1.
Наутро фройлен Штольц переполошилась исчезновению девочек и привязалась к мадмуазель Извольской, куда это все пропали, и почему воспитанница спит не на своём месте. Неужели ночная пепиньерка уволокла девиц в марксистский кружок. Язва Юлька выложила все, что видела, слышала и догадывалась. И, вымещая старые обиды, поставила виной тому, что княжна Меньшикова учила их колдовать вот по этой книжке. — Я ффсегда знала, что ффольнодумие французской ффоспитанницы до добра не доффедет. Больно подозрительна та французская школа, из которой пришла княжна Меньшикоффа. Потом следовало нелегкое объяснение с мадам Софи, прекрасно знавшей про Шармбатон, сдача вредоносной книжки на стол директрисы и отправка посыльного ко Князю Вишневецкому, опекуну пропавшей Лизоньки. Извольскую же оставили в дортуаре до прибытия князя. Князь Вишневецкий, развалившись в своём экипаже, с довольным видом смотрел на шумные московские улицы. Погода была чудесная, как и настроение у Алексея Сергеевича. Он ехал в институт навестить Лизу и предложить на каникулах съездить в Петербург — в гости к дальним родственникам. Вот и институт! «Как-то сегодня тихо здесь, — подумал князь. — И этого старого пня сторожа нет. Странно…» Выйдя из экипажа, Вишневецкий, с подозрением оглядываясь по сторонам, прошмыгнул в здание института. К его величайшему удивлению, в коридорах не было никого: ни учителей, ни институток, ни пепиньерок — и тишина, ни звука. А нет, вот одна девчонка сидит на лестнице с какой-то книжкой! — Эй, — окликнул её князь. — Что тут вообще происходит?! Девушка (это была Юля Извольская) подняла голову. — Ой, здравствуйте! — удивлённо сказала она. — Вы ведь дядюшка Лизы, не так ли? — Да, да, я её дядя, — с раздражением ответил Алекс. — Может, мне всё же объяснят, что здесь творится?! — Да я сама не знаю! — пожала плечами Юля. — Все девочки пропали. После того, как у нас появилась эта прибабахнутая… — Что?! Да как это… …По прибытии князя Алексея Сергеевича, в кабинете разразилась еще пущая драма. — Вот, они в дортуаре колдовали с новою пепиньеркою, вот по этой книге! — изводилась Извольская. — Мадмуазель Катрин всё с нашей турецкой кухаркой путается, а она ведьма. — И что же это за книга такая, — презрительно бросил Вишневецкий, беря томик двумя пальцами. — Сонник или рецепты бабушкиных травников? — Да крамола это марксистская, ффот как они фф науках фф своём университете продффинулись. — Тем более, в топку, — откусил князь, забирая книжку. «Господи Исусе Христе, распятый на кресте», — думала Софья. — «То научные марксисты из будущего с их технологиями и тут же, вот те на, бабушкины гадания». — Не зря Катерина сказала Наденьке, что дружила с Варей Кулаковой. Может, она и сестру ее, разбойницу, знает.2.
