***
— Ты где шлялся? — когда Майки со своей щеткой и полотенцем нагрянул в туалет, осведомился уже умывающийся Дракен. — Да так, захотелось погулять, — отмахнулся Сано, устраиваясь у умывальников. — Ты выспался? — Вроде да, — кивнул Рюгуджи. — Выглядишь задумчиво слишком. — Да я всё про Эмму думаю, — рядом особо никого не было, и говорил Майки тихо. — Пытаюсь вспомнить, кто мог к ней нагрянуть из друзей брата. И с какими намерениями. — Ты хорошо этих людей помнишь? — Вполне, — дернул плечом Сано. — Но я не особо присматривался, я же не думал, что так всё сложится, что я окажусь в колонии, а Эмма в приюте… Меня больше всего напрягает, что они пришли не тогда, а только сейчас. — Судя по тому, что ты рассказывал о брате — он был душой компании. Навряд ли его окружали плохие люди. — В юности он командовал бандой подростков, называлась «Чёрный дракон». Но они выросли и разошлись, Шиничиро их распустил. Наигрались в бандитов, — усмехнулся Майки. — Это у вас семейное? — хмыкнул Дракен. — Тут совсем не то. У них повеселее было, наверное, — фыркнул Сано. — Майки, про твою сестру… Ты же всё равно никак не можешь повлиять на происходящее, а разве нужна грабителям, которые на вас тогда напали, четырнадцатилетняя девочка? — тихо бросил Кен. — Может, конечно… но маловероятно. Я думаю, что всё будет нормально. — Правда? — Майки вдруг глянул на него и цепко впился в лицо Рюгуджи живым взглядом, ему явно было интересно его мнение. — Думаю, да, — кивнул Дракен. — Хорошо. Я верю тебе, Кен-чин, — серьезно бросил Манджиро, а после принялся чистить зубы. — А могу я получить честный ответ, где ты был? — Я разговаривал с Кисаки, — с полным ртом пасты пробубнил Сано. — Один? — Один, всё нормально, — Майки сплюнул пасту в раковину. — Он даже меня внимательно послушал, думаю, спокойная неделька у нас будет, пока он будет мозговать. А вот какие он выводы сделает — хуй знает. — Ясно. А как твоя спина? — Благодаря твоим прекрасным рукам, ставящим мне уколы — прекрасно, — хохотнул Сано. — Что-то слабо верится, — поджал губы Дракен. — А ты не сомневайся, — фыркнул Майки. — Зачем ты перед парнями притворяешься, что всё в порядке? Они не осудят тебя и ничего не сделают, даже если узнают правду. — Я же уже частично объяснил, — закатил глаза блондин. — Допустим, я не понял, — сложив руки на груди, усмехнулся Рюгуджи. — Ну вот и думай теперь, я объяснять два раза не люблю. Допустим, так надо, — Сано показал ему язык. — Пойдем, надо позаниматься, а потом причешешь меня. — Да, мой командир, — насмешливо отрапортовал Кен. — Может, всё-таки не надо тренироваться пока? — Отвали от меня, папочка, я сам всё знаю, — издевательски усмехнулся Майки. В камере они занимались все вместе, кроме Чифую. Мацуно валялся у себя и, кажется, дремал. Сано был полностью сосредоточен на пояснице и ногах. Дракен был уверен, если бы он столько времени подряд качал бы всего три-четыре группы мышц, то он бы нахуй потом не встал. Манджиро же как обычно было всё по плечу. Тем не менее Сано был молчалив и задумчив, подозрительно и пугающе задумчив. Рюгуджи думалось, что это связано или с Кисаки, или с Эммой, на деле же это могло быть вообще чем угодно. — Пойдём со мной, — негромко потребовал Майки, когда они закончили. — У меня как раз время звонка, мне нужно кое-кому набрать. Стационарный телефон был при входе в строгачку, и кум согласно открыл Сано кабинку, впустив того внутрь. Кен зашёл за ним следом. Телефон Манджиро набирал долго, будто едва вспоминая цифры, но таки прислонил к уху трубку, привариваясь плечом к стеклянной стенке. — Алло. — Кто это? — негромко раздалось из трубки. Несмотря на то, что голос парня на том конце был довольно высоким, как и голос Майки, Дракен был уверен, что тот старше них. Должно быть, понять это давала затаенная, хорошо спрятанная за холодностью усталость. — Что же ты, Изана, — Сано мрачно усмехнулся, — не узнал брата? — Майки, — безлико констатировали в трубку, помедлив. — Ты один из последних, от кого я ждал звонка. Что-то хотел? — Логичное наблюдение, учитывая, что я никогда тебе не звонил, а теперь вдруг трачу один из трёх своих пятнадцатиминутных звонков из тюрьмы на тебя, — иронично хмыкнул Манджиро. — Если у тебя в колонии закончились те, к кому можно прицепиться, и ты решил для этого позвонить мне — то я, пожалуй, буду вешать трубку, — сухо отозвался Изана. — Не будешь, — качнул головой Сано. — Потому что тебе интересно, зачем я звоню. — Майки, прекрати этот цирк, — голос из трубки стал раздражённее. — Тебя всегда раздражало, что я лучше тебя, и чаще оказываюсь прав, — неприятно