Там, где мечты разнятся с реальностью

Целая неделя ругани в башне, поисков обрядов и набег на царство Шиклы наконец-то дала плоды. Заклинание нуждается в огромном количестве магии. Это истощит Ванду, но она справится. От Питера же требуется найти Уэйда и вывести его на свет. — Просто свет? — хмурясь, спрашивает Питер. — Да, его видят только живые, поэтому Уэйду нужен проводник, — поясняет Стивен. — Ты справишься? — Если это все, то да, — пожимает плечами Питер. Вообще-то, он гораздо больше боится встречи с Уэйдом. Теперь Питер знает, что пустая оболочка совсем не была его бывшим парнем, но от ассоциаций так просто не отделаешься. Ванда раскладывает на кофейном столике маленькие разноцветные склянки, держит в одной руке книгу, а другой играется с алыми витками магии, скользящими между ее пальцев. Питера укладывают на кушетку, просят закрыть глаза, а дальше все, что он слышит, это бубнеж на неизвестном языке и странный запах (наверное, какие-то травы или зелья). Питер чувствует, как проваливается в сон, и это, наверное, запрещено, но ему ведь говорили расслабиться? Питер хочет подать голос и спросить, но вдруг он нарушит обряд? Он летит все глубже, глубже, глубже. Питер видит пустоту. Он чувствует поверхность под ногами, здесь так темно, что он не может понять, где находится. — Питти? В темноте этот голос слышать еще страшнее, но Питер оборачивается, и все вокруг становится светлым, видимым. Перед ним Уэйд, они в узких витиеватых катакомбах, и Питеру больше не жутко, потому что это вроде Уэйд, а вроде и не он. У него нет шрамов. Он такой же красивый, как на старых фотографиях, которые почти никогда никому не показывает. У него темно-русые густые волосы и очень добрые глаза: они всегда такими были. Это Уэйд, какого Питер тоже никогда не знал. Уэйд, не сведенный с ума раком и выдуманными личностями. Он подходит ближе, но Питер инстинктивно отступает. Каков бы Уэйд ни был, он все равно еще очень долго будет напоминать о месяцах, прожитых в аду. О месяцах, на которые Питер сам себя подписал. Он ведь мог уйти, он видел, что Уэйд не в порядке. — Что ты здесь делаешь? — тихо спрашивает Уэйд. — Я… я пришел к тебе, — Питер путается в мыслях. Действительно, что он здесь делает? Он мог бы послать кого угодно. Любой из Мстителей выполнил бы эту задачу добросовестно, в отличие от Дракулы. — Зачем? — Уэйд с удивлением вглядывается Питеру в глаза. — Питти, детка, что ты сделал? — Я жив, — наконец, выдает Питер, когда до него доходит, что именно беспокоит Уэйда. Питер так привык к бесчувственному куску мяса в своем доме, что забыл, как сильно о нем заботились раньше. — Я… Я просто… — Питти, я ужасно соскучился, но я умер, — перебивает его Уэйд. — И ты не должен приходить сюда. Я не умею толкать красивые речи, но… Ты это… ты живи там дальше, ладно? Будь счастлив. Найди кого-нибудь получше меня и все такое... — Я пришел забрать тебя. — О, — Уэйд моргает и криво улыбается. — Ну, пожить еще я точно не против. Здесь ужасно уныло и нет тебя. Уэйд играет бровями и снова приближается к Питеру. Питер заставляет себя не двигаться с места. — Что с тобой? — обеспокоенно спрашивает Уэйд. — Почему ты так на меня смотришь? — Как на мертвеца?.. — предполагает Питер, хотя если бы дело было только в этом, он бы уже рыдал от облегчения, повиснув на шее у Уэйда. — А, ну да, — согласно кивает Уэйд. — Давно я мертв, кстати? — Несколько месяцев. Питер ждет какой-то шутки, но вместо этого Уэйд внезапно хватает его в объятия и шепчет: — Прости. Я не думал, что умру. Я вообще не знал, что умею умирать. Я больше не буду так делать, обещаю. А Питер стоит по струнке и не понимает, как реагировать. Он должен обнять Уэйда в ответ. Должен хоть что-то сказать. Уэйд не подозревает, что делало его тело все это время. А вдруг он вспомнит, когда очнется? Питер медленно обнимает Уэйда, потому что так надо. Скоро не только Питеру, скоро им обоим будет хреново, но пока что об этом лучше молчать. Мало ли что выкинет