***
Спать в обнимку с Майки было приятно. Дракен предпочёл смириться с этой мыслью, нежели сопротивляться очевидному. Сано сейчас не шевелился в его руках и был этакой мягкой игрушкой, а ещё он согревался от Рюгуджи и грел того всю ночь, прижимаясь своей отбитой спиной к нему, подкладывая ледяные стопы ему между бёдер. Манджиро спал тихо, изредка тяжело вздыхая и вздрагивая. Когда Кен проснулся от криков снаружи, маленького блондина он распихал на завтрак, и подтащил тот к нему на койку. Сано ел, казалось, даже не стараясь открывать глаза, а после улегся назад и тут же уснул. Так и прошёл весь день. Дракен тренировался, потому что больше делать было нечего, а Майки спал и просыпался только чтобы поесть и сходить в туалет. К ужину он попробовал встать, опираясь на Кена, и даже прошёл пару шагов. — Это значит, что всё в порядке? — Это пока ничего не значит, — усмехнулся Сано. — Только то, что на ногах я всё ещё умею стоять. Когда Рюгуджи ложился ночью, доведя себя до изнеможения тренировками, Манджиро дрых уже как несколько часов. Он вообще будто пытался выспаться впрок. И это был первый раз, когда Дракен, даже не поняв, почему так поступает, лёг с Майки рядом сам, без просьбы. Сано подкатился ему под бок уже через пару минут, коряво, толкаясь руками от койки, хотя в обычной жизни Кен ещё не встречал вживую людей, двигающихся изящнее Манджиро. Подкатился и улёгся на плечо головой, а Дракен приучался спать, когда чужие светлые волосы лезут в рот. Каково же было его удивление, когда он начал медленно просыпаться посреди ночи. Иллюзия безопасности, созданная в карцере рядом с обездвиженным Сано, не дала ему проснуться за мгновения, а потому из мирного сна он вырывался долго и сходу ощутил, как часто бьется его сердце и как вдруг стало душно. — Если тебе что-то не нравится — ударь меня, — шепнули на уровне живота. А после Дракен засипел и подался бёдрами вверх. Маленькая тёплая рука Майки была уже у него под штанами от формы, и была она там уже бог весть сколько, ведь в белье всё было влажным и липким, а ещё стояло колом. — Что ты… — Не говори ничего, — не останавливая движений ладонью, шепнул Манджиро. — Не нравится — ударь. А после он рывком на руках подтянулся вверх и прижался своим горячим, таким же твёрдым пахом к бёдрам Дракена, удерживая себя на одной руке и чуть приспуская свои штаны. Ширинка у самого Рюгуджи была расстегнута, в голове было мутно, сердце шумело где-то в ушах, а кончить хотелось мучительно. В конце концов ему удалось быстро передёрнуть в туалетах лишь пару раз за всё проведённое в колонии время, а он всё ещё оставался подростком. Когда горячий член Сано прижался к его стояку, Дракен низко и тихо застонал, выгибаясь навстречу бёдрами, а Майки сипло выдохнул ему куда-то в грудь, упираясь лбом в плечо, проезжаясь плотью по плоти, протягивая вниз маленькую ладошку, чтобы обхватить оба члена. Но ладонь Манджиро действительно была слишком крошечной, ее едва хватало, чтобы сомкнуть кончики пальцев на толщине обоих. — Какого… хуя, Майки? — прерывисто дыша, хватанул ртом воздух Рюгуджи. — Тц, либо помоги, либо въеби уже мне… — судорожно застонал Сано, продолжая надрачивать обоим, резко, рвано, быстро и, сука, очень горячо. Дракен пытался думать, но вся кровь от головы отлила и тусовалась внизу живота, его крепкая грудь ходила ходуном от неравномерного дыхания, маленькие пальцы Манджиро впивались в плечо, а второй ладони, стремительно двигающейся вверх-вниз, не хватало, чтобы наконец закончить этот пугающе приятный кошмар. Только бы это не была очередная манипуляция, очередной план маленького блондина… Дракен опустил свою руку вниз, мазнув в процессе всей ладонью по каменному прессу внизу живота Майки, заставив того слегка вздрогнуть, а после присоединился к его маленькой ладони. Всё закончилось меньше чем через минуту, Рюгуджи не мог думать ни о чем, кроме разрядки, кроме горячих выдохов на своей груди. И кончили они почти в одно время, а Майки с ошалевшим мутным-мутным взглядом продолжил нависать над Дракеном, глядя куда-то сквозь него и тяжело дыша. То есть те вопросы про девственность всё-таки были