«Может, он уже уснул?» «Дебил, он бы не уснул, ты говоришь слишком громко.»
Ллойд стал взрослым, пропустил детство далеко не по своей воли. Так было надо. Он почти не жалеет об этом. Всё-таки, забрать то, чего у тебя нет, это сложно. Но даже будучи взрослым, ему казалось, что его угловатые, детские плечи сломаются от ноши, которую на них возложили. И тогда, конечно, появлялись они. Его друзья даже не представляли, как много делают для него, не только разделяя ответственность, но и находясь просто рядом. А потом в какой-то статье пишут, что, возможно, Зелёному Ниндзя никто не нужен. И Ллойд злиться, потому что это не правда. — Ты бы не справился ни с чем один. И тут не разберёшь чей голос. Это как с руками. Вроде его, но и не его. Чей же? Ллойд злился, каждый раз, когда кого-то из их команды принижали. Все важны и для него и для Ниндзяго. А потом старался забыть об этих высказываниях, потому что он не должен концентрироваться на плохом. Он и так не справился со слишком большим количеством «должен». Поэтому Ллойд тянет всё плохое за собой на дно, представляя его, как чёрную сферу, которая прибавляет ему тяжести, оседая на грудь. И из-за толщи воды он уже почти не видит ничего. Ллойд слишком часто теряется. Вспоминает, как он тонул, как ниндзя должны были уберечь Кристалл Миров, а не его. Вспоминал, как холодно было в той реке, как потоки воды быстро намочили всю одежду, а волны пытались утащить его на дно. И тепло. Ллойд не мог ухватиться за это чувство. За прикосновения Кая, прыгнувшего за ним. Смит подхватывал его за подмышки, тянул за плечи и обещал вытащить, пока обессиленный Ллойд не мог ничего сделать. Только чувствовать. Чувствовать, что снова может ощущать чужие прикосновения, по которым истосковался, как кинутый пёс. Чувствовать чужое тепло и стараться запечатлеть этот момент навсегда, чтобы никогда больше не мёрзнуть. Только вот, вытащить его Кай-то вытащил. И отпустил. Чужие прикосновения стёрлись с кожи, когда Ллойд остался в пещере и продолжил тонуть. Они вышли из гробницы, вернулись, но Ллойд больше не чувствовал себя собой. Он вообще чувствовал только негативные эмоции, как бы не старался исправить этого. — Это не моё тело. И шептал он уже сам себе. А не своими телами, как оказалось, очень сложно управлять. И Ллойд пропускает несколько ударов подряд, потому что руки снова кажутся ему чужими и неподвластными ему. Он уже не видит в этом проблемы — бьёт его Кай, явно не в полную силу, но на короткие мгновения ему становится тепло. А потом, в места, куда пришлись удары, приливает кровь и плечи начинают садить. Кай отступает на несколько шагов, давая понять, что тренировочный бой окончен. И шумно вздыхает. Раздражён. Ллойд начинает чувствовать вину. Снова. Но уже не только пустоту. — Малыш, ты какой-то рассеянный, в последнее время. Всё в порядке? — Я не ребёнок, — он отвечает механически сухим голосом, не тем своим настоящим. И потому, что не хочет видеть себя таким. Кай хмыкает. И, наверное, хочет сказать что-то в духе «я этого и не говорил», но Ллойд ответит, что ему не нравится, когда его так называют, он знает это. Поэтому молчит, ждёт ответа на свой вопрос. — Не знаю, — он уклончиво ведёт плечами. — Завтра съёмки для журнала? Кай злится ещё сильнее. — Как ты можешь не знать в порядке ли ты? — Просто не знаю. Может устал, не выспался. Кай делает вдох. Глубокий и, должно быть, успокаивающий. — Можно было и не спрашивать. По тебе видно, что что-то не так. Серьёзно, Ллойд, все это видят. И все переживают. Конечно, они видят. Ллойд ведь не может отгородить их от этого. — Не беспокойся, — и улыбается. — Я ведь Зелёный Ниндзя. До того, как Смит отвечает, Ллойд разворачивается и уходит, раз тренировка закончена. Портить отношения с ним он не собирается. Всё-таки, в последнее время Ллойд выезжает только благодаря Каю. И его прикосновениям. Он всё ещё тёплый, наверное. Ллойд уже не чувствует этого тепла, а маленькие крохи. Кай достаточно тактильный, чтобы иногда положить ладонь ему на плечо, приобнять за шею или растрепать волосы. И каждый раз Ллойду снова начинается казаться, что он –это он и всё по-прежнему. Пока Кай не перестаёт. И там, где только что касались, в воде холодит ещё сильнее. Смит догоняет его почти у самой комнаты, кладёт руку ему на плечо и Ллойд сейчас готов долго слушать всё, что он хочет сказать, лишь бы продлить прикосновения. — Подожди. Я хотел сказать, что не знаю, что происходит у тебя в голове, но всё равно не собираюсь отворачиваться от тебя. Как и все. Помнишь, я обещал, что буду рядом? Я не отказываюсь от этих слов. Ллойд кивает. — Спасибо, Кай. Я рад, что ты рядом, — и, почему-то краснея, спешно добавляет, — что все вы. — Так что стряслось, зеленушка? Ллойд не может сказать всё, что происходит. Он должен оставаться сильным, хотя бы убедить всех в этом, а в нужный момент не сплоховать. — По-моему, я заболел. Постоянно знобит. Кай кивает и тянет его в общую комнату. Ожидаемо, градусник показывает нормальную температуру. Ни низкую, ни высокую. Кай зачем-то качает головой и снова пихает его ему. Ничего не меняется. Ллойд отказывается пробовать в третий раз. Если он мёрзнет, то со своей головы. Кай чертыхается и настаивает. — Откуда такое стремление помочь? Смит неловко чешет голову и уходит от ответа, оставляя Ллойду пишу для размышление. А вечером после отбоя Кай достаёт где-то ещё одно одеяло и тащит его Ллойду. Он опрокидывает стакан с чем-то мягким и вязким прямо в животе Зелёного Ниндзя. Но это даже хорошо. Очень хорошо. Ллойд как будто действительно болеет и засыпает быстро, не видит снов и только перед самым пробуждением слышит шёпот. Но он полон сил, чтобы снова быть тем, кем он должен быть. Наконец-то.,
8 сентября 2021 г. в 16:46
Иногда Ллойду казалось, что он всё ещё не управляет своим телом. Словно, это всё ещё не он.
