Затми меня, если сможешь

— Я всегда хотел собственную семью, — признался Аарон, лежа на кровати. Его руки с нежностью поглаживали мои распущенные волосы. — Ну, знаешь, такую, когда приходишь домой, а тебя встречает аппетитный аромат с кухни, парочка детишек, которые с порога бросаются к тебе навстречу с криками радости, и жена, которая выходит с кухни с полотенцем в руках и тянется за твоим поцелуем. Я испустила короткий смешок. — По-моему, ты слегка идеализировал семейную жизнь. Тем более с двумя детьми. — А я и не отрицаю, — он беззаботно пожал плечами. — Наверное, потому что с самого детства видел, как отец откровенно насмехался над матерью, ни во что ее не ставил, как в открытую изменял ей, а после рождения Кэти вообще забыл о ее существовании. Кэти родилась, когда мне было около семнадцати, и я практически перенял на себя всю роль отца. Он появлялся лишь пару раз в неделю, оставлял какие-то деньги на содержание семьи и снова проваливал. Мама всегда говорила: мы должны сказать ему спасибо, что он вообще дает какие-либо деньги на семью. Но я и по сей день в корне не согласен с ней, — он провел рукой по лицу, испустив усталый выдох. — А самое интересное знаешь что? В прессе он самый идеальный отец и примерный семьянин. Всегда собирает маму и Кэти на какие-то семейные фотосессии, устраивая ярмарку лицемерия, чтобы поддерживать институт семьи в обществе… А мне хочется блевать каждый раз, когда я вижу эти снимки в новостях. — Держу пари, твоего отца испортили большие деньги, — предположила я, одной рукой обняв его за плечи, ощутив приятное тепло его тела. Аарон подавил вырывающийся смешок. — Большие деньги не портят людей, они лишь показывают их истинное лицо. Знаешь, как говорят: хочешь узнать человека — дай ему в руки власть. Это выражение как никогда подходит моему отцу, и убеждаюсь я в этом из года в год. — А если я не буду той женой, которую ты представляешь в своих идеальных фантазиях? — с вызовом произнесла я, мельком поглядывая в его сторону. — Солнце, если бы ты не была таковой — я бы не обратил на тебя внимание среди сотен других студенток, которые откровенно домогались меня. Я подавила желание закатить глаза. — И кто на этот раз? — Синди Джонс, — усмехнулся он. — Она так активно облизывала ручку, словно собиралась сделать самой себе гастроскопию желудка… или просто продемонстрировать глубокую глотку. Мне кажется, в тот момент она еще сама не разобралась, что больше всего меня впечатлит. Я громко рассмеялась, прикрыв губы ладонью. — Ты же понимаешь, что делают они это лишь потому, что не знают, что у тебя кто-то есть? — Думаешь, если я продемонстрирую, что я не свободен, то домогания прекратятся? Я знаю людей, которых это заводит еще больше. Да и к тому же, не хочется обламывать некоторых девчонок… — Ах, ты… Я навалилась на него всем телом, руками опираясь об крепкую грудную клетку. На его устах плясала игривая ухмылка, а взгляд — любимый взгляд хищника — с наслаждением разглядывал мое полуобнаженное тело. В груди что-то щелкает. Я резко подрываюсь с места со слезами на глазах. С жадностью хватаю ртом воздух, пару раз моргаю, провожу руками по лицу, стирая слезы, и прихожу в себя. Воспоминания — страшная штука. Они будут преследовать меня до конца жизни, ковыряться в свежих ранах и вытряхивать из тела весь оставшийся дух. Прикрываю лицо ладонями и громко выдыхаю, всеми силами сдерживая нервный всхлип. Я никогда не смогу оправиться от его предательства. В голове никак не может уложиться тот факт, что каждое его действие, каждое слово, каждый его взгляд, сводящий с ума, — продуманы до мелочей и напрочь лишены искренности. Я настолько зарываюсь в мысли, что не замечаю вокруг себя буквально ничего. Поднимаю взгляд и оглядываюсь по сторонам. Меня поместили в незнакомое помещение, чем-то схожее с обыкновенной