представлены личным и шкурным интересом. Майки это спрашивал для себя. После такого уничтожающего оргазма Кен даже предъявлять ничего не был готов, лишь бы только о произошедшем никто не узнал, но это не в интересах их обоих. Майки выглядел таким же охуевше-взъерошенным, как и, наверное, сам Дракен. И Рюгуджи тут же притянул его к себе и коротко, но горячо поцеловал, а то как-то не с того у них всё началось. Вопросы он задаст, как только Сано отойдёт. Но и тут его ждала неожиданность, ведь едва он проник языком в чужой рот, Майки тут же возмущённо отпихнул его руками. — Что ты делаешь, Кен-чин?! — Поцеловал тебя, — озадаченно отозвался Дракен. — Нахуя? — Так обычно делают люди, когда занимаются сексом, — мрачно хмыкнул Рюгуджи, ничего не понимая. — Это типа проявление чувств. Теперь озадаченным стало лицо Майки, будто он такое впервые слышал. Он медленно завалился на бок, под бок к Кену, а после сам аккуратно прижался к его губам с донельзя замороченным изучающим лицом. Дракен, вообще переставший понимать, что за нахуй происходит, просто позволил Сано себя поцеловать, а скорее просто чмокнуть в губы. Майки задумчиво отстранился, потупил ещё с минуту, явно о чем-то размышляя, а после резюмировал феерической фразой: — В целом, довольно приятно… — Блять, ты что, никогда не целовался, что ли? — чуть не взвыл Рюгуджи. — Ну да, я ж в тюрьме, — дернул плечом парень. — Сейчас ты тоже в тюрьме! — Ну это же ты меня поцеловал, я бы сам такого не придумал, — надулся Манджиро. — И это, — Дракен чуть покраснел, — у тебя тоже в первый раз было? — Угу, — спокойно кивнул Сано, а после потянулся к своей ширинке и аккуратно ее застегнул. — И зачем ты это сделал? — мрачно хмыкнул Рюгуджи. — Только не говори, что отдрочил мне, чтобы завоевать мое доверие или что-нибудь такое. — Ты дурак? — хихикнул Манджиро. — Кто ж так доверие в тюрьме завоевывает? Нет, мне просто захотелось, и я подумал, что и ты не откажешься. — А разбудить меня перед тем, как лезть мне в штаны, ты не подумал? — Я так снизил шансы на отказ, — искренне дернул плечами Сано. И ойкнул от лёгкого, скорее воспитательного подзатыльника. — Тебе не понравилось, что ли? Чего дерёшься? — по-детски надулся Майки. — Чтобы в следующий раз ты спросил, прежде чем начинать, — хмыкнул Кен. — То есть будет следующий раз? — лукаво усмехнулся парень. — Ой, иди нахуй, — фыркнул Дракен, отворачиваясь, ведь спать всё ещё хотелось, а теперь, после разрядки, хотелось ещё больше. Через пару минут он почувствовал, как Сано обнял его со спины и ткнулся носом ему между лопаток.***
— Ну, что там? — Баджи подскочил на ноги. — Они в карцере. Новички подкараулили в коридоре, но парни разобрались, только Майки вроде как приложили арматурой, — устало выдохнул Такаши. — По голове? — нервно округлил глаза Чифую. — Не знаю. Крови там дохуя, но судя по тому, что оба в карцере, а не в лазарете, с Майки всё должно быть плюс-минус в порядке. — Вот пидоры ебаные, — мрачно оскалился Баджи. — Давай нахуярим им. — Не думаю, что это хорошая идея. Майки наверняка сам захочет им накостылять, когда выйдет из карцера, а ещё он просил не вмешиваться, — качнул головой Мицуя. — К тому же Майки с Дракеном их размотали, судя по тому, что они в карцере, а новички все в лазарете. — И что, просто смотреть предлагаешь? Караулить человека с арматурой — это уже даже не тревожный звоночек, а ебаный колокол! — Кейске, Мицуя прав, лучше дождаться Майки и послушать, что он скажет, — тихо вклинился Мацуно. — Вы же тут мне доказывали, что банды больше нет, и Майки теперь вам не хозяин, а действовать без его решения ссыте? — нахмурился Баджи, распихав руки в карманы. — Какого хуя? — Лично я не хочу его злить. Если Сано вернётся и попросит помочь их размотать — пожалуйста, я с удовольствием помогу, но залезть в соло в это змеиное гнездо банально неразумно, — хмыкнул Мицуя. — Вы, может, не помните, но Майки тоже живой человек, — прищурился Кейске. — Если его уже подбитым подкараулят сразу после карцера и добьют, вы виноваты в этом не будете? — Тебя Казутора укусил, что ли? — фыркнул Такаши. — Майки совсем не дебил, чтобы подставляться, и с