— Домой, живо! — крикнул он кучеру, садясь в экипаж. Тёмно-гнедые кони понеслись вперёд. Бормоча под нос какие-то проклятия, князь засунул руку под пиджак и вынул оттуда… волшебную палочку. Ещё один момент, и серебристо-белый зверь поднялся к небу. Анюта уже вовсю хозяйничала в своем домишке, выделенном им от сережиного гарнизона. Теперь девушка, удобно расположившись в кресле-качалке, грелась у горящего камина, щуря глаза, как кошка. Мефистофель, только что скушав хороший кусок мяса, зарылся прямо в раскалённые угли и, судя по довольной улыбочке на морде, получал огромное удовольствие. Отвыкшая от такого уюта Анна почти заснула, как вдруг дракончик поднял голову и зашипел. Кулакова тут же встрепенулась и осмотрелась по сторонам. На подоконнике сидело странное серебряное чудовище, похожее и на длинную змеевидную рыбу, и на дракона. Фистер так испугалась, что не сразу узнала Патронуса Левиафана, гигантскую мурену. — Ле… левиафан? — заикаясь, выдавила из себя Аня. — Будто не узнала! — раздался голос из пасти мурены. — А теперь говори, что за чертовщину ты устроила в институте?! — Я?! — не поняла девушка. — Ну не я же! — Патронус аж дрожал от злости. — Почему Лиза и её дурацкие подружки исчезли?! — Не знаю. Меня вообще в институте уже давно нет. — Врешь, мерзкая девчонка! Наверняка ты им всё рассказала, потому они и сбежали. Убью, дрянь! Тут же цепочка медальона, висевшего на шее Энн, будто удав, сжала шею девушки. Та даже вскрикнуть не успела. Кулакова упала на пол, схватившись за удавку и безуспешно ловя ртом крупицы воздуха. Она непременно бы задохнулась, но в последний момент Левиафан смягчился и снял заклятье с медальона. — Слушай ты, кошка драная! — сказал Патронус Анне. — Не знаю, как, но ты найдёшь их! Иначе я прибью тебя на месте. Нет, это слишком гуманно… Превращу в котёнка и кину в загон с фестралами! И даже не рассчитывай на прощение. — Итак, — обратился Левиафан к Кулаковой. — У меня для тебя новое задание. Ты должна пойти в эту чёртову школу и устроиться там на работу. Всё равно кем, учителем, полы мыть или убирать за совами. — Но как? — вскричала Анна. — Меня, Энни Фистер, каждая собака знает. Никто меня к Хогвартсу на расстояние пушечного выстрела не подпустит! — Подойди ко мне! — скомандовал маг через патронус. — Ближе, ближе! Несмотря на то, что тебе уже двадцать один год, ты без труда сможешь проникнуть в Хогвартс и устроиться туда ученицей. Любого факультета, на который тебя распределят. Каждый вечер присылай мне доклад с Мефистофелем! — Да, господин! — сказала Кулакова. — Можно мне идти? Мурена скрылась в густом тумане, Леди-рысь, так и не поднявшись с пола, будто погрузилась в странный сон.***
По угрюмой чаще Запретного леса пробиралась большая, размером с небольшого тигра, рыжая рысь. В этом звере сразу можно было заметить кое-что необычное. Глаза у рыси были человеческими, серо-карего цвета, на шее висел золотой медальон с изображением страшного морского дракона. Хищница шла вперёд очень быстро и уверенно, лишь иногда озиралась по сторонам. Ещё бы, никому не охота попасть в лапы гигантских пауков или получить стрелу в бок от кентавра! Рыжая рысь вышла на опушку, залитую светом молодой луны. Хищница, ещё раз осмотревшись и принюхавшись, исчезла, а на её месте возникла молодая девушка в светло-серой мантии. У неё были короткие коричневато-рыжие волосы, карие глаза с мрачным хищным взглядом, в руках она держала волшебную палочку, длинную и тонкую, осина с сердечной жилкой дракона. Странной девушкой была Анна Кулакова, также известная как Энни Фистер. Да, она была анимагом, причём незарегистрированным. С трудом сохраняя на лице выражение спокойствия, Анюта подошла к большому камню, возвышающемуся посреди опушки. Она уселась на нем и принялась умываться. Наведя марафет, она безбоязненно превратилась в человека и в таком обличии прошла к воротам. Сквиб Дагеруп, лесничий Хогвартса, быстро тормознул девушку на подходе к воротам. — Вы куда, мадмуазель? Если вы видите Хогвартс, то значит вы магиня, но вы не похожи ни одну знакомую мне школу. Заколдованная палочка Анны помогала понимать английский язык лесничего. — Это школа Лысая Гора, из России. Тут недавно приняли экскурсию оттуда, я немного задержалась и отстала от делегации. — Да, тут появлялись группа из шести человек без директора, мы хотели ее выгнать прочь, но, похоже, девушки бежали от преследования, так что они были в одих ночных платьях и пеньюарах, и только одна, представившаяся их начальницей — в платье. А вы, я гляжу, одеты как положено, в шубку. Хотя у нас, наверное, гораздо теплее, чем у русских. Ведь это правда, что все мужчины у вас ходят в шапках-ушанках до лета, а по улицам Москвы и Петербурга разгуливают медведи. — Медведи водятся только на Земле Санникова и в Сибири, сэр. Наша школа охраняется парочкой диких белых медведей. — Ну что ж, проходите к директору Финеасу Найджелусу Блеку на собеседование, как и предыдущие девушки.3.
