Второй день
11 сентября 2021 г. в 20:10
– Так мило, – промурлыкала Гелиос, ногтем подцепив металлическую пряжку ремня. – Добыча сама лезет на стол к хищнику.
– Ты же... — выдохнул Тиамат. Ему пришлось приложить усилия, чтобы голос не дрогнул. Он испил собственного страха, и на вкус он был жгучим и пьянящим, точно крепкий алкоголь. — Не хочешь меня кусать.
— Это почему же? – игриво вытянула губки Гелиос, поведя плечом, пальцами пробираясь по телу Тиамата.
– А кто назвал меня шлюхой? – выдохнул он.
– О? – она улыбнулась, обнажая клыки. — Совсем забыла, что лордёныши этого не любят.
На мгновение Тиамат перестал дышать. С каких пор ангелы стали разбираться в устройстве демонического общества? Гелиос лукаво улыбалась, вглядываясь в его лицо, гладя едва тронутую загаром кожу. Тиамат сжал губы в линию. От этих осторожных, неторопливых прикосновений по его телу пробегали мурашки. К тому же, впечатления от прелюдии многократно усиливались осознанием скорой собственной гибели. Гелиос высосет его до последней капли, и в этот раз от собственной скабрезной шутки Тиамату не было смешно.
Но сдаться без боя он не имел права.
И, стоило ему задуматься о том, как незаметно вытащить из кобуры пистолет и прострелить язвительный ангельский рот, Гелиос провела ногтем по золотому крестику на шее Тиамата. Сжала его пальцами, намотала на костяшки, сорвала одним сильным рывком и отшвырнула в сторону, лишая демона последней линии защиты от своего влияния.
– Мне не нравится, – выдохнул он. – Когда меня раздевают.
– Конечно, – ответила Гелиос. — Так и вижу, как ты сопротивляешься.
Она напала. Не впилась в него клыками, не разорвала плоть, не пустила кровь. Но подалась вперёд, схватив руки Тиамата, без каких-либо усилий прижав демона к холодной поверхности стола. Кожаный кейс с грохотом свалился на пол, инструменты Тиамата опасно прижались к коже, и при любом неосторожном движении могли его освежевать. Гелиос склонилась над ним, горячая, властная и хищная, улыбаясь так озорно и игриво, что к лицу Тиамата прилил жар. Для него любое резкое движение означало рану, травму, смерть, в то время как для неё всё происходящее было не более чем шалостью.
Он задышал глухо и часто, когда Гелиос, склонившись, провела языком по его ключице, шее, кадыку, мягко, но безболезненно прикусила мочку уха, с жаром выдохнула. Что ни говори, а обращаться с мужчинами она умела. И Тиамат, всю свою сознательную жизнь ненавидевший подчиняться, всегда огрызавшийся с начальством и с более влиятельными демонами, дрожал, точно неопытный, любопытный мальчишка. У него были женщины! Много! И разных! Но для того, что творила с ним Гелиос, ни одна не была достаточно смелой, достаточно сильной, достаточно язвительной.
– Что-то ты притих, — прошептала она, зарываясь носом в его длинные волосы, вдыхая запах. Ей, мать её, не мог не нравиться аромат его крови! – Сдерживаешься, чтоб не обкончать штанишки, демон?
– Не... — прохрипел он. — Дождёшься.
Он повернул голову, подался вперёд, ловя губами губы Гелиос, впиваясь в них поцелуем в суицидальном желании напороться на клыки и пустить самому себе кровь. Он зажмурился, ожидая ощутить вкус недавней трапезы ангела, но в итоге почувствовал лишь жаркие губы, язык и опьяняющий адреналином собственный страх. Гелиос отвечала на поцелуй так, словно бы не собиралась его разрывать, с издёвкой дразня Тиамата, изучая его, пробуя. Он простонал, чувствуя, каким тяжёлым и болезненным стало нарастающее возбуждение. Его отчаянная попытка отвлечь внимание Гелиос, заставить её выпустить его руки из захвата, оказалась не просто провальной. Она обернулась катастрофой.
