Смена реальности {Крипипаста}

      Девочка-призрак насупилась и исчезла, оставив меня наедине с безликим. Это меня слегка напрягло. Я не боялся, нет, скорее было некомфортно от того факта, что остался наедине с кем-то. В голове моментально всплыла потасовка с Маски, и я едва не дёрнулся, безликий же поперхнулся. Мой мозг не сразу сопоставил два события, но додуматься, что он читает мои мысли, я смог.       — Так значит, ты читаешь мои мысли, интересно… — неподдельный интерес проступил на моём лице и заставил меня быть более открытым, а также расслабленным, но мужчина явно напрягся, атмосфера в помещении стала хуже, тяжелее.       — Ты же ещё совсем ребёнок… — с досадой проговорил безликий.       Я встрепенулся, готовый поспорить с этим утверждением. В моём понимании я уже был не совсем человеком и уж точно не ребёнком.       — Не могу согласиться, вряд ли я сейчас ребёнок, — моя голова склонилась на бок, рассматривая поддельно пустое лицо безликого. — Я скорее монстр, особенно после всего того, что сделал.       В голове замелькали воспоминания, множество кадров, где я убиваю людей, избиваю их, издеваюсь и совершаю поджоги. Я не испытывал особых эмоций в этот момент, в отличии от него, моя песчинка совести и стыда была несравнима с его эмоциями. Воздух в комнате буквально потяжелел, дышать стало значительно сложнее, но я продолжал сверлить его практически пустое, слабо потемневшее лицо взглядом.       Внезапно дышать стало легче, меня это слабо удивило. Великолепный пришёл в норму.       — Я думаю, тебе стоит пойти помыться, а потом мы можем поговорить уже более приватно и расслабленно.       Я слабо вздрогнул, но успел заметить за углом выглядывающего Худи. Слова о приватности приобрели смысл, а если я сейчас не помоюсь, то с волосами можно попрощаться: они же все в крови.       — Я могу отнести тебе чистые вещи. Где находится твоя комната? — Сплендор максимально старался отвлечь меня от предыдущего разговора, а я и не был против.       Тут же я понял, что нормально объяснить не смогу и, даже не подумав, выпалил:       — А если я представлю дорогу до комнаты, ты сможешь так туда попасть? — даже по нарисованным глазам мне было прекрасно видно его удивление.       — Да, конечно, — с сомнением произнёс безликий.       Мои глаза зажглись детской радостью. Это было чем-то новым, интересным и неизведаным. Быстро я представил путь из «гостиной» в свою комнату и место, где лежат мои вещи. Задумавшись, наклонился вперёд и едва не упал, правда падению помешал вектор Великолепного. Он усадил меня обратно на диван и присел на корточки передо мной, в голове что-то щёлкнуло.       — Только не говори, что ты всерьёз считаешь меня ребёнком, — я слегка помрачнел.       Мне не нравилось, когда меня принимали за ребенка, но отчасти я им и был. Отрицать это было глупо, но и признавать не хотелось. Громко выдохнув, я слез с дивана и собирался выйти из комнаты, но недоумевающий голос безликого меня остановил.       — Как ты понял? — он слабо насторожился, явно не до конца понимая то, что я имел ввиду.       Я лишь усмехнулся на это и сформировал чёткую мысль, чтобы она была максимально подробна и понятна. Это психологический приём по сути. Взрослые и подростки, когда не воспринимают детей всерьёз, списывая всё на то, что «он/она ничего не поймёт» присаживаются на корточки, как бы становясь на одну ступень, один уровень с ребёнком и смотрят в глаза. Так ребёнок начинает воспринимать взрослого словно ровесника, а слова за чистую правду, ведь врать, не краснея, и смотреть в глаза сложно. Полезная информация? Не спрашивай откуда я это знаю. Ч не совсем тот, кем кажусь, не стоит судить кого-либо по его оболочке.       Закончив мысленный и слегка непривычный монолог, я наконец вышел из комнаты и лениво побрёл в ванную. Разговор отчасти опустошил меня. Неохотно дойдя до двери, я дёрнул за ручку. Открыто. Привычно шмыгнул внутрь, на стиралке уже лежала стопка с вещами, явно с моими. Неохотно я залез в чугунную ванну и включил душ. Полилась горячая, приятная вода. Да, она обжигала кожу и заставляля её краснеть, но мне нравилось.       «Чёртов мазохист», — тихо мелькнула мысль в моей голове, заставляя вспомнить то, зачем сюда в принципе пришёл. Начав изучать бортик ванной, прилегавший к стене, я обнаружил кучу бутыльков, шампуней, склянок, флаконов и прочего. Среди всего этого смог различить почти новый бутылёк шампуня розового цвета. Глаза мои широко распахнулись. В реальности я всегда пользовался именно этим шампунем. Почти все надписи, нанесённые на бутылёк, были на русском, за исключением названия и пары мелких деталей.       В какой-то степени всё возвращается к истокам.       Конечно это всё меня немного удивило, но я всё же пересилил себя и, намочив голову, вылил немного шампуня на промокшие и потяжелевшие волосы. Дальше была стандартная процедура, я просто два раза подряд намыливал короткие волосы и смывал с них пену, ничего необычного. Местами смыл кровь и, выдохнув спокойно, наконец вылез из ванны.       Не пойму, мне нравится мыться, или меня это раздражает? Не найдя ответа на свой вопрос, я взял полотенце, лежащее на вещах, самое обычное, серое, стандартного размера. Ничем непримечательное, но достаточно мягкое и приятное к телу. Вместо того, чтобы нормально высушить волосы, я просто хорошенько взъерошил их полотенцем, а после обтёр тело, надел нижнее бельё и с лёгким недоверием развернул стопку вещей.       «Просто чёрная толстовка и джинсы, тёмно-синие. А у меня… точно, была, чёрная толстовка у меня была. Тут ещё футболка. Думаю, мне будет достаточно и футболки, хоть здесь и прохладно».       Задумавшись, я натянул джинсы и на ходу начал продевать пояс с ножнами. Затянув его на талии, накинул эту большую футболку. Как хорошо, что она не обтягивающая. Слабо улыбнувшись, я вновь почувствовал жуткую усталость и вспомнил о ногах: кроссовкам сейчас слишком плохо. На полу обнаружились обычные чёрные кроссовки с чёрными носками внутри. Мне показалось это очень предусмотрительным.       Обувшись, я взял полотенце и хотел повесить его, но все крючки, которых было не так много, оказались заняты, поэтому пришлось сложить его стопочкой и положить на стиралку. Подхватив толстовку в руки и закинув рюкзак на плечи, я вышел из комнаты.       В голове было относительно пусто, лишних мыслей в запасе не нашлось. Ключица заныла острой болью, и я, полагаясь на приобретённые «инстинкты», резко обернулся, закрывая дверь. За моей спиной стоял безликий, но я быстро осознал, что Его не знаю, а опасность, исходящую от него, чувствовал за несколько метров, собственно, разделявших нас с ним. Безликий, в большом кожаном плаще и не менее большой чёрной шляпе, стоял, любопытно разглядывая меня.       «Чёрт, я всё понимаю, но можно не так откровенно? Я хоть и не безликий, но твой взгляд просто прожигает во мне дыру!» С его зубастой пасти слетел громкий и басистый смешок, это заставило меня привычно поёжиться. Вот не люблю я подобное. Уйди.       Не сводя с него глаз, я застыл, напоминая себе без остановки, что в данный момент это прямая угроза моей жизни. Рука уже машинально спустилась к ножнам, и в этот же момент я почувствовал слабое колебание воздуха сбоку от себя, даже боковым зрением уловил тонкую фигуру другого безликого, спасение. Меня подхватили вектором, и пространство вокруг смазалось, поехало и буквально поплыло, мне оставалось лишь зажмуриться и стараться почувствовать, когда всё вокруг станет привычным и относительно стабильным. Когда я перестал чувствовать плывущий воздух, то всё же позволил себе открыть глаза. Пространство и вправду стабилизировалось, и я уже висел на чужом векторе, словно беспомощная рыбёшка. Рюкзак слетел с моего плеча и безвольно, даже грустно упал на пол. Не успел я толком опомниться, как меня переместили на что-то светлое и мягкое, по логике — кровать.       