***
Чан идет следом за Минхо в служебное помещение. Они проходят через кухню и оказываются в затемненной комнате с несколькими компьютерными столами и диваном. Минхо садится, вальяжно закидывая ноги на кофейный столик. — У нас гости? — обернувшись, интересуется единственный парень, сидящий за одним из компьютеров. — Ага, — монотонно отвечает Минхо, — Сходи перекуси, а мы поболтали пока что. — Неужто новенький? — парень косится на Чана. — Сва-а-али, — на выдохе тянет темноволосый, состроив максимально уставший вид. Парень, быстро клацнув несколько клавиш, все-таки уходит, и Чан неуверенно присаживается на диван. Все происходящее, если не пугало, то как минимум настораживало. Нутром Чан чуял, что они здесь не в «Танчики» играют. — Ну-с, — начинает Минхо, повернувшись, — Давай для начала проясним: все что я скажу здесь, здесь и останется. Кивни, если понял, — Чан кивает, — А теперь давай проясним, что ты вообще знаешь о нашем Ёндже. Имя Минхо специально выделил в кавычки пальцами, но Чан решил не акцентировать пока что на этом внимание. — Так, — Чан начал вслух рассуждать, на ходу вспоминая факты о своём возлюбленном, — Он сирота, вырос в приюте. Закончил школу. После разными подработками перебивался, а затем переехал ко мне и начал помогать в моем магазине. Как я уже говорил, ненавидит алкоголь… наверное. Любит сладкое, но чтоб не было совсем приторно. Сапфиры любит. А, ещё он… — Так, ладно, хватит, — Минхо поднимает ладонь останавливая его. — Я уже понял, что ты знаешь только его байку, которую он рассказывает всем. — Байку? — Ага. Он не сирота, и уж точно не такой милый мальчик, каким ты его представляешь, — на секунду во взгляде брюнета проскользнуло сочувствие, — Он сбежал из дома. Его семья не самая благополучная, поэтому он решил свалить пока рукоприкладство не дошло до него. Имени настоящего его не скажу, но паспорт на имя Ёндже он точно купил на чёрном рынке. Он почти все детство просидел в компьютерных клубах, так что первым делом он пошел в уже знакомое место. Я познакомился с ним, когда он прямо на общем компьютере, взламывал базу данных какого-то банка. Сердце непроизвольно начало биться быстрее. Чан сжал ладони в кулаки, чтобы подавить дрожь в руках. В подобное вообще не хотелось верить, но какому-то незнакомцу точно не было бы нужды врать. — В общем, я тогда собирал команду хакеров. Господи, как абсурдно звучит, — усмехается Минхо, — И позвал мальца к себе. Ему тогда шестнадцать было, кажется. С тех пор мы вместе занимались не самыми легальным, но довольно прибыльными делами. Пиратское ПО, взломы, торговля чужими данными, небольшие хищения с чужих счетов. Разве что пентагон не взламывали. — Погоди, то есть Ёндже — преступник? — слегка дрожали голосом уточняет Чан. — Он самый. Мы — мелкие рыбки в этом чёрном море нелегальщины, но однажды твой любимый решил сыграть по-крупному. Стащить у одних очень влиятельных людей парочку сотен миллионов. Они не обеднеют, а нам приятно, — смеется Минхо, — И у него получилось. Талант у него, не иначе. Даже меня превзошёл. Только вот, каким бы талантливым он не был, видимо, не до конца следы свои подчистил. Бум, — он щёлкает пальцами, — И такси с ним внутри влетает во встречную машину. Летальный исход. Мнимое правосудие восторжествовало. Чан не в силах сдержаться от слез. Он закрывает лицо руками и тяжело дыша, пытается осмыслить услышанное. Ему было больно и за себя, от которого все скрывали, и за Ёндже, который был вынужден врать и притворяться. Когда буря эмоций поутихла, в голове рождается вполне закономерный вопрос. Зачем ему такие деньги? — На, сопли вытри, — Минхо протягивает ему бумажное полотенце. — Спасибо, — Чан стирает с лица влагу и шмыгает носом, пытаясь взять себя в руки, — Зачем ему сотни миллионов? И куда вообще он девал все заработанное? — Ты точно дурак, — вздыхает Минхо