крохотной комнаткой в общежитии. По сравнению с теми условиями, в которых я жила последние полгода — это помещение с первого взгляда кажется мне пятизвездочным отелем. Похоже, Ричард сдержал обещание, и меня поместили в одиночную комнату с человеческими условиями. Протираю глаза тыльной стороной ладони, размазывая остатки слез по лицу, и хлюпаю носом. Желудок мгновенно отзывается острой голодной болью при одном только подъеме с мягкой комфортабельной кровати с белоснежным пастельным бельем. Я встаю на ноги с одной лишь целью — отыскать еду. Как только правая нога касается ледяного пола, я тут же ощущаю мгновенный укол боли в бедре. На этот раз боль имеет совершенно иной характер. Я мигом прикасаюсь к месту, которое продолжает беспокоить меня на протяжении нескольких дней, расстегиваю комбинезон с термо-контролем и натыкаюсь на белоснежный пластырь, намертво приклеенный к пулевому ранению. У меня нет сил на то, чтобы к чертям разодрать его от кожи, поэтому я равнодушно застегиваю потайной замок комбинезона и направляюсь к входной двери. Они, наконец, вытащили пулю из бедра. Пройдет пару дней, и кожа полностью восстановится после вмешательства скальпеля. Спасибо и на этом. Открывая дверь, я стараюсь не вспоминать то, что происходило несколько часов назад… или дней? Не имею ни малейшего понятия сколько я проспала, пожалуй, я уже привыкла к временному выпадению из реальности. В конце концов, что изменится, если я узнаю, сколько я была в отключке? Ничего. Ничего не изменится. Я отвлекаю себя как могу, лишь бы не вспоминать, лишь бы не видеть перед взором его ледяные ледяные ледяные глаза, лишь бы не разреветься посреди длинного коридора с бесконечными дверьми, лишь бы не потерять рассудок с каждым проделанным шагом и не упасть замертво, привлекая лишнее внимание… Со мной все в порядке. Я цела. Мне не нужна помощь. Я стала сильнее. Я стала чертовски сильнее из-за бесчисленных падений в бездну… и одного внепланового предательства. — Добрый день! — восклицает какая-то мимо проходящая девушка в белоснежном халате. Она приподнимает руку, добродушно приветствуя, и на ее запястье я замечаю тонкий браслет из белого пластика. — Как мне пройти в столовую? — равнодушно бросаю ей вслед, когда она отходит от меня на несколько шагов. Она тут же останавливается, оборачиваясь на меня с легкой улыбкой на устах. Пару секунд девушка неловко поправляет прямоугольные очки в серебристой оправе, оглядывая меня с головы до ног. — Столовая находится этажом выше, — радушно сообщает она миловидным голосом, заправляя прядь коротких светлых локонов за ухо. — Мне может понадобится твой пропускной браслет, — я киваю в сторону ее запястья. — О, у тебя есть точно такой же. Опускаю хмурый взгляд и на левом запястье улавливаю знакомое очертание браслета. Отодвигая рукав комбинезона с термо-контролем, едва прикасаюсь к прохладной пластмассе, стараясь отвлечься от неприятных воспоминаний о серебристом металлическом браслете, который обезвреживал током. — Он открывает тебе доступ лишь к комнате проживания, лифтам и столовой, — поясняет девушка, замечая, как я зависаю над браслетом. — Лифт слева по коридору. — Спасибо, — вяло бросаю я, не удосуживаясь взглянуть в ее сторону. Черт, я превращаюсь в того без эмоционального робота, не способного на эмпатию. Быть может это и к лучшему? Прохожу в лифтовой холл и прикладываю браслет к сенсорной кнопке для вызова. Буквально через минуту двери лифта распахиваются и Кевин быстрым шагом выходит из кабинки, едва не сбивая меня с ног. — Пришел следить за мной? — равнодушно бросаю я, ступая в просторы лифта. — Учти, я иду в столовую, и меня совершенно не волнует, куда ты хочешь меня увести по приказу своей госпожи. — Мне велели сопровождать тебя, — бесцветным голосом отвечает парень, прикладывая браслет к сенсорной кнопке