ты в моей жизни

Он возвращается к ней. Ее Сириус возвращаться спустя столько лет разлуки. До Марлин не сразу дошел смысл слов, произнесенных дочерью в тот момент, когда они переступили порог дома. В висках все стучало, по-прежнему не верилось, что происходящее реально. Что это не очередной её сон или фантазия. Марлин не перестала щипать себя, если бы не сияющие радостью глаза Кассиопеи. Когда-то и у неё были такие яркие, не запечатлевшие тень едкой печали, глаза. Пока в жизнь, подобно урагану, не вторглась война, где не оставалось места для справедливости и постоянно пахло кровью, смертью и разрушались надежды. — Папа сказал, что придет к нам, как только Министерство затихнет, — гордо проговорила Касси, обнимая ее крепко-накрепко, а Марлин не выдержала и дала волю слезам. — Мам, ну ты чего? Папа же сказал, что обязательно вернется! Марлин не позволяла себе проявлять слабость и пыталась ради дочери научиться жить заново в пошатнувшемся мире. И если бы не Кассиопея она продолжала бы существовать в вакууме, сотканном из собственной боли. Двенадцать лет тянулись мучительно долго без Сириуса. Каждый день приходилось осознавать, что он  безумно далеко от них, томится в Азкабане за преступления, которые не совершал. Слезы текли по лицу Марлин, когда она перебирала светлые пряди Кассиопеи, что были, как две капли воды, похожи на её локоны. Только намного мягче. И впервые со слезами уходили горечь и отчаяние. Многие говорили ей, что Кассиопея совсем не унаследовала черт Блэков и вряд ли кто-нибудь узнал бы в ней одну из потомков столь древнего рода. Голубоглазая и золотоволосая Касси была истинной МакКиннон. И только тот хитрый, смешливый огонек в глазах и улыбка делали девочку похожей на Сириуса. Даже сейчас Кассиопея умудрялась смотреть на Марлин так воодушевленно и азартно, что хотелось в очередной раз поблагодарить судьбу за то, что ей повезло стать мамой. Марлин так сильно гордилась и любила дочь, не представляя, какая бы её постигла участь, если бы Кассиопеи не было рядом. После того как Волдеморт исчез, и начались судебные разбирательства по делам Пожирателей Смерти, Марлин казалось, что её рассудок медленно летел к чертям. Она совершенно не запоминала туманную вереницу дней, ничем не отличавшихся друг от друга. Марлин никак не могла поверить в то, что трое ее подруг, девочек, с которыми она семь лет училась и делила комнату, были мертвы. Что других её однокурсников и знакомых либо постигла та же горькая участь, либо нечто ещё страшнее, чем смерть. Марлин была не в силах смотреть в глаза Алисы, навещая её с Фрэнком в Мунго. Потому что они были абсолютно стеклянными, застывшими и холодными. Это были уже не те Фрэнк и Алиса, которых она так хорошо знала. Наверное, уже давно пора смириться с тем, что потери будут следовать за ней по пятам. Всю семью Марлин ведь тоже убили и её мучила совесть, зловеще давя на сердце и напоминая о том, что она не находилась рядом с ними в час, когда они так нуждались в ней. Марлин чудом удалось спастись в то Рождество, когда она решила остаться с Блэком в Лондоне, а не ехать домой. И если бы не Сириус, она бы сошла с ума в тот день, когда её известили о случившемся. Сириус говорил ей, что она сильная. Одна из самых сильный людей, которых он знал. Что она сможет выдержать гораздо больше, чем представляла. Но Марлин готова была поклясться в том, что он глубоко ошибся в ней. Может, она и была когда-то именно такой. Но не теперь, когда все счастье и тепло стремительно ускользали из её хрупких рук и разбивались на миллионы осколков. Все её родные мертвы. Друзья мертвы. И теперь у Марлин отбирали Сириуса, а она ни черта не могла сделать. Сириус всегда лез на рожон, не унывая даже в те моменты, когда надежда со звоном раскалывалась на миллиарды острых частей и вонзалась в кожу, заставляя старые раны кровоточить. Марлин будто лихорадило. Она снова переживала те ужасные мгновения в зале суда, когда видела Сириуса, такого поникшего и отстраненного. МакКиннон не понимала, как же они просуществовали друг без друга столько лет? И если у нее был стимул не сдаваться и не опускать