Уэйд? Вдруг он тогда не посмеет вернуться к жизни? Скажет, что хотя бы в мире мертвых никому не навредит. — Пойдем, я должен нас вывести, — Питер неловко отстраняется, напоминая себе, что в мире живых есть опасный бездушный Уэйд. И не навредит он никому, как раз если его душа вернется. — Ты знаешь, куда идти? Питер оглядывается: маленький огонек в правом тоннеле подсвечивает старинные стены, выложенные из небольших разномастных камней. — Да. Я вижу свет. — А я ничего не вижу, — чешет затылок Уэйд. — Я вижу, потому что я жив. Нам туда. Идем. Уэйд сразу берет его за руку. Питер чувствует себя некомфортно, но не пытается вырваться. Это же Уэйд. Тот Уэйд, который ни за что бы не причинил ему боль. Тот, который однажды также взял его за руку и повел в караоке, побоявшись даже сказать, что это свидание. — Какой-то ты странный, Питти, — буркает Уэйд, пока они шагают по коридору. — Ты что, нашел себе другого, пока я был мертв? Питер хочет сказать «нет», потом вспоминает ЭмДжей, заминается и не знает, что ответить. — Питти! — возмущается Уэйд. — Даже года не прошло, а ты! Ладно, неважно. Я все равно отобью тебя обратно. Я же любовь всей твоей жизни, верно? Питер только растерянно смотрит в каменный пол. Он долгое время верил в это, и где-то в глубине души он все еще любит Уэйда, но то, что произошло… Это не сотрешь сочетанием «Ctrl+Z». — Воскресну и закажу сразу десять тысяч тако, — мечтательно заявляет Уэйд. Питер старается слушать его болтовню, а идти вперед все страшнее. Что с ними будет? Уэйд, конечно, хочет, чтобы они снова были вместе, но Питер даже думать об этом не может. И он понимает, что если все получится, то они снова будут вместе, снова будут счастливы. Как можно быть счастливым с Уэйдом? Они довольно быстро находят портал. В отличие от элегантных искрящихся окружностей Доктора Стрэнджа, этот похож на большой шар света, готовый ослепить всех, кто его видит, и Питер щурится. — Он перед нами? — уточняет Уэйд. Питер кивает. — Не хочешь поцеловать меня, пока я такой красивый? — Уэйд соблазнительно ухмыляется. По крайней мере, Питер уверен, Уэйд считает это соблазнительным. — Нет? Учти, тебе со мной страшилой жить до конца твоих дней, это последний шанс. — Иди уже, — отзывается Питер. — Ну ладно, — Уэйд осторожно направляется в сторону портала, стараясь что-нибудь разглядеть, и неуверенно оборачивается к Питеру. — Питти, а я тебе там нужен? То есть… Ты странно себя ведешь, а единственное, по чему я скучал, это ты. Если я тебе не… Питер просто берет, толкает Уэйда в портал и бормочет: — Придурок. А затем идет следом.

~

Питер приходит в себя и понимает, что улыбается. Десять минут в обществе настоящего Уэйда, и уже хочется то ли рвать на себе волосы, то ли радоваться неизвестно чему. Во всяком случае, он вытащил Уэйда. — Получилось? — тихо спрашивает Питер. — Уилсон пока в отключке, — сообщает Наташа. — Наверное, его разуму и телу нужно время, чтобы состыковаться. Питер открывает глаза, садится, оглядывается. Наташа светится на экране — она сейчас в камере с Уэйдом. Ванда сидит рядом с Питером, на вид уставшая, но спокойная. Наверное, все прошло как надо. — Ты в порядке? — Питер даже удивляется тому, что это спросил Локи. А потом вспоминает, что Локи знает. Конечно, теперь Локи связал, что к чему, и даже такого почти злодея их ситуация не могла оставить равнодушным. — Все супер, — выдыхает Питер. Это, может, и не правда, но Питер разучился говорить искренне. За последнее время он даже не понимал, когда лгал себе. — Можно мне к Уэйду? Стивен награждает Питера внимательным взглядом, будто обладает рентгеновским зрением и способен просканировать им тело на предмет проблем со здоровьем. — Иди, — разрешает Ванда, не дожидаясь ничьего вердикта. Это очень страшно. Питер не до конца осознает, что собирается сказать, но ему точно предстоит самый сложный разговор на свете. Оттого, что Уэйд не видел смысла в жизни без Питера, больно. О том, что Уэйд вспомнит все, что