Simon In Love

      Не могу поверить: Блю, вернее Брэм, в моем доме, в моей спальне, в моей кровати. И мы наедине. Наконец-то. Он притягивает меня к себе и жадно целует. Я уже возбужден и он тоже. Так волнующе, так странно и так пугающе…       Руки Брэма забираются под мой свитер. Прикосновения холодных ладоней к теплой груди мгновенно отзываются в паху. Низ живота тянет приятной истомой. И тогда я делаю то же самое: запускаю руки под его кофту. Нежно поглаживая гладкую кожу, осторожно отодвигаю мешающую ткань. Завороженно смотрю на оголенный золотисто-коричневый живот. Дыхание Брэма учащается. Мои ладони рвано поднимаются и опускаются на кубиках пресса. Меня ведет от этого зрелища. Наклоняюсь, касаюсь губами кожи рядом с пупком, и слышу, как судорожно Брэм втягивает носом воздух, а затем внезапно замирает. Довольный реакцией, я начинаю прокладывать дорожку из поцелуев от низа живота к груди, продолжая стягивать с него кофту. На середине пути, он не выдерживает, настойчиво тянет вверх уже мой свитер. Я сдаюсь, нехотя отрываюсь от него, поднимаю руки и позволяю себя раздеть. Ну вот, теперь я наполовину обнажен. Один-ноль в пользу Брэма.       Его губы растягиваются в коварной улыбке, и я жадно припадаю к ним, обвиваю шею руками. Он обхватывает ладонями мою голову, путается пальцами в волосах. Этот поцелуй уже совсем не такой, что мы дарили друг другу раньше, он жаркий, страстный, возбуждающий… Стараясь сильнее прижаться к Брэму, я скольжу обнаженной грудью по его, и наши соски соприкасаются. Всего на мгновение. Но этого хватает для того, чтобы Брэм оторвался от моих губ и, запрокинув голову, страстно застонал. И я бессовестно пользуюсь этим, начиная целовать шею, опускаясь все ниже и наконец касаясь губами соска. Я втягиваю маленькую горошинку в рот, а затем нежно обвожу кончиком языка вокруг него. Стоны становятся уже совсем неприличными. И тогда я резким движением дергаю кофту, пытаясь сорвать, но, как всегда это случается со мной, делаю это настолько неловко, что голова Брэма застревает в вороте, и на мгновение я теряю с ним зрительный контакт. Помогая мне окончательно снять ее, Брэм слегка приподнимается, и я слышу, как он тихонько хмыкает. Он что, смеется надо мной? От этой мысли мне становится немного стыдно. И, тем не менее, теперь мы оба обнажены по пояс. Один-один, счет сравнялся.       Я снова ловлю взгляд Брэма, еще секунду назад смешливый, а сейчас внезапно потемневший и устремленный на мою грудь, и в этот момент мне окончательно сносит крышу. Я вновь тянусь к его губам, щекам, шее, груди… Целую все, до чего могу дотянуться. И Брэм делает то же самое, срываясь с тормозов: он гладит и ласкает мое тело, жадно скользит ладонями по волосам, плечам, рукам, спине, пытаясь покрыть поцелуями каждый сантиметр разгоряченной кожи. Между нами бушует пламя, мы объяты огнем, сердца ускоряют ритм, заполошно бьются о ребра, жаждущие руки шарят по телам, а ищущие губы оставляют влажные следы поцелуев на коже. И мы оба чувствуем, как тесно становится в штанах от распирающего возбуждения. Когда мне кажется, что больше не выдержу и сейчас взорвусь, я чувствую, как руки Брэма залезают под ремень джинс и сжимают ягодицы. И это, черт возьми, уже выше моих сил! Я отстраняюсь от него, чтобы тут же судорожно начать расстегивать трясущимися от возбуждения пальцами ремень на его брюках, не только показывая свое нетерпение, но и давая понять, что уже готов к чему-то большему, готов пойти дальше с ним. Только с ним. До конца. Но пальцы меня не слушаются, и тогда Брэм снова приходит на помощь, одним ловким