– Твою мать, – выдохнул Тиамат, когда Гелиос спустилась поцелуями к его шее, ключицам, надавила на впадинку между ними. — Твою мать...
Она целовала жадно, оставляя на коже сине-красные засосы и алые следы от губной помады. И в каждом поцелуе был нескрываемый голод. Тиамат хватал ртом воздух. Мысли оставили его, тело предательски честно реагировало на грубую ласку, у него не осталось сил на здравомыслие. Сердце гулко билось в груди, его пульс отдавался в висках, в паху. Стон сорвался с губ Тиамата, когда Гелиос игриво провела клыками по его животу.
— Ищешь, — он сглотнул. Голос звучал слишком высоко, слишком нежно. — Место для укуса, ангел? Не старайся. Я весь вкусный.
– Кто тебе сказал такую глупость?
– Я уже слышал по... добное, – он натянуто улыбнулся. — У тебя кончаются остроты, ангел?
– Ты пришёл в себя, лордёныш? – Гелиос поднялась выше, упругой грудью скользнув вдоль тела Тиамата. Он прерывисто выдохнул, приказывая телу не дрожать, и невольно пахом толкнулся вперёд, упираясь им в талию девушки. Если бы Гелиос не прижимала его руки к столу, он бы взял её прямо на бетонном полу допросной. – Или так сильно стесняешься, что не можешь молчать?
— Я... — он с шумом втянул воздух, когда бедро Гелиос прижалось к его паху. – Меня не интересуют женщины постарше.
— Неужели?
— Абсолютно.
Она выпустила из захвата его руки и ловко, словно играючи, выхватила пистолет из кобуры на поясе Тиамата. Двенадцатимиллиметровый Desert Eagle, заряженный пулями с золотым покрытием. Если дело касалось убийства нежити, Тиамат никогда не мелочился с вооружением. Он шёл сюда, чтобы убить одного особо опасного ангела, а не отпустить её после пары часов пыток, унижений и получения травм.
Тиамат скрежетнул зубами, глядя на своё оружие в нежных руках Гелиос. Какого хрена? От обилия золота в пистолете её должно было скрутить и вывернуть наизнанку, а она спокойно стоит рядом и рассматривает пушку, будто бы не ощущая воздействия токсичного для неё металла.
Может, поэтому она и не испытывала интереса к крови Тиамата? Потому что это неправильный ангел?
– Положи на место, — выдохнул Тиамат, поднимаясь со стола, пальцами незаметно хватая маленький острый крюк. – Иди ко мне и раздевайся.
– Если я разденусь, один лордёныш задохнётся от волнения.
Он хмыкнул.
– Ты себе льстишь.
Тиамат окинул беглым взглядом открытые участки тела, прикидывая, куда и как глубоко вогнать крюк. Желательно — в шею, между позвонков, чтобы Гелиос наверняка не смогла больше пошевелиться.
Но мысли быстро оставили его. Тиамат раскрыл глаза, когда Гелиос, нырнув пальцами под узкую юбку, сняла с себя чёрные кружевные трусики. Она сжала их в ладони и сделала шаг вперёд навстречу Тиамату.
Убей её! Вонзи крюк в шею! Выхвати пистолет!
— Ты безнадёжен, демон, — она улыбнулась, прижавшись к нему грудью, всунув в похолодевшую ладонь кружевную ткань. – Проводишь меня до выхода или тебе нужно время передёрнуть?
Убей. Убей! Убей!!!
– Какая же ты сука, – хмыкнул Тиамат. Её трусики на ощупь были влажными, и это вновь лишило его способности думать. – Ты задержана.
— Тобой, лордёныш? — она хмыкнула. – И что потом? В тюрьме будет сложно попытаться меня трахнуть.
— Почему же?
— Здесь же не смог, – она повела плечом. — Пускай и ушёл с трофеем. А в тюрьме я буду пытаться выбраться и не остановлюсь ни перед чем.