руки ради дочери, то, что было у Сириуса? Он же даже не знал, что у него есть дочь. Не знал, что остались ещё люди, которым он был не безразличен. Люди, которые ждали его возвращения. Конечно, Марлин не сомневалась в том, что Блэк вряд ли поверил, что они сочли его предателем, виновным в смерти Поттеров. Но Азкабан представлял собой олицетворение мрака и скорби. В столь удушающем месте даже такой крепкий человек, как Сириус, мог бы рано или поздно сломаться. Он же так любил свободу... Марлин пыталась представить себя в таком положении, понять, что чувствовал он, находясь в чертовой камере сутки напролет вместе с теми, кто совершал разные бесчинства и дементорами, высасывавшими последние остатки света из души. Столько раз Марлин пыталась попасть к Сириусу. Увидеть хотя бы раз, коснуться руки и задержать в сознании его образ. Она знала, что к некоторым Пожирателям допускали их чистокровную родню. Но, как назло, когда она подавала прошения, то их даже не рассматривали. Её письма шли в никуда. Впрочем, как и письма Ремуса. После того как Блэка приговорили к пожизненному заключению в Азкабане,  Марлин стала чаще видеться с Люпином. Общение с ним позволяло немного удерживаться на плаву. Ремус не верил, что Сириус мог поступить так с Джеймсом и Лили. Он пытался говорить с Дамблдором, чтобы тот помог разобраться во всем. Но директор Хогвартса с сожалением отвечал ему, что даже он не в силах что-либо предпринять в такой ситуации. Джеймс же лично сообщил Дамблдору, что Сириус будет хранителем тайны. Все факты, показания свидетелей, видевших, что именно Сириус жестоко расправился с Петтигрю и убил маглов, доказывали его вину. Марлин обращалась к Андромеде. Зная, с какой теплотой она всегда относилась к своему кузену, Марлин надеялась, что вместе им получится хотя бы получить разрешение на свидание. Андромеда пыталась связаться с Нарциссой, но та не стала им помогать. Скорее всего, не обошлось без влияния Люциуса, который, конечно же, сумел выйти сухим из воды. И если Марлин не давали свидание с Сириусом, говоря, что та не приходится ему родственницей, то Андромеду не воспринимали всерьёз из-за того, что выйдя замуж за Теда, она потеряла вес в глазах общества.  — Я могу обратиться к матери Сириуса,  — Марлин не была лично знакома с Вальбургой Блэк, но знала о её скверном характере. Но почему-то хотелось верить в то, что та захочет помочь своему сыну.  — В конце концов, она его мать и у неё есть связи в Министерстве, которыми мы не обладаем. — Марлин, я не хочу тебя огорчать, но вряд ли тетушка Вэл поможет,  — Черты лица Андромеды помрачнели.  — Она недавно похоронила мужа, и я слышала, что она окончательно повредилась рассудком. Исчезновение Регулуса её подкосило, а теперь она осталась совсем одна. Она может даже не понять, что Сириуса посадили в Азкабан. Андромеда оказалась права. На площади Гриммо было зловеще, но Марлин все же постучала в дверь. К удивлению девушки, старый домовой эльф нехотя пропустил её в дом, когда она упомянула имя Сириуса. Старый домовик сказал, чтобы она не утомляла хозяйку. Марлин прошла за ним в роскошную гостиную и увидела на редкость красивую женщину средних лет. Аристократическая бледность её лица сразу же бросалась в глаза. Вальбурга Блэк сидела в кресле, облаченная в дорогое атласное платье, смоляные локоны были собраны в высокую элегантную прическу, а на шее поблескивало изумрудное колье. Мать Сириуса медленно цедила шампанское, а когда Марлин обратилась к ней, она развернулась. У МакКиннон создалось впечатление, словно женщина смотрит не на неё, а сквозь неё. Получше разглядев её лицо, Марлин поразилась тому, как сильно мать Сириуса напоминала одновременно и Беллатрикс, и Андромеду. Но в отличие от племянниц у Вальбурги преобладали более властные, надменные черты лица. Такая женщина явно не привыкла к тому, чтобы ей дерзили и не соглашались с её мнением. — Миссис Блэк, добрый день. Я беспокою вас по важному делу, — Вальбурга так и продолжала просверливать её взглядом, и Марлин решила первой нарушить молчание. — Кричер, неблагодарное создание, как ты посмел запустить в