Костяника

так взрослеешь переехав в большие далекие города, осознав, что к счастью нет путеводителей, а счастье — это просто, это когда есть возможность обнять родителей. так взрослеешь: поняв, что время — на кровоточащей ране бесполезный бинт, прекратив бежать за уходящими со всех ног. так взрослеешь: простив всех, кого ты любил, и кто тебя в ответ полюбить не смог. Аня Захарова

      Когда Косте Ягодкину исполнилось семь лет, его родители продали старый, еще прадедов дом в Новогородчине, добавили к вырученной сумме сбережения и купили новую дачу рядом с городом, под Гатчиной. Ездить туда было близко, всего тридцать минут на машине. Дом был добротный, большой и современный: печь-камин, два этажа. Верхний, мансардный, сразу Костик облюбовал для себя. Вода на участке, водопровод, туалет — все есть, а еще сад. Не большой, не маленький, стандартные двенадцать соток. Яблони, вишни, сморода, крыжовник, парник под огурчики, беседка и качели для Костика, да папа еще песочницу зачем-то соорудил, хотя Костя к тому времени больше любил представлять черепашек-ниндзя и воображаемо сражаться с ними наравне, вооружившись палкой — лупасить ею по стволу дерева, представляя, что это злобный Шредер. Но в песке, в общем-то, тоже иногда можно было посидеть, позакапывать муравьев или вырыть огромную яму и залить ее водой из бочки, пока бабушка не видит. Короче, развлечений для семилетнего Костика там было море. В купленный дом его вместе с только что вышедшей на пенсию бабушкой отправили на все лето, чтоб дышал, ел ягоды, купался в свое удовольствие, а не парился в городе в выхлопных газах. Костю такое положение вещей вполне устраивало. Дома-то что? Только телик и игрушки. Редко когда друг с площадки в гости зайдет или одноклассник Ванька, но ненадолго, а так все один да один. Гулять на полтора часа во дворе, но что за полтора часа успеешь? Только разыграешься, подружишься с кем-нибудь, и уже мама домой тащит — есть, мол, пора, уроки делать, да и отдохнуть ей надо. Так что дома Костику часто было скучно. То ли дело на даче. Бабушка с утра накормит до отвала оладьями и в сад выставит. Сад весь окружен забором — никуда не пропадешь. Бегай не хочу! Вот Костик и бегал. Лупил деревья палкой, качался на качелях до одури, ел ягоды с куста, собирал жуков в банку, иногда листал книжки в беседке, потом обед, сон и снова в сад — красота. Даже мультиков не хотелось... а хотелось друга. Подружиться бы с кем, и вообще счастью б не было конца!       Участок их с одной стороны прилегал к лесу, а с другой к другому соседскому участку. В первые десять дней в доме соседей никого не было, а потом приехал дед Саша. Бабушка Кости с ним сдружилась, часто болтала через сетчатый забор о том о сем, о скучно-взрослом, но вечером все Костику своему подробно рассказывала, что вот, мол, дядя Саша, их сосед, они с семьей давно еще с Камчатки приехали, это далеко, Костенька, очень далеко. Дядя Саша бывший военный, потому, наверное, и говорит так громко, на все садоводство слыхать. А еще с ним там живет его дочь тетя Оля, она сейчас вместе с сыном, внуком, значит, дяди Саши, в Крыму, на море. Вот вернутся скоро, и будет у тебя дружок. Дядя Саша говорит, что Коля их ровесник твой, будете играть, дружить, нескучно тебе будет не одному-то...       Так и вышло. Через две недели, что Костя провел на даче, соседи их вернулись с моря. Тетя Оля, бойкая и высокая, вечно в шортах и кепке, и с ней мальчишка, чуть крупнее Костика, шире в плечах и повыше немного, но в целом такой же — уши, коленки сбитые, палка в руке и рот без передних зубов — Колька. Встал возле забора как-то утром по свою сторону и давай смотреть, как Костя с ведром на голове очередного преступника очень сильно убивает.       — Зачем тебе ведро? — понаблюдав минут десять, спросил он Костю.       — Это мой мега-шлем! — гордо вскинулся тот и поправил съехавшее ведро на голове.       — Крепкий? — недоверчиво спросил мальчик за забором.       — Супер-луч держит, — выпятил грудь Костик и подошел к сетке забора. — Я Костя, — представился он, как учила бабушка, — Костя Ягодкин. Мне семь лет. У меня есть все черепашки и куча роботов, хочешь посмотреть?       Мальчишка пожал плечами и смущенно сунул руки в карманы шорт.       — Меня зовут Коля, — представился он тоже заученно, — Коля Арсеньев, мне тоже семь. А можно к тебе на участок?       Костик радостно закивал, и Коля стал карабкаться по забору. Вышло плохо, и он, подставив скамеечку, попытался еще раз, но роста все равно не хватало, чтоб перелезть. Тут во двор вышла тетя Оля и крикнула:       — Коль, не лезь так, обойди по дороге! — и Коля сорвался с места, официально получив разрешение, побежал кругом через их дом, вдоль Костиного сада к их калитке.       Так и подружились.       У Костика еще никогда не было лучшего друга, и он был просто в восторге от Коли, от его историй про море и каратэ, на которое тот стал недавно ходить, от его игрушек и умения из любой коряги и камня сделать оружие. Костик только о нем целыми днями и говорил, Коля то, Коля это! Они бегали вместе на мелкую речку и с бабушкой ходили за грибами, объедали все кусты ягод и шумели, кричали в свое удовольствие так, как в городе точно не поорешь. Лето пролетало незаметно, но к его концу Костя и Коля стали не разлей вода — друзья на всю жизнь, до космоса. Уезжая к первому сентября домой, Костик плакал целый день, цеплялся за Кольку, не желая расставаться, подарил ему своего любимого Донателло и обещал приехать на день рождения в октябре и позвал на свой в феврале, а еще на новый год и 8 марта. И тот обещал, что приедет, обнимал его и долго бежал за отъезжающей машиной по пыльной дороге, махая кепкой и утирая кулаком слезы.       Так происходило каждый год. Несмотря на то, что виделись ребята только летом, считали они друг друга лучшими друзьями. У Костика в городе, конечно, тоже были приятели, одноклассники, появились знакомые по секции плаванья, куда его записали в восемь лет, но все равно ни с кем он не проводил столько времени нос к носу, как летом с Колей, почти не расставаясь все три летних волшебных месяца. А Коля учился в школе в Гатчине, ездил туда как взрослый, сам на маршрутке, но тоже близко дружить ни с кем не выходило. В их садоводстве постоянно жили только они сами, да еще пара домов без детей, скука. Остальные же, если приезжали, то только в конце мая, вот тогда и начиналась веселая жизнь.       Когда им исполнилось по двенадцать, в поселке появились еще ребята — Артем, Сашка, Тимофей и Герман. Все плюс-минус одного возраста, туда-сюда год разницы. Колька дружил со всеми, бегал на речку, ходил иногда в гости поиграть в компьютерные игры. Костя дружил только с Колей и иногда страшно ревновал, злился, дулся, но всегда, конечно, прощал, когда улыбающаяся физиономия вновь появлялась в его окне или за забором.       — Почему ты не ходишь с нами? — спросил его как-то Коля, когда они пытались удить рыбу в их речушке.       Солнце пекло страшно, был полдень, самая голая жара. Панамка Костика съехала на затылок, и нос стал краснеть, обгорая.       — Ты с ними становишься совсем другой. Мне не нравится, — болтая ногами в прохладной воде, ответил Костя.       — Какой другой? — с любопытством развернулся к нему Коля.       — Как дурак. Дерешься все время и ругаешься, — плюхал пятками об гладь воды Костик, и вдруг получил больной толчок в плечо.       — Сам ты дурак! — обиженно сказал Коля. — Они тоже мои друзья, между прочим, а ты обзываешься. А вот они не обзываются, они считают меня крутым, — встал с мостков Коля и стал скручивать удочку.       — Ну вот с ними и дружи, крутой! — обиженно выкрикнул Костик, все внутри так и клокотало от злости и незаслуженной обиды.       — Вот и буду, а ты сиди в своем саду, Ягодка-жопинка, — крикнул Колька и ушел, сильно размахивая ведром.       Костик ненавидел, когда его дразнят по фамилии и коверкают ее. В школе как только не измывались: Ягодка-малинка, Калинка-малинка или просто Гад, вот теперь еще и Жопинка. И кто?! Лучший друг! Колька! Все, не друг он ему больше.       — Тоже мне крутой... — бубнил себе под нос Костик, грустно возвращаясь с речки в одиночестве, но обидно было ужасно, аж глаза пекло.       Вечером после ужина Костик вышел в сад и тоскливо нарезал круги между яблонь под окнами дома Кольки в надежде, что тот все же выйдет, но он не пришел. В его окне на втором этаже горел свет, и мерцал телик. Повздыхав, Костик решил пройтись по деревне, просто так, от нечего делать, как бабушка говорила — погулять перед отбоем. Он шел под гору, здороваясь иногда с встречающимися на пути соседями и думал, что это лето не такое уж и классное. На краю садоводства, где кончалась дорога и начинался уже пролесок, он собрался развернуться и пойти обратно, но услышал голоса в кустах и решил заглянуть. Там вполголоса перешептывались знакомые ребята — Тема, Саша, Тимофей и Герман. Под ногой Костика хрустнула ветка, и те обернулись на звук.       — О, Гад пришел, — вскинул на него свои рыбьи глаза Герман, и все развернулись в сторону Кости.       — Ты чего тут лазаешь? — с вызовом спросил его Тимофей, самый младший из них, но самый крупный, пухлый. Он жил в доме напротив Колькиного с бабушкой и маленькой сестренкой.       — Да я так... — пожал плечами Костя и стал разглядывать то, что ребята явно прятали, прикрывая суетно руками и спинами.       — Иди отсюда! — пнул поваленное дерево Герман. — Мы не хотим с тобой дружить.       — Больно надо, — фыркнул Костик, разглядев наконец кучу бумаги за фигурами мальчишек, коробку спичек и, видимо, пару бенгальских огней. — Жечь костер в лесу опасно, — насупил он брови.       Бабушка и папа часто предупреждали его не играть с огнем, петардами и прочим и уж тем более в лесу. Даже фотографии страшные показывали с изувеченными детьми, для острастки.       — Твое какое дело, гаденыш? — развернулся в его сторону Тимофей, и Косте поплохело. Драться он не умел, боялся и вообще...       — Я ухожу, — робко сказал он и развернулся.       — Вот и вали, — услышал он смех ребят позади себя, и тут же его кто-то из них толкнул в спину, не сильно, но этого хватило, чтоб он потерял равновесие и, споткнувшись об корягу, полетел попой кверху на насыпь, ободрал колено в кровь и, потеряв последнее самоуважение, позорно убежал от хохочущих ребят. Стыдно было страшно. Стыдно и обидно.       Вечером, сидя у печки, он придумал тысячу достойных ответов, он всех побил и грозно пригрозил сдать их бабушкам и родителям, рассказав про спички и ругань, он так увлекся воображаемым возмездием, что не заметил, как село солнце, как бабушка закрыла калитку на замок и заперла дом на ночь. Чай пить он тоже не пошел, а так и остался сидеть внизу на веранде. Бабушка у себя смотрела сериал, а Костя, предполагалось, должен почитать что-нибудь по летнему списку из заданного в школе, но вместо этого он жалел себя и планировал побег домой. Ну не побег, а просто маме позвонить и сказать, что хочет в город, домой, потому что здесь делать точно больше нечего. Позориться только!       