оскалился Майки. — Но у тебя есть уникальный шанс получить плюсик против ста. Это касается Эммы. — Она в детдоме, ничего не должно было измениться, — коротко отозвался Изана. — К ней заглядывали какие-то люди и водили ее на прогулку. Представились друзьями Шиничиро. Я в их словах сомневаюсь, но Эмма меня слушать не хочет, и встала в позу. Ты сможешь узнать, кто они? — Возможно. Допустим, я узнаю. И что дальше? — Не знаю. Я же не знаю, кто они. — Чтобы понять, кто это был, нужно поговорить с Эммой, а я не уверен, что она будет со мной разговаривать, — хмыкнул парень с того конца. — Придумай что-нибудь. Я надеюсь, — голос Майки вдруг сменился на тот, которым он во второй день Кена в колонии приказал тому не говорить о том, чего он не знает, на опасную, прессующую интонацию с глубокими и хриплыми грудными нотками, — ты сам не имеешь отношения к этим кручениям вокруг моей сестры? — Она и моя сестра тоже, — с таким же нажимом выдал Изана. — И не смей меня ни в чём обвинять. — Поговорим об этом, когда я окажусь на свободе, — пугающе оскалился Сано. — Позвоню через три дня. И сам положил трубку. — Блять, Майки, ты издеваешься, что ли? У тебя есть ещё один брат? — немедленно вспыхнул праведным гневом Дракен, который думал, что ему в карцере Манджиро выложил абсолютно всё. — Он мне не брат, — помотал головой Сано. — Точнее, не совсем. Он приемный, его взяли родители, когда ещё были живы. — Он сильно тебя старше? — Ему… — Майки задумчиво притормозил, прижимая палец к губам, — двадцать четыре вроде. Он сбежал из семьи до того, как всё это произошло, и с тех пор с ним никто не общался, кроме Шиничиро. — И ты ему ни разу за всё это время не позвонил? Он же был взрослым, мог оплатить тебе адвоката, вообще вам как-то помочь… — Я бы ему под страхом смертной казни не поручил бы заботу об Эмме, а сам рядом с ним даже стоять не хочу, — скривился Сано. — И сейчас бы не обратился, но у меня нет выбора. — А Мучо? Он же бывший командир и на свободе. — Во-первых, Эмма не знает Мучо, и шанс, что она что-то расскажет ему — минимальный, потому что вот у кого точно ебальник криминальный — так это у него. Во-вторых, у нас уже давно нет с ним связи, по каким-то причинам он не отвечает. Может, продолжает заниматься криминалом, и поэтому старается лишний раз не привлекать к себе внимание контактом с сидящими… Я знаю, где он живет, наведаюсь к нему в гости после звонка. — Почему ты его так ненавидишь? — С чего ты взял? Я нормально отношусь к Мучо, — теперь Дракен убедился, что Манджиро, уйдя глубоко в свои мысли, почти его не слушал, а потому маленького парня пришлось схватить за плечо. — Не Мучо. Брата. — Изану? — Майки хмыкнул. — Долгая история, и не очень актуальная. Как-нибудь потом расскажу. — Майки, — Дракен постарался, чтобы это звучало укоризненно. — Что, Кен-чин? — невинно захлопал глазками Сано. Рюгуджи помолчал, пристально смотря Манджиро в глаза, но тот и не собирался сдаваться и тоже молчал, якобы непонимающе вытянув лицо. — Да иди ты в задницу, — выдохнул, отпуская чужое плечо и отворачиваясь, Дракен. — Ну и ладно, — пожал плечами парень, продолжая уверенно чесать вперёд. — Надеюсь, сегодня на завтрак не рисовая каша. Ненавижу рисовую кашу, ее придумал сатана!***
— Подайте кто-нибудь накидной ключ на шесть и свечи зажигания, только не поломанные, там они все вместе лежат, выберите нормальные! Шиничиро кряхтел, возясь с очередным добытым байком, пребывающим почти в состоянии металлолома, а братья крутились рядом. Эмма на втором этаже гаража смотрела мультики — все эти мальчишечьи развлечения были ей глубоко до фонаря, а шестилетний Майки и тринадцатилетний Изана восторженно возились вокруг аники, засыпая того вопросами. Шиничиро, после того как устроился на работу в автосервис, стал на порядок меньше времени проводить дома, что расстраивало всех троих младших, но для совсем крошечной Эммы починка рухляди, бывшей когда-то мотоциклом, было ещё слишком взрослым и неинтересным делом, свою порцию внимания она получала от старшего брата отдельно. — Сейчас сделаю, — отрапортовал Курокава, опережая Майки, и подбежав к верстаку с инструментами. В хаосе, творившемся на столе, разобраться было почти невозможно, да и, честно говоря, Изана понятия не имел, как должны выглядеть сломанные и рабочие свечи зажигания, но ляпнул, что принесет все быстрее, чем подумал головой. Но не позориться же теперь перед старшим братом? Тем более Шиничиро был для него кумиром. Да что там для него — почти для всех пацанов его возраста, в том числе и для друзей Изаны! Его старший брат умел буквально всё, был