Глупая Гордость: Лисьи байки

      Зима началась быстро, укутывая землю в белое, холодное одеяло. Любовно раскладывая свои объятия на ветви деревьев, дома и на людей, которые выходили на улицу. Но вот декабрь его душил, смыкая свои холодные пальцы на тонкой шее лиса, и легкий снег, словно пепел оседал на ярких волосах. Шики лежал на оконной раме в личном кабинете, устало прикрыв лиловые глаза и свесив руки на улицу. — Ску-у-у-ука… — Плут смотрел вниз на снующих людей и господи, как же он начинал всё это ненавидеть. Безмятежность, а вместе с ней и отсутствие любимой сестрёнки, которую так нравилось доставать, вгоняли в уныние больше обычного. Фурия уже как две недели переехала в общежитие, а ближайших уроков, где бы могли пригодиться его навыки, увы, не было. Да, и Лига Злодеев залегла на дно, словно крысы, разбредшиеся по канализации. Это раздражало.       Шики лениво гонял между пальцев огни оранжевого цвета. Новая стадия его квирка открылась совсем недавно, подобное он видел у матери, чистокровной лисицы. Когда она злилась и не сдерживала свои силы, всполохи лисьего огня кружили вокруг неё, а чтобы успокоиться, она перекатывала их по пальцам — точно также, как это делал он. Если быть честным, то Шики чувствовал себя лишним на этом не то лисьем, не то волчьем празднике жизни. Да, он старший сын, и весь из себя классный, но нет. Внутри него пустота, которая может поглотить вселенную. Кейта была больше волком, Широ «чистейшей» полукровкой, а он недооборотнем, но всё же лисом, пусть и бракованным. В отличие от сестёр и родителей он не мог перекинуться в зверя, даже не мог совладать с частичной трансформацией — уши и хвосты — не в счёт. Даже Кейта в её юном возрасте могла менять части тела и перекидываться в волчонка. Мать тоже не часто использовала ипостась лисы, но могла. Как итог, Шики мог довольствоваться лишь иллюзиями и проникновением в чужое сознание, играясь с противником. А ещё мог довольствоваться завистью, которая была прекрасной подкормкой для его депрессии и пустоты внутри. Такой отстой, если честно. В реальном бою он не был особо полезен, по его скромному мнению. Да, быть может он был неплох в рукопашном бою, особенно в болевых захватах, но, пожалуй, на этом все. — Ши-и-ики сыно-о-ок…       Женский, низкий голос прервал самобичевание героя, мерзко растягивая гласные. В проеме, обзор к которому затрудняли тканевые жалюзи, угадывался силуэт Девятихвостой, а по характерному запаху от курильной, резной, трубки — это все подтверждалось. огоньки были шустро схвачены в кулак, испаряясь. — Что-то случилось, мам? — Шики даже не повернулся, апатично продолжая рассматривать разношерстную толпу мирных жителей и падающий словно пепел снег. — Сколько раз я просила не называть меня так на работе? — А я сколько? — Не занудничай, моё любимое дитя. — Тонкие руки Арии обвили его со спины, а горячее дыхание матери заставило передернуть чувствительными ушами. — Мам, я же… нормальный? — Он зарылся тонкими пальцами в чёлку, растрепав её ещё больше. — Шики, для меня вы, все, мои любимые дети и абсолютно нормальные. С чего такие мысли и вопросы, Лисёнок? — Ария потёрлась щекой о макушку сына. Он всегда был закрытым, и даже несмотря на работу и свою природу, оставался меланхоличным интровертом. Хотя на людях и держался открыто, уверено и успевал стрелять своими прекрасными, как и у самой Арии, лиловыми глазами. — Просто задумался. Ничего такого. — Уверен? — Более чем, не переживай. — Шики улыбнулся, вновь натягивая свою маску героя Плута. — Так что ты хотела, Девятихвостая? — Пойдём в патруль вместе, а Плут? — Да, давай.

***

      В академии всё было спокойно насколько это возможно. Широ в первые две недели чуть ли не прыгала от радости, даже Ашидо считала это всё странным и начала волноваться, а не повторяется ли история с фестиваля? Кацуки бесился, прилипшая, словно банный лист Фурия улыбалась каждому встречному и поперечному, даже сраному Деку и Двумордому, а ещё, он теперь был вынужден сидеть на каждой вечерней посиделке до Рождества. Гребаные карты.        И вот сегодняшний вечер тоже не стал исключением. Стоило Денки заикнуться о вечерней сессии в Мафию, как синие глаза засверкали, а Бакуго в очередной раз проклял ту игру в карты, испорченный вечер и этот озорной огонёк в глазах собственной девушки. В такие моменты он задумывался за что он вообще её любил? И как-то не находил ответа, пусть их отношения и начались странно: с взаимной неприязни, склок и продолжилось любовью, если это можно было так назвать, конечно.        Вечерняя сессия в Мафию прошла практически мирно, если не считать разругавшегося Кацуки и Шото, которые оказались в одной команде и не смогли прийти к компромиссу на финальной стадии, чтобы убить детектива — Киришиму. Тодороки был в полной уверенности, что представителем закона была Широ, а вот Бакуго в обратном. И пришедший на шум Айзава высказал, что закон тут он, и детям пора разойтись по своим комнатам в течение минуты, или завтра их будет ждать неприятный тест по его предмету. А как известно, лучше послушаться классного руководителя, если не хочешь после проваленного теста вкалывать как проклятый под его язвительные смешки и ужасающую улыбку.       Когда свет в коридоре погас и все разошлись по своим углам, Широ пробралась по лестнице, шмыгнув на этаж мальчишек и следом в последнюю комнату справа. — Спишь? — Уже нет. — Тяжело вздохнул Кацуки, приподнимаясь на локтях в кровати. Пожалуй, он даже устал за эти две недели, от внимания к своей скромной персоне и начинал скучать по тем дням, когда Ооками была под арестом.       Фурия быстро оказалась под одеялом, устраиваясь под теплым боком и не желая мешать прерванному сну парня, уткнулась в район ключиц. Рыжий хвост обвил крепкий торс, а мужские руки хрупкие плечи. — Спокойной ночи, Кацуки… — Тихо прошептала девушка, прикрывая глаза, ютясь в теплых объятиях.