Glass

— Руки вверх, мистер Барнс, — в помещение влетает невысокая девушка с пистолетом в руках, которая намерена держать в своём поле зрения одного из самых опасных людей Нью-Йорка.       Вся его свита тут же навела на неё оружие, буквально держа на прицеле брюнетку. Сам же мужчина нарочито медленно развернулся, чтобы посмотреть в глаза той, что решила разыграть такой спектакль. И он принял правила игры. — Не то что? Выстрелите в меня — выстрелят в вас. В мгновение отнимут жизнь у двух людей и все ради чего? — он был порядком измотан за последние дни, ведь быть Доном Мафии не всегда просто, как хотелось бы того. — А вы думаете, что у меня есть другие мотивы кроме мести? — она не опускала пистолет, лишь крепче обосновывая палец на курке, чтобы можно было быстро среагировать. — Вопросом на вопрос значит, — Джеймс хмыкнул и махнул рукой, чтобы вся его свита опустила оружие. Ему было до абсурда смешно видеть, что девушка пробралась в его же личный кабинет для мести. И это вроде даже как повод сменить всю охрану на постах, но небольшое дрожащее тело само говорило о том, что это было просто удачным стечением обстоятельств. — Именно, — Элизабет кивнула, пытаясь сохранять холодное выражение лица и не показывать страх, но колени предательски дрожат. — Ну что вы, опустите пистолет, я хочу предложить всё мирно обговорить, как цивилизованные люди, — ладонью он указал на место напротив своего стола, пока сам же не занял кожаное кресло. — Мне неловко, когда девушка передо мной стоит, а я сижу. Присаживайтесь, я не кусаюсь. — В это слабо верится, — она окинула его взглядом, подмечая то, что он совершенно спокоен. Его правая живая рука была вся в татуировках и переплетала пальцы левой бионической в замок. Поразмыслив ещё пару секунд, девушка приняла решение присесть, не сводя взгляда с холодных серых глаз. — Все свободны, — Барнс громко сказал всей своей охране и те вышли из кабинета, оставляя Элизабет и Джеймса одних. — Что за представление, куколка? — А чего ты ещё ожидал после нашей последней встречи? Что я просто прибегу к тебе, как только надоест очередная шлюха, — теперь в ее глазах был не страх, а пренебрежение. Пистолет был положен на стол, а тонкие ладони сжались в кулаки. — Эли, не стоит так грязно ругаться, ты знаешь, я этого не люблю, — ему было интересно изучать её, эти волосы каштанового цвета, что струились по плечам, зелёные глаза, которые пытались прожечь дыру на его лице. Впрочем, она всегда была интересной персоной в его жизни. — Пистолет давай сюда. — Боишься, что выстрелю? Это муляж, — своей ладонью Крейг толкнула оружие в его сторону и откинулась телом в своём кресле, наблюдая, как Барнс с успехом разрядил заряженный пистолет. — Давно врать научилась? — Джеймс встал и направился прямо за спинку ее кресла, вставая над головой Элизабет. Теперь его ладони сжались на плечах девушки, а губы были у уха, шепча, — Вот только я не пойму, чего же тебе неймётся. — А ты догадайся, — повернув голову в его сторону, Крейг вдруг ладонью взялась за галстук мужчины, тут же его развязывая. — Все дуешься, когда я оставил тебя одну тогда в аэропорту, — мужчина хмыкнул и почувствовал тонкие пальцы на верхних пуговицах своей рубашки. Резко отстранился, смотря в зелёные глаза.       Он надавил на больную точку одними лишь словами. И да, ей сперва вправду хотелось отомстить этому, опасному для всех, мужчине. Для всех, кроме неё. Эти серо-голубые глаза некогда были родными, в них была жизнь, искрящаяся любовь, вся возможная нежность. А сейчас лишь пробирающий до глубины души холод. Стоит ли вообще говорить о том, что при виде Барнса она попросту растеряла большую часть своего энтузиазма. — Скажи мне только почему? Ты же обещал тогда, — желваки заходили на его лице, а белоснежная ткань рубашки опасно натянулась на груди под глубокий вздох. — Работа, куколка, — эта фраза резанула глубже и больнее любого ножа, которые он так любил коллекционировать. И это отразилось на лице Крейг гримасой боли.       Она кивнула головой, горько усмехаясь. Этот чертов трудоголик так сладко пел о том, что готов бросить ради неё всё. В том числе и всю свою власть, которой подчинялся почти что весь Нью-Йорк, что она поверила. Как последняя дура дала надежду тому, кто растоптал её сердце. — Ты знаешь, я не хотела тебя убивать, нет, — она помотала головой в стороны, нервно пожимая плечами. — Но хотела все это время узнать правду. Ты ведь даже не потрудился объяснить, просто оборвал все связи. — И тем не менее, ты пришла ко мне лишь через год, — Джеймс прокручивал в голове те полтора года, что был в отношениях с Элизабет. Для него это было поистине прекрасное время, но все хорошее когда-то заканчивается, как и его билет в страну счастья, который ему не выдали.       Он любил эту несносную девушку, но ещё больше не хотел, чтобы ей навредили. Остаться перед ней мудаком было легче, чем стоять у могилы с парным количеством белых роз. Он бы просто не смог перенести её смерти, а эта возможность была слишком велика, будь она с ним. — И уже жалею, что когда-то могла полюбить такого, как ты, — больше не было никаких сил оставаться наедине с предателем. Девушка покинула кабинет, оставляя за собой лишь тонкий шлейф сладковатых духов и вину на сердце мужчины, который не смог найти возможности сохранить их отношения.