Не его тело, не его ощущение всепоглощающей пустоты и холода. Очень сильного холода.
Он никогда не отличался теплотой тех же ладоней или ног – всегда в холоде, под тёплым одеялом или в носках. По возможности – потёртые варежки, когда позволял сезон.
Правда, шапку он надевал только, когда никто не видит. В школе этого не любили, «не круто».
Ллойд хорошо помнил, как холодно было в той школе для плохишей. Или в ледяных горах, когда он искал пещеры серпантинов. И холодок, пробежавший по спине, когда от ниндзя уже было некуда деваться.
И тепло он тоже помнил. Едва-едва, но это впечаталось в сознание.
Тёплое одеяло, которое поправлял Сенсей Ву, в его первую ночь, после сказки. Помнил, каким тёплыми были объятия отца, как жарко было в жерле вулкана перед извержением.
И как тепло было в костюме зелёного ниндзя.
Но это были спутанные, мутные воспоминания, которые он уже не мог спроецировать на себе вновь. Как бы не путался в одеяла или тепло одевался, холод преследовал его.
Ллойд думал о тех моментах, когда ненадолго брал вверх над собственным телом, как на доли секунды мог посмотреть своими глазами на свои руки и понять, что это они, его. И, с того момента, как необходимость бороться за тело отпала, он больше не чувствовал этого.
Как не глянешь, руки — не его, не он.
Ллойд глушил это чувство. Как и сотню других.
Глушил чувство неуверенности и страха, отчаянья и злости.
И снова и снова падал в реку, текущую в гробнице первого мастера кружитцу.
Всё-таки, он был не просто ребёнком, которого бросили, с которым плохо обращались. Нет, он любил свою маму, да и отца, ведь знал, что и они не могли поступить по-другому.
Но в первую очередь — он был Зелёным Ниндзя. Обязан им был быть.
Хотя и считал сам себя недостойным этой силы.
Коул когда-то подумал, что самый никчёмный ниндзя — Джей. И ошибался.
Будь Ллойд достойным, он бы не позволил Морро управлять своим телом. Он бы не сдавался так легко, не подставил друзей и не навлёк опасность на всё Ниндзяго.
Морро бил по больному. Всегда. В их диалогах, внутри головы и вне, призрак не стыдился использовать страхи и сомнения Ллойда. И это ведь работало. Даже после того, как ниндзя победили.
— Ты никто без своих друзей.
Он повторял собственные мысли Ллойда, вытащенные из его же головы. Шептал это даже во снах, заставляя проснуться от животного ужаса и в холодном поту.
И снова закутываться в одеяло, которое быстро намокало насквозь.
Ллойд шёл ко дну сквозь толщи ледяной воды, из которой не смог выбраться сам.
Но виду не подавал.
Он был надеждой, воплощением всего хорошего, чистым добром, хорошим другом, защитником слабых и всего мира от падающих теней. И только в последнюю очередь Ллойд оставался мальчишкой, который отлынивал от занятий, думал, как бы достать новый выпуск комикса и защититься от розыгрышей в школе плохишей.
Когда тебя обливают грязной водой — ощущения не из приятных.
И он помнил это.
Засыпая, Ллойд всегда прислушивался, нет ли никаких шёпотов за дверью, смешков, ожидающих, когда он уснёт.
За дверью были только собственные мысли, срывающиеся из чужих призрачно-зелёных губ.
— Как много проблем ты им доставил?
Чем ближе ко дну, тем холоднее.
Ллойд не сдавался. «Ниндзя не сдаются». Он старался смотреть исключительно вперёд, прорубая путь для остальных. И всё равно слышал шёпот.