если ты болен на голову - значит вооружён

За ними пришли, когда на улице было уже темно, и заставили идти до незнакомого корпуса в наручниках. — Куда мы идём? — едва слышно осведомился Дракен. — К кумовьям ведут, — на порядок громче отозвался Манджиро, не постеснявшись вертухаев. Дракен приготовился морально к тому, что будут бить, но этого, на удивление, не произошло. Его затолкали внутрь, а с Манджиро остался второй СИНовец снаружи. Голову поднимать внутри корпуса не разрешали, лишь заведя в какой-то кабинет дали команду выпрямиться. — Рюгуджи Кен, да? Перед ним сидел человек, который начал речь на приёмке, мужчина в возрасте, лет шестьдесят, может. Свет в кабинете был отключён, а его стол подсвечивала лишь настольная лампа с жёлтым масляным светом, бросавшим блики на усталое морщинистое лицо начальника тюрьмы. В том, что это был барин, сомневаться не приходилось. — Верно, — скупо отозвался парень. — Второй день, а ты уже умудрился влезть в серьёзную драку. Ещё и с Сано. Как тебе карцер? — он поинтересовался в таком тоне, словно спрашивал не про дополнительное наказание, а про школьную экскурсию. — Терпимо, — уклончиво бросил Рюгуджи. — Это хорошо, — задумчиво протянул мужчина, не отрываясь от своих бумаг, по которым он неспешно водил обратным концом ручки. Его «это хорошо» совсем не означало одобрения, скорее, что информация просто принята к сведению, а впечатление могло сложиться, что Дракена вообще не слушали, будь он чуть менее внимателен. Но его внимательность позволяла различить напряженность слуха мужчины, а иррациональное шестое чувство давало ощутить, как всё внимание сконцентрировалось на нём. — Зачем в драку полез? — отложив стопку бумаг влево, поинтересовался мужчина, впиваясь в Дракена внимательными чёрными глазами. — Я не лез. Начал не я, — односложно отозвался Рюгуджи. — Значит, Сано? — Вы не верите? — тут же скривился Кен. — Отчего же? Я всем верю, — спокойно улыбнулся начальник колонии. — За что ты здесь? — По сто одиннадцатой статье, — не задумываясь, отозвался Дракен. — Я не это спросил, — усмехнулся мужчина. — А… — Рюгуджи даже и не понял, как за два дня привык к тому, что тут никого не интересует проступок, лишь статья. — За нанесение тяжкого вреда здоровью во время нападения, которого я не совершал. — Просто так, получается, сидишь? — прищурился мужчина. — Опять не верите? — отозвался ему такой же усмешкой Дракен. — Верю, говорю же. Я всем верю. Только скажи мне, где я работаю? — мужчина взглядом указал на стул, и Кен настороженно присел. — В службе исполнения наказаний, — чуть помедлив, отозвался парень. — Верно. В службе исполнения наказаний, а не в суде. Я не выношу приговоры, поэтому и говорю, что всем верю. А ещё я не прокурор, и никого не обвиняю. А ты сейчас где находишься? — В тюрьме, — мрачно хмыкнул Рюгуджи, не понимая, куда ведёт этот разговор. — А более точно? — В исправительной колонии для несовершеннолетних. — Правильно. И я тут не просто так сижу, а чтобы не давать и сотрудникам, и воспитанникам забывать, что главное слово в этом словосочетании — «исправительная», — он тяжело поднялся, отходя задумчиво к стене, на которой висели какие-то грамоты за спортивные и трудовые заслуги колонии. — К сожалению, контингент и тех, и других сильно мне в этом мешает. Хотелось бы, чтобы вы все могли вернуться отсюда в жизнь обычными адекватными людьми, но ты, Рюгуджи, вроде неглупый мальчик. Поэтому давай будем реалистами: у меня мало что получится. Часть оказавшихся здесь детей нуждаются в долгой-долгой работе с психологами и психиатрами, а также подобающей обстановке, но закон суров, а за ошибки нужно платить, поэтому они здесь. И я действительно верю в то, что часть людей, оказавшихся здесь — невиновны. Но я также и не адвокат, чтобы вас оправдывать. Дети злые, и половине здешних ребят именно это переломает жизнь, а не само заключение. Кто сильнее и телом, и духом, тот и прав, кто силен, но страдает нехваткой лидерских качеств — примыкает к первым, кто не готов за себя бороться — тот страдает здесь. — Так почему вы с этим ничего не сделаете? — Дракен выдержал спокойный тон, чтобы его слова не звучали, как претензия. — Из-за сформированного отношения к нашей работе, — грустно улыбнулся барин. — Ведь большинство считает себя правыми, а если они правы — то кто тогда виноват? Правильно, мы, суд, и все остальные. У Сано та же проблема: он не ощущает своей вины, и потому виноваты все вокруг, только он прирожденный лидер, и умеет погрузить в свои идеалы абсолютно всех. А тех, кто сопротивляется, он либо давит, либо… приручает. Вроде ваших с ним сокамерников. Ты же наверняка уже познакомился с Баджи, Мацуно и Мицуей? Они ведь тоже ни разу не