с номером двадцать. Он встает возле меня, невозмутимо переплетая руки на груди. Сегодня на нем по-прежнему сидит белоснежный халат «Нью сентори» с мерзким серебристым треугольником на груди, простая однотонная рубашка холодного белого оттенка в сочетании с черными пуговицами и обыкновенные темно-синие слаксы. — Зачем сопровождать меня? Вы выдали браслет, — с раздражением произношу я, подавляя желание закатить глаза. Кевин без особой надобности поправляет и без того идеально уложенные концы каштановых волос, и молниеносно направляет безучастный взгляд в мою сторону. — Как самочувствие? — вдруг интересуется он. — День правды не слишком расшатал твой эмоциональный фон? — Иди к черту, — огрызаюсь я, улавливая короткую мелодию из трех тактов. — Значит все в порядке, — сухо отвечает парень с едва уловимой усмешкой на устах. Крепко стискиваю челюсть и первой выхожу из лифта, не дожидаясь полноценного раскрытия дверей. Безликие люди в белых халатах мгновенно расступаются передо мной, когда я едва ли не сбиваю с ног пару человек. Ощущая, как они прожигают мою спину взглядом, я лишь сердито вздергиваю подбородок, всем своим видом показывая, что мне на них наплевать. — Ты могла бы быть повежливее, — раздается упрек со стороны Кевина позади меня. Пару секунд, и он уже равняется со мной шагом в очередном длинном коридоре, в конце которого располагаются прозрачные автоматические двери. — Ты могла бы быть повежливее, — по-детски передразниваю я, нарочито писклявым голосом. — Ты забыл, что я здесь нахожусь не по своей воле? — По-моему, как раз-таки по своей, — отвечает Кевин, многозначительно вздергивая брови. — Сам президент корпорации поместил тебя в одиночный номер… а ведь тебе повезло в этом плане, все остальные ютятся в четырехместных комнатах. Он же обеспечил сбалансированным питанием, безопасностью от сумасшедших выживших… и, я полагаю, в скором времени выделит тебе парочку гаджетов, чтобы ты не сошла с ума от скуки. Я демонстративно закатываю глаза и вступаю в просторы столовой. — Полагаешь, я должна кланяться ему в ноги? — равнодушно бросаю я, оглядывая большое помещение. Столовая — как и абсолютно все помещения в корпорации — выполнена в белых и серебристых тонах. Напротив входа ровной линией выстроены прямоугольные столы из стекла с обыкновенными пластмассовыми белоснежными стульями. По традиции на одной из стен из массивных неоновых букв выведен главный слоган «Нью сентори»: «Ваше здоровье в наших руках». Чуть поодаль расположен длинный шведский стол, схожий с теми, которые раньше находились в отелях. Отличие разве что состоит в одном: здешний шведский стол не может похвастаться тем многообразием блюд, которые свойственны более-менее приличным отелям. Одно горячее блюдо, парочка неприметных салатиков из свежих овощей, ненавистная мною коричневая безвкусная каша (я думала ею кормят лишь подопытных!) и несколько кувшинов с водой и соками на выбор. Не так уж и густо, но… откуда, черт возьми, у них вся эта еда?! Как только нога вступает в просторы столовой, гул вокруг постепенно затихает, переходя на шепот. Самые бестактные люди в белых халатах позволяют себе поворачивать головы и прожигать мою спину взглядом. Кто-то хмуро разглядывает каждый мой шаг, а кто-то, напротив, одаривает легкой полуулыбкой, бросая удивленные взгляды с нескрываемым любопытством. Но все их любопытные взгляды исчезают с поля зрения, как только я замечаю его. Аарон сидит спиной ко мне за небольшим столиком для шестерых человек. Напротив него располагается парочка девушек-близняшек в белых халатах, примерно его ровесницы, которые не прекращают активно щебетать между собой. Сегодня на нем обыкновенная белоснежная рубашка, вместо привычной застиранной черной футболки-поло. Он сидит абсолютно неподвижно, лениво копошась вилкой в полупустой тарелке, словно