***
Мари проснулась утром в своей постели, заботливо укрытая покрывалом. Оливье нигде не было – она была в комнате одна. Происшедшее накануне казалось сном. Но нет, все было реальностью: она до мельчайших деталей помнила церемонию и маленького худощавого священника с морщинистым лицом и по-отечески добрыми глазами... Только почему Оливье ушел тайком, не разбудив ее и не простившись? Это казалось необъяснимым. Впрочем, все поведение виконта с того момента, как он неожиданно очутился у нее в комнате, было странным и непонятным. Но что толку ломать над этим голову сейчас? Сейчас нужно привести себя в порядок, чтобы не опоздать к завтраку, а вечером она непременно поговорит с мужем и все выяснит. С мужем… Оливье – теперь ее муж! А она – отныне и навеки его жена! Осознание того, что это свершилось, вновь наполнило ее гордостью и восторгом. Мари счастливо засмеялась и закружилась по комнате. И тут в голове отчетливо прозвучали слова, сказанные отцом Бернаром во время совершения обряда венчания: «Mulieres viris suis subditae sint sicut Domino»(1). Мари моментально остановилась: «Жены повинуйтесь…» Но ведь она не повиновалась! Мари охватило замешательство. Вчера в храме она во всеуслышание заявила перед Господом, что хочет видеть Оливье своим супругом, она поклялась ему в вечной любви и сказала, что отдает ему свое тело… И она оттолкнула его! Как же так? Значит ли это, что с ее стороны это были всего лишь пустые слова? Но ведь это не так! Она любит Оливье, она уверена в этом! Она не должна была... Но он так напугал ее! А потом сам же просил прощения… Все равно ведь выходит, в его лице она ослушалась самого Бога? Что же делать? Ей очень захотелось посоветоваться с кюре, венчавшим их: отец Бернар, как никто иной, понял бы ее и подсказал бы ответ. Но священник был далеко, в Аррадоне. Без Оливье ей туда не добраться, а совет нужен сейчас. Оставалась мать Агнесса. Нужно лишь придумать, как поговорить с ней, не вызвав подозрений. После утренней службы Мари подошла к настоятельнице и присела в почтительном реверансе. – Матушка, прошу вас уделить мне немного вашего времени. Монахиня жестом пригласила ее опуститься на скамью и села рядом: – Слушаю вас, дитя мое. Вас что-то беспокоит? Последнее время вы сама не своя. Мари замялась: она была уверена, что лучше скрывает свои эмоции. Но отступать было некуда, и она решилась: – Матушка, я, вероятно, недолго еще пробуду здесь… – Ваш отец вам что-то писал о своем намерении забрать вас? И, наверное, подыскал для вас жениха? Девушка смущенно покраснела и опустила глаза, опасаясь выдать себя. Монахиня бросила на воспитанницу короткий взгляд, но, видимо, сочла ее смятение естественным в подобных вопросах, поэтому продолжила сама: - Ну что ж, дитя мое, вы вступили в тот возраст, когда для женщины приходит время выполнить свое первостепенное предназначение – выйти замуж и стать матерью. Если только она не решит принести монашеские обеты и стать невестой Господа нашего Иисуса Христа. Но, думаю, это – не ваш путь. По крайне мере, сейчас, – монахиня улыбнулась. – И в этом – основное предназначение женщины? – Да, ибо сказано в Писании: «Relinquet homo patrem suum et matrem et adherebit ad uxorem suam et erunt duo in carne una itaque iam non sunt duo sed una caro quod ergo Deus junxit homo non separet»(2). – Матушка, вы нам всегда говорили, что жена должна во всем подчиняться мужу, в этом её долг. Скажите, во всем во всем? Что бы он ни сделал? – Да, дитя мое, долг жены – полностью подчиняться воле и желаниям мужа и тем самым позволить ему продолжить свой род. – Полностью? А если она не подчинится?.. – Дитя мое, откуда такие мысли? Вы слишком своевольны, это к добру не приведет. Вам давно уже следовало бы научиться усмирять ваш нрав, – строго сказала настоятельница, покачав головой. – Надеюсь, когда придет время, вы покоритесь мужу. Непокорная жена должна быть справедливо наказана своим мужем, потому что строптивостью своей наживает неприятности не только на свою голову. Если жена не подчиняется, уклоняется от супружеского долга, такой брак может быть признан недействительным! – Ах вот значит как! – протянула Мари чуть нахмурившись. – Благодарю вас, матушка, за совет и за наставление. – Верю, они пойдут вам на пользу. Вы – славная девушка, но