— То есть, – Тиамат обтёр лицо ладонью. — Сейчас ты не..?
– Сейчас я пробовала на вкус маленького лорда, — она скользнула по нему взглядом, обдав тело потоком древней, плотной и жгучей силы. — Так себе ощущение.
— Лгунья, — он помахал перед лицом её трусиками.
– Не потеряй сознание, когда будешь их обсасывать.
Тиамат дёрнулся, выронив из пальцев острый золотистый крюк, до боли сжал зубы, пытаясь взять себя в руки. Язвительный язычок, отсутствие страха, сексуальное личико – и Тиамата так легко сломать? Он мотнул головой и убрал свой "трофей" в карман брюк. Если старшие узнают, как дерьмово он себя повёл в рядовой операции, его не просто поднимут на смех. Его сожрут с потрохами.
– Я не могу тебя выпустить, ангел, — произнёс он, соскользнув со стола.
— Я и не была здесь заперта, демон.
Она демонстративно открыла дверь допросной, но не вышла, по-прежнему дразня Тиамата, окидывая его надменным, ледяным взглядом. И как удавалось этой женщине секунду назад быть такой пылкой и жаждущей, а сейчас источать леденящее душу презрение?
Тиамат хрустнул шеей, сжимая в руке скальпель. Перед нападением он старался не думать, что на Гелиос нет трусиков. Тщетно.
– Давай на чистоту, — Тиамат провёл рукой по волосам, убирая их с лица. — Кто ты такая?
Он сосредоточился и обдал Гелиос волной того ужаса, что испытывают люди, скованные сонным параличом. Удушливый, липкий и холодный страх. Ноль реакции.
– Ты без конца называешь меня ангелом, – хмыкнула она. — Так что сам знаешь ответ на свой вопрос.
– Сколько тебе лет?
– Больше, чем твоему роду, лордёныш.
Тиамат направил клубящийся в полицейском участке ужас в сердце Гелиос, пустил его по её венам, пробил иглами страха мозг. Ничего. Страх, не подкрепляемый его силой, не нашёл почвы для роста, и погиб, не успев зародиться.
Тиамата прошиб пот. Он так старался вызвать в Гелиос страх, что с него слетел человеческий облик. Его кожа стала тёмно-синей, на руках появились длинные острые когти и жёсткие наросты, на лбу и над ушами выросли закрученные рога, своей формой образующие своеобразную корону. Белки глаз почернели, радужка вспыхнула бело-голубым холодным пламенем. Тиамат чувствовал за спиной тяжесть массивных перепончатых крыльев, длинный хвост оттянул брючину, мешая двигаться.
– Почему..? — низко, утробно прорычал он.
— Попробуй облик красного демона, лордёныш, – хмыкнула Гелиос. — В этом ты слишком сексуален.
Он метнул скальпель в голову Гелиос. Движение, отработанное годами практики, атака, которой по скорости не мог противостоять ни один вампир. Гелиос слегка наклонила голову набок. Скальпель срезал прядь золотистых волос, не задев кожу, и намертво застрял в бетонной стене по самую рукоять.
В этот раз Гелиос воздержалась от комментария.
– Какого хрена, – скрежетнул зубами Тиамат. — На тебя не действует золото?!
— За две тысячи лет, — ответила она. — Привыкаешь даже к золоту.
Гелиос взмахнула волосами и вышла из допросной, громко стуча в глухом коридоре каблуками туфель. Тиамат рванул следом, едва не застряв из-за массивных крыльев в дверном проёме. Он не мог отпустить Гелиос, не мог задержать в допросной. Но он мог напасть на неё и попытаться вырвать из руки пистолет. В конце концов, рукопашному бою его тоже учили когда-то давно. Целых четыре года назад.
Гелиос вошла в лифт, и Тиамат атаковал, резко заломив её руку за спиной, прижав лицом к металлической стенке лифта. Он расправил крылья, навалился на ангела всей массой демонического тела.
И не почувствовал ни капли страха.
