Я буду жив, пока бьётся моё сердце...

Посвящать свою жизнь медицине Вэй Усянь как-то не планировал. Всё случилось само собой, когда омега понял, что окончание школы не за горами и пора определяться с тем, чем он бы хотел заниматься по жизни. Парень-то не глупый, вполне себе может замахнуться на обучение в престижном учебном заведении, вопрос только куда именно податься. Долго размышлять на эту тему не хотелось совершенно, да и времени для раздумий почти не оставалось. Цзян Фэнмянь – родной дядя Усяня, забравший мальчишку к себе на воспитание после трагической гибели брата и его жены, предложил Вэй Ину несколько вариантов. Среди них был университет бизнеса, преимущественно факультет банковского дела, машиностроительный университет и медицинский. Первые два заведения показались Усяню скучными. Ну и правда, какой интерес сидеть в душном офисе, пропахшем кофе и лапшой быстрого приготовления, разбираясь в бесконечном множестве цифр? Да и инженером машиностроения быть, как ему показалось, работа не для омеги, пусть тот и не был «хрупким цветочком». Оставался только медицинский университет – место, где никогда не будет скучно и уж точно там сыщется место для такого, как Вэй Ин. И ведь вошёл в эту колею Усянь очень быстро. Его привлекала учёба, потому и давалась ему легко. На курсе Вэй Усянь был одним из лучших студентов, им гордились преподаватели и, видимо, по этой причине омегу доучили до конца, выпустили, потому что поведение у того было мама-дорогая! Таких оторв ещё поди отыщи, тем более что, в данное учреждение на обучение шли, как правило, отличники, а это зачастую тихие и прилежные дети. Они точно б не додумались курить в открытое окошко в аудитории перед началом пары, пока преподаватель отсутствовал, не заехали б на байке прямо в фойе университета (и не спрашивайте, как это удалось провернуть, как Оно вообще вщемилось в дверной проём), не улеглись бы на стол, на котором лежал труп для наглядного пособия по анатомии и не заснули б под простынкой, да и вообще много б чего не сделали из того, чего вытворил Вэй Ин. И очень уж все удивились, когда на этом омеге женился Лань Ванцзи – прилежный и воспитанный студент, гордость университета и первый претендент на красный диплом. Они были как день и ночь, так отличались друг от друга, но без своей второй половинки при этом не могли прожить и полдня. А там уже настала пора выбора, чем именно в медицине хочется заниматься. Усяню все пророчили идти либо в хирургию, либо в судебно-медицинскую экспертизу, где его причуды б никому не учинили вреда. Но тот, вопреки всему, занялся репродуктологией, в особенности омегологией, что более свойственно для врача омеги. Гинекология, акушерство. К Вэй Усяню приходили как женщины, так и мужчины омеги, а чуть позже Вэй Ин решил, что пора бы расширить свои возможности и навыки и занялся ещё и женщинами бетами и альфами. Талантливого омеголога приняли на работу в одну из лучших клиник Пекина, где он длительное время и трудился. Поскольку это медицинское заведение включало в себя и отделение Скорой помощи, то нередко практиковался выезд сотрудников стационара к «сложным» пациентам, где требовался взгляд узкого врача-специалиста. Вот и Усяню несколько раз доводилось садиться в машину Скорой и мчаться по улицам города на пути к роженице, у которой стремительно развивалась родовая деятельность. Таких выездов в его практике было шесть или семь, за все года работы. И в основном рожающего омегу не удавалось довести до больницы, малыш появлялся на свет прямо в дороге и из машины Вэй Усянь гордо выходил с с завернутым в пелёнки ребёнком на руках. Только в последний раз, когда Усянь отправился на такой вот вызов, к сожалению, никто никуда не доехал. Путь выдался не из близких, ехать к омеге мужского пола, страдающему от болезненных схваток, пришлось около двух часов. Тот уж, бедный, к моменту прибытия помощи, истратил весь свой запас сил и был не способен дальше продолжать участвовать в процессе. Требовалось хирургическое вмешательство, кесарево сечение, причём как можно скорее, ибо