Как сломать Куромаку

Вредные привычки. Все знают, что это плохо. Вполне логично, ведь произношение этого словосочетания сразу дает понять, насколько отрицательный характер оно несет. Очень просто осуждать вредные привычки друзей, знакомых или персонажей, особенно зная, что о ваших никто не узнает. Поэтому вы можете осуждать Куромаку за то, что по возвращении в квартиру он, привычно свесив ноги на улицу, закурил. Конечно, не сразу — он успел заскочить в душ и переодеться. В кронах деревьев играли угасающие лучи кровавого заката. Дым вдыхается легче, чем воздух. Поднимается ввысь, устремляясь к нескончаемым небесам. На душе тихо, но не спокойно. Спустя несколько затяжек сигарета догорела почти до фильтра. Посмотрев на курево, король не стал вновь отгонять эту мысль. Положив руку поудобнее на колени, он не спеша поднес к предплечью никотиновую трубочку. Приметившись повыше, чтобы рукав закрывал возможный след, он надавил горящим концом на кожу. Дернувшись от пронзительной боли треф чуть не выронил окурок. Проанализировав свои ощущения, Куро медленно поднес и снова надавил на то же место. Кожу медленно разъедает, обжигая нервные окончания и посылая сигналы в мозг. Дышать на удивление становится легче. Как долго он пресекал подобные желания… Знание, на чем основана аутоагрессия, нисколько не помогало серому. Ведь он не мог избавиться от повторяющихся ситуаций. Не мог и представить, что физическая боль принесет настолько значительное облегчение. Мышцы напрягались, зубы пришлось сжать — маленькая мутная капля стекла по руке. Именно в этот момент раздался стук, хотя такое совпадение весьма маловероятно. Отдернув руку, Маку выкинул затушенный окурок наружу, слезая в комнату. Закинувшись парочкой мятных конфет, он пошел открывать дверь. — Где ты был?! Открыв дверь, серый так и встал, слегка оторопев от тона вопроса. По всей видимости, зеленоглазый тоже не ожидал от себя такого запала и замолк. Рассеянно опустил взгляд, не желая встречаться с осуждением чужих глаз. Он подумал, что вообще это была не лучшая идея — заявиться после всего, так еще и с претензиями… Молчание затянулось. Неуверенно подняв взгляд, валет натыкается на маленькую темную каплю, стекающую по тонкому запястью. Глаза округлились от догадки. Отвиснув, Куро уловил направление взгляда валета, и, автоматически схватившись за ожег, отшагнул назад. Вару зашел за ним, схватив за руку. Вытянув ее, увидел тонкую струйку крови, изящно оттеняющую бледную кожу своим темно-вишневым оттенком. Несколько некрупных капель оставляли замысловатые траектории на коже. Зеленый не мог осознать, что умник и зануда такое сделал. Или делает? Как часто он таким занимался? Что, если это не в первый, и не во второй раз? С какой целью он это делает? Обладатель серых глаз не пытался выдернуть руку, лишь поднял взгляд. — Зачем, Курилка? — в глазах напротив появилась такая злоба, но король игнорировал защитные рефлексы. — Ты… Ты давно это делаешь?! По всей видимости, от такой крепкой хватки останутся синяки. Куромаку не слышал всех слов, что ему говорили. Он видел злость в глазах. Но там точно было что-то еще. Ему показалось, что это волнение. Губы мягкие и упругие. Чуть прихватив верхнюю, король отстранился. Чужому смятению не было предела. Нехорошо обрадовавшись, что зеленый наконец-то замолчал, треф стал ожидать своей реакции. Пульс усилился, дыхание потяжелело. Наклоняясь к лицу напротив, с наслаждением наблюдал за расширяющимися зрачками. Кротко коснувшись, он немного отстранился. Но его губы быстро накрыли снова. Часто прерывисто прикасаясь, они не могли остановиться. Это наваждение было настоящим, в отличие от выдуманного мира. Через силу отстранившись, Куро видел блестящие губы и полуприкрытые глаза. Они просили. Нет, они умоляли. Сказать было нечего. Либо решаешься, либо дальше тихо умираешь в своем маленьком правильном мире. Положив свободную руку на точеный подбородок, король впервые углубил поцелуй. Стало жарко. Немного оторопев, валет через секунду властно целовал короля, приобнял за талию. За счет освобождения от захвата, треф запустил руки во вьющиеся зеленые волосы, слегка оттягивая их. Хозяин комнаты первым отстранился. Уже приняв решение, лишь для пунктика в голове глянул еще раз на партнера. Вару немного удивленно смотрел, еще не понимая, что тот делает. Утвердившись в своем решении, Куро снял футболку, пристально глядя в малахитовые глаза. Это ударило в голову похуже, чем шампанское. Беззащитный, такой домашний умник со вкусом дыма и едких конфет был настолько желанным, насколько недоступным. Футболка валяется на полу, рядом с ней оказались другие предметы гардероба. Тусклый свет заливает комнату, наполняя ее пугающими тенями. Густую тишину острием разрезал первый стон. Не ожидавший от себя такого, Куро залился краской еще больше. Вскоре простыни смялись и стали влажными. Стоны становились чаще и громче. От переизбытка ощущений треф метался по кровати. Запрокинув голову, он почувствовал боль внизу. Видимо, пытаясь отвлечь, Вару втягивал нежную кожу на шее. Взгляд затуманивала пелена неожиданно выступивших слез. Полустон-полувскрик контрастировал с окружающей тишиной. Резкая острая боль пронзила тело. Сжимая ткань в пальцах, Куромаку почувствовал, как намокают щеки. Зажмурившись от неприятных ощущений, он весь сжался, на что уловил резкий выдох партнера. Собравшись, король открыл глаза и приоткрыл рот, прося о глубоком поцелуе. Который сразу получил. Невозможно отрицать, что где-то в глубине эта боль доставляет сильнейшее удовольствие. Наверное, соседи в данный момент проклинают плохую звукоизоляцию, но треф ничего не может поделать. Зацепив руки за спиной, из последних сил стараясь не царапать ее, крепко прижимается к чужой груди. Движения ускоряются, раздаются стесняющие звуки — Вару тоже румяный, но взгляд не отводит. Последние глубокие движения заостряют нервы. Вдруг тело выгибает дугой, зеленоглазый крепко обнимает, оплетая за поясницу, оставляет еще несколько засосов. — Зонтик все слышал. Прижимая спиной к груди, валет пик выводил неясные узоры на животе, щекоча пальцами. — Он никому не расскажет, — голос стал низковатым и таким властным, что спорить не хотелось. «Если бы не мой эгоизм, Зонтику не пришлось бы страдать…» Имея в виду запугивания Вару, треф не совсем угадал. Его валет переживал другой вид отчаяния. Тепло чужого тела, с которым еще пару минут назад они были единым целым, заставляло расслабиться. Глаза закрывались, мысли утихали в преддверии сна. Куромаку не знал, сможет ли снова делать вид, что все хорошо. Успеет ли он справиться до приезда остальных клонов. Но одно сероглазый знал точно: две вредные привычки у него останутся, одна из которых сладко похрапывает рядом.