Я буду жив, пока бьётся моё сердце...

Следующим утром Лань Чжань проснулся разбитым. По ощущением он словно ночь не в кровати провёл, а тестировал новый асфальтоукладчик, причём сам же и выступал в роли асфальта. Всё тело сковывала непонятная боль, онемение конечностей. В один момент мужчина даже понадеялся, что таким образом к нему подкрадывается Конец. Но не тут-то было. В больницу всё равно нужно ехать, тем более, что его там ждал любимый омега. Думая о Вэй Усяне и о том, что надо бы пригласить в его палату врача ультразвуковой диагностики, дабы тот проверил состояние плода, Ванцзи добрался до клиники. Оставил машину на парковочном месте неподалёку от автомобиля Сичэня и медленным шагом направился к родному отделению. Тут было спокойно, да в кардиологии обычно и не шумят – уважение чужого покоя – одно из самых важных критериев для исцеления сердечной мышцы человека. Как бы глупо ни звучала данная фраза, но оно так и работает. А врач кардиолог должен быть терпеливым, уметь слушать своего пациента. Но бывают и исключения - существовал на теле отечественной медицины один врач. Ванцзи не помнил его имени, а может и не знал вовсе. Это на памяти Сичэня было. Ну в общем, работал в этой больницы лет пять назад один кардиолог. Трудился в отделении скорой помощи на одной из специализированных кардиологических реанимационных бригад. Опытный, грамотный врач, но уж больно самонадеянный, даже чуточку с перебором. Оно же как! Вот, случился у человека инфаркт, а на кардиограмме что? Не сразу же изменения покажутся, такая уж эта коварная зараза. А врач этот что? Признаков инфаркта не видит, ну и оставляет пациента дома отдыхать, якобы, дома и «стены лечат». После двух смертей, последовавших за его убытием, переквалифицировался доктор в санитары, причём, кажется, ненадолго. Сбежал, не выдержал. Его ж не в какое-то там тихое и спокойное отделение отправили, где помогай больным перемещаться по палате да и только. А направили ж туда, где, по мнению руководства, и было ему место. В морг. Кто вообще такие работники морга? Это те люди, которые умеют слушать пациентов лучше, чем те же самые кардиологи. С невозмутимым лицом выслушают любой бред: как очередную версию пленения пациента птеродактилями с Альфа центавры, так и признание в сожительстве с собственным хомячком. … … … А-н, нет!!! Это психиатры! Это у них что ни день, то куча приколов. И это они извечно все из себя такие спокойные ходят. Хотя, если взглянуть на давнего друга Лань Сичэня по имени Цзян Чэн, который как раз таки является единственным психиатром в этой больнице и только и делает, что катается на машине Скорой помощи, то филькина грамота все эти устои. Этот врач сам недалеко ушёл от своих психов пациентов, хотя и в близких кругах друзей не стесняясь заявляет, что виной тому, что он стал таким нервным и дёрганным, а порой ещё и буйным, стал его двоюродный братец Вэй Усянь. Погибший отец Усяня и отец самого Цзян Чэна - родные братья, вот детишки всю жизнь и тёрлись друг с дружкой. Но то говорилось в шутку. На самом же деле, если присмотреться хорошенечко, то на загривке Цзян Чэна можно было рассмотреть несколько седых волосков. Они появились как раз в тот момент, когда с Вэй Ином произошла катастрофа. Наверное, говорить о том, что чувствовал тогда этот мужчина и что чувствует до сих пор - не стоит. Можно лишь подметить, что с каждым разом этих седых волосин появляется всё больше и больше, в особенности, когда Ваньинь беседует с докторами, которым поручено наблюдать за омегой. А что же до патологоанатомов? – Ты чего здесь? – Лань Ванцзи аж напрягся, разведав по пути к своей ординаторской, что рядом с постом медсестры стоит заведующий моргом их больницы, внимательно изучая чью-то амбулаторную карту. Невысокого роста мужчина, с волосами цвета вороньего крыла, собранными в небрежный хвост, тут же обернулся на голос и откинул от себя карту, потеряв к ней всякий интерес. Ванцзи же проследил за этой кипой скреплённых бумаг – хотел имя пациента рассмотреть, но не вышло. – Не нервничай, не по работе, – тут же поспешил успокоить приятеля альфа. – Точнее по работе, но не по своей. Ну, то есть, по своей, но не про трупы. Ну, вообще про трупы, но не про трупы, которые трупы, а про трупы, которые не трупы. Медсестра, доселе строившая патологоанатому глазки, решила ретироваться куда-нибудь подальше, ибо был риск, что мозг сломается. А Ванцзи даже как-то и интересно стало. – Сюэ Ян, тебе опять вчера аптечный склад в поощрение к формалину ящик спирта презентовал? – Пошли к тебе в кабинет, перетрём дельце, – это прозвучало чересчур нагло, но лучше уж так, чем Сюэ Ян пригласил бы Лань Чжаня в своё «царство». Ну его к демонам! – Чаю? – тут же предложил Лань Чжань, стоило им с Сюэ Яном скрыться за дверью кабинета заведующего кардиологией. Пусть они и казались разными, один такой весёлый, шебутной, другой - расчётливый и ответственный, всё равно вопреки всему они были хорошими друзьями. Общались семьями, пока Чэнмэй не развёлся, а потом так просто общались. Вон, у Ванцзи с Усянем такая же ситуация в разнице характеров