крутым, взрослым, самостоятельным, умным, мог навалять кому угодно, но при этом был добрым и никогда не обижал младших или слабых. А еще он был лидером банды «Чёрный дракон», благодаря чему его знали все парни со всех окрестных районов, кто-то побаивался, кто-то боготворил, но слышали о нем хоть раз точно. Почему-то переспросить было жутко стыдно, и Изана подумал с минуту, прикусив губу, глядя на банку со свечами, а после достал две, полагаясь на интуицию, и принёс вместе с ключом из набора — хоть с этим всё было просто. Шиничиро, увлечённый работой, не поворачиваясь, вытянул руку, и Курокава вложил ему в руку свечи, довесив: — Вот, аники! — Спасибо, — старший Сано принялся их куда-то вкручивать при помощи какого-то хитрого инструмента, а после вылез из-под байка, и спокойно сообщил, — это не те, Изана, эти сломаны. — Черт, извини, — смуглая кожа подростка пошла неровными красными пятнами от смущения. — Такие? Изана даже забыл про Майки, так тихо тот последний час перемещался вокруг старшего Сано, пристально наблюдая за его работой. Сейчас же Манджиро торчал между Курокавой и Шиничиро, а на вытянутой впереди маленькой ладошке, почти кукольных размеров, держал две свечи зажигания. — Да, они, — Сано-старший в удивлении даже чуть приоткрыл рот, забирая свечи. — А как ты понял? — Ну, они же «зажигания», значит могут типа перегореть, или что-то такое, — легко выдал Майки. — Ну так те, которые принёс Изана, тоже не перегоревшие, — чуть наклонил голову Шиничиро, продемонстрировав в доказательство одну из принесённых Курокавой свечей. — А у этих кончик обломался, — словно его заставляли объяснять всем очевидные вещи, дернул плечом Манджиро. — Ты же из-за этого столько со свечами этими мучаешься, в этом байке они же тоже, наверное, обломались. Отломанные кончики из гнезда же тяжело достать. — Господи, Майки, ты меня поражаешь! — Шиничиро широко улыбнулся, а после ласково потрепал младшего по голове. — Изана, отнесёшь, пожалуйста, эти на место? И ещё обломок вот этот захвати… Изана послушно кивнул, и, лишь отвернувшись, позволил себе обиженно поджать губы. Майки всегда был лучше него, а между ними были целых семь лет разницы в возрасте. Курокава знал только одно, в чём он превосходил младшего Сано — это физическая сила, но когда они регулярно дрались из-за любого пустяка, а так было всегда, когда Шиничиро не было рядом, Майки неустанно напоминал, что совсем скоро он будет сильнее Изаны. И, несмотря на весомую разницу в их размерах, за последний год разрыв в силе между ними сокращался слишком стремительно. Изана был больше, но Майки был хитрее, вертлявее, быстрее и бил точнее. Пока Изана всё ещё побеждал, скручивал младшего и придавливал собой, не давая двигаться, но чувствовал, что ещё чуть-чуть — и это всё закончится. Майки превзойдёт его во всём, и в глазах Шиничиро будет самым любимым братом. В том, что дедушка любит Майки больше, чем его, Курокава даже не сомневался. Изана безумно скучал по тем временам, когда Майки только родился, а его приемные родители были ещё живы и сами занимались младенцем, ведь тогда они с Шиничиро были всегда вместе, не было никого, кто их разлучал. Но потом, когда родилась Эмма и родители погибли, а Майки было уже почти три, Шиничиро был вынужден переключиться на заботу о младших на пару с дедушкой, и с того самого момента Изана каждый год всё больше и больше завидовал младшему Сано. Эмма не в счёт, она девочка, и к ней они все относились иначе. Майки был спокойнее, послушнее, умнее, сообразительнее, внимательнее. А ещё у Майки было преимущество, которое Курокава не смог бы получить, как ни старался. Майки для Шиничиро был родным братом. И хоть Изане никто никогда не тыкал в семье тем, что он приемный, но сам подросток помнил об этом прекрасно. Об этом напоминала даже его чертова отличающаяся фамилия. Сам Майки про своё превосходство явно был в курсе, но никогда этим не кичился, хоть и уверенность его в этом сквозила во всём. Манджиро нёс своё превосходство с гордостью и достоинством наследного принца, и забыть об этом Изана в его присутствии не мог. Шиничиро будет любить его больше, чем Курокаву, и Изана рано или поздно снова окажется одиноким, прямо как в детдоме, только с иллюзией любви. Изане вообще казалось, что Майки ребёнок только номинально. Если бы тот не рос у него на глазах, Изана был бы убеждён, что им подсунули такого странного маленького взрослого. Майки почти никогда не нервничал, на сложный вопрос мог задумчиво замолчать, а когда его торопили, спокойно ответить «подожди, я думаю, или ты хочешь, чтобы у нас не получилось?». Он