был риск, что малыш погибнет. Да и у самого будущего папочки потихоньку сокращалась работа сердца. Мало того, что Вэй Усяню пришлось контролировать работу сердца, так ещё и вспомнить весь курс реанимации. Это хорошо ещё, что в напарники омегологу достался толковый фельдшер. На пару они быстро сумели предотвратить остановку сердца, которая могла понести за собой гибель сразу двоих человек. И всё бы ничего – до больницы пациента довести живым было реально, водитель гнал машину к стационару на полной скорости, желая как можно скорее избавить замученного беднягу от страданий, с «мигалками» мчался по встречной полосе. И ведь их пропускали другие водители, давали дорогу. Все! Кроме одной зазевавшейся мадам, болтающей за рулём по телефону и забывшей, что на дороге необходимо быть сверх внимательным, ибо могут возникнуть разные ситуации, в самый неподходящий момент всё может выйти из-под контроля. От того и произошло лобовое столкновение двух автомобилей на полном ходу. Что та нерадивая дамочка, что водитель Скорой, оба скончались на месте. Фельдшера «выбросило» из машины, там была мгновенная смерть. Погиб и пациент с его неродившимся ребёнком от внутреннего кровотечения. Выжил только доктор Вэй. Хотя, разве то, что с ним стало в итоге, можно назвать жизнью? Он как будто живой труп, существо, застрявшее между миром Живых и Мёртных. Его сердце по-прежнему бьётся, работают и другие системы органов, моча выделяется в относительно нормальном количестве, только мозг навсегда утратил свою работоспособность. Вэй Ин не мог шевелиться, разговаривать и дышать. Он был лишь любим своим альфой, который прикладывал все усилия к тому, чтобы вернуть супруга к жизни. Как врач Ванцзи понимал, что шансы на выздоровление у Вэй Усяня не просто ничтожно малы, а их и вовсе нет, как нет и надежды на счастливое будущее. Но как любящий муж он верил, что вот однажды наступит тот день, когда его ненаглядный откроет глаза и улыбнётся своему мужчине улыбкой, в которую Лань Чжань и влюбился ещё в юные годы. Альфа воображал, как бы они разделили их семейную радость – долгожданную беременность Вэй Ина, как бы они вместе придумывали имя ребёнку, покупали одежду и игрушки. На самом же деле эта беременность протекала без какой-либо радости. Папочка в коме и этим всё сказано. Чудо вообще, что малыша удалось сберечь после аварии, и что он растёт и развивается в теле омеги, находящегося в состоянии глубокой комы. Наверное, этот факт до сих пор и удерживает Лань Ванцзи на Этом свете, не позволяет свести счёты с жизнью, ведь если его не станет, то наверняка и Усяня отключат от аппарата ИВЛ и тогда погибнут все трое, вся семья. А так, пока Ванцзи ухаживает за супругом, следит, чтобы все его показатели держались стабильно, то ничто не угрожает жизни омеги. Только теперь возник вопрос, почему же так вышло, что за долгие десять лет брака, Небожители не расщедрились и не подарили этим двоим ребёнка? Там всё было донельзя просто и в то же самое время до слёз грустно. Проблемы с щитовидной железой омеги способствовали неправильной выработке гормонов и, соответственно, данная процессия мешала репродуктивной функции организма. Супруги столько времени с недугом и боролись, старались, хотя в один момент Усянь решил опустить руки и прекратить бессмысленные попытки утверждая, что как омеголог наверняка уверен в том, что не сможет обеспечить своего мужа потомством. Вот только этот самый муж отчаиваться не собирался и любимому сделать этого не позволил и эта вера Лань Ванцзи в то, что всё получится, оказалась более эффективной, чем куча различных методик лечения бесплодия. – Господин Лань? – голос вывел мужчину из прострации. Ванцзи спохватился и взгляд его забегал из стороны в сторону. В глаза как будто насыпали песка, видимо, за своими воспоминаниями и от того, что он наконец смог подержать за руку любимого человека, он уснул и сейчас освещение вызвало дискомфорт. Обернувшись назад, альфа рассмотрел вялого, с опухшими глазами Не Хуайсана, который, видимо, на сегодняшнюю ночь остался в больнице в