Вполоборота

20:14 Вспышки камер до сих пор его слепят — оставляют белые расплывчатые следы под веками, жгут сетчатку. Даже через пару часов он сможет услышать щелчки, которые сейчас опережают фотовспышки на полсекунды. Дэн, помнится, обещала, что он привыкнет. Кевин молчал, потому что Кевину было всё равно. Нил продолжает смотреть в объектив, чуть прищурившись. У него не остаётся выбора. Теперь, как вице-капитан, он частенько держит ответ за всю команду. Отговориться от традиции не удалось, хотя Нил знает — видел, Ники или Джек с гораздо большим удовольствием отвечают на вопросы прессы. Тот же Дэй делает всем окружающим одолжение и сверкает улыбкой, вставая перед микрофоном. Нил не улыбается. Если кто-то из команды находится рядом и видит его улыбку во время интервью, они пытаются перехватить слово — чтобы не случилось катастрофы. У них редко это получается. Сейчас рядом с ним, сдувая чёлку со лба, стоит Элисон. Вот кто точно не станет останавливать Нила, даже если он решит объявить остальным командам войну. Нил уверен, её бы это позабавило. В конце концов, она из Лисов, а в их команде у каждого есть неоспоримая тяга к разрушению. — Ещё вопросы? — бросает Элисон, в этот раз убирая назойливые волосы ладонью. Нил замечает сбитые костяшки тонких пальцев. Цвет крови отлично подходит лаку на её ногтях. — Через неделю вы встретитесь с Черепахами, — бойко щебечет интервьюер. — Как вы думаете, матч будет жёстким? Чего стоит ждать вашим фанатам? — Пару жёлтых карточек, — говорит Нил и не поддерживает чужой смех. Тот всё равно быстро стихает. Нилу не хочется отвечать ни на какие вопросы. Он ненавидит камеру — по старой привычке. Ему всё ещё гораздо проще отступить в тень, чем становиться центром внимания окружающих. На поле он об этом не задумывается, там просто дышится легче. Издалека видны только номера на форме, и Нил гордится своей десяткой. Возможно, он чувствует себя увереннее, когда бежит к чужим воротам, потому что знает, что его спина под надёжной защитой. Сейчас Нил её не чувствует. Интервьюер продолжает что-то спрашивать. Нил опускает клюшку на пол. Его так и тянет опереться на неё, убрать вес с левой ноги, которая по ощущениям превратилась в один большой синяк, но он себе этого не позволяет. Мало ли чего ему хочется? У Нила вообще много запросов. Например, наконец дойти до душевых или чтобы Джек угомонил своё раненное эго, а ещё не писать эссе, заданное на вторник. Это не значит, что все его желания должны исполняться. Элисон чувствует, что он тормозит, но не бросает на него взгляд, как сделал бы это Мэтт, и не начинает частить, как Ники, которого всегда заносит, когда он волнуется. Элисон легко перехватывает слово и отвечает — надменно, свысока, абсолютно незаинтересованно. Сейчас она прикрывает его. Нил думает, что это ощущается совсем иначе. Они заканчивают, и Элисон легко касается его плеча, направляясь в женскую раздевалку. Когда Нил склоняет голову в молчаливой благодарности, Рейнольдс хмыкает и тоже ничего не говорит. Ссадина на её щеке застывает кровавой коркой прямо рядом с ямочкой от улыбки. Нил не смотрит ей вслед, когда она уходит. Вокруг всё ещё шумно. Нил слышит Ваймака, продолжающего отбиваться от журналистов, и гул голосов болельщиков, которые нехотя покидают трибуны. Нил идёт прямо. Меряет шаг, не оглядывается по сторонам, не обращает внимания на вываливавшихся из раздевалки Джека с Роджером. — Тяжёлый день, потеряшка? — интересуется Джек. — Так сильно ушибся? Когда Нил вскидывает глаза, Джек впервые на его памяти не торопится глумливо улыбнуться. Вместо этого он утирает нос, под которым