Финеас Найджелус Блек оказался человеком неопределенного возраста от тридцати до сорока лет, и вообще по волшебным меркам человеком ещё очень молодым и прогрессивных взглядов на магию. Новую делегатку он встретил после доклада Дагерупа почти приветливо. Аня, ужасно волнуясь и еле сдерживая нервную дрожь, ерзала в кресле перед директорским столом. Фистер всё казалось, что учитель видит её насквозь, от взгляда этого мага становилось не по себе. — Добрый вечер, — поздоровалась Кулакова. — Приветствую вас в Хогвартсе, — поздоровался Блэк. — Мы получили ваше сообщение. Так из какой вы школы? — Лысая гора. — Хм… Россия, я так понимаю. Знаю, там очень хорошие учителя. Но — что ж, Лысая Гора малоизвестное место. Но если бы не прошлогодняя встреча с Эжени Меньшиковой в составе европейского Тремудрого турнира, я бы этих девочек не пустил. К тому же, у четверых из них не оказалось палочек, а пятая сказала, что у нее амулет для редкой беспалочковой магии. А вы, я вижу, при палочке. Вдруг Мефистофель, до этого спокойно сидевший на плече леди-рыси, встрепенулся, замахал крыльями и пустил в воздух несколько искорок пламени. — Какой у вас необычный почтовый зверь, — заметил учитель. — Мой знакомый работает в Министерстве, в отделе Защиты магических животных. Этого малыша бросили сородичи, а он подобрал и подарил мне, — объяснила Кулакова. — Я его сама вырастила, теперь он мой питомец. — У вас доброе сердце, мисс Линкс, — сказал Блэк. — Или, лучше сказать, госпожа Энн Фистер? Думаю, пора кончать этот маскарад! Анна вздрогнула. Ну, всё, конец, её раскрыли! Макгонагалл сильная соперница, её не одолеть. Теперь точно в Азкабан! Варвара Линкс, как она представилась леснику, вновь стала ведьмой Анной Кулаковой. Обманщица нагло, но всё же с хорошо заметным ужасом смотрела в глаза профессору. Обе долго молчали. Наконец Макгонагалл не выдержала: — И на что же вы, голубушка, рассчитывали? Что все вам сразу поверят? Хотя бы вашего дракона заменили на сову! — Я и сама знаю, что полная дура! — огрызнулась леди-рысь. — И вы, надеюсь, вы понимаете, что я теперь могу сделать с вами что угодно — сдать дементорам, отправить в Азкабан, превратить в крысёнка. — Да, я это понимаю… — Но позвольте узнать, почему вы так отстали от такой перепуганной и потрёпанной делегации, да и при вещах и саквояже. За ними будто гнались. Насколько я понимаю, это вы и гонитесь за ними. Но, тем не менее, я ничего из этого делать не собираюсь. Я не такой, как вы и все прихвостни Левиафана. Ведь это он вас подослал, не так ли? — Я не его прихвостень, — прошипела Фистер, сверкнув глазами. — Он обещал помочь! — И помог? — поинтересовался Блек. Кулакова не ответила, но ужасно помрачнела. Казалось, она вот-вот заплачет. Вдруг учитель смягчился и, подойдя к Анюте, тронул её за плечо. — Ну, не расстраивайтесь вы так! — сказал он добрым чутким голосом, поглаживая Кулакову. — Это страшный человек, его многие боятся. О вас говорят много страшных вещей, но я вижу не злую тёмную колдунью, а несчастную девочку, которая совсем запуталась. — Так мне можно уйти? — Энни не верила своему счастью. — Вы не сдадите меня этим живодёрам из Министерства? — Зачем