он творил, невыносимо думать. Питер все еще надеется, что это как-то не так работает, что Уэйд будет помнить загробный мир или простое пустое ничего. Когда Питер входит в камеру, Наташа ему сочувственно улыбается. — Вас оставить? Питер кивает. — Если что-то пойдет не так, сообщи, — бросает Наташа напоследок и выходит. Уэйд выглядит мирно спящим. Питер хочет сесть возле него на краешке кровати, но он так много времени провел в кровати с монстром под личиной Уэйда, что просто не может. Питер стоит и смотрит. А вдруг не сработало? Вдруг странный бездушный Уэйд просто соврет, что все в порядке? Он ведь уже делал это. Он не говорил никому о том, что случилось. Нет, Питер поймет. Питер поймет по взгляду. Уэйд дергается во сне, Питер делает шаг вперед, Уэйд снова дергается, вскрикивает, как от кошмара, и распахивает глаза. А Питеру хватает секунды, чтобы осознать: Уэйд все помнит. Помнит, как насиловал, помнит, как убивал, помнит, как предлагал уничтожить несколько сотен человек в торговом центре. И Питер обрек его на эти воспоминания просто потому, что подумал, что быть живым лучше, чем мертвым. Уэйд садится на кровати, Питеру не по себе, но сейчас не время обращать внимание на собственные проблемы. Он бросается к Уэйду, обхватывает его лицо руками и настойчиво произносит: — Это был не ты. Ты ни в чем не виноват. — Матерь божья, — только и выдыхает Уэйд. Он берет запястья Питера и осторожно отстраняет его. — Как тебе вообще хватает духу ко мне прикасаться? — Все в порядке, — врет Питер. — Я тоже дров наломал. Я изменил тебе, представляешь? И Питер не видит в ответ ни злобы, ни ревности, ничего другого. Как будто Уэйд превысил все лимиты эмоций и не может испытывать больше. — Ты что, правда думаешь, что это сравнится с тем, что сделал я? — Уэйд прикрывает глаза и морщится, как от головной боли. — Красный советует мне суициднуться. — А я советую Красному сходить в жопу, — огрызается Питер. — Уэйд, ты… — Какого хрена ты не ушел? — внезапно выпаливает Уэйд. — Ты что, правда поверил, что я могу так с тобой поступить?! — Нет, но... я пытался понять, что с тобой случилось, я… — Мог бы врезать мне, вырубить, связать и выяснять дальше! Ты бы спокойно со мной справился. Если Питер расскажет, что бездействовал из-за накатывающего ужаса, Уэйду станет только хуже. А Питеру хуже от обвинений Уэйда. Питер достаточно обвинял себя сам. — Я наблюдал за твоим поведением… Если бы не твои походы к Шикле, я бы ни за что не догадался, что случилось. — А догадался ты когда? Когда свалил от меня. Уэйд хватается за голову так, будто мысли способны разорвать ее на куски. И, наверное, это действительно сложно понять: как супергерой, спасший кучу мирных жителей, не смог защититься? — Я вел себя неправильно, — выдыхает Питер, но не решается признаться, насколько неправильным, грязным и слабым себя сейчас чувствует. — Прости. И я ни в чем тебя не виню, я... Питер хочет сказать, что любит, но язык не поворачивается. — Питти, ты был лучшим, что происходило со мной за всю мою жизнь. — Я все еще здесь, — шепчет Питер, но Уэйд качает головой. — Я смотреть на тебя не могу, не вспоминая того, что сделал, — в карих глазах Уэйда столько боли. Все, что Питер переживал месяцами, свалилось на него в одну секунду. — Уверен, ты чувствуешь то же самое. Нам не стоит больше видеться. Лучше бы Уэйд как-нибудь отшутился, сказал, что им не по пути, и все. Но Уэйд слишком долго был без эмоций, ему очевидно трудно их удержать, ему очевидно сложно даже перейти на тон помягче. Только вот никакая мягкость не поможет стереть того, что было. Никакая мягкость не сбавит желания Питера стереть самого себя. Питер кивает, отстраняется и... идет на выход. Уэйд прав. Господи, даже спиной к нему поворачиваться страшно. Как бы Питер ни храбрился, его передергивает от общества Уэйда, и ничто никогда уже не избавит его от ужаса. Если бы этого всего не произошло, они могли бы быть счастливы и сейчас. Возможно, они были бы