Behind The Scenes

Чонгук на все имеет свое мнение. И хочет делать только так, как он хочет или считает правильным. На камеру это не снимают, но конфликты случаются постоянно. Потому что у Чонгука возраст такой — ебанический. Чонгук может часами спорить с Хосоком из-за хоры. Иногда у них стычки и с Намджуном, как с лидером, который от него чего-то хочет, а Чонгук не хочет этого вообще. И в превалирующем большинстве случаев Чонгук ругается с Чимином, который продолжает методично ставить младшего на место. Но Чонгук, чувствуя поддержку Тэхёна, упорно не хочет занимать положенное ему место младшего в иерархии. Возможно потому, что Чимин слишком снисходителен и добр из-за своих нежных чувств к этому мелкому паршивцу. Чонгук никогда не воспринимал Чимина всерьез. А кого он вообще всерьез воспринимает — Сокджина, что ли? Если ему хочется Сокджина треснуть, он это делает без зазрений совести. Хорошо, что Сокджин открытый и отзывчивый человек, которого выходки Чонгука больше веселят, чем возмущают. Будь на месте Сокджина Чимин, одними выбитыми зубами и сломанными ребрами Чонгук бы не отделался. Чимину хочется так думать. Но суровая реальность такова: он не в состоянии быть с Чонгуком строгим. Особенно тогда, когда это действительно необходимо. У него попросту не получается. У Чимина проблемы. Очень большие. И поэтому случилось то что случилось. Чимин изначально дал Чонгуку понять, что тот может с ним обращаться столь неуважительно — и каждый раз спускал ему это с рук. Но и Чимин Чонгука тоже не уважал: постоянно вторгался в его интимное пространство, когда Чонгук этого не хотел и не раз ему говорил об этом; доставал его и приставал к нему, считая, что раз тот младше, то Чимин может донимать его, сколько ему хочется, а Чонгук обязан это терпеть. Чем больше Чимин анализирует их прошлые взаимоотношения, тем логичнее для него становится плачевный итог, к которому они оба пришли. И тем противоречивей выглядит поведение вмиг изменившегося Чонгука. Теперь он слушается Чимина беспрекословно. Хватает одного его взгляда, чтобы Чонгук моментально перестал делать то, что Чимину не нравится, и если Чимин говорит ему помолчать, сесть туда или сделать что-то, Чонгук это выполняет без единого слова поперек. После драки Чимин ждал, что Чонгук станет холоден с ним, начнет его избегать, выдерживать еще большую дистанцию. И это было бы нормально, учитывая, что Чимин Чонгука временами, мягко говоря, вымораживал своим поведением. Но вместо этого Чонгук — тоже мазохист, что ли? — всюду таскается за ним хвостом и пытается заискивающе заглядывать в глаза. С одной стороны, Чимину это нравится, потому что он наконец чувствует себя на своем месте — старшего хёна — в их тандеме. С другой, его это немного пугает, потому что он не понимает причины, по которой Чонгук так ведет себя. Если Чимин все это время так сильно бесил его, если Чонгук отчаянно хотел, чтобы Чимин оставил его в покое и больше не лез к нему — что Чимин, в принципе, сейчас и делает, — то почему? Почему Чонгук ведет себя так, словно облажался по полной и теперь всеми силами пытается загладить свою вину? Чимин не знает что и думать. И как реагировать. Он старается не обращать на Чонгука внимания. И это единственное, на чем он вообще в состоянии сосредоточиться последние дни. Не один Чимин недоумевает, что с Чонгуком не так: почему одним прекрасным утром Чонгук вдруг снова стал белым, пушистым и послушным, как в лучшие предебютные времена. — Что ты с ним сделал? — заговорщеским шепотом спрашивает Тэхён, наклонившись к Чимину, чтобы другие их не услышали. Мемберы расположились в комнате отдыха в ожидании отмашки от организаторов, заканчивающих последние приготовления и проверки на сцене. Их ждет финальный прогон послезавтрашнего концерта. — Приручил, — отвечает Чимин невозмутимо, сразу поняв, о ком идет речь, хоть Тэхён не счел необходимым упомянуть имя интересующего его человека. Чимин не отрывает взгляда от экрана телефона. Он пытается работать — над своим выступлением. Просматривает записи предыдущих репетиций в сотый раз, ища недочеты, которые необходимо в ближайшее время исправить. А любопытный, хуже кошки, Тэхён его отвлекает. Как и Чонгук, который пялится на него, явно забывая о том, что они тут не одни и со стороны это выглядит довольно странно. Чимин стоически его игнорирует — на удивление, ему это дается поразительно легко. Юнги может им гордиться: Чимин смог. Чимин не хочет быть таким человеком. Но глубоко внутри все же злорадствует из-за того, что Чонгук теперь ходит за ним по пятам с видом побитой собаки. Он не собирается мучить