пропуская мимо ушей все, о чем так увлеченно говорят близняшки. Одна из них постоянно пускает неоднозначные взгляды, задерживаясь на его персоне неприлично долго. Как только вторая девушка поднимает взгляд в мою сторону, ее накачанные бледные губы изгибаются в удивленной букве «о». Девушка принимается что-то шептать сестре, активно похлопывая ее по ладони. Та мгновенно отрывается от Аарона и вскидывает тепло-карие глаза, встречаясь с моим равнодушным взглядом. Я нервно сглатываю слюну, пытаясь отвести глаза от их столика. Но в тот момент, когда я прохожу мимо, Аарон всего на долю секунды оборачивается в мою сторону. Наши взгляды соприкасаются, и я испытываю очередной укол боли в сердце, ком в горле, неприятные мурашки по всему телу и чертовски много чего еще. Спустя секунду на его лице вырисовывается едва заметная полуулыбка. Заметная лишь мне одной. Она мгновенно возвращает меня в университетские воспоминания. Именно той самой улыбкой он оказывал мне первые знаки внимания в столовой посреди огромного количества галдящих студентов и преподавателей. Все повторяется, все повторяется, все повторяется… Я не в силах отвести взгляд. Ну, же, Ева, приди в себя! Возьми себя в руки! Он предал тебя! Он не достоин, не достоин, не достоин… Крепко сжимаю ладони и с силой отвожу взгляд вперед, надменно вздергивая подбородок вверх. Ощущая, как мою спину прожигают множественные взгляды, я беру в руки пластмассовый поднос, ставлю на него первую попавшуюся порцию картофельного пюре и пытаюсь понять. Я пытаюсь осознать каково это, одновременно любить и ненавидеть?.. Каково, когда тебя обводят вокруг пальца два года подряд, а ты жаждешь добавки? Каково это, выключить все чувства по щелчку пальцев? Я пытаюсь понять: когда мои раны перестанут саднить, и я смогу вдохнуть полной грудью? — Скажи им, что у меня есть глаза и уши, — резко бросаю я, дожидаясь, пока Кевин нальет свою порцию сока. — Им не обязательно так откровенно пялиться на меня. — Я думал тебе плевать на их реакцию, — тут же отзывается он, приземляя небольшой стакан на поднос. — Им нужно время, чтобы привыкнуть. Ты единственный эксперимент, который вышел в зону для простых смертных. Приподнимая поднос, до отвала наполненный едой, я разворачиваюсь к столикам. Натыкаясь на любопытные взгляды людей, которые продолжают трапезничать как ни в чем не бывало, я осознаю одно — столовая набита до отвала и есть лишь три свободных места за столом, за который я не планировала садиться даже под дулом пистолета. Крепко сжимаю холодные края металлического подноса, продолжая стоять посреди столовой. Люди в белых халатах искоса поглядывают в мою сторону, кто-то продолжает обедать, не обращая никакого внимания, но несколько человек смотрят на меня так, словно прямо сейчас я выбираю очередную жертву. Словно я какой-то монстр, сорвавшийся с цепи. Они боятся способностей моего организма или тот факт, что меня продержали в закрытой стеклянной тюрьме столь продолжительное время? — Эй, Кевин! — восклицает одна из близняшек, приподнимая руку. — Мы пригрели местечко для тебя и Евы. Парень проходит мимо меня с подносом в руках и в последний момент оглядывается, кивая в сторону ребят. Я еще раз осматриваю столовую на случай, если вдруг кто-то завершит трапезу и освободит место. Но этого не происходит… а мой желудок воет от одного только взгляда на еду, что я больше не в силах терпеть эту боль. Когда уже судьба перестанет бить меня под дых? Раздраженно выдыхая, я направляюсь туда, где Кевин уже принимается за обед, усаживаясь по левую руку от одной из близняшек. Я намеренно обхожу стол и устраиваюсь рядом со второй девушкой, чтобы быть с Аароном на расстоянии одного пустующего стула. Близняшки одаривают меня добродушными улыбками, а он бросает беглый равнодушный взгляд в мою сторону. — Не думала, что