В голове было как-то пусто, мысли словно растерянно разбежались в стороны и попрятались. Я нащупал рядом с собой подушку и обнял её всем телом, положил на неё же подбородок и начал почти скучающе наблюдать за безликим. Тот в свою очередь сел на кровать и снял цилиндр. Повернулся ко мне, и мы застыли в тишине, будто именно это и должно было случиться. Не люблю я говорить первым, но предстояло ещё отстоять свою точку зрения, при чем аккуратно, не испортив отношений с Великолепным. Как говорится: меньше врагов — меньше проблем. Как никогда эта мысль кстати, а сейчас я не в ладах с Тимоти, Джеффри, возможно, Салли, ну, и, скорее всего, Оффендермен теперь от меня не отстанет. Чем же я их всех так цепляю?       — Возможно, подсознательно они видят в тебе соперника, — голос Сплендора звучал размеренно и спокойно, даже как-то равнодушно.       Я дёрнулся и на минуту ушёл в себя, отчасти, чтобы осмыслить сказанное им. Мне было интересно размышлять о своиз и чужих мыслях, а также о том, что чувствует кто-либо, способный читать чужие мысли, подсознание и видеть всё насквозь, таким, каким оно и является. Но всё же я осёкся, сейчас было не время уходить в себя.       — Знаешь, я понимаю, что ты сейчас испытываешь противоречивые чувства к моей персоне: вроде я и ребёнок, но уже опустился до уровня младшего прокси, и думаю, ты их не особо любишь, — пауза, длившаяся всего несколько секунд, дала мне передохнуть. — Я просто хочу, чтобы ты знал: люди всегда доводят других людей до такого состояния. Даже меня довели, а ведь я был настолько добрым и светлым ребенком.       В голове промелькнул образ милой кареглазой девочки лет шести. Она, не стесняясь, улыбалась во все зубы и показывала свои милые, распущенные волнистые волосы цвета каштана. Дальше воспоминания поскакали: вот девочка тащит всех котят и щенят к себе домой, вот помогает другим детям, мирит их, дальше девочка плещется в озере, всё также радуясь. С моим тяжёлым вздохом воспоминания буквально потемнели, я прикрыл глаза. Вот мать девочки не может научить её читать и бьёт малышку за это толстым букварём прямо по голове, вот она переехала в новый двор и кучка подростков, схватив её по рукам и ногам, тащит к дороге и кидает прямо под машину, едущую навстречу. Следом девочку бьют и обзывают в школе за всё, что только можно: не такие волосы, карие глаза, волосы на теле, увлечения — буквально за всё, потому что унижать её не за что. Вот на её глазах дети со двора убивают кошку и уродуют труп несчастного животного.       Воспоминания дались не легко, они заставляли ворошить прошлое. Последней «стопкой» воспоминаний стали оскорбления от собственной матери, их было слишком много, поэтому пришлось резко отвлечься подумав о… том, словно меня окунают в ледяную воду, очень кстати помогает прийти в себя. Уже привычно поморщившисья, я кинул короткий взгляд на безликого. Трогать его сейчас не хотелось, тем более, что это безликий, а не обычный человек. Моим решением было простое бездействие, просто сидеть и ждать. Я бы так и поступил, но в дверь что-то заскреблось. Подняв голову с подушки и уставившись на дверь, я замер. Безликий, казалось бы, никак не реагировал. Пока я думал, за дверью раздалось звонкое «Мяу!», и, подскочив на ноги, я открыл дверь. За ней, как и ожидалось, был белоснежный и уже хорошо знакомый мне котёнок.       — Юкине! — пушистое создание издало ещё одно радостное «Мяв» и прыгнуло прямо мне в руки.       Великолепный отвис и повернул голову в нашу сторону, Юкине лишь многозначительно заглянул в его лицо и запрыгнул мне на плечи. Я прикрыл дверь, понимая, что, возможно, мой маленький друг привлёк не нужное внимание.       — Интересное имя у тебя, малыш, — Сплендор аккуратно погладил Юкине, и я вновь присел на кровать.       — Возможно, будет неправильно спрашивать, но к чему, получается, привёл наш диалог? — рискованный шаг, однако.       На несколько секунд повисло молчание, но оно быстро исчезло, словно его и не было вовсе.       — Я думаю, мы подружимся, если ты, конечно, не против, — на эти слова я лишь расслабился, буквально выдохнув.       