всё ещё расплываются алые кляксы, и идёт в противоположную сторону. Роджер спешит за ним. В раздевалке на Нила набрасывается Ники, начиная чередовать восклицания с вопросами. Уследить за ходом его мысли оказывается практически невозможно, и Нил даже не пытается. Ники явно хочет добиться от него ответа, но Нил только бездумно ерошит волосы и достаёт из рюкзака свои сухие вещи. Потом, всё ещё в каком-то ступоре, засовывает их обратно, доставая полотенце вместо джинсов и футболки. Ники этого даже не замечает. В какой-то момент он меняет языки, скорее всего, от отчаяния. Нила это никак не трогает. Он цепляет из потока информации главное — сегодня никто не едет в Сумерки, Эндрю исчез сразу после матча, Дэн собирает всех у себя, Кевин хочет надраться, Ники тоже не против. Значит комната — даже целый блок — в полном распоряжении Нила, и это почти хорошая новость. — Я пройдусь, — говорит Нил, впервые перебивая пространную тираду Хэммика. Не даёт ему заговорить, видя, что Ники снова открывает рот: — Нет, я не поеду с Мэттом или Шиной. Места на всех не хватит. Ники говорит что-то ещё, но Нил уже не слушает — идёт в душевую кабинку. Там жарко, влажно и почти невозможно дышать. За спиной остаётся монолог Ники, игра, которую они выиграли не благодаря, а вопреки, и мысли — их приходится прогонять силой. Нил становится под обжигающие струи, закрывая глаза. Он вытаскивает себя из душевых, когда никого, кроме него и сваленной комом грязной формы, в раздевалке не остаётся. Нил неспешно одевается и выходит наружу, позволяя первой осенней прохладе обнять себя. Он давно не ходил пешком от стадиона до общежития — а уж до комнаты в блоке «монстров» ему ни разу не приходилось добираться вот так. Он не жалеет о принятом решении. Свежесть прочищает мозги, хотя пробежка справилась бы с этой задачей ещё лучше. Поэтому через несколько минут Нил бежит. Тело, отработавшее своё, ноет: ноги, особенно левая, передвигаются неохотно, пальцы подрагивают, а поврежденная мышца напоминает о себе, стоит только шевельнуть рукой. Утром будет хуже. Нилу всё равно. Он хочет вымотать себя до отключки, чтобы рухнуть в кровать и очнуться только от трезвонящего будильника. Просто сон. Никаких мельтешащих в голове мыслей, никакого анализа прошедшего матча — чёрный экран на время, ощущающееся, как две-три секунды, бьющая по ушам трель и новый день. Никакой крыши, сигарет, порывистого ветра, «пялишься» или «торчок». Никакого Эндрю. Расстояние между стадионом и общежитием оказывается большим, чем ему помнилось. Когда он поднимается на их этаж, из-под дверей девочек виднеется полоска света, оттуда то и дело раздаётся раскладывающийся на разные голоса хохот. В его бывшей комнате, в которой теперь живёт не только Мэтт, но и Аарон, Джек, Роджер, наоборот темно. Это Нила не удивляет. Он уверен, почти весь основной состав собрался в комнате Дэн, а новенькие — в одном из здешних баров. Нилу внезапно хочется оказаться далеко отсюда. Он думает, что это глупо. Он входит в свою комнату, сбрасывает одежду и садится на постель. Из окна не светит луна, зато луч фонаря расчерчивает на полу перекошенный прямоугольник. За стенкой, той, которая осталась за спиной, продолжает веселиться его команда. За другой стеной, слева — пройти два шага, стукнуть костяшками пальцев, дождаться ответа и пробраться в чужую комнату так, чтобы никто не услышал, — сегодня никого нет. Нил ложится, сворачиваясь под одеялом. Он думает, что заснуть не получится, что поздняя пробежка не имела никакого смысла, но когда в соседней комнате в очередной раз раздаётся взрыв смеха — Нил его уже не слышит.