Затми меня, если сможешь

— Джеймс, Роб! — воскликнула я, подойдя к рутмастеру. — Кажется, я уже говорила вам не пить на посту? А что, если вы кого-то пропустите? Это может стоит чьей-то жизни! — Боже, Финч, ты что, заделалась нашей мамочкой? — вяло отозвался Джей, убирая армейские пыльные ботинки с массивного руля автобуса. — Только не говори, что чрезмерная ответственность передается половым путем… Я с трудом сдержалась, чтобы не закатить глаза. — Ребят, никто не запрещает вам пить вообще. Пост — наше самое ответственное место. В любой момент на нас могут… — Ладно, ладно, — Роберт раздраженно вскинул руки вверх в шутливом «я сдаюсь» и поднялся с соседнего пассажирского сиденья с бутылкой недопитого коньяка в руках. — Передай нашему папочке, что я на крыше. — У Рона есть имя, — сердито бросила я ему в спину. За пару секунд он поправил винтовку, свисающую на плече, затем остановился и залпом осушил недопитую бутылку с коричневым содержимым. Прежде чем зайти вовнутрь библиотеки, Роберт пару раз провел рукой по отросшим темным волосам, которые еще несколько недель назад были напрочь сбриты, и поднял с пыльного асфальта черную бейсболку, которую, вероятно, выронил, когда шел в автобус. Я громко выдохнула, укоризненно покачав головой. Питер быстрым шагом вышел из здания, провожая хмурым взглядом Роберта. На голове его находилась неизменная черная бейсболка, которая смешно оттопыривала его темные отросшие волнистые волосы. Как только его взгляд нашел мой, он тут же улыбнулся озорной мальчишеской улыбкой, а карие глаза мгновенно загорелись тысячами радостными огоньками. А я вдруг осознала, что даже не знаю, сколько ему лет. Восемнадцать, двадцать? — Давай только без раздражительных нравоучений, ок? — простонал Джей, попытавшись выбраться из водительского сиденья. Его бейсболка с вызывающей красной надписью посередине нелепо натянута козырьком назад, прикрывая рыжую копну. — Поговорим, когда я приду в себя, — парень с трудом пытается поднять указательный палец вверх. — Но знай… я не хочу приходить в себя. Я еле сдержала улыбку, чтобы не рассмеяться от его поведения, и проводила его насмешливым взглядом. Питер тут же поднялся в автобус, направляясь к водительскому сидению. Пару минут он пытался разгрести небольшой завал из пивных пластиковых бутылок с разноцветными надписями и парочкой стеклянных бутылок из-под коньяка. — Сколько это будет продолжаться? — пробубнила я под нос, помогая ему собирать мусор. — Пока не закончится весь алкоголь в нашем районе, — с усмешкой произнес Питер. — Хотя… в какой-то степени их можно понять. Они не хотят осознавать масштабы происходящего и на трезвую голову просыпаться в жестокую реальность. — Никто из нас не хочет осознавать масштабы происходящего, — со вздохом проговорила я, бренча стеклянными бутылками. — Но ведь они не одни. Мы должны быть одной сплоченной командой, у которой одна единственная цель — выжить любой ценой. — Ты права, впрочем, как и всегда, — Питер вяло улыбнулся и, наконец, уселся в массивное водительское сиденье. — Но не стоит забывать, что все мы разные, мыслим по-разному, реагируем на все абсолютно разными эмоциями… и слабости у каждого свои. В случае Джеймса и Роберта — удовольствие от убийства муз и алкоголь. Мы не можем их изменить, пойми. Я скопом собрала все бутылки, которые только помещались у меня в руки, и направилась к выходу, наступая на первую ступеньку автобуса. — Эй, — вдруг раздался тихий голос Питера позади, — не хочешь остаться? Я пожала плечами и с грохотом вывалила пустые бутылки на ближайшее пассажирское сиденье, усевшись рядом с ним. — Хочешь поговорить о чем-то? — поинтересовалась я, устремив взгляд в лобовое стекло. — Да, то есть… — парень неловко почесал затылок, опуская взгляд. — Черт, забей… Его подушечки пальцев с грязью под ногтями нервно забарабанили по массивному рулю автобуса, но неопрятные ногти — не единственное на что я обратила внимание. Наверное, еще пару месяцев назад я бы и не посмотрела в сторону парня с неухоженными ногтями, посчитав его неряхой. Но сейчас, когда нам изо дня в день в буквальном смысле приходится хвататься за последний клочок земли, чтобы выжить… когда наши руки не перестают пахнуть железом от ножей, оружия и патронов… важны ли сейчас подобные мелочи?! Средний палец его правой руки напрочь разбит в кровь. Свежая, местами уже покрытая корками рана, все еще продолжала сочится после каждого резкого движения. — Опять отдача от оружия? — я кивнула в сторону руки. — Все никак не могу привыкнуть к охотничьему ружью, — признался он с досадной улыбкой. — Слишком тяжелые патроны для такого легкого оружия, поэтому отдача… сама видишь какая. — Я помогу, — тут же отозвалась я, встав с пассажирского сиденья. — Не стоит, я… Пару минут я копошилась в бардачке рутмастера в поисках антисептика и стерильной повязки, не обращая внимания на его слова. Как только нашла нужные мне предметы, тут же практически в плотную шагнула в сторону Питера. Он мужественно терпел обработку, не сводя с меня пристального взгляда. Все это время на его губах красовалась едва заметная благодарная улыбка, которая только с каждой секундой вводила меня в ступор. Я коротко улыбнулась, ощутив, как парочка коротких прядей выпали вперед, преграждая взор на