никогда не отлынивал от тренировок, всегда был исполнительным, хоть дедушка и от души их гонял. Единственный, с кем младший проявлял хоть какие-то детские повадки, был, опять же, Шиничиро. Изана же в свою очередь мог лишь делать всё, чтобы не дать Майки его перегнать, и Изана делал, но этого не хватало. Этого всего было мало. Ум Манджиро Курокаву задевал особенно. Шиничиро всегда твердил Изане, что тот умнее него самого, а Изана смущенно мотал головой, и говорил, что не может быть умнее своего аники, но вынужден был признать, что всё действительно было так, только Изана не назвал бы это умом, а всего лишь расчётливостью и внимательностью. И в этом, где он превосходил собственного кумира, где Изана превосходил всех когда-либо знакомых ему людей, Манджиро тоже его уделал. Курокава поменял бы в себе всё, что угодно, увлёкся бы макраме, фотографией, да хоть прыжками в воду, если бы знал, что превзойдёт в этом Майки, и Шиничиро начнёт его больше любить. С того дня с этими гребанными свечами зажигания их с Майки отношения стали портиться в два раза активнее, а вместе с ними — и так напряженные отношения с дедушкой. Словно свечи зажигания вместо заведения двигателя подожгли тонкий фитилёк зависти в сердце Курокавы. Не ссорились они только при Шиничиро, но тот не был слепым, чтобы совсем ничего не замечать. У Изаны были великолепные необычные глаза, уходящие цветом в глубокий сиреневый — у Майки были ещё лучше, цвета блестящего чёрного оникса, у Изаны были белые, лишенные цвета от нехватки меланина в них волосы — у Майки были густые пшеничные локоны, переливающиеся на солнце, Изана был смуглым от своих филлипинских корней, — Майки же был алебастрово-белым, у Изаны было тонкое, вытянутое тело, с длинными узловатыми пальцами, длинными руками и ногами — у Майки пропорциональный крепкий торс, разве что весь он был словно кукла, уменьшенная в размерах моделька. Курокава качался, сушился, тренировался до блевоты, учился до темных пятен перед глазами, нашёл ночную подработку, за что дедушка чуть не выгнал его из дома, и пришлось вмешаться Шиничиро. Майки сидел на всех шпагатах в минус и отжимался на двух пальцах, даже не задыхаясь и знал в шесть лет программу минимум до третьего класса. Изана поглощал книги одну за одной: психология, философия, автомеханика, физика, история. Майки выяснил, что это Эмма съела его тайяки по движению ее глаз, и искренне восторженно рассказывал Шиничиро, про то, как интересно, оказывается, работает двигатель внутреннего сгорания. И не ненавидеть Майки стало всё тяжелее.***
— Он просто ебаный псих, — уронив конец кабеля, выдохнул Дракен. — Он… я вообще не понимаю иногда, чем он думает. — Точно не задницей, для этого он слишком умный, — фыркнул Баджи, смахивая со лба пот. Сегодня было очень жарко. Металлический ангар нагрелся, и в цехе терпко пахло тёплым металлом и потом, градом льющимся с парней. Баджи приобнял озадаченного Рюгуджи за плечо и боднул того встрепанной нагретой головой, пытаясь поддержать. — Всё будет нормально, дружище. Майки… он рядом с тобой мягче становится, ты хорошо на него влияешь. Что-то ему в тебе нравится, навряд ли что-то нормальное, конечно… — Это ты к тому, что я ненормальный, или к тому, что Майки нормальные вещи априори не нравятся? — Да ты как раз нормальный, классный парень, а вот Майки нравится всё, что не умещается в его голове, — хмыкнул Кейске. — И что-то в тебе, наверное, в его голове не умещается. — Я охуеваю, сколько с ним приходится думать, — устало вздохнул Кен, толкая новую катушку. — Я всегда за ним опаздываю… — А почему тебя вообще это волнует? Все за ним опаздывают, за ним невозможно поспеть. А ты всё переживаешь из-за этого. — Я хочу ему помочь, — тихо бросил Рюгуджи. — Ты даже не можешь быть уверен, что ему плохо. В нем запутаться — как пить дать, — Кейске пнул ногой моток кабеля. — Он ничем не делится. — Со мной поделился, — признался Дракен. — Да? Кейске остановился, теребя в руках конец кабеля. — Значит, он думает, что ты можешь ему помочь. И я буду благодарен, если ты это сделаешь. Таких, как Майки — один на миллион, его нужно кому-то спасать, — вдруг очень серьезно выдал Баджи, а после вернулся к работе. — Даже не будешь спрашивать, что Майки мне рассказывал? Я бы, конечно, навряд ли ответил, но… — Я думаю, что раз Майки нам этого не рассказывал — значит, на то есть причины. Майки в своих выводах почти всегда прав. — Вы правда так в него верите? Он же крайне непростой тип, часто говорит вам всякое обидное дерьмо. — Мы бы сгнили здесь без него, — четко и сурово бросил Баджи. — Это ты сюда попал, можно