рохли, но ходили при Манджиро. — Он мне разбил голову ударом ноги, конечно они его слушались, — хмыкнул Дракен. — Не слушались. Если бы ты видел, как все было, твоё мнение бы изменилось, — мужчина вернулся за стол. — Ему тоже нелегко приходится, постарайся отнестись к нему терпимее, я знаю, что это сложно. В конце концов, не просто так он к тебе прицепился. — А зачем? — поинтересовался Рюгуджи. Барин говорил так умно и рассудительно, что Дракен был готов поверить — он действительно не самый плохой человек, и многое знает, возможно, и о Майки. — Не знаю, — вздохнул мужчина. — Я не понимаю, что у него в голове. Может, оно и к лучшему. Постарайся вести себя подобающе, Рюгуджи. А после коротко и громко скомандовал: — Мы закончили!!! Выводите! Вертухаи скрутили Кена уже за дверью, вывели на улицу, откуда забирали такого же заломанного Майки, улыбнувшегося Дракену по пути: — Пиздить не будут, значит. Хорошо.

***

— Сано. Зачем избил парня? Майки промолчал, привычно устроившись прямо на полу по-турецки, игнорируя предложенный стул. — Мы будем молчать? — коротко поинтересовался мужчина. В его памяти было свежо воспоминание о том, как маленький, одиннадцатилетний Манджиро сидел так же, на полу, смотря своими чёрными непрозрачными глазами сквозь него, задрав вздёрнутый нос кверху, держа спину неестественно прямо. Его взгляд тогда ни на чём не концентрировался до тех пор, пока Сано не решал заговорить о чём-то важном. Тогда он впивался глазами в мужчину, а у того пережимало глотку от пронзительных обозлённых глаз маленького мальчика, убийцы двух человек. Сейчас перед ним сидел почти взрослый молодой человек, с уже полностью непроглядными чёрными-чёрными угольками глаз. — Понравился он мне, — усмехнулся Манджиро, тряхнув гривой светлых волос. — Это я уже понял. Он неплохой парень. А избил зачем? — Не избил, — не изменив своему лицу, брякнул Майки. — Подрались. Потому что он много на себя взял. — Подрались? Давненько от тебя такого не слышал, — хохотнул барин. — Но всё так. Подрались. — Если ты хотел завести новое знакомство — развязывать драку было не обязательно. — Обязательно, — качнул головой Майки. — В этом конкретном случае — обязательно. Он признаёт силу. — Разговаривать он вроде тоже умеет, — заметил мужчина. — Ты, после того, как забросил свою… своих ребят, стал совсем нелюдимым и окончательно разучился общаться. — Вы мне не отец, чтобы делать такие замечания, — без претензии сообщил Манджиро, скорее просто напомнил. — Сано, я тебе не враг, — устало вздохнул барин. — Но и не друг, — незамедлительно отозвался парень. — Ты сам не хочешь выходить на контакт. Разве не так? — Манджиро промолчал в ответ. — Ты не хочешь вернуть свою, кхм, организацию? — Вам ведь не нравилась моя банда внутри тюрьмы, — усмехнулся Майки. — Я ошибался. То, что творится сейчас, мне не нравится куда больше. Вы, хоть и сомнительными методами, но наводили порядок. Иногда из двух зол лучше довольствоваться меньшим, жаль, я не сразу это понял, — чуть помрачнев, продолжил начальник колонии. — Инициатором развала банды был я, и совсем не из-за вас. У меня на то были свои причины, — равнодушно бросил Сано, переведя взгляд на грамоты на стене. — Манджиро, у тебя тяжелая судьба, и я искренне сочувствую тебе, но нельзя всю жизнь держаться за свою скорбь, — вздохнул мужчина. — Твоя жизнь ведь на этом не закончилась. Через полгода тебя выпустят, и надо будет чем-то заниматься. — У меня уже есть план на время после освобождения, — отмахнулся Майки. — Я уверен, остальные мальчики тоже были бы рады, если бы ты вернулся. Хоть меня и не устраивает то, что вы иногда вытворяли, но лучше так, чем полный бардак, который творится сейчас, — попытался ещё раз надавить барин. — Я не готов ничего возвращать, Киеса-сан, — отчеканил Майки. — Я ошибался, думая, что окружив себя людьми, мне будет проще. На деле же, это ничего не меняет. Здесь все связи с кем-либо — вынужденные, и за ними не стоит ничего кроме желания остальных сбиваться в стаю, чтобы защититься. Когда ты наверху — ты всегда один, а значит лучше и вправду быть одному, чтобы не жить в иллюзии. И лучше начать привыкать к одиночеству уже сейчас, чем неожиданно для себя оказаться одному на свободе. — Тебе одиноко? — негромко поинтересовался мужчина. — Я не это сказал, — фыркнул Сано. — Хорошо, а зачем тогда этот парень? — Я же уже сказал — понравился, — усмехнулся Майки. — Он на меня похож, если не хотите отпускать меня без конкретных формулировок. — Чем похож? — Тоже думает, что быть одному лучше. — С чего ты взял? Но ответить Майки не успел, да и не хотел. Его спасло появление СИНовца, негромко сообщившего, что к барину приехали, и тому пришлось отпустить Сано.