качестве дежурного реаниматолога. Талантливый врач, умный, но трусливый настолько, что порой аж раздражает. Способен затупить на ровном месте, но стоит его мыслительному процессу грамотно придать ускорения, с чем обычно хорошо справляется его старший брат Не Минцзюэ, занимающий в данном отделении должность заведующего, как молодой бета тотчас же начинает выдавать такие вещи, которые иначе как чудом назвать не получается. Скольких пациентов он вырывал из цепких лап суровой и беспощадной смерти своим нестандартным мышлением? Сколько жизней спас только благодаря тому, что в его голове с молниеносной скоростью появлялись варианты купирования сложнейших неотложных состояний? Да не счесть! И сейчас он тоже, оставшись в больнице в столь поздний час, до ужаса хотел спать, да и мог бы устроиться в ординаторской на диване, отдохнуть, только делать этого не стал. Ходил-бродил по отделению, размышлял о том о сём и наткнулся таки на доктора Ланя, присутствию которого ничуть не удивился. – Добрый вечер, – доктор Не решил поздороваться первым, видя, что Ванцзи не настроен начинать разговор. Да он его и продолжать не намеревался, что уж там! Не Хуайсан подошёл к экрану прибора, что показывал артериальное давление, пульс и сердечный ритм Вэй Усяня. Там всё стабильно. – Вы сегодня тоже дежурите, господин Лань? – Ну, надо же что-то говорить, даже как-то невежливо бы было со стороны Хуайсана просто так развернуться и уйти. Раз уж зашёл в «чужую обитель» – соизволь показать всю свою воспитанность. – Нет, – сухо ответил Лань Чжань, устремив всё своё внимание на возлюбленного. – Не дежурю. – Ах, понятно. Но время уже позднее… – Не Хуайсан закусил нижнюю губу и чуть пожевал её. На такое заявление альфа лишь пожал плечами. Возможно, и Лань Сичэнь, и Не Хуайсан, который пыжится, подбирая слова, чтобы намекнуть коллеге о том, что пора б и честь знать, правы. Ванцзи стоит поехать домой, отдохнуть. С его возлюбленным всё равно не произойдёт уже никаких изменений. До родов ещё время есть, а что касается мозговой активности Усяня, то тут и быть не может никаких изменений. Он будет здесь и сегодня, и завтра, и через месяц, пока за него живёт машина, а умереть успеется всегда, но лишь с разрешения самого Лань Чжаня. И он уж точно этого не допустит. Нет, нет, нет и ещё раз нет. Будет держать это сокровище рядом с собой до последнего. – Я уже ухожу, – альфа слегка навис над телом супруга, чтобы поцеловать того в лоб. – Завтра обязательно увидимся, хорошо? Ты будешь меня ждать? Ответа конечно же не последовало, но Ванцзи и не нужно было его слышать. Лань Чжань точно знал: любимый слышит его и будет ждать, будет скучать. Пусть отдыхает, ведь даже лёжа в коме он работает на износ. Его организм выкладывается по-полной, чтобы их ребёнок выжил и омега мог сделать супругу столь щедрый подарок. А Лань Ванцзи и правда очень скоро оказался дома. В таком большом, тёмном и холодном доме, где больше не было места любви, радости и счастью. Лишь боль потери и отчаяние, несоизмеримые ни с чем. И нет мужчине утешения, как нет и желания что-то делать. Уборка, готовка. Пыль на поверхностях лежала слоями, к ней никто не прикасался после того, как жилище потеряло своего хозяина-омегу. Никто здесь и не готовил – это было делать некому и не для кого. Всё опустело, цветы завяли, дом потихоньку умирал. Лань Чжань лишь играл на скрипке. Приходя домой брал инструмент, становился по центру гостиной и выдавал поистине великолепные мелодии. Животрепещущие, способные проникнуть в глубину души. В них он вкладывал все свои эмоции, то, чем мог поделиться лишь с Вэй Ином. И играл он о любви к своему омеге, «кричал» ноты, если можно так сказать. Рассказывал о том, как скучает по мужу и как его сейчас не хватает. Одиночество и безумие – вот что охватывало мужчину в моменты единения со скрипкой, тоска и отчаяние, а ещё безграничная нежность, любовь и преданность. Лань Чжань знал наверняка: как бы не повернулась его жизнь, чтобы не ждало впереди, а чувства к Усяню он будет хранить в глубине своего сердца вовеки век.