и тыкает пальцем Чану в грудь. — Ты. — Я? — Сначала он естественно спускался все на хлеб с маслом да развлечения. Потом, он встретил тебя, судя по всему, и начал понемногу откладывать. Видимо, хотел помочь тебе с твоим бизнесом. Он видел, как ты всего себя вкладываешь в эту лавку и желал, чтобы твои труды окупились. Он хотел сказать тебе, что выиграл в лотерею и вложить все в ваш общий бюджет. Сердце разрывалось не столько от трудов, которые Ёндже прикладывал ради них, сколько от невозможности поблагодарить его за это. Чану стало невыносимо от того, что все это время он был в неведении. Злость была лишь на самого себя, за то, что не заметил никаких странностей, никаких намёков в поведении любимого. — Слушай, ты сказал, что это он подчистил всю информацию о себе. Почему ты в этом уверен? — Потому что больше некому. Возможно, он хотел залечь на дно на какое-то время, но не успел. Айен точно знал заранее, что за его головой скоро придут. Секундный ступор. Шестерёнки в голове закрутилось быстрее прежнего, соединяя всю известную информацию. Вывод, который возник у Чана в голове был еще более шокирующим. — Айен? Почему ты… — А, прости, — не придавая этому значения, отвечает Минхо, — Это его ник. Обычно все по нему к нему обращались. Чан не знал, ему снова начинать плакать или прыгать от радости? А может – плакать от радости. В итоге, Чан лишь счастливо смеётся от осознания, что Ёндже жив и что все его догадки не были беспочвенны. Остальное моментально улетело на второй план. Самое главное, что Айен, Ёндже и Чонин — это один и тот же человек. — Я что-то смешное сморозил? — в непонимании изгибает Минхо бровь. Выдохнув и взяв себя в руки, Чан без промедления отвечает ему просьбой. Он уже знал, что ему нужно делать. — Сейчас прозвучит как бред, — осторожно начинает парень, — Но Айен жив–здоров. Но судя по всему, у него проблемы. И мне нужна твоя помощь.***
Истерика Чонина прерывается приходом Джисона. Тот замирает в дверях гостиной увидев сидящего на полу младшего, всего в слезах. Он подрывается к нему, собираясь обнять. — Йени, что случилось? Но Айен грубо отшвыривает его тянущуюся руку в сторону. — Не подходи! — он кричит, сжав волосы между пальцев. Голова продолжала болеть. В ушах звенело, а во рту появился тошнотворный привкус крови от закусанной губы. Хан оглядывает комнату и видит ноутбук с открытыми на нем фотографиями. Он тяжело вздыхает, не отводя взгляда от монитора. — Тебе нужно выпить лекарств, — уже спокойным голосом говорит он. — Нет! — вытерев слезы, Айен подскакивает на ноги и натянуто улыбается, только вот уголки рта все равно с дрожью изгибаются вниз, — Я в порядке. В порядке. Все хорошо. Мне нужно просто подышать воздухом. Чонин быстрым шагом направляется ко входной двери, но путь ему преграждает чужая рука. Он сглатывает накопившуюся во рту от нервоза слюну. Он ничего не понимал. Единственное, что было ясно как день — нужно сваливать от Хана, как можно скорее. Инстинкт самосохранения тихо нашептывал это на ухо. Ведь он явно врал ему. Еще не было ясно в каких масштабах, но только этого было достаточно, чтобы начать бояться за собственную сохранность. — Йен-а, пожалуйста, успокойся. Голос Хана был похож на тёплое обволакивающее одеяло. Сердце металось в противоречиях. — Давай сядем и обсудим все, что тебя беспокоит. Я понимаю твои переживания и хочу помочь. Несмотря на не устойчивый и вспыльчивый характер, Джисон прекрасно умел подлизываться, словно ласковый кот. Видимо, хоть чему-то его на этом проклятом факультете психологии да научили. — Хорошо, — тихо отвечает Айен. Хан, осторожно придерживая парня за плечи, усаживает его на диван и садится рядом. Он выжидающе смотрит в глаза Чонину. — Я… — голос младшего дрогнул от наплыва эмоций, — Я думаю, что знаком с Чаном. И не просто знаком, а… думаю, нас можно назвать больше, чем