дом разный сброд? — недовольно окликнула домовика Вальбурга. — Мне не нужны никакие ваши товары и услуги, милочка. — Но я не за этим сюда пришла, — Марлин встретилась с её серыми пустыми глазами. — Я хотела поговорить о Си... — Тебя прислала Друэлла? Опять колдомедик из Мунго? — нервно прервала её Вальбурга, сильнее сжав бокал. Ещё чуть-чуть и он точно бы треснул. — Сколько можно ей повторять, что я здорова! — Нет, миссис Блэк, я хочу попросить вас помочь вашему сыну, — наконец договорила свою фразу Марлин. С каждой минутой ей все больше становилось не по себе. Она смотрела на столь красивую женщину, но вместо раздражения или восхищения, чувствовала жалость. Похоже, Андромеда правильно подметила о том, что миссис Блэк повредилась рассудком. — О Регулусе? Откуда такая, как ты, может знать моего мальчика? — насмешливо произнесла Вальбурга, а потом по её лицу распространилась счастливая улыбка. — Впрочем, это не важно. Так где мой мальчик? Он наконец-то пришел! Ну, разумеется, пришел! Он никогда не расстраивает свою маму! — Нет, он не пришел, он... — Марлин замерла, вовремя опомнившись. Нельзя говорить ей о том, что Регулус умер. — Миссис Блэк, Сириуса поместили в Азкабан, об этом писали все газеты, вы не могли не слышать. — Милочка, у меня только один сын. Сириус, вздорный, легкомысленный мальчишка, — Вальбурга вдруг резко вскочила из кресла. — Он столько нервов нам попортил своими выходками! Такой, как он, не может быть моим сыном, не может... Регулус, где же он? Или ты вздумала обмануть меня? Марлин отшатнулась от неё и вздохнула с облегчением, когда появился домовик. Он что-то сказал хозяйке про лекарство и поспешил увести её на верхний этаж. — Не приходите больше, вы утомили и расстроили мою хозяйку, — сказал он Марлин, когда та уходила. — Зачем тогда пустил меня? — кажется, его звали Кричер. Домовик насупился, а глаза его наполнились тоской. — Сердце госпожи Вальбурги разбито, она не такая, какой была раньше, — домовик, словно обращался не к Марлин, а озвучивал свои мысли. — Кричер надеялся, что, возможно, она станет прежней, если напомнить ей, что не все потеряно. Но Кричер лишь расстроил свою госпожу. Не приходите больше. У Марлин опустились руки. Она пришла в квартиру, которую они с Сириусом снимали, и заплакала.  Она никогда в жизни столько не плакала, как тогда. «Все напрасно, напрасно», — эхом раздавалось у неё в голове. Лондон душил её, отнимая последние силы. Но и в Шотландию она уехать не могла. У неё остался там дом, в котором она выросла. Дом, который впитал в себя крики, полные боли и крови ее семьи. Разве могла она вернуться туда? Марлин постоянно сидела на балконе и курила. Кругом царила тишина, разбавляемая криками с улицы, что доносились из окна. От вещей Сириуса и от него самого пахло табаком, и когда она зажигала сигарету, то мысленно представляла, что он находился рядом с ней. В один из дней, привычно щелкнув зажигалкой, Марлин почувствовала резкую слабость. Перед глазами медленно начало все расплываться и на мгновение ей даже показалось, что она увидела Люпина, а потом наступила темнота. Она очнулась уже в Мунго. Рядом с ней был Ремус, моментально поинтересовавшийся её самочувствием. В тот день она узнала о своей беременности и все стало постепенно возвращаться на круги своя. В Марлин по-прежнему кипела дикая ярость, но желание крушить и причинять вред себе сошло на нет, она обязана была взять себя в руки ради ребенка. Марлин за тот злосчастные годы войны не только повзрослела, но и постарела, а сейчас будто бы ей дали второй шанс на возрождение. Через девять месяцев родилась Кассиопея. Сириус никогда не разделял восторгов от блэковской традиции выбирать детям имена в честь созвездий, но Марлин нравилось это имя. И что-то подсказывало ей, что он был бы не против. Марлин впервые за долгое время чувствовала себя счастливой. Иногда к ней приходил Ремус, помогавший нянчиться с Касси. Его внешний вид оставлял желать лучшего, впрочем, как и попытки найти себе место в изменившемся мире. Когда они пили чай с шоколадом на кухне, Марлин посетила странная идея. Ей вдруг захотелось