его долго… Но помучить немного все-таки хочет. В конце концов, имеет он право на моральную компенсацию или нет? — А я думал, избил, поставил на колени и приказал целовать себе ноги, — смешливо выдыхает Тэхён ему в ухо. Чимин ставит видео на паузу и смотрит на своего чересчур думающего друга. Тэхёну “думать” противопоказано — к врачу не ходи. — Ты меня с собой случайно не путаешь? — спрашивает Чимин прохладно. Тэхён не тягается с Чимином в переглядки, зная, что проиграет — он неопределенно пожимает плечами в ответ и смотрит куда-то поверх плеча Чимина. На Чонгука, который напряженно наблюдает за ними из своего кресла в углу. Интересно, это Чонгук попросил их общего друга, Тэхёна, с Чимином переговорить? Совсем отчаялся? Ему ведь теперь приходится учиться читать по губам, чтобы понимать, о чем Чимин говорит с другими — больше не с ним. — Вы как повздорившая влюбленная парочка, — наконец произносит Тэхён, переведя взгляд с мрачного и напряженного Чонгука на показательно расслабленного Чимина. — Когда один облажался, но не знает, как попросить прощения, а второй гордо делает вид, что не обижен. Вам самим не смешно? — Рад, что тебя это веселит. — Чимин возвращается к телефону. Своим равнодушным тоном и видом он дает понять, что его совершенно не интересует этот разговор и он поддерживает его исключительно из уважения к Тэхёну. Было бы еще за что уважать этого самовлюбленного мерзавца. Опять встал на сторону мелкого… Предатель. — По крайней мере, у вас это взаимно. И ты его отлупил, и он тебя, — не унимается Тэхён. Он не может найти другого места и времени, чтобы поговорить об этом? — Это наше с ним дело. — Ой ли? — Тэхён развязно закидывает руку на спинку кресла позади Чимина, наклоняясь к нему еще ближе и обдавая своим ментоловым дыханием. Чимин невольно отклоняется подальше. — Вы не одни в этом мире. Чем дольше вы будете играть в эту игру, тем хуже будут последствия. Ладно наш зайка. Он маленький, взбалмошный и глупый. Но ты — ты, мой старый и умудренный опытом друг. Ты-то почему так по-идиотски ведешь себя, как обиженная принцесса? — Ты на взаимность нарываешься? Хочешь, чтобы я и тебя от души треснул? — спрашивает у него Чимин, давя раздражение. Тэхён совершенно не помогал ему все эти месяцы наладить отношения с Чонгуком — зачастую его вмешательство приводило к прямо противоположному результату. А теперь он внезапно беспокоится атмосферой в группе и их репутацией? Чимин начинает думать, что Тэхёна к нему отправил на разговор не Чонгук, а Намджун — потому что Тэхёна не жалко, если вдруг у Чимина паскудное настроение и он захочет кого-нибудь убить. — Если тебе от этого полегчает, — на полном серьезе соглашается Тэхён, смотря Чимину в глаза. Он беспокоится о своих друзьях. Да, Тэхён умеет думать не только о себе. Удивлены? — Что он сделал? Чем он так сильно мог тебя задеть? Я никогда тебя таким не видел. Чимин набирает воздуха побольше, собираясь послать Тэхёна с его заботой туда, откуда еще никто не возвращался. Но объявляют пятиминутную готовность. Поднимаются галдеж и шум, мемберы начинают вставать, собираться, и разговор приходится отложить. Это спасает Тэхёну жизнь, а Чимину — жалкие остатки нервов, еще не потраченные на Чонгука. Репетиция проходит гладко. И весело. Мемберам удается забыть о проблемах Чимина и Чонгука, они много дурачатся, даже когда это не совсем уместно, зато потешают друг друга и стафф. Они прогоняют все выступление от начала до конца, прыгают по сцене, подпевая — вернее, подвывая — звучащим трекам, бесятся, выдыхаются и решают, что поужинают лучше в общаге, чем в комнате отдыха. Им хочется поскорее вернуться домой и расслабиться. Они обсуждают, что закажут, пока идут к машинам. Чонгук плетется в хвосте и не участвует в споре, в котором обычно принимает самое активное участие, потому что еда для него святое. За еду Чонгука можно дрессировать не хуже, чем тигра — он моментально становится отзывчивым и покладистым. Но зверский аппетит Чонгука на нуле, как и его настроение, и общее состояние, и работоспособность. Последние двое суток Чонгук способен думать только о Чимине и о том, как ему все исправить. Он постоянно отвлекается, не может сосредоточиться, и даже физические нагрузки не помогают ему освободить голову от всех этих постоянно крутящихся мыслей. И не поговоришь ни с кем о случившемся — даже родителям дико стыдно признаться в том, что он натворил. Чонгук варится сам в себе и своих проблемах, решения которых найти пока не может, сколько ни старается. Чимин главная проблема, которая его избегает. Чонгук никак не может к ней подступиться.