просто знакомыми. Воспоминания путаются и я уже не понимаю, что происходит. Простонав от бессилия, Чонин прикрывает глаза руками. Его парень лишь молча слушал и кивал. Пока младший не видит, он тихо прикрывает крышку ноутбука. — Ты ведь помнишь, что я говорил о Чане? — спокойным, но настойчивым голосом, похожим на голос строгого учителя, говорит Джисон. — Он гениальный манипулятор. Ты уверен, что он не внушил тебе это? Как я понимаю, ты с ним разговаривал. Он наверняка, как-то невзначай упоминал твою схожесть с кем-то, так? Ты просто очень внушаемый. Из-за твоего нестабильного метального состояния ты напридумывал себе ерунды. Может… — Нет, не может! Айен взрывается гневом. Ему, итак, казалось, что он сходит с ума, а от таких речей, он еще больше начинал сомневаться в собственной адекватности. — Я выпью эти чёртовы таблетки только в том случае, если ты распишешь мне весь их химический состав и объяснишь какой херней меня травишь! — неожиданно храбро даже для самого себя выдаёт Айен, — Ты ведь их не в аптеке покупаешь, верно? И как ты объяснишь монтаж фотографий?! Это ты свое лицо туда прилепил? — Йени, хватит придумывать… — Я хочу уйти! Я тебе изменил! Чонин уже понял, что никакой правды от Хана не дождётся, поэтому решил выдать свою. Хотел сделать ему больно, так же как было больно сейчас самому Айену. Лицо Джисона мрачнеет. Он бесился от того, что все вышло из-под его контроля. Он хватает Чонина за руку и силой тащит в спальню, несмотря на очевидные попытки сопротивления. — Я ведь все тебе дал! — будто сам с собой, даже не обернувшись, говорит Хан, — Деньги, шмотки, работа на крупных шишек, защита от полиции. Что тебе еще надо, черт возьми? — Отпусти! Айену удаётся вырвать руку, но и шага он не успевает сделать, как по его щеке прилетает пощёчина. Не удержав равновесие, он падает на пол и сильно ударяется головой. Джисон и раньше на него замахавался, но это первый раз, когда он действительно ударил его. Из глаз непроизвольно начинают течь слезы. — Доволен? Ты этого хотел? Этот Чан тебе все мозги запудрил! Ты ему доверяешь больше, чем мне. Почему именно Чан? На нем свет клином что ли сошёлся? Джисон приподнимает Айена за ворот рубахи, прожигая гневным взглядом. Младшему почему-то казалось, что это выражение лица он видел до боли часто, пусть и не помнил подробностей сопутствующих событий. От натяжения ткани, брошь, которую Чонин купил в антикварной лавке и носил не снимая, слетает на пол. Часть броши со звоном откалывается от нее. Старший раскрывает Чонину рот, больно надавив на подбородок и пытается буквально затолкать в него взятую из банки таблетку. Боль и отвращение разливается по всему телу. Когда Айен уже почти сдаётся, взгляд падает на брошь с сапфиром. Глаза мгновенно распахиваются от увиденного и парень до крови кусает чужой палец. — Блядь! Подскочив на ноги, Джисон хватает простынь и обматывает палец, попутно громко матерясь. — А как это ты объяснишь? Это тоже мое воображение? — Надломоленным голосом спрашивает Айен, держа в руках сломанную брошь. От удара не только парочка вензелей отвалилась. Сломалось крепление на внутренней стороне броши и взору открылось потайное отделение, как в медальоне. Внутри красовалось фото счастливо улыбающегося Айена рядом с Чаном. Доказательство их опасений, которое они оба искали. Только мгновение взглянув на фото, Хан злостно открывает от простыни небольшой кусок и заматав рану, несётся к гардеробной. Из маленькой коробочки на самом дне шкафа он достает пистолет. Айен инстинктивно вдавливается спиной в стену. Сердце замерло от страха. Но старший проходит мимо, не удостоив Чонина даже взглядом. Он захлопывается дверь спальни, запирая ее снаружи. — Чт… куда ты?! — испуганно кричит Айен. — Устранить основную проблему наших с тобой отношений, — пугающе низким голосом отвечает Хан через дверь.