движением расстегивая чертову пряжку. Я прошу немного приподнять бедра и тут же стягиваю с него брюки вместе с трусами, и бросаю их куда-то на пол. Брэм полностью обнажен. Два-один, я повел в счете. Но пока избавлял Брэма от одежды, я не осознавал главного… А сейчас, окидывая взглядом кровать, я будто вижу всю картину целиком. И до меня, наконец, доходит: Блю в моей кровати. Обнаженный Блю в моей кровати. Полностью обнаженный, чертовски красивый и невероятно возбужденный Блю! Вернее Брэм! Мой парень. Мой любимый человек. В моей кровати.       Я как завороженный смотрю на его спортивные икры, мощные бедра, возбужденный член, накачанный живот, крепкую грудь, сильные плечи, изящную шею, мягкие улыбающиеся губы и подернутые поволокой страсти глаза…       — Ты прекрасен, — наконец выдыхаю я ту истину, которую сейчас осознал.       Я не отрываю взгляда от него и впервые за этот вечер чувствую, как покрываюсь румянцем. Отворачиваюсь. Да, я смущаюсь. Смущаюсь именно теперь, когда осознаю его идеальность. И неужели именно этот невероятный человек обратил внимание на меня — такого обычного, ничем не примечательного парня, который вдобавок еще и носит очки?       Я слышу, как скрипит кровать, прогибаясь под весом Брэма. Чувствую тепло ладоней на щеках. Он нежно поворачивает мое лицо, заставляет посмотреть ему в глаза:       — Что произошло? Почему ты так смутился? Если ты еще не готов, тогда давай остановимся на этом.       — Нет! Нет, дело не в этом! Я хочу тебя, Брэм, но…       Но как ему объяснить, что я на самом деле почувствовал, увидев его обнаженным. Как объяснить то, что меня буквально распирает изнутри, и я сам не понимаю этого давящего чувства.       — Тогда что тебя так расстроило? — не унимается он.       И я, блин, чувствую его волнение в голосе. И сдаюсь:       — Просто, я только сейчас осознал, насколько ты идеален, и как сильно я не соответствую тебе.       Брэм ошарашен моим откровением, я вижу это в его глазах. Но постепенно взгляд теплеет, и он говорит, улыбаясь:       — Для меня нет никого прекраснее тебя. Я люблю тебя, Саймон.       И эти слова попадают в самое сердце, пронзают душу, забираются под кожу и всасываются в кровь. Не в силах издать ни звука, я жадно впиваюсь в губы Брэма, пытаясь наглядно показать насколько меня поразило его признание. Нет, мы, конечно, рассуждали с ним о любви в наших письмах, даже признавались друг другу по переписке. Но в живую, глаза в глаза… Таких слов еще никто из нас не произносил. Я наконец отрываюсь от его губ и, набрав воздух в легкие, на выдохе произношу:       — Я тоже люблю тебя. Я полюбил тебя еще, когда ты был Блю — неизвестным парнем по переписке. Но теперь, когда тем парнем оказался ты, Брэм, я чувствую, что люблю тебя еще сильнее. И это чувство совершенно безгранично. Я не могу его контролировать. Оно растет с каждой проведенной с тобой минутой, и еще быстрее с каждой секундой, проведенной вдали от тебя. Ты даже не представляешь, как сильно я тебя люблю.       Брэм нежно гладит меня по щеке и, тепло улыбаясь, говорит:       — Ошибаешься. Представляю. Ведь я чувствую то же самое.       