ним Дракен. — А если обоих обшманают? — не угомонился Баджи. — А если сюда сейчас молния ебанет? Будем рандомными предположениями бросаться? — иронично изогнул бровь Мицуя. — Мое последнее слово: я не буду делать ничего, пока Майки не вернётся, и тебя остановлю, если ты полезешь. — Попробуй, — оскалился Кейске. — Пожалуйста, не ссорьтесь, — попросил Чифую. — Вот вообще не время для ваших перепалок! Мицуя, ну ты-то куда… — Не понимаю претензии, я просто адекватный, и поэтому принимаю разумное решение. Не нервничай, я не собираюсь драться с Баджи, если он повода не даст, — Такаши улёгся на свою кровать, явно намекая, что не собирается больше дискутировать. — Так, может, сразу друг другу ебла набьём, чтобы не затягивать? — угрожающе брякнул Баджи. — Кейске, я тебе последний раз говорю, вруби голову, и отстань от меня, — бросил Мицуя, но книгу отложил. — Баджи, не надо, я тебя прошу. Был бы тут Майки — он бы сейчас вам ссориться не дал, не время друг другу лица разбивать, когда их ещё кто-то нам хочет разбить! — ухватив Кейске за запястье, попросил Мацуно. — Давай в карты сыграем, успокойся, Сано вернётся — и всё рассудит. Баджи процедил какое-то ругательство сквозь зубы, но уселся на кровать и достал потрепанную колоду. У них с Мицуей разногласия были с самого детства, с начала срока. Всякий раз, когда Сано просил совета у всех командиров, они ругались или при всех, или когда оставались одни в камере, потому что заебывали Манджиро, и тот затыкал их коротким «поседею от ваших воплей, съебитесь отсюда и где-нибудь там прооритесь». Мицуя был своенравным, у него на всё было своё мнение, но он же был спокойным и неконфликтным, Баджи же был пиздец каким конфликтным, но послушным перед Майки. Если Мицуе не нравилось решение Сано — он принимал своё и превращал его в жизнь, не гнушаясь потом поставить Майки перед фактом, если Баджи не устраивало решение главы — он спорил с тем до хрипоты, но если Сано настаивал — делал как говорят. Они были полюсами, между которыми умело лавировал Манджиро, а остальных иногда раздавливало. Сколько раз от Такаши влетало Казуторе, встревавшему на защиту Кейске — не перечесть, правда, Ханемия тоже дрался с ним от души, Чифую всегда старался поддерживать между Такаши и Баджи мир, за что выслушивал от обоих, Мучо обычно соглашался с Мицуей, но разнимать драки не торопился — он не любил вмешиваться. Хаккай — заместитель Такаши — всегда молчаливо поддерживал его, но даже не высказывался, ведь он мало общался с Сано, был слишком мягок и робок для Майки, да и вообще того побаивался. Иронично было, что с Казуторой Мицуя обычно не ссорился, если в конфликте не участвовал Баджи, хотя сами по себе они были ещё более разные, чем с Кейске. С Ханемией Мицуя свято чтил его личные границы, и Казутора такие отношения поддерживал. Но спроси кто у Мицуи, кого бы он назвал своим другом — и имя Баджи точно прозвучало бы в его ответе на вопрос, и Такаши не сомневался, что Кейске тоже считает его своим другом. Просто они сосуществовали как классические братья-погодки в семье: если ссориться — то ссориться честно, открыто и с размахом, зато если за друга надо вступиться — то на размышления не потребуется и секунды. К Майки они тоже относились по-разному. Если Баджи считал того другом, а скорее даже частью своей семьи, братом, но более умным, сильным, и Баджи Майки в первую очередь именно любил, то для Мицуи Сано был другом, которого он безумно уважал, уважал не безусловно из простой вежливости, как всех остальных, а по-особенному, потому что понимал — ему никогда не быть таким, как Майки. В детстве Такаши ему даже немного завидовал, но быстро перестал. Понял, что Майки за свои ум, силу и характер платит очень большую сумму. Безмерно большую, но какую конкретно — только догадывался. Догадывался, что за всё это Манджиро платил своим вечным одиночеством, но уверен не был, ведь с Сано вообще ни в чём нельзя быть уверенным. — Сидели себе спокойно, — устало вздохнул Чифую. — Нет бы и дальше так — и эти объявились, навели кипиш… Лишь бы Майки Дракена в карцере не довел окончательно. — Они очень мирно существуют последнее