ты в моей жизни

В прихожей раздался едва различимый грохот, и Сириус, отвлекшись от просматривания нового выпуска «Ежедневного пророка», картинно потянулся и поплелся встречать свою очаровательную, но унаследовавшею неуклюжесть Теда, племянницу. За последние несколько недель вечерние визиты Нимфадоры стали своеобразной традицией. Она появлялась практически в одно и то же время на пороге площади Гриммо, приветливо улыбалась ему и тащила на кухню разговаривать. В такие моменты Сириус невольно вспоминал старые времена, когда приходил к Меде, и они точно также сидели у них в квартире. Эх, если бы он только мог появляться на улице и не томиться в четырех стенах, то, непременно, сам бы наведался к любимой кузине. Оперевшись об дверной косяк, Сириус поприветствовал племянницу, та быстро стянув с плеч пальто и исправив устроенный беспорядок с помощью ловкого взмаха палочки, кивнула ему. — А я вот собиралась после рейда домой, но не смогла пройти мимо Площади Гриммо и заскочить к тебе, Бродяга, — некогда певучий, звонкий голос Нимфадоры прозвучал непривычно тускло и тихо. Она попыталась изобразить на лице нечто, подобное улыбки, но получилось очень плохо. От Сириуса не смогла укрыться некая напряженность, сковавшая движения племянницы, переминавшейся с ноги на ногу и просверливающей взглядом вешалки, словно надеясь увидеть знакомое, немного потрепанное пальто вместе с вязанным серым шарфом. Но так и не найдя желаемого, в больших красивых глазах застыла тоска. Такая тоска бывает лишь тогда, когда ждешь одного единственного человека, а он все не приходит. — Ты оказала мне великую честь, малышка, — Сириус прошел к ней, радуясь тому, что Кричер занят уборкой в одной из комнат наверху и не будет докучать им, портя и без того унылое настроение. — Я тут умираю со скуки, пошли на кухню, Молли как раз приготовила шарлотку, но мне одному кусок в горло не лезет. Дора поддержала его предложение, изо всех сил стараясь делать вид, что с ней все в полном порядке. Однако внешний облик Тонкс оставлял желать лучшего. Её лицо, обрамляли серые, цвета пепельных облаков, локоны, гладко расчесанные. А ведь недавно они пестрили всеми оттенками розового и были собраны в прическу под названием «творческий беспорядок». Нимфадора следовала за ним, храня молчание вплоть до того момента, пока они не оказались за столом. Видимо, чтобы отвлечься от размышлений, она собралась похозяйничать и чуть не разбила чашку. Ту, что входила в старый сервис, который подарила тетушка Лукреция. Сириус, отмахнувшись рукой, почти рассмеялся. Дора разрезала пирог и говорила про Министерство, сетуя на суровую действительно рабочих будней, ненавистный бюрократизм и бездействие уважаемого министра. — Не рассказывай, я только что прочитал очередную статью про «‎свои злодейства», — Cириус сделал несколько глотков чая. Вообще он бы предпочел выпить что-то покрепче, но видя, в каком состоянии находилась племянница и понимая причины, он не хотел усугублять ситуацию. Да, собственно, дело было не только в этом. Во-первых, глядя на Нимфадору, он по-прежнему видел ту маленькую девчушку, которой он постоянно таскал конфеты. И ещё она любила кататься у него на спине, когда он обращался в свою анимагическую форму. Во-вторых, находясь рядом с ней, в нем невольно просыпалось сильное чувство ответственности, сродни тому, что он испытывал, когда общался с Гарри. И он сразу же вспоминал дядю Альфарда, наконец, всецело понимая те чувства, которые тот испытывал, когда общался вместе с ним и Андромедой. Но и сам факт того, что Дора была дочерью его любимой Меды и та бы точно убила его за то, что он решил споить её малышку, останавливал его. Ладно, возможно, Меда и не убила бы его, но хорошенький выговор он бы точно получил. Сейчас ему надо было хоть как-то отвлечь её от мыслей о Ремусе. Ведь ни для кого не было секретом то, что его племянница по уши втрескалась в Лунатика, однако тот упорно продолжал гнуть свою линию одинокого старого волка, которому непозволительно рушить жить столь юной и прекрасной девушки. По словам Ремуса он не подходил ей во всех смыслах. Но порою Блэк замечал, что его друга расстраивало, когда Молли невзначай упоминала, что была бы очень рада, если бы Билл обратил внимание на Тонкс. Сириус, конечно же, мог бы попытаться донести до Люпина простую истину, гласящую о том, что дочка Андромеды взрослая самостоятельная