сказать, взрослым, а мы были детьми с кучей проблем с головой и сроком. Мелкотня здесь с катушек съезжает всегда, а Майки целое наше поколение спас. Он нам как старший брат. Когда мы переставали думать, он за нас включал голову, влезал в драки, чтобы мы не огребли, изредка давал советы, как быть в той или иной ситуации. Не будь здесь Майки — уверен, у нас срок бы прошёл куда тяжелее. Остаток дня прошёл спокойно, их вывели на прогулку, Дракен перекинулся парой слов с Казуторой, рассказал про последние события, и получил в ответ поддерживающую аккуратную ладонь на плече, вместе с коротким сообщением о том, что Рюгуджи всегда может к нему обратиться, и Тора за него вступится. А ещё Ханемия отдал ему две потрепанные книги: одну с научной фантастикой, а вторую с фэнтези. Дракен так и не замечал в нем тех признаков натурального психа, про которые рассказывал Сано, разве что кроме странного немигающего взгляда — Казутора правда очень редко моргал. Вечером они вновь были вчетвером — опять не было Чифую. Майки валялся на кровати Дракена, из-за чего тот вынужден был торчать у него в ногах, пока они все, в край опухнув от скуки, играли в города. Манджиро вырубился ещё до отбоя, повернувшись на бок и очаровательно ткнувшись носом тому в бедро, чем вызвал приступ хохота у Баджи и усталую довольную улыбку у Мицуи. Чифую зашёл как и вчера под самый-самый отбой, трясясь ещё сильнее, чем вчера, забеспокоившийся Кейске даже заставил того подставить лоб, чтобы оценить наличие у него температуры, и обычно мирный Мацуно впервые на памяти Дракена на него огрызнулся, попросив дать ему отдохнуть. Когда Рюгуджи, зачитавшись в полутьме полученной от Торы книгой, опомнился и понял, что времени уже много, все спали по кроватям. Он собрался лезть наверх, но маленькая крепкая рука не дала ему встать, дёрнув назад на кровать. — Кен-чин, — сонно брякнул Майки, заваливаясь на него. — Предупреждаю, я тебя сейчас поцелую. И мягко прикоснулся к его губам, обхватив шею Дракена руками. — А зачем предупреждаешь? — едва тот оторвался от его губ, спросил порозовевший Кен. — Ты ругался, что я к тебе приставал без предупреждения, а теперь я предупредил, — заспанно пояснил Сано. — Спи тут. Я тебя разбужу пораньше, если ты переживаешь за свою репутацию. — Ладно, — со вздохом согласился Дракен, аккуратно обнимая парня за талию и утыкаясь носом в пушистую макушку. — Спокойной ночи, Майки. Сано спал беспокойно. Он вертелся половину ночи, выдыхал со свистом сквозь сжатые зубы, пару раз заехал железобетонным коленом Кену по рёбрам, и самому Рюгуджи это мало помогало спать. Дракен просыпался от каждого тычка и подтягивал Сано к себе, не давая ворочаться, но хватало этого от силы минут на пятнадцать. Гематома на обнаженной спине в темноте выглядела ещё более стремно, а ещё почти полностью почернела. Спустя пару часов такого бдения в полудреме, Рюгуджи твёрдо решил Майки растолкать. Он проснулся, медленно моргнул, а после вопросительно глянул на Дракена. — Ты всю ночь крутишься. Всё в порядке? — Да, — сонно кивнул Манджиро. — Переляг наверх, если я мешаю. Или я сам перелягу, если хочешь. — Да нет же, я просто понять пытаюсь, тебе больно или снится что? — Муть всякая снится. Ну и спина, да… с обезболивающим надо потерпеть до утра. Я перелягу, ты так не выспишься, — шепотом сообщил Майки, и уже собирался подтянуться наверх. — Погоди. Давай попробуем по-другому лечь. Я тебя прижму собой, и ты не будешь ерзать. Сано выглядел устало и разбито, сам он, похоже, от своих верчений тоже не высыпался. Дракен уложил его рядом, а сам улёгся почти сверху, придавив парня своей ногой поверх бёдер, а руками сгреб его в охапку, также кинув сверху тяжёлое плечо. — Ну ты и кабан, — прокряхтел Майки. — Ты тоже не пушинка, знаешь ли, — не остался в долгу Рюгуджи. — Килограмм на тридцать тебя меньше, — фыркнул Сано. — Да? А кажется, что каждая твоя конечность весит центнер, — усмехнулся Кен. — Засыпай давай, спать мало осталось… — Да тут всегда спать мало остаётся, — вздохнул Манджиро, но послушно прикрыл глаза.***