время, — хмыкнул Баджи. — Ты же знаешь Майки, он на вид мудак мудаком, а потом почему-то всё равно всем нравиться начинает. — А в детстве он таким же был? — аккуратно поинтересовался Мацуно. Об этом факте знали вообще единицы, только самые близкие к Майки люди. Вроде даже Мучо никто не рассказывал. Баджи и Сано в детстве жили на одной улице и иногда сталкивались, играя во всё подряд от войнушек до футбола или шляясь с дворовой пацанвой по району. Они были ещё совсем детьми, и когда Сано пропал с радаров, Кейске не придал этому особого значения — мало ли, переехал с семьей в другой район или ещё что. И лишь спустя четыре года, когда Баджи сам попал в колонию в свои тринадцать, он не сразу поверил, что сидевший там уже три года Сано Манджиро — это и есть его сосед из детства. Не поверил не потому, что Майки сильно поменялся. Не внешне — внешне тот изменился не слишком сильно, черты лица легко угадывались, но остальное ничем не походило на излишне инфантильного даже для девятилетки, но существовавшего уже тогда абсолютно себе на уме мальчика. У Сано отросли волосы и раздалось вширь тело, а вечно насмешливые в детстве тёмные глаза стали бездонно холодными. А ещё Майки его не сразу узнал. Окинул подселенного в камеру новичка прищуренным взглядом, тормознул громадного Мучо, надвигающегося на Кейске, одним жестом, а после сканирующего, длинного, почти рентгеновского взгляда небрежно оборонил: — Мне он нравится. А тебе, Мицуя? Худощавый подросток с крашеными волосами оторвался от книги тогда, скосил взгляд, а после молча кивнул. — Оставим парня, Мучо? — продолжил расспросы Сано. — Глазки бешеные, пусть остаётся, — махнул своей огромной лапой Ясухиро. — Очень приятно, — будто всего этого фарса не было, очаровательно улыбнулся Майки, спрыгивая с верхней койки. — Я Сано Манджиро, можешь называть меня Майки. Это Мицуя Такаши и Мучо Ясухиро, будем знакомы! Спелись они благо быстро, Баджи в тринадцать вообще не страдал наличием инстинкта самосохранения, а Майки с Мучо это нравилось, Такаши не протестовал, Казутора, которого в момент заезда не было в камере, и вовсе к Баджи проникся с первых минут. Первое время Кейске кривился, когда видел, как легко маленький Майки, ниже него самого на пол головы, командовал двухметровым Ясухиро. А потом Баджи разом всё понял. — В детстве… Ну, я не всё помню, но не совсем таким, — хмыкнул длинноволосый, взглядывая на зарешеченное окно. — В общем и целом он был похож, но скорее на нынешнюю версию себя. Майки был одиночкой, ему и с самим собой было весело. Думаю, это потому, что он был в каком-то смысле взрослее нас.***
— Майки, привет! — Привет, аники! — Манджиро на секунду отвернулся от телевизора, где крутили мультики, и улыбнулся брату с растянутой леденцом щекой. — Как дела? Как на работе? В канун Нового года, казалось, замело всё Токио, и Шиничиро приходилось вытрясать слишком легкую по погоде кожанку от налипшего мокрого снега, чем он и занимался на пороге, под внимательным взглядом маленького брата. Манджиро всегда обожал второй этаж гаража, где обустроил свои хоромы Шиничиро, чтобы не мешать деду и младшим своими поздними возвращениями и посиделками с друзьями, а потому старший разрешил тому заходить в любое время, если только Шиничиро не дома, или ничем не занят. С Майки было легко договариваться, он не канючил и строго соблюдал установленные правила, вежливо стучался каждый раз, когда в гараже был старший брат, спрашивая разрешения зайти. — Вы опять поссорились с Эммой? — нарочито спокойно поинтересовался старший Сано, наконец скидывая куртку и рабочие сапоги и проходя внутрь. — Угу. Дедушка бы с этого разговор начал, вместо приветствия, — отвернувшись назад к экрану, утвердил Майки, перекладывая леденец за другую щеку. — Сделать тебе чай? Ты же наверняка замёрз. — Не подлизывайся, — чуть насмешливо фыркнул Шиничиро, переодеваясь в домашнее. — Когда я в последний раз подлизывался, они-чан? — резонно фыркнул в ответ младший, уже спрыгнув с дивана и заваривая чай. И он был абсолютно прав. Если Эмма ещё иногда пользовалась возрастом и миловидной пухлощёкой внешностью, то Майки играл по взрослым