личность. Что Дора готова к трудностям и никто не может принимать решения за неё. Но в то же время Сириус прекрасно понимал чувства Ремуса и тот груз, который он нес на своих плечах практически всю свою сознательную жизнь. Если он отсидел в Азкабане мучительно долгие двенадцать лет, то тюремное заключение в виде волчьего недуга сопровождало Люпина по пятам и от него нигде скрыться. И ещё Ремус так тщательно закрывался от Нимфадоры, явно не желая повторения истории. Он ведь по-прежнему убивался из-за того, что его не было рядом с Доркас в тот момент, когда её убил Волдеморт. Сейчас на порог тоже врывалась война, ничем не отличавшаяся от той другой, которая унесла столько жизней. Но ушедшие года нельзя вернуть, они с Ремусом давно уже не те, что были раньше. Сколько бы они не пытались держаться на поверхности, изо всех сил карабкаясь и сопротивляясь, факт оставался фактом: они старые и потрепанные. — Сириус, а у тебя был кто-нибудь... — начала говорить Тонкс, вяло ковыряя вилкой в тарелке. К еде она так и не притронулась. — Забудь, ничего. Был ли у него кто-нибудь? Ей не нужно было до конца озвучивать свой вопрос, чтобы он понял, о чем пойдет речь. Вернее, о ком. Образ Марлин, как в замедленной съемке, всплыл в его сознании. Она подзывала его к себе, махала рукой. Пыталась убежать, а он валил её на землю и щекотал. Марлин собирала желтые-прежелтые листья в золотой букет, а потом подбрасывала их вверх, с помощью магии придавая им форму львиной головы. Нимфадора ведь даже видела её пару раз, но, вряд ли на страницах детских воспоминаний сохранился образ девушки, с длинными светлыми волосами и лазурными глазами. Был день рождения Меды, и она, помимо Сириуса, пригласила ещё и Марлин. Они с Дорой быстро нашли общий язык. Марлин любила детей, особенно таких очаровательно-проказливых, как его племянница, которая то и дело проявляла метаморфические способности. Особенно, находясь в разлуке со своими младшими братом и сестрой, МакКиннон очень обрадовалась тому, что дочка Андромеды крутилась возле них, и они покрывали её шалости. — Ты очень талантливая малышка, — Марлин пожала её миниатюрную ладонь. — Надеюсь, у тебя всегда будет свой неповторимый стиль. — подмигнула она и даже подарила Нимфадоре на прощание розовый лак для ногтей, который так понравился девочке. Сириус, как сейчас, помнил, как они сидели на крыльце дома Тонксов, которые наконец-то переехали из тесноватой квартиры в более просторное жилище, находящееся загородом. Марлин красила ногти, а он отвлекал её, нарочно перебирая, а иногда дергая за золотистые кудри. Они бы и не заметили, что к ним подкралась Нимфадора, если бы она не сказала, что ей очень нравится такой яркий цвет. — У Андромеды прелестная дочь, — говорила ему потом Марлин, когда они трансгрессировали обратно в Лондон. — Мне даже захотелось остаться у Тонксов ещё на денек, я бы научила её делать маникюр. С её фантазией получился бы высший класс! — А не рано ей? Нимфадоре же только семь, — отметил Сириус, скидывая косуху на диван. — Да какая разница, — Марлин расхаживала по комнате, снимая серьги. — И вообще, Блэк, ты ничего не понимаешь. — Куда уж мне, — Сириус закатил глаза. — Девчонки, разумеется, всегда понимают друг друга. — Должны же у нас быть какие-нибудь секреты от вас, — Марлин села к нему на колени, запуская руки в чёрные волосы, — В каждой женщине свой особый, таинственный шарм, Блэк, — медленно прошептала она ему в губы. — Мне ли не знать, — усмехнулся Сириус, притягивая ее плотнее к себе и немного грубо целуя в губы. Это были одни из самых счастливых дней в его жизни, когда их съемная квартира наконец-то стала походить на настоящий дом. В ней все было просто, не так, как на площади Гриммо, где он провел детство, и не как в особняке дяди Альфарда, полученном в наследство и до сих пор давящим напоминаем о том, что тот умер, оставив дорогих ему людей. Когда они только въехали, Марлин настояла на срочном ремонте.  — Тут слишком мрачно, — заявила она, вступив в битву с обоями. Сириус не стал возражать. Они вместе клеили новые обои, причем совершенно без помощи магии. Как обычные маглы направились в магазин, закупились всем необходимым и в свободные вечера меняли элементы интерьера на свой вкус, пачкались в клею и краске. И еще больше времени тратили на уборку. Постепенно их жилище все больше и больше стало походить на «Tower Records». На стенах висело бесчисленное множество плакатов популярных музыкальных групп, постеры недавно вышедших «‎Звездных Войн». Отдельное место занимал большой шкаф, заполненный сверху донизу пластинками. Когда после завершения ремонта к ним заглянули Поттеры, то Джеймс шутливо подметил: — Ребят, если вы — не дай Мерлин — разбежитесь, точно начнется ещё одна война! Как вы делить то будете свой клад? — Пфф, Марлин сможет забрать всю коллекцию ABBA, я не против, — пожав плечами, сказал Сириус. — В смысле? Ты что, хочешь сказать, что тебе не нравится ABBA? — быстро завелась Марлин. — Блэк, после таких заявлений я точно уйду от тебя! — Да, я же пошутил! — Сириус быстро переметнул взгляд на Лили, надеясь, что она встанет на его сторону. — Марлс, ты чего завелась-то? — Шутки у тебя дурацкие, вот чего, — Марлин перестала хмуриться, но все же демонстративно отвернулась от него. — Ну, все прекращайте, — вздохнув, сказала Лили. — Вы позвали нас отметить новоселье, а сами умудрились поругаться! Впрочем, о столь несущественном разногласии они быстро забыли. Через час пришел Ремус вместе с Доркас, и Марлин даже попросила Медоуз расписать кухонный стол. Мол, не нужны им никакие скатерти. Изначально планировалось, что вместо него у них будет барная стойка, но мама Марлин отговорила их от этой затеи, сказав, что им нужно нормально оборудовать место для трапез, а не довольствоваться журнальным столиком в гостиной. Для Доркас, всегда применявшей к своим сумкам заклинание незримого расширения, не составило особо труда быстро вытащить все необходимое. Спустя полчаса она закончила работу. И с тех пор на столе красовались изображения подсолнухов и звезд. Позже Сириус дополнил картину несколькими строками из их любимых песен. В первые дни работы в аврорате, когда они еще только-только проходили стажировку, получалось совместными усилиями готовить. Минимум Сириуса сводился к яичнице с беконом и кофе. Марлин же пыталась разнообразить их рацион, но не всегда удачно. Скоро начались рейды, разведывательные операции на границе, и планы МакКиннон плавно сошли на нет. Оставалось довольствоваться едой на вынос из китайского ресторанчика, находящегося неподалеку. По дороге домой они забегали туда. Иногда заказывали пиццу, поедая ее на балконе под звуки радиоприемника. Тучи над ними сгущались, становилось намного сложнее, но они умудрялись выкраивать время для развлечений. Сириус много думал об этом периоде их жизни, понимая, что они в какой-то степени не воспринимали всерьез войну. По крайней мере, до первых смертей, омрачивших Орден Феникса. Когда убили братьев Пруэттов, он готов был поклясться, что никогда не видел, чтобы Марлин так страдала. Он и сам впал в апатию. В голове не укладывалось, что этих рыжих солнечных парней забрала смерть. Они учились вместе, росли на глазах друг у друга, Блэк постоянно нарочно путал их имена, а Фабиан и Гидеон злились, что за семь лет он так и не научился различать их. И всем, кто собрался в зале, предстояло засыпать землей тех, кто недавно гримасничал и шутил в штабе. И самое ужасное заключалось в том, что череда похорон продолжалась. Марлин плакала навзрыд, заперевшись в душе, после того, как они вернулись из Мунго. Ее отца чуть не убили, на глазах ранили брата. Сириус еле успел найти ее после теракта. У него до сих пор стоял звон в ушах и перед глазами мелькали вспышки зеленого света и черные маски. Все то время, что Блэк провел с ней, дежуря у палаты, он не переставал волноваться за Марлин. Ей могло взбрести в голову что угодно, она была сама не своя. Молчала, кусая до крови губы.  Когда терпение лопнуло и тревога все больше задёргалась в Блэке, больно покалывая, он зашел в ванную комнату, которая оказалась незаперта. Марлин стояла под душем в одной футболке и плакала, кровь сочилась из ее разбитой коленки, и ему ничего другого не осталось, кроме как подойти к ней крепко обнять, чувствуя поток горячих капель. — Мы убиваем их, они — нас, — говорила Марлин, когда он гладил ее по волосам. — когда уже все закончится? — Скоро, Лин, — Сириус хотел утешить ее ложью. Он ни черта не знал.  — Я уже почти никому не верю,  — промотала Марлин, сильнее утыкаясь к нему в плечо.  — Все только и говорят, что скоро...  — И мне тоже не веришь?  — спросил Сириус,  ласково приподнимая лицо за подбородок. — Нет, тебе я верю,  —  она быстро смахнула несколько слезинок.  — И я верю в нас.