Ничего плохого не происходило. Майки как всегда оказался прав, и Кисаки с его прихвостнями вроде никого из них не трогали и не доебывали. Сано занимался всё свободное время, пугая сокамерников своим энтузиазмом, Дракен существовал как всегда, исправно выполняя все привычные обязательства. Баджи с Чифую поссорились следующим же утром, и уже сутки не разговаривали, а потому атмосфера в камере мгновенно стала более напряженной: вот уж где была обитель понимания и доверия среди сокамерников — так это у них, Дракен даже не думал, что между ними случаются конфликты. Причину ссоры он так и не понял, но думал, что та связана с состоянием Мацуно, который выглядел всё так же дерьмово, и даже хуже: сначала они с Баджи говорили очень тихо, и лишь потом разорались, но никто вмешиваться не стал — Кейске уж точно не ударил бы Чифую. Майки только демонстративно начал петь вполголоса, пока отжимался. Вечером они всё ещё не разговаривали, Кейске весь день до этого бродил мрачнее тучи и даже на работе пугающе молчал, только рассказал, выматерившись, как столкнулся с Кисаки у телефона утром, когда тот кому-то звонил. Тетта ничего не сделал, только странно глянул на Баджи, но этого хватило, чтобы ещё подпортить и так плохое настроение Кейске. После всех ежедневных занятий Мицуя с Дракеном обсуждали книгу, которую тому дал Ханемия: как выяснилось, Такаши ее уже читал. Майки отжимался с хлопками, уже давно разбивая тишину камеры монотонными звуками. Бинты он, к слову, так и не снимал, даже мылся с ними, а после загадочным образом где-то менял мокрые на сухие, а мокрые просушивал на решетках окна в камере. Разлеглись они даже раньше отбоя: уже третий день жара стояла абсолютно изнуряющая, и глаза от густого горячего воздуха закрывались сами собой. Манджиро приполз к Рюгуджи под бок, когда все уже уснули. Дракен чувствовал, как тот ворочался и как у него шумно колотилось сердце: Манджиро не мог уснуть и крутился полночи, после зашумел ампулами и укололся раньше положенного времени, да ещё и сам, не став будить Кена. — Ты чего? — сквозь полудрему спросил Рюгуджи. — Разболелась спина, поставил пораньше, пара часов погоды не сделает, — отмахнулся парень, укладываясь назад. — Надо как можно раньше набрать Изане… А около четырёх утра Дракену в лицо ударил масляный желтый свет. Спал он лицом к двери, а потому сощурился спросонья. Майки уже рядом не было, он стоял возле кровати, видимо, проснувшись заранее от шагов кумов, прохладно глядел на образовавшиеся в дверном проеме фигуры вертухаев. — Сано. Одевайся, и на выход, — коротко скомандовал один. — Что происходит? — садясь на койке, поморщился Рюгуджи. Баджи тоже проснулся и обернулся за плечо, недоуменно глядя на источник шума. — Разве уже пять? — пробормотал Чифую, всё ещё не открывая глаз. Мицуя лишь оторвал голову от подушки и напряженно нахмурился. Манджиро же, на удивление, едва заметно кивнул и быстро запаковывался в вещи, сжав губы в плотную полоску. — Куда тебя забирают? — тихо спросил Кен, глядя, как один из кумов достаёт наручники. — Не знаю, — плотно и настороженно бросил в ответ Майки, уже застегивая последние пуговицы на форме. — Я готов. — Руки за спину, — односложно бросил коп, запаковывая запястья Сано в наручники. — Что за хуйня? — риторически мрачно поинтересовался Кейске. — Продолжайте спать, — хмыкнул вертухай, кивком головы указывая Манджиро на коридор. — Вперёд. И дверь за ними захлопнулась. Дракен встряхнулся, вопросительно глянув на Мицую. — Я тоже ничего не знаю, в это время из руководства никто не работает, — Такаши почесал затылок. — Это очень странно. — Куда его, блять, забрали в четыре утра? Что за херня? — возмутился Кейске. — Вернут, наверное. Может, к подъёму, — предположил Чифую. — Надо просто подождать. Уснуть назад уже никому не удалось. Такаши старался отрубиться до последнего, Баджи приступил к утренним процедурам, непозволительно долго расчесывая волосы, впервые на памяти Дракена самостоятельно, а не с помощью Чифую, Мацуно просто сидел на кровати, нервно потирая запястья время от времени, а Дракен принялся читать дальше, от странного волнения то и дело забывая вникать в содержание, из-за чего постоянно приходилось возвращаться по тексту назад. Но к общему подъёму Майки не вернули. И к завтраку тоже. Кен сидел, ковыряясь ложкой в вареве, рядом со свободным стулом, на который косились все зеки и перешептывались. Пропажа Сано, когда этому не предшествовали драки с возможным попаданием в карцер и ещё какие-либо из ряда вон выходящие события, была странной. На учебе Дракен тоже сидел один, на работе попытался выведать что-то у Кейске, но тот, похоже, и сам ничего не знал. — Так надолго никуда не уводят. Только на раскрутку, может, но какая раскрутка сейчас, когда Майки три с небольшим месяца сидеть осталось? — растерянно отозвался он. — Это очень странно. Когда они перед баней вышли на прогулку — Сано вновь не объявился, но Дракен, задумавшись, столкнулся плечом с Кисаки, чуть бортанув его, а тот даже ничего не сказал, только окинул Рюгуджи взглядом и усмехнулся. Кен даже не пошёл искать Тору, а растерянно и бесцельно