же уходить? Вы ведь пришли сюда доучиться. — Да я бы с радостью… Но имя Энни Фистер уже всем хорошо известно, никакой родитель не потерпит такого ученицы на факультете их детей! — О, об этом не беспокойтесь! Вы будете зваться у нас Энни Линкс, и никто, по крайней мере, несколько месяцев, ничего не заподозрит. Ещё бы я вам посоветовал спрятать своего дракона и не превращаться в рысь при людях. — Конечно, сэр! Спасибо вам большое! — поблагодарила Анюта. — А теперь я провожу вас к остальной делегации девочек! — объявил Блек. — Ступайте за мной! Кулакова, спрятав дракончика в мантию, пошла за профессором по запутанным двигающимся лестницам Хогвартса. Учителя и привидения, которые встречались им по пути, с подозрением поглядывали на леди-рысь. Без сомнений, многие узнали в ней Фистер, опасную преступницу волшебного мира. Помещение, которое ей выделили, состояло из причудливого класса, ломившегося от многочисленных книг, свитков, пробирок, амулетов и прочего хлама, и маленькой, но уютной спаленки. Эти комнаты находились в башне, рядом с кабинетом Кассандры Трелони, то есть Кулакова оказалась на порядочном расстоянии от остальных учителей и комнат студентов. Видимо, ей предстояло ещё пройти проверку перед тем, как она увидит девочек. — Располагайтесь, — сказал Ане Блек. — Всё, не смею больше вам мешать. Он уже собиралась уходить, но Фистер вдруг остановила его. — Простите, можно один вопрос? — Конечно, милочка. — Как вы смогли так быстро меня раскусить? Я всегда считалась мастером маскировок и обмана. — На самом деле всё было очень просто. Меня предупредили, что одна злодейка попытается проникнуть в нашу школу и напасть на студентов. — Но как?! — изумилась Анна. Об её миссии знали только она и Левиафан, который сам её и послал. — Кто?! — Не знаю, письмо было анонимным. Могу сказать лишь то, что сова была красно-рыжая, в крапинках, с белым пятнышком у клюва и золотым колечком на лапе. Может быть, это вам скажет о чём-то. Кулакова тихо зашипела. Она начала догадываться, кто её так подставил… — Конечно, я хотела бы вернуть девочек на Лысую гору, но не раньше, чем закончиться экскурсия. Денег у меня достаточно, чтобы купить им новые палочки. — Мы им уже выдали школьные универсальные, которые мы выдаем детям, сломавшим свои собственные в середине семестра. Чтобы они могли не беспокоиться о поездке в косой переулок и спокойно колдовать. Посему ваше предложение выглядит как попытка подкупа. Я вижу, что вы настоящая слизеринка, но если я и пущу вас к себе в школу, то только на Хафлпаф, поскольку вы русская. — Спасибо, сэр. «Так вот от кого так спешно убегали отроковицы. Левиафан. Как вернуть девочек на место, но оставить эту проходимку здесь до лета? Они так просили эту экскурсию, не могу же я дать им портал сразу же, едва они обжились в спальнях Хафлпаф…» — подумал Блек. Поговорив по камину с завхозом, он приставил его следить за Кулаковой-Фистер в мантии невидимке и при необходимости создавать чары помех, способные вернуть затеявшую недоброе дело девушку в башню. Пусть сидит. Надо бы вообще подарить аметистовую следилку и связать её с дубльдумом. На уроках за ней учителя присмотрят.4.