такие важные персоны трапезничают посреди простого люда, а не в своих королевских покоях… — язвительно произношу я, не скрывая обиды в голосе. Аарон иронично улыбается, не поднимая взгляда с тарелки. — Ты многого обо мне не знаешь, — хладно произносит он, бросая в мою сторону едва уловимый взгляд. Пару секунд, и парень демонстративно выходит из-за стола, захватывая поднос с опустошенными тарелками, оставляя всех присутствующих в недоумении. В одном он прав — я совершенно не знаю его. Я не знала того человека, которого считала родным. Я не знала того, с кем ложилась в одну постель, с кем делила обеды и ужины, кому доверяла самые сокровенные мысли, и кто являлся героем моих иллюзий о совместном будущем. Я купалась во лжи и просила двойной добавки. Я аплодировала ему за любой знак внимания и снова и снова звала на бис. Я искренне верила ему, даже не допуская мысли о его грязных помыслах… — Давай знакомиться! — вдруг радостно восклицает одна из девушек, возвращая меня в жестокие реалии, когда от обиды перед взором начинает все заплывать. — Я Британи, это моя сестра Тифани. — Старшая сестра, прошу заметить, — упрекает Тифани, приподнимая указательный палец с серьезным видом. — Всего на три минуты! — обиженно восклицает Британи. — Я думала, за двадцать шесть лет мы это уже обсудили. А впрочем, неважно, — она отмахивается рукой, закатывая глаза с легкой улыбкой на устах. — Мы специалисты по экстракорпоральному оплодотворению, работаем на пятнадцатом этаже. Если захочешь, можешь заглянуть к нам в гости. Я невольно улыбаюсь, наблюдая за словесной перепалкой двух сестер. Они ссорятся словно две ученицы начальной школы, не поделившие между собой розовый пенал с помпонами. Впрочем, и выглядят они подобающе, младше биологического возраста. У девушек невероятно большие темные, практически черные глаза, излучающие неподдельную радость и искренние эмоции. Русые волосы с холодным отливом аккуратно уложены в высокий прочный пучок и, судя по его полноте, волосы у них невероятно густые и длинные. Брови у близняшек словно две коричневые ниточки, а нос тонкий и длинный с острым вздернутым кончиком. Но самая удивительная вещь в их внешности — родинки на лице — у Британи небольшая коричневая точка расположена над верхней губой справа, а у Тифани над верхней губой слева. Они словно две части единого целого, дополняют друг друга каждым штрихом. — Ничего интересного, Ева, они простые гинекологи, — усмехается Кевин, подавляя вырывающуюся улыбку. — Кевин! — возмущенно восклицает Британи. — Посмотрим, что тебе скажут «простые гинекологи», когда в очередной раз ты придешь за помощью, — надменно произносит Тифани, вскидывая бровь. — Или скоротать время за чашечкой кофе вдали от Дианы. — Ладно, ладно, убедили, — произносит парень с легкой ухмылкой на устах. — А, ты, Ева, расскажи что-нибудь о себе, — интересуется Британи, облокачивая подбородок на ладонь. Ее глаза с неподдельным интересом стреляют в мою сторону, и я наспех сглатываю еду, запивая соком. — Думаю, вы и так знаете обо мне достаточно. — Ну-у, не все, а только то, что нам дозволено знать, — протягивает Британи, улыбаясь виновато смущенной улыбкой. — Мы еще никогда напрямую не общались с человеком, прошедшим санацию. — Зачем вы здесь работаете? — с вызовом спрашиваю я, оглядывая недоуменные лица девушек. — Только ради более-менее комфортабельной жизни? Чтобы кушать три раза в день и спать в чистой постели? Близняшки растерянно переглядываются, то и дело недоуменно раскрывая накачанные губы словно рыбки в аквариуме. — Нет… конечно, нет… — Тифани первая находит в себе силы, чтобы ответить на провокационный вопрос. — Мы работаем ради идеологии. Ради будущего здоровых поколений, ради очищения мира от ходячих трупов… разве не это важно? Я смотрю в их невинные глазки с хлопающими ресницами и