Lay your head on my chest So you hear every beat of my heart. Now there's nothing at all that can keep us apart, Touch my lips, close your eyes And see with your fingertips. Things that you do, and you know, I'm crazy 'bout you*

Голос Марлин лился по пабу, она пританцовывала на сцене, посылая ему воздушный поцелуй. Пока от Кингсли не было никаких известий, они томились в ожидании местонахождения связного портала на юге Ирландии. Пошел дождь и пришлось заскочить в местный паб. Веселое место, хоть и выпивка была довольно своеобразной. Поступила информация, что в окрестностях происходила вербовка в ряды Пожирателей Смерти, но Блэк, прочесав местность вдоль и поперек, так не смог зацепиться за след. Он провел тут около трех недель, кочуя с места на место. И был рад, когда Кингсли отправил к нему Марлин: он скучал по ней, впрочем, как и она по нему. Но даже вместе они не смогли сдвинуться с мертвой точки. Воспоминания в голове быстро сменялись. Он, будто снова очутился в том дне, когда они ссорились, очень долго кричали друг на друга, обмениваясь нелестными оскорбления. — То есть тебе можно заставлять меня волноваться, а мне тебя — нельзя! Ты саму себя слышишь, МакКиннон?  — Сириус впервые так сильно разозлился на Марлин. — Ты дурак!  —  В руках Марлин нервно дрожала сигарета.  — Видеть тебя не хочу. — Ты сама дурная. Черт, всегда это знал,  — едко произнес он.  — Тебя никто не держит, можешь идти! Что думаешь, побегу за тобой? Сириус не хотел говорить ей это, как-то невольно вырвалось. Марлин даже не удосужилась собрать свои вещи, быстро схватила пальто с вешалки и ринулась на улицу. В нем бушевала гордость. Они оба были неправы, но если не остановить МакКиннон, она точно уйдет. От этих мыслей становилось не по себе, и Сириус отправился за ней. Он догнал Марлин, когда она уже готовилась трансгрессировать. — Что мы делаем?  — cпросил он, развернув Марлин лицом к себе.   — Не знаю,  —  ответила она, добавляя, — прости меня. Тогда, возвращаясь в квартиру, они не знали, что времени у них осталось катастрофически мало. Cириус хотел сыграть на гитаре, чтобы разрядить повисшую после очередных извинений тишину, но Марлин опередила его, сказав то, что он никогда не забудет. — Cамое главное, что ты есть в моей жизни, — слова Марлин звучали в его голове, а взгляд ее сверкающих лазурных глаз, такой любящий и родной, всплывал в сознании. В тот день желание не отпускать её прочно поселилось в нем. — И ничто, кроме этого не имеет значения. Даже если мы когда-нибудь расстанемся и пойдем разными дорогами, мы всегда будем друг у друга, помни об этом, Сириус. Если бы только Марлин знала, что он до сих пор помнил, но от этого становилось труднее осознавать, что её уже долгие годы не было рядом. — Сириус, ты здесь? — голос Люпина донесся до них из прихожей, и Нимфадора взволновано вцепила в кружку с давно остывшим чаем. — Мы на кухне,  — словно проснувшись от долгого сна, крикнул Сириус. — Я уж подумал, что ты решил сбежать, — Ремус замер в дверном проеме, встретившись с взглядом Тонкс. — А ты с Нимфадорой, но тогда я могу быть спокоен. — Здравствуй, Ремус, — отозвалась Тонкс, на редкость спокойно отреагировав на то, что Люпин назвал её не по фамилии. Сириус невольно почувствовал себя третьим лишним, к счастью на втором этаже что-то загремело и он поспешил подняться туда. — Я оставлю вас на пару минуток, — сказал он, указывая наверх. — надо проверить, что там Кричер делает. Напоследок Сириус похлопал Люпина по плечу. Ему срочно нужно было отвлечься, иначе он вновь отправиться бродить по переулкам своей памяти. Поднимаясь по лестнице, он понадеялся на то, что Ремусу и Тонкс получится поговорить, пролив свет в их непростые отношения.