чуточку смирения было б вам во благо. Ступайте, дитя мое. Сейчас время занятий: пока вы здесь, ваш долг – прежде всего, прилежно учиться. Мать Агнесса благословила воспитанницу, осенив ее крестным знамением, и Мари в задумчивости вышла из монастырского храма в клуатр. Слова монахини не принесли облегчения, а лишь усилии ее беспокойство. Она пропустила мимо ушей слова аббатисы о наказании, так как ей и в голову не пришло, что Оливье способен на малейшую жесткость по отношению к ней. Но то, что своим поведением она может навлечь беду на них обоих, засело в мыслях. Выходит, из-за того, что она воспротивилась нынче ночью желанию Оливье, их брак не считается совершенным! Но ведь его отец нашел сыну другую невесту. Да и ее собственный отец согласия на их брак не давал... (1) (лат.) «Жены, повинуйтесь своим мужьям, как Господу» – послание к Ефесянам апостола Павла 5:22 (2) (лат.) «Да оставит человек отца и мать и прилепится к жене своей, и будут два одною плотью, что Бог соединил, того человек да не разлучает» – Евангелие от Матфея, 19 : 5Глава 18. Ночь
12 октября 2021 г. в 16:03
Одна рука виконта крепко обхватывала молодую жену за плечи, не давая пошевелиться, а вторая вдруг сжала ее грудь так, что Мари тихонько вскрикнула. Но Оливье, обычно столь деликатный и предупредительный, этого, казалось, не заметил! Он продолжал жадно ее целовать, и, в отличие от поцелуя в церкви, этот поцелуй ей совсем не нравился.
Неожиданно для себя девушка испытала безотчетный страх. Она словно впервые встретилась с этим мужчиной, совсем не похожим на того, с кем уже провела столько времени наедине и с кем обвенчалась час тому назад.
Ошеломленная Мари широко раскрыла глаза и наткнулась на взгляд Оливье: зрачки его были расширены, отчего глаза казались совершенно черными, а огонь камина отражался в них какими-то зловещими огненно-красными бликами. Тем временем рука виконта переместилась девушке на бедро и стала подниматься вверх вместе с подолом ее сорочки.
Мари, почувствовала, как все ее естество воспротивилось происходящему,
– Нет! – она не выдержала, уперлась обеими руками мужу в грудь и изо всех сил толкнула. Его хватка внезапно ослабла, позволив девушке вырваться, отпрянуть к стене и буквально вжаться в нее.
– Оливье, что вы делаете? Что с вами?
От звука ее голоса молодой человек вздрогнул, его взгляд постепенно вновь стал осмысленным. Он сделал движение по направлению к жене, но, видимо, понял, что попытка приблизиться еще больше ее испугает, остановился и провел рукой по лбу, словно стирая наваждение.
– Мари, бога ради, простите, – пробормотал виконт. – Сегодня в церкви вы были столь чарующе прекрасны, я хотел еще раз вас увидеть и… совершенно потерял голову. Я не должен был… Не бойтесь, я сейчас уйду. Мы увидимся завтра у калитки, на прежнем месте. Еще раз простите.
Он почтительно поклонился, взял свои вещи и шагнул к окну… В этот момент внезапный порыв осеннего ветра ворвался в комнату и загасил свечу. Комната погрузилась в темноту, только угли в камине отбрасывали на стены красноватые отблески. Мысль, что сейчас она останется одна, неожиданно ввергла Мари едва ли не в большую панику чем то, что сейчас произошло, и она взмолилась:
– Мне страшно, Оливье! Не уходите …
Виконт внимательно посмотрел на жену, на секунду замялся и как-то по-особому вздохнул… Медленно снял плащ, бросил его на стол вместе с перчатками и шляпой, которые все еще держал в руках, отстегнул и положил рядом шпагу… Затем подошел к окну, закрыл его, вернулся к камину, сел в стоящее возле очага широкое кресло и протянул Мари руку раскрытой ладонью вверх. Девушка нерешительно приблизилась к мужу, он усадил ее к себе на колени, нежно обнял, прижался губами к ее виску и зашептал:
– Дитя мое, я напугал вас? Я не хотел... Умоляю, простите мне мою несдержанность. Знайте, я никогда не совершу по отношению к вам ничего дурного и никогда не сделаю ничего против вашей воли. Слышите? Никогда!
Мари молча тесно прильнула к мужу, обняла его за шею и уткнулась лицом в его плечо. Поначалу она еще немного судорожно вздрагивала, но руки Оливье ласково удерживали ее, и их прикосновение постепенно успокаивало. Пережитые за вечер волнения совершенно вымотали ее, и она почти сразу крепко уснула на руках у молодого человека.