Вот и все. Все сказано, души распахнуты. Мы не нуждаемся больше ни в каких словах, только в поцелуях, страстных, жарких, опьяняющих. Брэм снова опрокидывает нас на кровать, сильнее притягивая меня к себе. Наши сердца бешено стучат в унисон. Руки Брэма добираются до молнии на моих джинсах. Он стягивает их, окончательно освобождая меня от одежды. Наши обнаженные тела соприкасаются друг с другом всеми клеточками кожи. Мы целуемся до боли в губах, а наши возбужденные члены трутся друг об друга, и, черт возьми, это самое невероятное ощущение за всю мою жизнь! И, когда кажется, что лучше уже некуда, Брэм опускает руку и обхватывает их своими длинными пальцами. Перед глазами взрывается Вселенная. Даже когда я просто лежал в этой же кровати и дрочил, фантазируя о Блю, это и на сотую долю не походило на то, что происходит между нами сейчас. Нескольких движений ладони хватает, чтобы нас обоих накрыли волны мощнейшего оргазма, приносящего долгожданное наслаждение.       Конечно, я понимаю, что в наш первый раз мы вряд ли бы решились испробовать все виды удовольствий, доступные двум парням. Хоть я и думал, что с Брэмом готов ко всему, но все же понимаю, что к этому мы будем двигаться постепенно, мы оба еще настолько неопытны. Но ведь у нас впереди целая жизнь!       Мы лежим в обнимку, молча приводя дыхание в норму. Я нежно обнимаю его и постепенно успокаиваюсь.       — О чем ты думаешь? — спрашивает Брэм.       — О твоей маме.       — Не-е-ет! — смеется он.       Но вообще-то это правда. Я думаю о ее правиле «Всегда Предохраняться, Даже Во Время Орального Секса». Потому что только сейчас до меня доходит, что это правило будет распространяться и на меня. В какой-то момент. Рано или поздно.       И поэтому решаюсь задать вопрос:       — А у тебя есть с собой презервативы?       Брэм мгновенно становится серьезным и, спустя минуту, отвечает:       — На самом деле есть. В кармане брюк.       Ну конечно! Честно говоря, я и не сомневался. Это же Брэм! Брэм, который никогда ничего не забывает. Даже одноразовые ложки для ланча с «Орео». И, конечно, он не мог забыть о безопасности.       Вероятно, принимая мою задумчивость за плохой знак, Брэм вдруг начинает оправдываться:       — Ты не подумай ничего плохого, мне их мама всучила как раз после нашего с ней разговора о предохранении и взяла с меня слово, что они всегда будут со мной.       Я поднимаю голову и нежно улыбаюсь, глядя ему в глаза:       — Она у тебя клевая.       — Да уж…       Брэм заметно расслабляется, и я продолжаю:       — Примерно об этом я и подумал сейчас: что из нас двоих именно ты более ответственный. Я в тебе и не сомневался. И в твоей маме тоже. Знаешь, я, кажется, уже хочу с ней познакомиться.       Брэм целует меня в лоб и отвечает:       — Ты не представляешь, как много это для меня значит. Я тоже очень хочу вас познакомить. Хочу, чтобы она знала человека, который делает меня настолько счастливым.       Я мягко целую Брэма в губы, давая ему понять, что наше счастье, как и наша любовь — абсолютно взаимно.       Он обнимает меня еще крепче, целует в макушку, и мы лежим, прижавшись друг к другу. Пока мой телефон не издает сигнал о полученной СМС. Это Элис. Сообщает о том, что скоро они с родителями будут дома. Я тут же печатаю ей ответ, потом быстро целую Брэма, мы встаем с кровати и по очереди заходим в ванную. К приходу родителей мы уже сидим на софе в гостиной, и между нами громоздится стопка учебников.       — О, привет, — здороваюсь я, отрываясь от тетрадки. — Как прошло? Кстати, Брэм тоже пришел позаниматься.       — Уверена, что вы провели время с пользой, — говорит мама.       Я сжимаю губы. Брэм тихо кашляет.       И я понимаю, что серьезного разговора с родителями мне сегодня не избежать. Но я готов, я все выдержу, любые лекции и нотации, приму любые условия и правила, и вытерплю все их недвусмысленные подколы. Ведь главное, что они приняли Брэма как моего парня, они знают, насколько сильно мы влюблены, и я уверен, что впереди нас ждет только бесконечное счастье.