болтался посреди центрального двора, как вдруг ворота внутрь колонии распахнулись, и завели Майки, в наручниках, скрученного. От него исходила такая жуткая давящая аурой, что вся пара сотен зеков, заметивших его появление, невольно попятилась, и Рюгуджи был в их числе. Он чуть приоткрыл рот, сжав кулаки. Воздуха вокруг резко стало мало, то ли это было из-за явно собиравшейся грозы, то ли из-за появления Майки. Одно Дракен понимал точно: что-то случилось. У одного из вертухаев была разбита скула. Сано сняли наручники, а кумовья, напряженно переговариваясь, мгновенно пропали за углом, по дороге, ведущей к корпусу управления. Манджиро стоял на одном месте, волосы его упали на лицо, закрыв то почти полностью в сумерках, а сам он медленно-медленно потирал запястья после наручников. На землю обрушились первые тяжёлые капли, в темном небе сверкнула молния, а после оглушительно громыхнуло где-то совсем рядом. Никто не решался подойти к Сано, а сделать это было нужно. Нужно было понять, что происходит. Среди замерших без движения людей Рюгуджи осторожно сделал всего один неуверенный шаг вперёд. Кен даже не понял, как Майки смог преодолеть десять метров, которые их разделяли. Он успел различить только глаза Сано. Пылающие. Они, казалось, светились жуткими чёрными всполохами. Дракен лёг с одного удара. Нога в мокром от дождя тяжелом ботинке впечаталась ему в висок, шея свернулась, насколько это было возможно, но висок тут же прожгло жуткой болью. Рюгуджи рухнул, схватившись за место удара, почувствовал острые края сломанной кости, провалившийся кусок. Череп пробит. Из носа запоздало хлынула кровь, мир вокруг закружился, а лицо перестало слушаться. Дракен видел только маленькую руку Манджиро, трясущуюся крупной дрожью, сжимающуюся в кулак. — Ты говорил, что с ней всё будет хорошо, — едва слышно шепнул Сано, а лицо его исказилось. Он бросился на Кена вновь, наваливаясь сверху и безжалостно пробивая коленом по печени. Кажется, где-то рядом кричал Кейске, собиравшийся прийти Кену на помощь. — Она мертва, Кен-чин, мертва, — шипел Майки, сжимая зубы и продолжая избивать его руками по лицу, пока Дракен судорожно пытался закрыться, а в его голове всё больше перемешивались образы и звуки. — Какого хуя ты творишь, Майки!!! — Нет, Баджи! — из последних сил выхрипел Рюгуджи, продолжая пытаться закрыться от избиения и даже не стремясь нанести удар в ответ. Голова кружилась. Баджи, кажется, звал на помощь. Сано всё бил и бил, с остервенением, безумно болезненно, методично попадания по самым больным точкам. Дракен позволял себя убивать, потому что знал, что Манджиро больше ничего не поможет. Он сразу всё понял, едва Майки только приоткрыл губы, чтобы сказать «ты говорил, что с ней всё будет хорошо». Он даже, наверное, чувствовал это ещё с самого утра. Майки уже можно не напоминать поговорить с Изаной. Разговаривать будет не о чем. — Почему так, Кен-чин? — продолжал хрипеть Майки, ломая Дракену ударом колена рёбра. — Почему я это заслужил? Где я ошибся? Голос у него искажался, ломался, становился тоньше и истощённее, срывался. — Почему? Почему? Почему? — словно в бреду шептал Сано, весь дрожа, сидя на нем сверху и с усилием ударяя по лицу. Вертухай ухватил его за шкирку, пытаясь оттянуть, но немедленно получил удар ногой с разворота и улетел в сторону. А после Майки ударили током с электрошокера, что заодно прошёлся и по телу Дракена. Сано коротнуло, заставило на секунду замереть, сжимая до скрипа зубы, и Кен услышал щелчок затвора. — Сано, руки вверх! Буду стрелять! Манджиро медленно, будто ослабев за секунду, поднял руки, а голову уронил. Дракен всё ещё чувствовал, как его трясло. Дракен сквозь марево в глазах видел, как по лицу Майки стекали капли, срываясь с аккуратного подбородка. Дождь ли это был? Их скрутили обоих, Дракен толком не мог идти, а потому вертухаи волокли его по земле, а Сано едва переставлял ноги. Видимо, в нем и правда кончились силы. Только моральные, а не физические. — Этого в лазарет! А Сано в карцер! Рюгуджи не разбирал, куда его несут, кровь из-за перелома височной кости натекала по лицу, заливая шею, воротник формы, пропитывая ткань. Он начал различать хоть что-то членораздельное, когда почувствовал, как ему накладывают на висок швы, а голову бинтуют почти сплошняком. Нос затыкала вата, кровь наполняла рот, и Дракен харкал ту прямо на пол. — Понимаешь, что я говорю? Не кивай, постучи пальцами по койке. Рюгуджи едва слышно стукнул. На уровне живота кожу жгло холодом, перед глазами носились мушки, рассмотреть что бы то ни было не удавалось, сердце колотилось