выкупить «Дырявый Котел»‎ и превратить его в более уютное и жизнерадостное место. Средства, оставленные родителями, вполне позволяли ей осуществить задуманное. Ремус, которому она предложила помочь ей в этом деле и позже остаться работать в пабе, сначала не соглашался. Ему видите ли не позволяла гордость и опасения о загубленной репутации паба из-за члена персонала в лице оборотня. Но Марлин не собиралась так легко оставлять его в покое и отпускать. И Люпин сдался. В конце концов, у  него ведь тоже никого не осталось. Был, конечно, маленький Гарри, но он находился под защитой своей родни. Конечно, не так Марлин мечтала проводить свою жизнь. Но все же со временем она пришла к выводу, что для них все обернулось не так плохо. У неё ведь была дочь. И пусть работа иногда напоминала рутину, в ней проблескивали яркие лучи света благодаря Кассиопеи. Кассиопея была смыслом до тех пор, пока не появились вести о побеге Сириуса из Азкабана. Думая об этом сейчас, Марлин не представляла, что с ней случится, когда она наконец-то увидит Сириуса. Ей необходимо почувствовать его, убедиться, что с ним все в порядке. Кассиопея и Ремус уже встречались с Блэком и успели рассказать ей о нем, но Марлин одних слов было мало. Оставалось подождать совсем немного. И теперь для Марлин, научившейся терпению, преодолеть это испытание было намного легче. Прошло несколько недель. Марлин и Кассиопея уехали в Шотландию, подальше от Лондона, где Сириусу точно не стоило появляться. Хорошо, что Министерство благополучно забыло про дом семьи МакКиннон в долине Храброго Уоллеса. Когда-то давно Марлин думала, что никогда не сможет вернуться в эти края вновь, не сможет переступить порог дома. Но прошедшие годы смогли приступить боль и изредка летом они с Кассиопеей приезжали сюда. Оставалось только надеяться, что Сириус догадается, где их найти. На календаре наступило двадцать восьмое июня, когда в саду появился черный пес. Он сидел возле яблонь, явно дожидаясь кого-то. Марлин возвращалась с ярмарки, держа в руках пакет с покупками. Кассиопея, напротив, решила задержаться и посмотреть выступление циркачей, заехавших в долину. Они намеревались показать огненное шоу, Касси упрашивала её остаться, но Марлин решила уйти готовить ужин, оставив дочь в компании Ремуса, который приехал к ним пару дней назад. Толкнув калитку рукой, Марлин прошла по дорожке, опустив пакет на столик на веранде. Она собиралась скрыться за дверью, но по привычке обернулась. Предчувствие подсказывало ей, что она упустила что-то важное. Марлин огляделась по сторонам и наконец увидела того, кого так долго ждала. Создалось впечатление, будто время остановилось и все вокруг затихло. Она слышала лишь то, как бешено в груди колотилось её сердце. Словно оцепенев, она не могла двинуться с места, а потом побежала со всех ног, едва не споткнувшись на ровном месте. Сириус, уже применивший привычный человеческий облик, двинулся к ней. Ее руки обвили его шею, а слова, которые так хотелось произнести, застряли в горле. Марлин крепко прижимала его к себе, боясь, что он растворится. Что это мираж. Плод ее разыгравшегося воображения. Но, нет, Сириус был с ней. Она опустила ладони к нему на лицо. Осунувшееся, покрытое грубоватой щетиной, но явно утратившее былую бледность, о которой упоминал Люпин. Сириус, определенно, выглядел лучше, нежели в рассказе Касси. Пребывание на свежем воздухе явно пошло ему на пользу, не говоря уже о смене тюремных обносков на более комфортную одежду. — Я до сих пор не верю, — Марлин чувствовала, что слезы медленно стекают по ее лицу, — Мерлин, Сириус, я не знаю, если я скажу, что счастлива, это слово и вполовину не передаст того, что я испытываю. — Cириус тепло улыбнулась, стряхнув пальцами её слезинки. — Я знаю, Марлс, знаю, — прошептал он, утыкаясь в ее плечо, и прижимая ближе. — Ты не представляешь, как сильно я скучал. — Теперь ты дома, — Марлин гладила его по спине. — Я больше не отпущу тебя. Им обоим было о чем поговорить, но пока хотелось лишь стоять, впитывать запах друг друга и наконец-то поверить в то, что темные времена в их жизни закончились.