Анна грелась у камина, завернувшись до носа в клетчатый плед, но продувной ветер сквозил в стрельчатые окна без ставен. Она решила спуститься на несколько этажей поближе к средним помещениям замка, где было лучше натоплено. Взъерошив короткий ёжик волос, она выпуталась из пледа, оставляя своего огненного фамилиара греться в камине. На одной из лестниц она услышала возбуждённые девичьи голоса: — …А я хочу получить своё предсказание прямо сейчас! — упиралась Знаменская. — У нас денег мало, у меня только ассигнации, — возражала Катя. — Лучше на них зубастых конфет купим. — Или пива сливочного, — предложила искушенная Эжени. Анна в замешательстве остановилась, всё-таки она ещё не решила, как появиться перед девицами. Но они сами на неё натолкнулись. Девицы разом обернулись и уставились на Кулакову. Они, конечно, её не узнавали. — Ээээ… кто вы? — наконец спросила Ванда. — Я Энни… То есть Энн Линкс, новая ученица, — пробормотала Анна. — Вот здорово! — обрадовалась Эжени. — Обожаю новых людей! А вот Лиза насторожилась: — Ваш голос мне кажется очень знакомым… Мы, случайно, раньше никогда не встречались? — Нет, вряд ли, — ответила Кулакова упавшим голосом. — Я никогда не была в Москве. — А как ты узнала, что мы из Москвы? — влезла Полина. — Так, догадалась… Едва компания разминулась с торопящейся Энни, Катя прошептала новым подружкам: — Кажется, это Анна Кулакова… Но я не уверена. — А разве ты её знаешь? Ты же сказала Наде, что знаешь только Вареньку, — нажимала Полина. — Ой, я не знала, что ей еще соврать… — А я не думаю, что это она. Анна с волосами и блондинка, а эта рыжая и стриженая, как каторжница. — И я не думаю, откуда ей в Хогвартсе взяться… Девочки удалились к ясновидящей, а загадочная Энни — по своим делам.***
Наутро гостей, то есть гостий Хогвартса выпустили на уроки. Первым шла защита от темных искусств. — Новенькие, разрешите представиться, профессор Аманда Сирлегда. Я должна вас проэкзаменовать. Если ваша делегация намерена сдавать выпускные экзамены, то вы должны показать свой уровень. Очень странно, что ваш директор не передал ваш табель об успеваемости за прошлый семестр. — А золотой шифр вы выдаете? — мгновенно озаботилась Меньшикова. — Золотое что? — Понятно, не выдают, — княжна огорчилась, но как благородная высказалась на ушко девочкам. — Все, улетаю в институт. — Ты что! сначала колдовать научись, потом на экзамене математика заколдуешь. Чтоб он поставил тебе двенадцать баллов, — вполне серьезно предложила миролюбивая Лиза. — Я в Шармбатоне училась, я умею. Только моя палочка в парижской квартире у папеньки. — Тише вы, сейчас она спрашивать начнет, — шикнула на них Катя. — Итак, девочки, расскажите мне, кто из крупных темных магов применял непростительные заклятья и вошел в историю? — Конечно, Вольдеморт! — на автомате выпалила Катя, думая лишь о том, как повезло Герману повидать живого Волдеморта и уцелеть. Но она сильно не учла, что в девятнадцатом веке семейство Гонтов только цвело пышным цветом и вырождаться не предполагало. — Левиафан, — поправила ее Энни. — Он самый темный маг 19-го столетия. Он держит под империо своего слугу Акиро, хотя тот и сам верен ему как собачонка. Он круциатил маленькую пятилетнюю девочку и после первого же заклятия она обезумела. Интересно, круциатили ли Геру, а то он какой-то не в себе. Или он с рождения такой? Ефремов что-то