***

Когда Дракен вернулся в камеру незадолго до отбоя, там царило гробовое молчание, а Чифую с Мицуей играли в потрёпанные шахматы. Баджи отсутствовал, а его кровать была аккуратно заправлена. — Живой? — скупо поинтересовался Такаши, пока Мацуно даже не глядел в сторону Кена, напряжённо подперев подбородок рукой, видимо, размышляя над ходом. — Живой, правда, не сказал бы, что здоровый, — кивнул Дракен, ощупав, зачем-то, перевязанную голову. — А где Сано? — У барина, — отозвался Рюгуджи. — Чифую, не помешаю, если закурю? — Кури. Не трогай его сейчас, — качнул головой Мицуя, окинув взглядом даже не шевельнувшегося Мацуно. — Он злится. А Баджи в лазарете после вчерашнего. — На кого он злится? — осторожно поинтересовался Дракен. — Что с Баджи? По личному опыту он знал, что такие мирные и спокойные с виду люди, как Чифую, обычно оказываются самыми страшными, когда злятся. Ударить он может, но самое страшное в людях вроде него — это хорошее понимание других. А кто хорошо понимает окружающих — тот почти всегда умеет очень больно задеть словом. — На Майки, на кого ж ещё, — вздохнул Мицуя. — У Баджи сильное сотрясение и рваная глубокая рана плеча. Распорол о стол, когда его туда бросил Сано. Эй, ты ходишь? — М? Угу, — растерянно протянул Чифую, передвигая ладью. Злым он не выглядел, скорее очень и очень растерянным, но Дракен предпочёл не испытывать судьбу и начал тихонько отжиматься у своей кровати, едва докурив. Манджиро явился лишь через пару десятков минут, завалился расслабленно, потирая опоясывающий шею синяк. — Какого черта, Майки?! — тут же вскочил Чифую, опрокинув доску. — Тише-тише, — примиряюще поднял ладони Сано, мило улыбаясь. — Что за шум? Мы с Кен-чином помирились, драк пока не планируется… — Баджи из-за тебя лежит в лазарете! — не притормозил Мацуно, сжимая руки в кулаки. — Упади он иначе, он и вовсе мог бы оказаться на грани смерти!!! Какого хуя ты творишь?! Хочешь, чтобы он сдох, потому что его величеству непобедимому Майки захотелось драки?! — Чифую, фильтруй базар, — обманчиво спокойно потребовал Сано. — Он прав, Майки, — вступился Такаши, поднимаясь на всякий случай на ноги. — Баджи выхватил от тебя просто так, ещё и сильно, так нельзя. — Я предупредил его, чтобы он не лез. Он полез, и он огрёб, — опасно низко проговорил Сано. — Ты раньше всегда говорил, что самое лучшее в Баджи — это то, что он не всегда подчиняется каждому первому твоему слову! Он, блять, помочь хотел вам обоим, какого хуя ты устроил?! — продолжил кричать Мацуно, подходя ближе. — Ты называл нас своими друзьями, а теперь что? Хуй ты клал и на нас, и на нашу дружбу прямо с высоты своего невъебённого самомнения! Давай, уеби мне, потому что правда глаза колет!!! Последние слова он выпаливал уже Манджиро в лицо, стоя к тому вплотную. Дракен за секунду поднялся на ноги за спиной Сано, здраво оценив шансы Чифую. Те были примерно никакими: невысокий, довольно аккуратно сложенный парень ничего не смог бы противопоставить маленькой машине для убийств. Рюгуджи и сам чуть ему не проиграл, а Мацуно могли бы размазать по стенке одним ударом ноги. — Фильтруй базар, Чифую, — ещё раз низко рыкнул Майки, а после замахнулся для короткой, но серьёзной пощёчины. Дракен перехватил его руку за запястье в мгновение. Мицуя напрягся, Мацуно продолжал тяжело дышать Сано в лицо, сжимая кулаки. — Отпусти руку, — железно потребовал Майки. — Только если пообещаешь не трогать его. Он тебе не противник, и драться к тебе не