Просто ешь мою любовь.

      Впервые они встретились с Лилит, когда Лиаму было тринадцать. Он отчётливо помнил этот момент— это был затхлый рынок на одной из улочек Тотспела. Мальчик тогда невольно засмотрелся на куклу, стоящую на полке за витриной магазина. Она показалась ему невероятно красивой: опрятные каштановые волосы покоились под милым чепцом, огромные голубые глаза смотрели на мир сквозь густые ресницы, а платье украшало множество рюш. Она стояла там, в глубине магазина и на неё едва падал дневной свет, но Лиаму показалось, что она была единственным достойным творением кукольного мастера. И только мальчик задумался над тем, как бы уговорить сестру на покупку и резко дёрнулся в поисках Жозефины, как в него врезалась девочка. Яблоки из её корзинки рассыпались у ног юного господина и девочка с раздражением пнула одно из них, попав мальчику прямо по ноге.       Тот вскрикнул, поднял ногу, будто это бы спасло от очередного удара и посмотрел на ту, что нарушила его эстетическое единение с прекрасным, от которого он ещё не успел отойти. — Ну кто так делает, а? Поднимай давай,— это были слова, которые Лиам помнит до сих пор. За свои тринадцать лет он ни разу ни от кого не слышал приказного тона, кроме как от Жозефины. Платье, испачканное сажей и городской пылью, казалось, было девочке не по размеру, а глаза, которыми она оглядела мальчика, были далеко недетскими. Она смотрела прямо, не отводя взгляд. Смотрела и всё больше хмурилась.       В итоге, недовольно цокнув и закатив глаза, она заправила выбившуюся из густой косы прядь за ухо и всё же присела, чтобы поднять яблоки: — Ясно, неженка. Вдруг испачкаешься ещё. Мне твои няньки тогда покоя не дадут.       И тут Лиама парализовало. Он редко разговаривал с жителями Тотспела, сестрица всегда ограждала его от, так называемой, черни. А он слушался, находя большинство жителей уродами, недостойных его внимания. Но девочка оказалась исключением. — Прости.— Лиам быстро присел на корточки, не заботясь о том, что на длинные рукава белоснежной рубахи может попасть грязь и начал собирать яблоки, впервые взглянув на девочку своего возраста с такого близкого расстояния. Теперь он мог увидеть бледное, слегка исхудавшее лицо с большими серыми глазами, поддрагивающие в раздражении пухлые губы девочки, шепчущие какие-то проклятия в его адрес, густые хмурые брови, придающие её взгляду ещё большую суровость и, на удивление, чистые аккуратные руки, которые изящно, избегая столкновения с его руками, подбирали упавшие фрукты.       Тогда в Лиаме зародились два противоположных желания: одно чувствовалось, как тяга к такому неформальному общению, а другое заключалось в том, что Лиам хотел, чтобы девочка признала его как аристократа и знатного господина, и не видела в нём простой нежный цветок, выращенный по ту сторону изгороди, подальше от городской грязи (а ведь всё было именно так).       Но густая копна волос испарилась так же быстро, как и появилась. Забежав за угол и скрывшись в доме, над которым висела старая вывеска «Прачечная».

***

      Лиаму едва исполнилось четырнадцать, а его подарок на день рождения уже стоял в холле отеля, опасливо озираясь. Девочке не сказали почему в подмастерье горничной и садовника выбрали именно её. Ей также не сказали и о том, что обычно сдержанный и вовсе не капризный младший брат владелицы отеля неделю упрашивал сестрицу подарить ему настоящего друга. Не похожего на тех, что с плюшевыми лапами и глазами-стекляшками, или тех, что открывали рот лишь тогда, когда туда помещался грецкий орех. Не похожего на тех, что из игровой обиженно смотрели на выросшего из игрушек юношу.       Лилит примерно понимала почему семья так легко продала её на попечение отеля. Сумма, которую им предложил посыльный не вмещалась даже в три сумки для монет. Девочка усмехнулась такой картине, в голове крутя одно: «я не стою этого, не стоит так трястись». Но настороженно шмыгнув курносым носиком, послушно пошла собирать вещи, в надежде на то, что жизнь в отеле будет отличаться от ада, что настигал её в месте, которое она усердно не хотела называть домом. Пока мачеха с жадностью пересчитывала монеты, чуть ли не облизываясь, а отец дрожащей от пьянства рукой пытался подписать все необходимые бумаги, Лилит спустилась со второго этажа прачечной, взяв с собой саквояж, в котором не было ничего лишнего: пара платьев, нижнее бельё и несколько баночек для ухода за собой. Несмотря на всю стервозность мачехи, она хорошенько вдалбливала в голову падчерицы, что девушки даже в обносках должны выглядеть как королевы. Скорее всего потому, что готовила девочку к продаже себя, если бы с прачечной всё пошло бы по наклонной. От этого становилось ещё гаже на душе, но несмотря на всё это, Лилит и без наставлений лже-матери каждый вечер в небольшой баньке яростно пыталась оттереть от себя городскую грязь. Ужасно пыльный, туманный город так и норовил оставить на девочке свой след.       И вот Лилит стояла в холле мрачного поместья, местами переделанного под отель для уважаемых господ, недоверчиво, но крепко цеплялась взглядом за Жозефину, которая рассказывала про обязанности будущей работницы, а Лиам сидел на лестнице, свысока взирая на нового жильца их отеля, выжидая своего представления. — Запоминай: из прислуги здесь только садовник Том, прислуга по отелю Мэдди и Давид— гувернёр Лиама. Раньше была и кухарка, но пару месяцев назад она слегла от сифилиса, так что готовим теперь либо я, либо Мэдди,— проходясь вдоль трапезной, сухо, будто читая с листка, говорила Жозефина. Она пару раз брезгливо взглянула на девочку, что не ускользнуло от Лилит и та, невзначай, поинтересовалась: — Лиам— это ваш сын?       Вопрос не подразумевал никакого оскорбления. Женщина давно перешагнула возраст в тридцать лет и с виду казалось, что у неё уже мог быть взрослый ребёнок. Но Жозефина неприятно поморщилась, будто девочка нарочно давила на больную тему— бездетство в столь зрелом возрасте. — Вовсе нет. Лиам!— громко позвала его женщина, не желая разводить шуму в помещении с и без того хорошей акустикой.— Лиам, я знаю, что ты на втором этаже, спускайся!       Мальчик отсчитал несколько секунд и неспешно спустился на первый этаж, дав новой юной работнице рассмотреть себя и, возможно, даже вспомнить. И правда— Лилит снова нахмурились, как и в первую их встречу. Хоть это и было больше полугода назад, мальчика с аристократическими данными в виде нетронутой солнцем бледной кожи, белыми кудрями и в дорогой одежде она узнала сразу. — Лиам— мой младший брат. Он, кажется, всего на год тебя старше,— уточнила Жозефина.       Мальчик протянул руку, в надежде продемонстрировать свои джентльменские навыки поцелуем в миниатюрную ручку, но девочка его опередила, крепко пожав ладонь юноши. — Приятно познакомиться,— отчеканила Лилит, делая вид, будто они действительно только встретились. Оказалось, его подарок надо было заслужить.