правилам после выговора от дедушки за первую его серьёзную драку в школе. Майки тогда сломал двоим ребятам руки, сам не схлопотал даже синяка, зато получил истерику от директрисы и приехавшего по первому же звонку ошалевшего Шиничиро, потому что дед работал на другом конце Токио. Дед тогда отчитал Майки вечером после фразы «они первые начали», и высказал шестилетнему Сано, что у взрослых виновного определяют не по намерениям, а по последствиям, и Манджиро даже не стал спорить, а просто кивнул, и с тех пор выяснений, кто начал первым, от него никто не слышал. Брату же Майки по секрету рассказал, что лучше он будет взрослым, чем ребёнком, потому что у ребёнка границы дозволенного размыты, а у взрослых их пишет государство. Шиничиро в тот раз впервые не нашёлся с внятным ответом и кивнул. А потом был вынужден признать, что к Майки нельзя относиться как к любому другому его ровеснику. — Это тебе, — разменял ещё тёплые тайяки на свой чай Шиничиро. — Спасибо!!! — младший искренне просиял. — Ты будешь напополам? — Нет, спасибо, я не голодный, — качнул головой Шиничиро. — Так что вы там с Эммой не поделили? Она плачет у себя в комнате. — Перестанет, — дернул плечом Майки. — Это же не решается по принципу «кто первый заревел?» — Не решается, — со вздохом кивнул старший. Слишком умный младший брат ему достался. — Потому я и спрашиваю, хочу выяснить, что случилось. — Я отказался пойти с ней на новогодний праздник, — жуя, лаконично отозвался мальчик. — Там будет какое-то представление про фей и все ее подружки. Мне это неинтересно, тем более ее подруги ко мне всё время пристают. Я сказал ей, чтобы она шла сама, она позвонила дедушке, а он сказал, что если я не пойду, он ее не пустит. Она пересказала это мне, а я сказал, что это не влияет на мое решение. — А дедушка занят, да? — почти утвердительно хмыкнул Шиничиро. — Угу, — набив щеки, кивнул младший. — И ты наверняка тоже. Я ей так и сказал, а она расплакалась и убежала к себе. — Ну, Майки, ты же мог пойти на уступки? — Почему? — серьезно глянул на него маленький брат. — Она хочет пойти, я не хочу. Мы в равных условиях. Наше решение подчиняется нашим желаниям. — Если ты идёшь на уступки, то кто-то однажды уступит и тебе, — серьезно бросил Шиничиро. — Кто? — Кто-нибудь, — растерялся старший. — Есть такой закон Вселенной, знаешь, делаешь кому-то хорошее — и оно тебе возвращается. — А как уступит? — немедленно насел Манджиро. — Это, вообще-то, важно! Вот я пойду с Эммой на этот ее праздник, буду весь день скучать и мучиться, а потом найду на дороге, скажем, три йены. Это неравноценно, я считаю. Свои страдания я оцениваю минимум в семьсот йен, или что-то похожее или получше. — Майки, ты слишком чёток в своих выводах, — рассмеялся Шиничиро. — А как иначе? — возмущенно округлил глаза младший с набитыми щеками — от такого важного спора он забыл жевать свои тайяки. — И вообще, я читал, что о Вселенной мы ничего не знаем, так что, по-моему, ты меня обманываешь, аники. — Ни в коем случае. Ты просто хочешь конкретики, — мягко усмехнулся старший, растрепав блондинистую шевелюру брата. — Хорошо, давай так. Меняем время на время: ты идёшь с Эммой на представление на целый день, а я на целый день беру тебя к себе на работу, чинить байки? Договорились? Майки мгновенно отряхнул свою маленькую ладошку от крошек и пожал руку Шиничиро, закивав. А после вдруг плюхнулся брату на колени, обнимая того за шею. — А ты тогда что получишь? — тихонько, на ухо брату, поинтересовался младший Сано. — Не знаю, мне конкретика не нужна, я просто подожду, когда со мной случится что-то хорошее, — улыбнулся Шиничиро, зарываясь носом в светлые пряди волос маленького брата. — Во сколько йен ты оцениваешь наш поход в мастерскую? — Пять тысяч йен ты получаешь за смену, плюс надбавка за то, что я буду тебя отвлекать, скажем, пятьсот йен, потому что я буду стараться не мешать… плюс две тысячи за мое к этому отношение… — Майки задрал голову к потолку в расчетах, задумчиво тронув пальцем свою нижнюю губу. — … и минус триста йен за тайяки мне на обед. Семь тысяч двести йен! Но у меня столько нет. Шиничиро расхохотался.