. Омега послушно подводит Чонгука к водительской двери и распахивает её, кидая с тихими извинениями мужа на сидение и не очень аккуратно, зато максимально быстро как может, помогая ему переставить раненную ногу. Судорожно оглядываясь по парковке, Тэхён хлопает слишком громко дверью и оббегает машину спереди, когда его сердце падает. Из-за угла выходит он. С чертовым топором в руке. Омега прыгает в яму, неудачно подвернув ногу на камне. Боль стреляет по всей лодыжке, проходя вверх до коленки, но омеге всё равно. Он уже пережил четыре гвоздя в бедре и это было пусть не с ним, но в миллион раз больнее. Он открывает дверцу и карабкается в машину, хлопая ею тут же. — Закрывай! — Тэхён кричит, но по факту это лишь хрип. Чонгук щёлкает кнопкой и одновременно все двери в машине блокируются. Он уже завел мотор и теперь сдает назад, наплевав на то, что одно колесо упало и машина днищем царапает асфальт. Он бежит. Тэхён видит его в зеркале. Видит, как он разгоняется, как заносит топор и метит в заднее стекло, только Чонгук быстро переключает передачи и газует, из-за чего топор проходится по воздуху на месте, где парой секунд раньше была машина. — Стойте! — Мужчина орет, кинув топор и кидается бегом за ними. Чонгука качает. Он смотрит ровно на дорогу, выжимая такую скорость, с которой может справиться в таком состоянии, наплевав на подвеску и прочее, что ломается от убитой дороги. — Вернись! С манго, вернись с ним! Ей расскажут, она будет ждать! Тэхён сползает по своему креслу ниже, переводя наконец взгляд с зеркала на темную дорогу. Альфа лишь сейчас щелкает фарами и стонет, откинув голову назад, когда всё это остается позади.