счастливы еще много-много лет. Питер вспоминает времена, когда его единственными проблемами были рядовые злодеи и опоздания на работу. Как он бежал в Дейли Бьюгл, а все его мысли были поглощены Уэйдом. Сейчас это кажется нереальным. Питер останавливается у дверей камеры. — До того, как ты умер… Это уже ничего не изменит, мне просто хочется знать. Ты правда собирался сделать мне предложение? Питер бросает на Уэйда неуверенный взгляд. Зачем вообще такое спрашивать? — Собирался. Они могли бы быть счастливы. Они были идеальны друг для друга. Как в какой-то чужой уже несуществующей жизни. — Что бы ты ответил? — тихо спрашивает Уэйд. — Я бы ответил «да». Питер уходит. Он раньше очень много об этом думал, а теперь это просто слова. Питер, конечно, еще увидит Уэйда, в городе или на очередной миссии, но вряд ли они еще когда-нибудь заговорят. И уж точно не как кто-то, кто раньше был важен друг другу. По дороге домой Питер не может отделаться от навязчивой мысли. Разве нельзя все исправить? Может, стоит прямо сейчас броситься к Уэйду и умолять попробовать хоть что-нибудь? Психотерапевта, долгие разговоры, попытки довериться заново? Ничего не поможет. Питер просто должен двигаться дальше. Когда-нибудь он осмелится на новые отношения. Они будут совсем не такими, но как кто-то вообще может сравниться с Уэйдом? Это даже будет к лучшему. Именно из-за того, что Питер любил так сильно, ему сделали так больно. Возможно, Питер даже будет счастливее без Уэйда. Просто сейчас в это как-то не верится. Как не верится каждому, чей любимый человек однажды уходит из дома и погибает в битве. 7 лет спустя Такой прекрасный летний солнечный день никто не должен просиживать в офисе. Это попросту несправедливо. Кроме того, сегодня воскресенье. По воскресеньям Питер обычно работает. Он почти всегда работает, но сегодня день-исключение, и Питер тащит ЭмДжей в парк. Множество узеньких аллей, утыканных высокими пышными деревьями, радует глаз любого нью-йоркского человека, большая часть жизни которого проходит в каменных джунглях. Питер усмехается, заметив беснующуюся белку на ближайшей ветке, и думает, как это, наверное, прекрасно — жить на дереве, собирать шишки и кусать особенно настырных людей. Да, белки кусаются. Да, Питер проверял. — Ты выглядишь как одичавший ребенок, которого никогда не выпускали из дома, — смеется ЭмДжей, когда Питер глубоко вдыхает воздух, насыщенный кислородом, а не выхлопными газами. Питер лишь улыбается и тянет ее за собой, на звук музыки. — Хочу сладкую вату и покататься на карусельке. — Не самое респектабельное занятие для главы компании, — отмечает ЭмДжей, и Питер морщится. — Ни слова о работе. Вата и карусельки. Не спеша, они гуляют по аллее. ЭмДжей держит Питера под руку, и со стороны они выглядят обычной парой, совершенно скучной и ничем не выделяющейся. Питер так любит казаться простым. Он обожает дни, когда ему не приходится залезать в костюм тройку и изображать из себя строгого босса. А еще больше он обожает дни, когда не приходится залезать в костюм Человека-паука. Когда в городе спокойно, тихо, безопасно. Питер видит палатку со сладкой ватой. Перед ней выстроилась очередь, и они с ЭмДжей встают прямо за мужчиной с ребенком. — Хочу на колесо обозрения, — тихо сообщает Питеру ЭмДжей в ухо. — А то ты не видела Нью-Йорк с высоты полета. — То, как видела — лучше бы не видела. — Я оскорблен, — посмеивается Питер, обнимает ее за плечи и целует в висок. Они вроде бы вместе, а вроде бы и не вместе всего пару лет, но кажется, что целую вечность. Может, дело в том, что они так давно знают друг друга. Может, в том, что ЭмДжей была самым близким человеком даже когда Питер сбежал из Нью-Йорка с помощью студенческой программы по обмену. Ему нужно было вырваться из этого города. Ему нужна была свобода во всех смыслах. И он даже не представлял, что снова захочет быть с кем-нибудь в отношениях хоть когда-нибудь. — Пап, а можно мне три больших хот-дога и на горки? — громко