говорил, что он его знает не первый год, но не раньше, чем дневник Гарри попал в маггломир. Тогда Катёнок еще была подростком и не думала ни о чем, кроме волшебств. Например, получить письмо из Хогвартса. Но теперь тут придётся работать. Не в Институте же оставаться. B пepвый мoмeнт Kaтя пoдyмaлa, чтo нaкoнeц oнa cмoжeт пoзвoнить, бyдтo пpи тpaнcгpeccии oни eщe и пepeмecтятcя вo вpeмeни, нo oнa oтбpocилa этy мыcль кaк cлишкoм нaивнyю. Лyчшe oнa ocтaнeтcя в Xoгвapтce, доучится, будет что-нибудь преподавать… Все ж таки в магомире спокойее, нежели в суровой царской России, пусть и трижды великолепнго века. Скно в царской России. Вон Сирлегда курит трубку с разноцветным магическим табаком прямо на уроке. Дым то розовый, то фиолетовый, то зеленый. И директор не против. А профессор хмурилась и прикурывала мундштук. — Откуда вы знаете Акиро? Он скрывается ото всех под маской, как настоящий самурай. Или как сам Левиафан. Я их видела, когда они похищали знаменитого темного мага прямо на квиддичной трибуне чемпионата мира… Я тогда еще входила в отряд авроров… А вы, девушка, сильно подозрительная особа, так что я запрещаю вам присутствовать на моих уроках. — Почему? — Потому что я думаю, что вы обратите мои занятия во зло. Экзамен вы будете… — Сирлегда задумалась и пустила оранжевое кольцо дыма. — Я сделаю всё, чтобы не допустить вас до экзамена. — Во даёт, настоящая ведьма! — прошипела Эжени. — Может, она и нас не допустит? — Тебе-то что, ты вон в Париж можешь улететь, в Шармбатон… — урезонивала Лиза. — Там тебя примут обратно. Хоть ты полгода потеряла. А как мы будем сдавать, я не знаю. Мы же только учимся… — Мы тут от Фройлен Штольц отдохнем, тут юноши. Мы тут целоваться будем каждый день, а потом в институт, экзамены сдавать, — заявила Ира Багдасарова. — Дура ты, Ирка, — возразила Катя. — Тебе от бога волшебство дано, ты армянка… Талант в землю зарываешь… — Вот и учись сама, раз такая умная.***
Дальше пошел урок ухода за магическими животными, где они изучали фестралов. Никто кроме Лизы и Кати не видели страшных лошадок. Эжени кидала куски мяса вслепую и, запачкав руки об окровавленные ошметки воловьей плоти, возмутилась: — Проклятые невидимые скоты, жрите и подавитесь! От такое сумасбродно невежливого обращения фестрал поперхнулся и, забив крыльями и копытами по земле, набросился на вздорнуую обидчицу. Плотоядные зубы впились в хрупкое плечико, разорвав платье и пустив кровь. Эжени орала от боли. Энни среагировала мгновенно: она превратилась в рысь и набросилась на взбунтовавшееся волшебное животное, стараясь перегрызть ему глотку. — Энни, прекрати, оставь ему жизнь, он хороший! — Лизе было жалко смотреть, как одно животное убивает другое. — Съешь его, Энни! — стенала раненая Эжени, прижимая к ране платок. Учитель Ухода подбежал к пострадавшей и стал наносить на ее плечо охлаждающие и кровоостанавливающие заклинания, не обращая внимания на грызню рыси и фестрала. Последнего все равно бы казнили по суду за нападение на человека. Когда волшебная лошадь пала, и ее тушу начали терзать почуявшие кровь соплеменники, рысь превраилась обратно в Энни и, не подумав ни о чем, побежала за волшбеными носилками в лазарет, беспокоясь за девочку. Впрочем, Катя и оставшийся союз горячих сердец тоже ускакали вслед за подругами. В лазарете все столпились над подругой, мешая фельдшерице осмотреть