Мне явно повезло, что хотя бы с кем-то в этом месте мои отношения будут дружескими, а не иными.       — А знаешь, ты относишься ко мне чуть лучше, чем остальные, — я улыбнулся, слабо, непривычно искренне и спокойно. — Мне это нравится.       Собравшись с мыслями, я вышел в коридор и только хотел закрыть дверь, как безликий протянул мне мой забытый рюкзак. Быстро поблагодарив его, я начал пытаться понять, как же мне вернуться к себе в комнату. Всё же надежда была лишь на мой биологический навигатор и чутьё. Хотя, есть ли у меня чутьё?       Спустившись на второй этаж у комнаты, я лоб в лоб столкнулся со своей сестрой. Пришло озарение, что мы давно не виделись. Девушка схватила меня за руку, и я застыл. Такое поведение было нестандартным для неё.       — Мне нужно вернуться не надолго в село. Может, сходишь со мной? — она нервно сжала мою руку, и я просто поплёлся к лестнице, ведущей на первый этаж.       Вместе мы спустились на первый этаж и вышли из здания. Я на ходу натянул толстовку, которую до этого держал в руках. К счастью, по пути нам никто не попался, и мы могли спокойно зайти в замороченный лес, а после петлять по заросшей тропинке, уходя в глубь и замечая как лес медленно из устрашающе елового, габаритного и многовекового перерастает в обычный и смешанный, на пути появляется более чёткая тропинка, и теперь мы идём вдоль линий электропередач. Я завороженно наблюдал за этими переменами, словно смотрел интересный фильм. Вскоре мы свернули к прилеску и, пройдя его насквозь, вышли к самой обычной просёлочной дороге. По словам моей сестры, дорога вела к самому селу.       — Эх, а здесь красиво, даже тепло всё ещё… — меня, наверное, можно было понять.       Почти вся моя жизнь была городской. Не Москва, конечно, и всё же… Но деревни и сёла были моей отдельной любовью: ветер, поля, травы и чистый воздух, спокойные и приятные люди, отсутствие лишней шумихи без повода. В моём же городе, как и упомяналось ранее, я всю жизнь жил около дороги на краю города, недалеко было несколько технических предприятий, а за моим домом и вовсе выезд из города, так что я постоянно слышал как машины гоняют под окнами и нюхал табачный дым, тянущийся к нам от соседей. Конечно, у моего небольшого городка была своя атмосфера: эти прекрасные, нежные, огненые закаты, дикие грозы и ливни, град и моросящий дождь, а зимой сугробы вырастали до двух метров в высоту!       Но и моя сестра может похвастаться не сильно худшим, а для меня даже лучшим: яркие закаты на открытой местности, чистое небо, поле прямо за домом, трактора, куча заброшек и лес под боком, а эти ливни и редкие снегопады! Правда вот жару я не люблю, да, но если её отбросить, т о климат для меня просто идеален и шикарен. Это место я уже много лет мечтал увидеть вживую.       Громко выдохнув, я продолжал озираться по сторонам: теперь справа от нас было поле, просто пустое поле после сезона и сбора урожая, пропаханное и оставленное на зимний отдых. Я шёл к нему вплотную, разглядывая редкие и мелкие камни под ногами.       — Мы уже подходим, — Лис дёрнула меня за рукав, и я сконцентрировался.       Теперь надо было смотреть либо вперёд, либо стараться уловить любое движение рядом, ведь никто не знает, что сейчас здесь происходит, верно? Тем более, русских здесь не особо приветствуют. Я, конечно, знал украинский от сестры, матери, родственников и телепередач, но это было слишком слабое познание, на уровне иностранного «Бабушька», «Водка», «Пути́н», «Медвед». Ситуация явно не обнадёживала, но так как на улице понемногу темнело, то мы планировали зайти незаметно, так чтобы никто и не узнал о нашем присутствии.       Вечернее небо слегка хмурилось, сурово приветствуя нас с ней, здесь я был чужаком. Тишина поражала меня, как городского жителя, ведь вечерний город наоборот словно только оживал. Настороженно мы пошли вперёд, рука моя вновь лежала на ножнах, к которым я уже успел привыкнуть. Здесь явно была бы уместна кобура с пистолетом в ней… Что-то выдавало поддельность этой тишины и пустоты, возможно, это было настороженное лицо моей сестры, а возможно я чувствовал это, чувствовал словно своё сердцебиение. Ладно, хватит пафоса.       