понимаю, что они и понятия не имеют откуда взялись те кровожадные зомби, заполонившие улицы. Они не имеют ни малейшего понятия, благодаря кому настал конец света. Они всего лишь рабы системы мистера Моргана, работающие ради идеологии на, как им кажется, абсолютное благо мира. Ричард и Диана оказались еще более мерзкими, чем я предполагала. — Хорошо, тогда откуда у них вся эта еда? — я решаю сменить тему, кивая в сторону шведского стола. — У корпорации большой запас сложно углеводной еды на все случаи жизни, — тут же проговаривает Кевин с таким видом, будто я задала какой-то до жути глупый вопрос. — Мы знаем, что Аарон был как-то замешан с тобой в отношениях, это правда? Или же все-таки слухи? — Тифани кардинально меняет тему, с нескрываемым любопытством заглядывая мне в глаза. Ее правая рука взволнованно трогает мочку ушей, а пальцы левой руки крепко хватаются за край стола. Да, ты верно подметила, всего лишь «замешан». Он был всего лишь замешан в моей жизни. — Боже, Тиф, это никак не подождет? — раздраженно говорит Британи, допивая остатки воды. — Мне просто интересно… — отзывается Тифани в ответ на реакцию сестры. — Я знаю, что именно тебе интересно… — многозначительно произносит Британи, надувая и без того накачанные бледные губки. — Давай мы… Вокруг нашего стола раздается неприятный звонкий писк, и девушки мгновенно вскидывают левые руки, обнажая тонкие браслеты с мигающими красными точками из белого пластика. — О, нам пора, — сообщает Британи, подрываясь с места. Она мигом берет поднос в руки и бросает в мою сторону добродушный взгляд. — Было приятно познакомиться с тобой лично. Мы всегда рады видеть тебя на пятнадцатом этаже. Надеюсь, еще увидимся! Я улыбаюсь в ответ ее приятному и мелодичному голосу, наблюдая, как Тифани одаривает меня натянутой улыбкой и молча покидает столовую вслед за сестрой. — Они не знают откуда появились зомби, но знают, что Аарон имеет ко мне какое-то отношение?! — с недоумением спрашиваю я, ощущая, как брови угрюмо сходятся на переносице. — Что здесь вообще происходит? Кевин не спеша допивает положенную порцию сока, медленно смакуя его содержимое. Каждое его неторопливое движение в сочетании с великолепным игнорированием моего вопроса, с невероятным усилием действуют мне на нервы. Я продолжаю неподвижно сидеть, наблюдая, как он промачивает губы белоснежной тканевой салфеткой и встает из-за стола, громко отодвигая стул. — Полагаю, за вопросом Тифани стоят личные мотивы, — спустя пару минут как ни в чем не бывало отвечает парень со свойственным ему безразличием. — Об ответственном задании мистера Моргана знали многие, но далеко не все. — Что ты имеешь в виду под личными мотивами? Кевин берет поднос в руки и, игнорируя мой вопрос, направляется в сторону длинного стола с использованными подносами. Я подрываюсь вслед за ним, намереваясь узнать хоть что-то, связанное с прошлой жизнью Аарона, но слишком нервничаю и забываю забрать с собой поднос с остатками еды. Поэтому возвращаюсь назад и со скоростью света хватаю его под тихие смешки близ сидящих людей в белых халатах. — Так и будешь игнорировать мои вопросы?! — раздраженно бросаю я, догоняя Кевина у дверей столовой. Мой голос звучит весьма громко и грубо, отзываясь эхом в огромном помещении, от чего несколько человек с нескрываемым любопытством поворачивают головы в нашу сторону. — Ты точно хочешь знать правду? — как бы невзначай спрашивает он, пытаясь изобразить призрачную заботу о моих хрупких чувствах. — Да, черт возьми! — второпях восклицаю я, пытаясь догонять его размашистый шаг. — Ну, смотри, я предупреждал тебя, — ухмыляется парень с кроткой улыбкой на устах, продолжая смотреть вдаль коридора. — Тифани и Аарон вроде как были в отношениях в самом начале его задания. Еще тогда, когда он только начинал работать в имперском колледже.