— Отказов не слышишь, — только и ответила Гелиос.
— Я сказал, — он склонился и прорычал ей на ухо, подцепляя рукоять своего пистолета. — Ты задержана.
– Повтори, – хищнически улыбнулась она. – Я не услышала.
И Тиамат повторил. Против своей воли, совершенно ничего не соображая, он исполнил приказ Гелиос. Его хватка ослабла, когда он изо всех сил сжимал челюсти, чтобы не заговорить, кончиком языка он вновь ощутил собственный дурманящий страх. А потом Гелиос ударила. Сначала локтём в живот, потом наступила острым каблуком на кончик хвоста. Тиамат дёрнулся от боли, и тогда Гелиос вырвалась из захвата и толкнула его к противоположной стене лифта. Тиамат рухнул на пол.
– Сколько ещё раз сказать тебе, что ты мне неинтересен, чтобы ты это услышал?
Она склонилась над ним. Неприлично близко, настолько, что он ощутил жар её тела, тепло дыхания, мягкость волос. Тиамат поморщился. Её атаки были умелыми, причиняли боль, и всё же они меркли перед агрессивной сексуальностью Гелиос.
– Ты всего лишь маленький, спесивый лордёныш, — она протянула руку и погладила Тиамата по волосам. Ласково, словно котёнка. — А я... тебе не по зубам.
– Спорим? — хмыкнул Тиамат. — Я не из тех, кто быстро сдаётся.
Гелиос закатила глаза. И этот жест, который обычно выводил Тиамата из себя, сейчас казался каким-то более утончённым, привлекательным, манящим. Он вывел из себя женщину, которой неведом страх, смог, не используя способности, разозлить её, вызвать в ней искру гнева. Тиамат попробовал испить это чувство. Гнев Гелиос был сладок, точно изысканное вино.
– Спорят, лордёныш, только идиоты, — она улыбнулась, прошептав это.
— Боишься проспорить мне, ста-руш-ка?
Гелиос хмыкнула. На этот раз и сладкий привкус гнева пропал, оставив после себя лишь приятное послевкусие.
– Что ж, — вздохнула она. — Попробуй. Одолей меня, убей... но сначала я изрядно испорчу тебе жизнь. Ты ведь так этого хочешь.
Когда двери лифта открылись, Гелиос сжала мягкими ладонями лицо Тиамата, заставляя смотреть себе в глаза, коротко выдохнула, обнажила клыки и вонзила их глубоко в шею демона. Он содрогнулся от боли, не способный ни вскрикнуть, ни сопротивляться. Гелиос прижалась к нему, её медленные, долгие глотки сопровождались томными вздохами, причмокиваниями, едва слышными стонами. Тиамат чувствовал, как жар её тела спадал, как под тонкой тканью лифчика отвердели соски, как сильно она прижималась, будто бы хотела слиться с ним в порыве страсти. Честно говоря, он бы и сам этого хотел парой минут ранее.
Но сейчас по его венам вместо гнева и страха разливался холод. Сердце билось часто и болезненно, лихорадочно качая кровь, перед глазами всё расплывалось, кружилось, становилось ослепительно красивым. И, когда Тиамату стало больно дышать, когда мышцы стали непроизвольно сокращаться в жутких судорогах, Гелиос выпустила его из объятий.
Большим пальцем она обтёрла оставшуюся на губах кровь, слизала её, одарив Тиамата самодовольной улыбкой и золотистым сиянием глаз.
Нет, это не ангел, вдруг осознал Тиамат. Это нечто большее. Монстр, способный контролировать других монстров даже после смерти, стерва, приказов которой невозможно ослушаться, древняя тварь, видевшая рассвет династии Тиамата. Генерал ангелов. Легенда, о которой забыл мир. Ангел с двенадцатью крыльями. Начало.
Глаза Тиамата закатились и мир погрузился в беспросветный мрак, когда двери лифта вновь раскрылись, и из-за них раздались крики, выстрелы и хлопанье гигантских крыльев.