спрашивает темноволосая девочка в очереди перед ними. ЭмДжей смотрит на нее с улыбкой — в последнее время она часто так реагирует на детей. Питер даже не против: возможно, им пора задуматься. Пора, наконец, зажить нормальной жизнью, а не прятаться от страхов и проблем. — Милая, эти хот-доги больше тебя. Ты же не хочешь, чтобы тебя стошнило прямо на папу, когда мы пойдем кататься? — отзывается мужчина, и Питер замирает, вслушиваясь в удивительно знакомый голос. — Ну па-а-а-а-п! — хнычет кудрявая темноволосая девочка, повисая на руке у отца. Мужчина одет в толстовку с капюшоном, в такой жаркий день, что это выглядит неуместно. Питер всматривается в его широкую спину, бросает взгляд на руку и видит старые шрамы, которые когда-то помнил наизусть. — Уэйд? Это вырывается само собой. Мужчина оборачивается, и, конечно, это Уэйд. Питера пока не посещают галлюцинации. Хотя когда-то посещали кошмары. — О, привет, Питер, — произносит Уэйд, удивленно вскидывая надбровные дуги. Питер, кажется, почти никогда не слышал своего полного имени в его исполнении. И это странно, но именно то, что должно было быть. Уэйд переводит взгляд на ЭмДжей и улыбается. — Мишель, ты что, участвуешь в какой-то гонке, где с каждым годом нужно становиться все красивее? ЭмДжей смеется, и, о боже, это все настолько ужасно вежливо-формально. Уэйд никогда так не разговаривал. Все его комплименты до жути пошлые, а приветствия — отсылки к глупым шоу. Что же это сейчас такое? «Вот что», — понимает Питер, когда Уэйд представляет им свою дочь: — А это Тиффани. Тиффани, поздоровайся с дядей и тетей. — Только за три хот-дога, — отрезает Тиффани, сверля его огромными карими глазами. Уэйд усмехается и гордо произносит: — Вся в папу. Питер улыбается, и резко чувствует такое облегчение. То, что произошло между ним и Уэйдом, было давно. И Питер давно уже не ассоциирует Уэйда с монстрами, Питер принял то, что Уэйд ни в чем не был виноват. А самое главное и самое трудное — Питер принял то, что сам не был виноват ни в чем. Питеру было стыдно за то, что он сделал Уэйду больно. Питеру было стыдно за то, что он позволял бесчувственному Уэйду делать с ним. И несколько лет Питер пытался смириться с мыслью, что по-другому быть не могло. Оцепенение — нормальная реакция жертвы. Желание помочь любимому мужчине — нормальное поведение живого существа. А отказ от ухода из нездоровых отношений — нормальное поведение психологически задавленного человека. И не уйти в итоге Питер не мог. Все сложилось против них, в этом не было их вины. Они оба двинулись дальше, пережили разрыв, и Питер был уверен, что у Уэйда все в порядке, просто судя по тому, что говорят в супергеройском сообществе. Но теперь Питер видит, что Уэйд не просто в порядке. Уэйд счастлив. И Питер счастлив, что Уэйд счастлив. — Пап, наша очередь, — зовет Тиффани. — Прошу прощения, — самым светским тоном произносит Уэйд и отворачивается к палатке, чтобы тут же сменить интонации: — Привет, красавчик, дай-ка нам две сладких ваты и один маленький хот-дог. Питер закатывает глаза, насмешливо улыбаясь. Нет, Уэйд все еще Уэйд. — Большой! — спорит Тиффани. — Маленький, — не уступает Уэйд. Парень, работающий в палатке, быстро их обслуживает и забирает деньги, а Уэйд с Тиффани уходят. — Рад был повидаться, — бросает Уэйд на прощание. ЭмДжей с удивлением смотрит им вслед. — Уэйд Уилсон — отец, — с неверием произносит она. — Что-то мне подсказывает, он хороший отец, — кивает Питер. Конечно, он хороший. Он внимательный и заботливый. И даже может быть ответственным, если того требует ситуация. — Мистер, мисс, вы будете заказывать? — окликает их паренек из палатки. — Две сладких ваты, — спохватывается ЭмДжей. А Питер все никак не может перестать смотреть на скамейку, куда Уэйд садится с Тиффани поглощать покупки. — Хочешь поговорить с ним? — внезапно спрашивает ЭмДжей. — Нет, — Питер качает головой. — Нет, все, что нужно, я уже увидел. Он берет ЭмДжей за руку и переплетает их пальцы.