и взглядов имелась, но душа в душу же прожили с десяток лет. – Не, я ненадолго. Мне там до вечера заключение ещё надо написать, а я даже вскрытие ещё не сделал. Раз уж от чаепития Сюэ Ян отказался, то и Ванцзи не стал возиться с чайником. Сел напротив друга и приготовился его внимательно слушать. Всё таки не часто тот появлялся в его отделении (и слава Небу!!!), а со столь странным делом вообще пришёл впервые. Чэнмэй был серьёзен. – Некрасиво с моей стороны будет кляузничать на коллег, но это ж пиздец какой-то! Ванцзи, – так Сюэ Яне называл друга крайне редко, только при посторонних или когда дело сверх серьёзной важности масштабов уровня мирового океана. – Что за чудо пришло работать в отделение скорой помощи с полгода назад? За это время три клиента у меня в морге воскресли и все доставлялись одной и той же бригадой. Всё бы ничего, но они ж скандалить начинают. Лань Чжань не знал, стоит ли ему в этот момент смеяться или же плакать. Всё таки к нему обратился коллега, взывая о помощи, но с другой стороны, ситуация в какой-то степени могла показаться и комичной. Разве что не тем пациентам, по интересным стечениям обстоятельств оказавшимся в морге по подозрению в безвременной кончине. – Да и практиканты из медицинского университета в обморок ебанулись. Я и сам бы на их месте в штаны наложил. Ты прикинь: стоишь, никого не трогаешь, слушаешь всего такого из себя красивого и умного меня, а тут труп сел, потом встал, а потом вообще матами орать начал. Дети (практиканты), бедные, сами жить чуть не перестали! Сюэ Ян яростно размахивал руками, показывая всё своё негодование. – Да и мы с моими парнями! Мы избрали для себя спокойную и непыльную стезю патологоанатомов и санитаров морга, в надежде не помереть молодыми от нервного перенапряжения, а тут такой аншлаг. Вот смотри, – альфа чуть поёрзал на месте. – Все думают, что мы пьём спирт, – о, в отличное русло перетек разговор. – Из-за того, что постоянно имеем дело со смертью. Мол, работа тяжёлая, запахи там всякие разные тошнотворные, постоянные мысли о смерти, лицезрение покорёженных тел и всё такое. Но на самом деле всё далеко не так. Мы, Лань Ванцзи, пьём, потому что наша клиентура, в отличии, к примеру, от твоей, не препятствует этому наипрекраснейшему процессу. Наша клиентура – это лучшие из пациентов, которые никогда и никому не нажалуются на то, что от доктора немного несет спиртным духом. Тут-то Лань Чжань смеха и не сдержал. Прыснул как хомяк. Нет, какая-то истина в словах Сюэ Яна имелась: испокон веков работники морга считались самыми пьющими медиками. И причина тому была очень красочно и подробно озвучена одним из представителей данного трудового раздела. – Ну хорошо, я поговорю с братом. Ибо правда, какие же негодники эти работники «Скорой». Мешают господину Сюэ бухать на работе. – Ты мне тут ещё поговори, ага! – Сюэ Ян прекрасно знал, что «сдавать» его друг точнее не станет, да оно и смысла нет. Работу свою Чэнмэй всегда выполнял достойно, был заинтересован в ней, а пить стал совсем недавно. Раньше даже не нюхал ничего такого, что покрепче чая. – Да приспасибо, ёптэ! – Сюэ Ян хлопнул себя ладонями по коленям. В воздухе повисло какое-то неловкое молчание. Вроде как тема разговора иссякла и заведующий моргом мог со спокойной душой отправляться на своё рабочее место, только вот вопросы у него явно остались. Непонятно лишь, какие слова подобрать, чтобы не задеть чувства человека. Да и можно вообще как-то спросить то, о чём хотелось узнать, не причинив боль? – Как ты? – голос Чэнмэя стал в разы тише, а лицо исказилось в какой-то тяжёлой гримасе. Ванцзи тут же поднял на друга взгляд. Он сразу понял, о чём идёт речь. – Никак, – сухо отрезал Лань Чжань. – Как я ещё могу быть? Сюэ Ян вздохнул. – Не решился отключить его от аппарата, когда ребёнок родится? Ванцзи чуть покусал нижнюю губу и устремил взгляд в сторону. Наверное, вся больница знала, что в реанимационном отделении лежит врач омеголог, получивший в результате аварии на Скорой помощи сильную черепно-мозговую травму, но в теле которого проходит процесс беременности, причём плод развивается совершенно нормально. И что муж этого врача сдувает пылинки с безнадёжного коматозника, не позволяя окружающим даже рта раскрыть, чтобы предложить ему отключить любимого человека от аппарата искусственного поддержания жизнедеятельности. Что уж говорить о близких и друзьях, которые постоянно находились подле Ванцзи. Но им как раз таки и было страшнее всего. Они опасались, что Лань Чжань попросту зачахнет без своего ненаглядного. И молились о том, чтобы только всё хорошо было с тем ребёнком, потому что только он способен хоть как-то помочь мужчине выбраться из ямы, в которую он сам себя постепенно закапывал. – И не решусь никогда! – Сказал, как отрезал Ванцзи. – И не надо больше в пустую сотрясать воздух, хорошо, Лао Сюэ? Тебе, как никому другому, должны быть хорошо понятны мои чувства. Сюэ Ян поджал губы, ощутив острый укол в самое сердце. Мало того, что ему было боязно спрашивать друга о Вэй Усяне, так добили ещё и мысли о собственном душевном страдании.