лез. Ударишь его — и будет ещё одна драка, — нарочито спокойно проговорил Рюгуджи. Манджиро дёрнул рукой в попытке высвободиться, но всё преимущество, начиная от неудачно замершей руки Сано и заканчивая разницей в их габаритах, было на стороне Кена. Пауза затянулась на долгую-долгую минуту. — Отпусти, — всё ещё твёрдо, но уже слегка иначе бросил Майки. — Я его не трону. И Дракен отпустил, а Манджиро тут же вышел из камеры. — Что ты такое? — ошарашенно выдохнул Чифую, спустя ещё более долгое молчание. — Так нельзя вести себя с тем, кого считаешь другом, — просто дёрнул плечом Дракен. — Если он на тебя сейчас налетит — без Баджи мы вас не растащим, — даже Мицуя был удивлён, но сохранял ясность рассудка. — Налетит — подеремся, — односложно бросил Рюгуджи. — Я не намерен это терпеть и слушать. Странно, что никто из вас до сих пор так не сделал. — Он не всегда был таким, — мрачно хмыкнул Такаши. — Скоро отбой, он вернётся, нам бы уже лежать к тому моменту. Будем доигрывать партию, Чифую? — Прости, Мицуя, я пас. Я перенервничал, — тихо отозвался Мацуно. — Мне надо выдохнуть, я пойду пройдусь по корпусу. — Не стоит, Майки где-то там, мало ли что у него в голове, — аккуратно посоветовал Дракен. — Лучше полежи здесь. — Он прав, — кивнул Такаши. Чифую только растерянно кивнул и улёгся на койку Баджи, которая была прямо под его шконкой. — Позаниматься не хочешь? — поинтересовался Рюгуджи, вновь вставая в упор лёжа. — Давай, — кивнул Мицуя, устраиваясь напротив. — Майки сказал, вы помирились. — Вроде того, — стараясь не сбиваться в дыхании на упражнении, подтвердил Кен. — И даже не дрались больше? — Нет. У меня голова раскалывается, на виске кожа разъехалась, Майки, похоже, тоже было хуево. — Легавые отпиздили? — Сводили к барину только, и всё. Он побеседовал о кое-какой философской хуйне… — Дракен-таки сбился с дыхания и пришлось перевести дух, чтобы продолжить разговор, — …и потом меня отпустили, а к нему повели Майки. Барин мне показался не самым плохим типом, хоть я и не во всём с ним согласен. — Он и правда не мразь, — фыркнул Мицуя. — Но и не лучший человек в мире. Большинство идей у него, как и у всех, плохо совмещаются с реальностью. — А ты давно здесь? — Четыре года. Мне семнадцать, — добавил Такаши. — О том, за что, я так понял, ты говорить не любишь, — хмыкнул Дракен. — Не люблю. Ничего сильно интересного, просто жизнь на свободе сложная была, — коротко объяснился Мицуя. — А ты в банде какой-то состоял? — Косвенно, можно так сказать. Обычные разборки с такими же, как я, — чем более открыто Рюгуджи себя вёл, тем больше открывались и ему, это он понимал прекрасно. — Отношение к дружбе у тебя просто такое… не потребительское. Сейчас мало людей, которые умеют дружить. — Вроде Майки? — хмыкнул Кен. — Майки дружить умел. И сейчас, наверное, тоже умеет, просто психует, почему-то, — Мицуя тихо вздохнул. — Мы все были в очень близких взаимоотношениях друг с другом, держались членов банды. Ссорились изредка, конечно, но как везде, ничего удивительного: в большой компании все не могут сходиться характерами. А Майки нас мирил, не давал разосраться окончательно. — Что-то после сегодняшнего не верится. — Он так себя ведёт, чтобы держаться отдельно от всех. Пытается, наверное, испортить отношения, но это не так просто после всего того, что у нас было, когда мы были бандой, — задумчиво бросил Такаши. — В любом случае, это неважно. Давай по постелям, скоро отбой. — Я ещё покурю, — отозвался Дракен.