как бешеное. — Отлично. Всё помнишь? Ещё стук. — Очень повезло. Ты был в обмороке четыре часа. УЗИ живота и рентген головы и рёбер сделали, всё не критично. Операция не нужна, но полежать в тишине придётся. Тебе повезло, что ты крепкий. И что Манджиро не ударил чуть ниже по голове. — Отведите к нему, — высипел Рюгуджи, брызгая со рта кровью на каждом слове. — Умом тронулся? Он тебя убить мог. И чуть это не сделал в принципе. — Отведите к нему, — повторил Дракен. — Как закончите. Дышать от боли в рёбрах едва ли получалось. Врач что-то ещё с ним делал, и Рюгуджи не понимал, сколько это длилось. — Ты, похоже, не понимаешь, что он тебя чуть не прикончил? — тихо заговорил с Кеном знакомый голос барина. — Это вы не понимаете, — высипел он. — Его сестра… — Я знаю, — едва слышно бросил начальник тюрьмы с искренним сожалением в голосе. — Но если он на тебя снова кинется, собираясь убить — тебя могут и не спасти, ты слишком слаб сейчас. — Не кинется… — Хорошо. Обезболивающие тебе оставят, съешь следующим утром. Если будешь хуже себя чувствовать, или Майки что-то выкинет — попробуй кричать. Хорошо? Дракен постучал по койке. Его подняли сразу двое кумов, а после потащили. Тошнило до безумия, кровь всё ещё натекала в рот, всё вокруг вертелось и никак не останавливалось. Его посадили на знакомую карцерную койку, рядом положили снятый ещё в лазарете верх от формы. Рюгуджи пришлось долго-долго ещё просидеть с закрытыми глазами, пытаясь хоть как-то начать снова нормально видеть. Майки сидел на полу в самом дальнем углу камеры, отстраненно глядя на Кена, но молчал, будто боялся что-то сказать. — Мне очень жаль, — тихо, вместе с кровью, выхаркал Дракен. — Я не должен был на тебе срываться, — едва слышно отозвался Майки. — Прости. Ты в порядке? — А ты? И Сано вдруг согнулся к коленям, запустив руки в волосы и оттягивая пряди, с треском вырывая их с корнем. Из него вырвался тоненький-тоненький длинный вой, а маленькое тело, сейчас съёжившееся в комок и вообще казавшееся кукольным, задрожало. Дракен едва смог приподняться с койки, чтобы осесть на пол и подползти к Сано, обнимая его ледяными от кровопотери руками за плечи. И Майки завыл уже в голос, навзрыд, скребя короткими ногтями о пол. Слёзы градом скатывались по его лицу. Маленький блондин, с двенадцати лет державший в страхе колонию, полную малолетних убийц, грабителей и насильников, проломивший череп здоровенному Кену, ушатывающий по пять человек за пару минут, переживший две операции на позвоночнике и смерть всей своей семьи, обесиленно спрятал лицо в плече Рюгуджи, не в силах сдержать плача. — Я бы хотел забрать всю твою боль себе, если бы мог, — шептал Дракен во взъерошенную макушку, ослабевшими руками прижимая Майки к себе. — Я не знаю, как утешить тебя в этом горе… Сано ничего не говорил. Сано зверем выл, сжимая пальцы со сбитыми костяшками на обнаженных предплечьях Кена, рыдал и задыхался от собственных слез. Сано жался ближе и шмыгал ледяным носом, пока его колотило нездоровой крупной-крупной дрожью. Сано затихал на доли секунды, чтобы взорваться новым отчаянным воем. Сано опять был бессилен перед ситуацией. Сано опять никого не спас. Сано просидел шесть лет в тюрьме за то, что пытался спасти свою семью, чтобы в итоге все оказались мертвы к его освобождению. Сано ненавидел себя и от этого Сано ненавидел всех. Майки элементарно не знал, куда ему деться. Сейчас ему хотелось исчезнуть, пропасть, умереть — да как угодно, чтобы его не стало, будто никогда и не было. Дракен не мог толком сфокусировать взгляд, а тошнота подступала к горлу, но он усердно сглатывал позывы, чтобы вновь зашептать какую-то успокаивающую бурду, которая точно не помогала. В такой ситуации едва ли хоть что-то могло помочь. У Дракена не было семьи, а потому Дракен не понимал, что испытывал сейчас Манджиро. Дракен не понимал, но чувствовал. Он лишь вжимал Майки в себя, гладя своими большими ладонями по выгнутой неправильным изломом спине, чувствуя, как становится всё более влажным от слез его плечо. — Я никуда не уйду и буду рядом, — тихо шептал Рюгуджи, пока сердце пропускало удары от того, что такой человек, как Майки, сейчас так плачет. — Я останусь с тобой, если ты этого хочешь, только, пожалуйста, не теряй голову от горя… ты удивительный, Майки. Тише-тише… Сано рыдал почти пять часов, пока за решёткой в маленьком окошке не посветлело. А после он, так и не сказав ни слова, вырубился прямо как сидел, потерял сознание, односложно, будто нажали кнопку выключения, уткнувшись носом в ключицы Дракену. Рюгуджи заторможенно вытирал с его щёк солёные слёзы.