обработанную рану. Спустя мгновение Питер ловко перехватил их, заботливо заправив за ухо. Меня смутил его поступок, но виду я не подала. Закончив обрабатывать рану и наложив на нее стерильную повязку, я скомкала пустую упаковку от бинта, мельком подняв взгляд на парня. На меня смотрели два карих глаза с нескрываемой теплотой и каким-то невероятно детским очарованием. Он протянул ко мне руку и медленно, едва касаясь пальцами очертил мою скулу. Всего один взмах кисти, одно прикосновение, и я от неожиданности нервно прикусила губу. Толком не успев сообразить, что происходит, я вознамерилась инстинктивно отшатнуться назад. Но в этот момент Питер, одолеваемый смутными чувствами, шагнул вперед, мягко накрыв мои губы своими. Я перестала дышать, когда поняла, что произошло. Еще пару секунд его теплые пухлые губы с шершавой поверхностью скользили по моим — обездвиженным, и лишенным крови. Откуда-то издалека мой слух уловил знакомый звон колокольчика, а это могло означать одно — в здание кто-то зашел, или напротив, вышел. И тот и другой расклад одинаково пробирали до неприятных мурашек. Я ошарашенно попятилась назад и невольно поднесла тыльную сторону ладони к губам, едва отталкивая Питера от себя. — Черт, прости… я подумал… — парень неловко почесал затылок, а брови его виновно сошлись на переносице. — Чувак, ты серьезно? — раздался насмехающийся голос Сэма откуда-то с улицы. Я мгновенно выбежала из автобуса и тут же натолкнулась на недоуменные лица Аарона и Сэма, которые наблюдали за всем процессом через лобовое стекло рутмастера. Я жадно хватала ртом воздух, мои щеки горели от стыда, а мысли напрочь путались в сознании, как только я увидела непроницаемое выражение лица Аарона. Судя по одинаковому обмундированию парней, они собирались на очередную вылазку, о которой я благополучно забыла. Аарон неподвижно стоял напротив меня в привычном черном бронежилете, с небольшим походным рюкзаком и винтовкой, свисающей с плеча. Спущенные черные подтяжки от брюк свободно свисали в воздухе, гонимые легким ветром, а правая рука напряженно сжимала кожаную кобуру с заряженным пистолетом. Его лицо не отображало абсолютно никаких эмоций, лишь желваки напряженно гуляли из стороны в сторону, выдавая его чувства. Я хотела кричать от обиды. Я хотела топать ногами от недоразумения. Я хотела броситься к нему и напрочь стереть из памяти последние минуты жизни. Но мой рот был заткнут невидимым кляпом, а ноги закованы в железные кандалы, мешающие сделать очередной шаг навстречу. Аарон прижал кулак к губам и слегка прочистил горло, силясь остановить напряженный поток слов, вертящихся на кончике языка. Я нервно сглотнула и сжала ладони с такой силой, что отросшие ногти тут же болезненно вонзились в кожу. В груди зарождался неприятный осадок. От него почернели легкие и дыхание стало прерывистым, практически незаметным. Мышцы во всем теле напоминали тугой ком, который с каждой секундой нахождения здесь запутывался все сильнее. Я смотрела на его отстраненное выражение лица. Оно пугало, оно заставляло сжаться до размеров атома, оно являлось истинным отображением предательства. Оно оповещало о том, что с каждой следующей секундой его разочарование во мне росло. Но я не виновата, ведь так? Я не виновата в том, что Питер что-то придумал. Он всего лишь спутал мою повседневную заботу о каждом члене группы с проявлением влюбленности… Но почему же в тот момент время остановилось, и я ощущала себя самым коварным предателем?! Шуршание пакета внезапно вырывает из воспоминаний. Честное слово, еще немного и захлестнувшие воспоминания сведут меня с ума. Кто же тогда будет спасать этот гребаный мир от вируса?! Открываю глаза, инстинктивно щурясь от непривычного освещения. Передо мной знакомое худощавое лицо Кевина. Он сосредоточенно разрывает фармацевтическую шуршащую упаковку одноразового шприца, которая является виновником моего возвращения к реальности, и с легкостью протыкает неизвестную баночку, наполняя шприц прозрачным содержимым. Затем невозмутимо берет мою левую руку и вставляет его во внутривенный катетер с голубой пипкой, медленно вливая содержимое. — Какого?.. — мгновенно слетает с моих губ. Я едва дергаюсь, но парень вовремя успевает зафиксировать руку, полностью вливая содержимое шприца. — Это еще что?! — Глюкоза, — отстраненно отвечает он спустя целую вечность, когда я уже и не надеюсь на ответ. Кевин берет в руки металлический поднос с оставшимися медицинскими принадлежностями. — Твои жизненные показатели на границе нормы. Глюкоза поможет вернуть тебе силы. Парень по-прежнему избегает моего взгляда, направляясь к потайной двери. — Спасибо за ответ. Он останавливается в шаге от выхода и разворачивается. Два сапфира впервые за все это время ловят мои глаза. Но его взгляд получается каким-то вымученным, сожалеющим. На мгновение его брови хмуро сходятся на переносице, а уголки губ сползают вниз, но лишь на мгновение. Уже через секунду у меня складывается полное ощущение того, что все это мне лишь кажется. Кевин молча уходит, едва хлопнув дверью, оставляя меня с полной уверенностью: он знает то, что поможет мне выбраться отсюда. И более того, он жаждет поделиться этой информацией. Он хочет помочь мне. Он хочет помочь мне. Он поможет мне выбраться из корпорации.