Мы неуверенно и тихо проходили в глубь. Чем дальше мы оказывались, тем более мёртвым это место начинало нам казаться: на улицах мы не встретили ни единого человека, хотя обычно кто-нибудь здесь да ходил, по словам Лис. Прохладный и влажный воздух предвещал надвигающийся дождь. Точнее, он так и кричал о нём на ухо. Девушка пошла быстрее, не находя опасностей и раздражителей на своём пути.       «Интересно, что здесь могло произойти за неделю? Прошла же ведь всего неделя, верно?»       Чтобы удостовериться в правильности даты, я на ходу достал телефон из кармана джинс и включил его. На дисплее отобразилась дата 19.03, Среда, 7 октября, 2020 год. Оказалось, что этот день всё ещё тянется, он нескончаемо долгий, словно прошло уже несколько дней, а это значило лишь одно: время в замороченном лесу и вправду может тянуться значительно дольше, не как в привычном нам мире. Идея, как и сама мысль, была интересной, забавной, но сейчас было не время размышлять о необычном течении времени, ведь когда я оторвался от телефона и мыслей, заметил, что мы уже подходим к дому моей сестры. Остановившись возле него, убедились, что внутри пусто, и никто нам не помешает.       — В этой реальности у меня нет ключей от дома, я о них как-то не подумала… — произнесла Лис, я лишь улыбнулся и подошёл к одной из форточек, а после аккуратно открыл её, поддев своим ножом.       Отойдя, я пригласил сестру внутрь. Форточка хоть и была небольшая, но, как я уже говорил, мы с сестрой формально дети и на практике более чем мобильные, а в такую форточку уж точно пролезем. Пока она залезала и брала нужные ей вещи, я стоял под окном, сторожил так сказать. От скуки снял рюкзак с плеч и нарыл в нём на ощупь пистолет. То, что надо! Только вот… я стрелять не умею. Решив переложить его на всякий в карман толстовки, я продолжал следить за обстановкой.       Прошло ещё минимум минут пятнадцать, перед тем как Лис, собрав всё, что было ей необходимо, подошла к окну и, передав мне свой рюкзак, начала вылазить из форточки. И в этот момент произошло совершенно непредвиденное! Мимо проезжала машина полиции и остановилась как раз у дома сестры. Та в попыхах аж вывалилась из окна, и я с трудом не дал ей упасть на руку. Поднявшись, девушка накинула рюкзак, прижавшись к стене. Я повторил за ней и замер. Двое полицейских вышли из машины и направились в нашу сторону. Остановившись в метре от нас, они заговорили.       — Ей, молодьож! Ви в курсі шо зараз комендантська година з семи, а зараз вже пів восьмого? — заговорил первый полицейский, угрюмо оглядывая нас двоих.       — А тебе, — второй подхватил речь первого и указал на меня пальцем, — я ніколи не бачив! Ким являєшся?!       Я лишь ближе прижался к стене в ответ на их возгласы. Судя по всему, они быстро просекли мою чужеродность, а также то, что формально мы действуем не совсем законно. Резко один мужчина нахмурился.       — А ти случайно не та пропавша дівчина? — первый полицай подозрительно прищурился, глядя на Лис.       — Вона сама! — немного язвительно ответила моя сестра.       — Тоді, давайте прокатаємось з нами за компанію в відділення.       Только мужчина начал приближаться, как я на автомате засунул руку в карман толстовки.       — Дело дрянь… — импровизация пошла в ход. Я резко выхватил пистолет из кармана толстовки и грозно, даже уверенно направил его на блюстителей закона. — Стоять и не двигаться, иначе я открою огонь! — в голове что-то щёлкнуло, я слабо оскалился. — Никто не смеет трогать мою сестру! — слабо огрызнувшись, я схватил сестру за руку, и мы побежали.       Вслед нам кричали, но мне было уже глубоко плевать. Прямо на ходу я сунул пистолет в карман джинс в надежде, что всё же не потеряю его. Вдалеке начинало разливаться зарево.