рану. — Ах, у меня теперь, наверное, останется ужасный шрам на плече, и я никогда не буду носить открытых платьев? — Эжени капризно-просительно заглядывала в лицо медиковедьме. — Скажите или я покончу с собой! — Ну, естественно, она только о красоте и думает! — возмутилась Полина. — А вдруг слюна фестрала заразная или ядовитая? Пиемия будет… — Что? — удивилась Катя необычному слову. — Ну, заражение крови… — Так это сепсис по-нашему. Фельдшерица сорвала окровавленную пелеринку-воротничок и прижгла кровь ляписом. — Девушка, успокойтесь, ничего не будет, если прикладывать к шраму табак с жиром крылатого люгана в течение месяца. — Так долго? — Да. Выпейте это, мисс, я должна зашить кожу… А вы все уходите, ну хотя бы профессор Дрейк. Не видите, ученица смущается. Профессор забрал с собой всех русских девиц и повёл к директору, оставив Эжени скучать в лазарете. Финеас Найджелус Блэк пристально поглядел на девочек и строго вопросил у преподавателя: — Так что натворили наши русские? — Это Энни Фистер, сэр. Она превращалась в рысь прямо на моем уроке и загрызла фестрала! — Насмерть? — Разорвала шею… — Все равно он бешеный был! — сделав торопливый реверанс, заявила Ира. — Да что ты врешь, Эжени его сама раздразнила! — встряла восстанавливать справедливость Лиза Вишневецкая. — Энни добрая и справедливая. — Это Анна Кулакова добрая? Она же шпионка! — подключилась Полина. — Причем шпионка твоего дядюшки Левиафана! — мрачно резюмировала Катя. — Я не верю, что Левиафан и мой дядя — одно лицо. Откуда ты знаешь, Кать? — Лиза, она же из будущего… Возможно, он вошел в историю магии, — убеждала Полина. — Девушки, прекратите хабальничать, вы же, говорят, благородные, — воззвал учитель Дрейк. — Давайте разберемся. — Вот вы, русская мисс, которая из будущего, активируйте свой хроноворот и летите к себе в Россию, в своё время. Может быть, из-за того бутерброда с беконом, который вы съели за завтраком, в вашем времени разразится голод, — пугал Блэк, — а убитый по вашей коллективной глупости фестрал приведёт к исчезновению вида. Может, даже расы людей. — Но я не могу вернуться в своё время, я попала сюда порталом во времени… Мы с подругами прилетели в Хогвартс посоветоваться, как мне выбираться из этого приключения. — Хорошо, я вышлю в Россию Энни Фистер и четверых девочек, портключ до русского Министерства… А вас с покалеченной девицей я оставляю здесь на неделю. — Но я работаю пепиньеркой в институте благородных девиц… Меня хватятся, если девочки вернутся без меня. — Ничего, будете ухаживать за больной. Я напишу прошение, и вас отпустят. А, если получится отправить вас в ваше родное время, то… — Скажите, что я вышла замуж. Замужних не держат пепиньерками. — Вот и отлично. Энни сошлют в Шлиссельбургскую крепость, а девочек встретит баронесса Вальбурга, она же Натали Каннингем, которая и прислала мне письмо о вашей, так сказать, делегации. — Директор Блэк, сэр… Не оставляйте меня в России наедине с дядюшкой. Я боюсь его, он Левиафан… — Ну хорошо, оставайтесь, но две няньки для больной подруги это многовато. Может, у вас будет, скажем, скарлатина? — Я бы вообще предпочла от неё «умереть». — Ну зачем так сразу… Мы тоже суеверны. Только мне страшно оставлять вас на седьмом курсе, вы взорвёте Хогвартс на зельях. — Я позабочусь о ней сама, — выступила Катя. — Возможно, мы останемся при Хогвартсе навсегда.