В окно что-то тихо заскреблось, и Костик испуганно отшатнулся, чуть не поперхнувшись печеньем, что лопал всухомятку. Снаружи было темно, и только свет от фонаря с их крыльца чуть освещал часть сада. Поскреблось еще раз, и Костя отодвинул тюль в набивных подсолнухах и выглянул в опасную темень. У окна стоял Коля и призывно махал рукой. Костя насупился. Он все еще обижался, но, конечно, на Колю уже меньше, чем на противных ребят, а еще хотелось пожаловаться, но не бабушке ж... Он тихо отворил дверь, и на веранду тут же проскользнул Колька.       — Чего так долго-то? — снимая кеды, спросил он. — Меня всего обожрали там, — почесываясь, ворчал он.       Костя пожал плечами и сел за стол.       — На вот, — поставил перед ним стаканчик с красными ягодами Коля. — Это костяника. Ягода такая. Съедобная, — улыбнулся он.       — Прикалываешься? — сузил глаза Костик, разглядывая ягоды.       — Нет, ты чего? Это подарок, — замялся Коля. — Мир? — протянул он Косте мизинец, и тот недолго думая протянул свой в ответ.       Они сели за стол, разместились на мягком кухонном уголке и стали уплетать ягоды из стаканчика.       — Чего делал сегодня? — спросил Коля. — Я вот весь день телек смотрел. Мама пиццу принесла, с ананасами, представляешь?!       — А я выходил погулять. Твоих вот видел, — опять насупившись, ответил Костик.       — Кого моих? — чавкая спросил Коля.       — Друзей, — скривился Костик и зажмурился от кислой ягоды.       — И чего?       — Да ничего, — отмахнулся Костя, жаловаться вдруг расхотелось, казаться слабаком еще меньше.       — А с колешкой что? — вдруг проницательно спросил Коля и дотронулся до торчащей Костиной коленки.       — Упал.       — Ясно дело, что упал, — поковырял Коля почти уже подсохшую ранку. — Больно?       — Терпимо, — ответил Костик. — Чай будешь? У меня «Твикс» есть.       — Давай подую, — предложил Коля, сильнее надковыривая ссадину на коленке Кости, и стал дуть на ранку, а потом, склонившись, поцеловал в самую болячку. — У зайца боли, у кошки боли, а у Костика не боли, — сказал он и улыбнулся. — Тащи свой «Твикс».       Костя порозовел и метнулся к буфету. Все обиды как рукой сняло, забылись и вредные парни, и ссадина, и злость — он уже и не помнил, чего это они поссорились днем.       — Ты только меня больше дураком не называй, — ткнул его локтем в бок Коля, прихлебывая чай.       — Ты не дурак, — прыснул Костик и ткнул его тоже локтем. — А ты меня Ягодкой-жопинкой, и вообще терпеть не могу, когда по фамилии дразнят.       — Не буду, — обещал Коля. — Пойдешь завтра опять ловить? — спросил он.       — Зайдешь за мной? — кивнул Костя.       — Ладно. Может, Геру возьмем? — спросил Коля уже у выхода, натягивая кеды.       Костик замялся. Видеть кого-то из тех ребят не хотелось, вспоминать о своем позоре тоже, а еще ужасно не хотелось, чтоб обо всем этом узнал Коля.       — Может, вдвоем? — робко предложил он.       — Ну как хочешь, — кивнул Коля. — Значит вдвоем. У меня еще червячки остались, а ты ведро возьмешь. И это... — он замялся на пороге, — я с ними только иногда дружу, а с тобой навсегда, — и убежал в темень сада, а Костя впервые, наверное, ощутил, что такое настоящее счастье — не новый комикс, не пятерка по матеше, не щенок или новое лего «Звездный путь», а вот этот вот момент... Да еще коленка болеть перестала, та самая, куда чмокнул Колька.