Из темноты

— …слишком много светильников. У меня слегка закружилась голова от жары, и я пошла прогуляться по саду. — Но почему ты выбрала сад леди Афродиты? — спросила Афина. — Разве он не на другом конце Олимпа? — Я люблю долгие прогулки, к тому же в ее саду самые чудесные розы, их аромат чудесно помогает от головной боли, по крайней мере мне. Стоя в центре освещенного зала, Арес чувствовал легкую усталость. Цепи (вот подарок Гефесту!) вытягивали божественную сущность медленно, но непрерывно, а напарника-психопомпа, которому можно доверить ее на некоторое время, у него не было. Немезида молчала, доставляя Ареса в цепях на Олимп, она молчала, когда выводила его из камеры. Он чувствовал, что ей неловко, и даже хотел сказать, что не собирается ненавидеть того, кто просто делает свою работу, но в последний момент передумал. Немезида была гордой как Танатос. В зале она встала в двух шагах позади него, готовая исполнить любой приговор. В том, что он не будет мягким, Арес даже не сомневался. Вернее, перестал сомневался, когда на трибуну поднялась Эрида. — Я присела в беседке у озера, размышляя о том, как это печально, что священные узы брака в наше время втоптаны в грязь, что разврат проник даже в обитель добродетели... — Слышал, Дионис? — выкрикнул кто-то из молодых богов. — Твой дворец-о оказывается — обитель добродетели! А я там пил! — Не понимаю твоего удивления, Август, — Дионис величественно повернул голову. — Он всегда им являлся. Питие тоже добродетель. В умеренных количествах и во славу богов, разумеется. На задних рядах рассмеялись. Афина подняла руку. — Уважение к суду! Продолжай, Эрида. Что было потом? — Пространство перед дворцом было хорошо освещено, и я увидела лорда Ареса и леди Персефону. Они ругались. Он требовал, чтобы она пошла с ним, а она отказывалась. Толпа заволновалась, загомонила десятками голосов. Арес не особо вслушивался. Странно, но для Эриды у него тоже не было ненависти, в основном потому, что от звуков ее визгливого голоса Ареса пробирал смех. А вот Афродита, сидевшая между Дионисом и Гермесом, смотрела на нее неподвижным задумчивым взглядом. Другой, такой же неподвижный и задумчивый, взгляд был направлен на самого Ареса. Кажется, он даже чувствовал, как в его крови формируются крошечные ледяные кристаллы. С самого начала суда леди Деметра ни произнесла не слова, но ее молчание было в тысячу раз опасней любых угроз и проклятий. — В конце концов он просто схватил ее. Бедняжка громко закричала, умоляя о помощи, но он исчез вместе с ней. — Что же ты ей не помогла? — спросила Афина. — Или не позвала кого-нибудь? — Я всего лишь слабая женщина, — почти с возмущением ответила Эрида. — Разве в моих силах остановить бога битвы? К тому же некоторым девицам нравится подобное обращение, и я подумала, вдруг они… Ее спина вдруг покрылась панцирем изо льда. Эрида побледнела и опустила глаза. — Понятно, следующий вопрос. Тебе хорошо известно, что мы ищем Персефону уже очень давно, но ты явилась со своим рассказом только вчера. Что мешало тебе все это время? Эрида прижала руки к худой груди. — Я боялась мести со стороны Ареса. Всем известно, что у него горячий и бурный нрав. Но в конце концов я сказала себе: «Эрида, где твоя совесть?» — Да там же, где твои сиськи — у Кроноса в заднице, — снова прокомментировали в толпе. Из зала кого-то вывели. Арес не расслаблялся. То, что собравшиеся здесь боги, по крайней мере большая их часть, были против Эриды, еще не означало, что они за него. — Что скажешь, Арес? — Ну, в начале слишком много экспрессии, а в финале наоборот слегка не дожала по эмоциям, но в целом сойдет для непритязательной публики. Хотя для полноты картины лучше спросить Диониса, это он у нас по театрам. — И позвольте заметить, что именно по театрам, — чопорно ответил Дионис. — Балаганы — не моя зона ответственности. — Тебе есть что ответить на обвинения Эриды? — терпеливо уточнила Афина. — Ничего кроме того, что я уже сказал бессчетное количество раз. Она хотела быть с тем, кого любит. Я ей помог. Все на этом. — И ты рассчитываешь, что мы поверим? — Зевс нахмурился на своем троне. — Тебе, предававшемуся разврату с замужней женщиной в доме ее супруга. Арес понимал, что у него на уме. Он наконец приблизил к себе своего самого любимого сына и теперь хотел убрать подальше неугодного. Да и повод, надо признать, подвернулся шикарный. — Интересно, с кого я взял пример? В воцарившейся тишине Гермес громко произнес: — Я этого лося в Тартар не понесу! Он тяжеленный, а я слишком молод, чтобы умирать от разрыва селезенки. — Очень хорошо. — Зевс помассировал переносицу. — Кто-нибудь еще желает высказаться в обвинение или в защиту? — Желает, — подтвердил раскатистый мужской голос, и к трибуне протиснулся Гефест, державший в руках какой-то сверток. — В ту ночь, когда пропала Персефона, я нашел это в спальне своей теперь уже бывшей жены. Арес увидел то самое платье, которое Персефона кинула в дверь. Конечно, хитон она у кого-то попросила или, хм, одолжила, в вот платье скорее всего взяла свое. Только Арес совершенно точно помнил, что оно было целым. И без кровавых пятен на груди и подоле. Деметра привстала, вцепившись взглядом в светлую ткань, как хищник в добычу. Ее подбородок ходил ходуном, губы превратились в такую тонкую линию, что почти перестали существовать на лице, а лицо… Арес никогда и ни у кого не видел такого страшного выражения. Налетевший невесть откуда ледяной ветер разметал волосы Ареса. Сердце куснул холод. Интересно, каково это, когда тебя замораживают заживо? Пламя всех свечей в зале дрогнуло разом и будто втянулось внутрь, а потом вернулось. Рядом с Аресом возникли две закутанные в плащ фигуры. — Ты? — прогремел Зевс. — Как ты посмел явиться в обитель бессмертных? — Я всего лишь сопровождающий для еще одного свидетеля, — равнодушно ответил Танатос. — Наша царица желает поучаствовать в деле о собственном похищении. Он откинул капюшон («Куда? Здесь же ярко!» — чуть не закричал Арес), а следом за ним так же поступила стоящая рядом женщина. *** Черно-красное платье Персефоны украшали золотые ленты и драгоценные камни, а изящную прическу — венец из рубинов и черного жемчуга, но она ухитрялась выглядеть величественно и скромно одновременно. Арес поцеловал ей руку. — Царский титул тебе к лицу. Она засмеялась и высвободила пальцы. — Ну что за церемонии, Арес. Мы с Аидом стольким обязаны тебе. Но ты, кажется, ждал кого-то другого? Суд закончился два часа назад, но Ареса освободили и выпроводили гораздо раньше — вместе с большинством остальных богов. В зале остались только Зевс и Деметра с дочерью. Ну и Танатос, конечно — похоже, дядя Аид не очень доверял своей олимпийской родне. Все правильно делал. Арес остался тоже, несмотря на то, что Дионис упорно звал его отмечать. Он рассчитывал увидеть Танатоса еще раз, без такого количества свидетелей, и был слегка разочарован, когда Персефона вышла к нему одна. —Что там леди Деметра? — Арес ушел от неловкой темы. — Не объявила еще войну Подземному миру? — О, я читала это желание в ее глазах, но боюсь, момент упущен, — Персефона положила ладонь на живот. — Поздравляю, — искренне ответил Арес. — Я желаю вам прожить в любви и согласии так долго, сколько существует этот мир. — Арес, — Персефона мягко отняла руку. — Танатос замечательный юноша. Сильный, храбрый, преданный и совсем не злопамятный. Я не могла бы пожелать лучшего друга и защитника для меня и Загрея. Но ты сильно ранил его гордость. Дай ему еще немного времени. Аресу очень хотелось в это верить. — Загрей? Мойры сказали, что будет мальчик. Возможно, ему показалось, но при упоминании мойр улыбка Персефоны слегка потускнела. — Я слышу имя Танатоса? — Афродита, как всегда, подошла неслышно и прильнула к его плечу. — Я думала, он мрачный, даже жуткий, но прийти на совет богов с розовой лентой в волосах — это так мило. *** Первый меч сломался после третьего удара, второй продержался немногим дольше. Братья Алоиды оказались гораздо сильнее, чем он ожидал, возможно, они и правда способны были двигать горы. Последнее, что помнил Арес — чудовищный удар, от которого затрещал череп. Он очнулся в душной темноте. В тело врезались цепи — не гефестова работа, но он все равно не мог их разорвать. Его темница была маленькой и тесной. Никто не пришел чего-то требовать, хотя время от времени Арес слышал чьи-то тяжелые шаги — там, за толстой стеной. Он боролся с оковами снова и снова, изредка прерываясь на отдых. Прошло очень-очень много времени, прежде чем он позволил себе сдаться и погрузиться в тяжелый сон. Ему снилась Афродита, собирающая розы в саду. Снилось море, накатывающее на светлый песок. Снились леса Фракии и поливающая кипарисы Хлора. Снилось, что кто-то снял крышу с его темницы и проскользнул внутрь. — Давай, — скомандовал кто-то голосом Деметрия. Но никакого Деметрия же не было? Арес сомневался, что он сам еще существует. — Ты за руки, я за ноги — и потащили. *** Второй раз он очнулся дома, в своей постели. Тело болело, но голова вроде работала. Танатос сидел на табурете и всем своим видом осуждал. — Каждый раз, когда мы встречаемся, кто-то из нас оказывается в цепях, — сказал Арес. — Хотя пальма первенства пока у меня. Но я не одобряю эту тенденцию в целом. — Ты опять не смог пройти мимо драки? Арес откашлялся. — Один из этих ублюдков хотел женится на матери. Не знаю, почему он решил, что ему бы понравилось. — Не делай так больше, — попросил Танатос, прижимаясь лбом к его плечу. — Когда мы с Гермесом открыли ту амфору, я думал, ты мертв. — Не могу, — Арес. — Я битва. Я война. Я чудовище. — Ты мое чудовище. Пожалуйста, не оставляй меня больше. — Да, — согласился Арес. — И да. Сколько меня не было? — Почти год, — ответил Танатос и накрыл его ладонь своей. — Как ты себя чувствуешь? Год. Арес содрогнулся. Целый год. — Приемлемо. А Афродита, она… Танатос впервые улыбнулся — прямо как раньше улыбался Леонидасу. — Близнецы. Мальчики. — А есть плохие новости? — Арес облизнул пересохшие губы. Потому что всегда есть плохие новости. — Если в двух словах, то к границе Греции приближается армия. У них свои боги, и насколько мы успели понять, они не особо приятные. Так что поправляйся быстрее, любовь моя. Нам нужна война.