***
Дотторе вернулся в Ли Юэ сразу после завершения всех запланированных дел в Снежной, желая покончить с лабораторией и всем, что было с ней связано как можно скорее. Это утомляло. Присутствие Предвестника было скорее формальностью, чем реальной необходимостью, включая в себя осмотр автоматонов и оставшихся в центре устройств, для повторного утверждения их нужности или же бесполезности. Доктор всей душой ненавидел эту рутину, поскольку к моменту закрытия подобных мест он терял последние крохи хоть какого-то интереса. Весь процесс контролировался учёным лично и его подчинённым приходилось перепроверять и уточнять его решения относительно каждого вопроса. И Дотторе был уверен, что это была извращённая месть Панталоне и Педролино. Именно они настаивали и требовали подобного алгоритма от Третьего, тем самым, видимо, желая исключить уже имевшую место быть импульсивность принятых им решений, касавшихся наскучивших учёному проектов. В какой-то степени это действительно работало, но Доктор привык планировать наперёд, и всегда куда-то торопился. В конце концов, остаток дня он проводил запираясь в своём кабинете и стараясь хоть как-то уединиться и абстрагироваться от столь надоевшей деятельности. Впрочем, по мере убывания оставшихся от его визита в Ли Юэ дней, Предвестник успел потерять интерес и к одиночеству, превратившемуся скорее в отшельничество, медленно переполнявшее голову Доктора навязчивыми и пустыми размышлениями. Одной из таких мыслей стало обещание Тартальи, который так и не показался в закрывающейся лаборатории. Дотторе впервые задумался об этом под конец второго дня, причём даже как-то естественно. Не то, чтобы это стоило себя, но ему было любопытно, самую малость интересно, по какой причине настолько предсказуемый Чайльд изменил своим привычкам. Обычно именно к вечеру вторых суток он заявлялся во владения Предвестника. К концу третьего дня игнорировать отсутствие мальчишки стало сложнее. На пятый Дотторе осознал до ужаса неправильную мысль, что он не может сконцентрироваться ни на чём, кроме аномального отсутствия Тартальи. Сам факт сводил Предвестника с ума, даже если он не хотел этого признавать. Он понял, насколько трудно оказалось игнорировать отсутствие Чайльда после того, как он смирился с его постоянным присутствием на протяжении стольких месяцев. Чайльд был одним из тех людей, что в любой ситуации привлекали к себе внимание, куда бы они ни отправились и что бы они не делали. Даже нехарактерное послушание, которое он демонстрировал в стенах лаборатории, было чем-то выдающимся. Теперь же пустота внутри центра разрослась, и молчание превратилось в мучительную бесконечность ожидания. В этом не было ни грамма логики. Ранее Тарталья ни разу не отказывался от собственных желаний, как и искоренил веру Доктора на тишину, спокойствие и возможность уединения в исследовательском центре. Мальчишка сам заявяил, что проводит Предвестника и встретится с ним перед отъездом, даже не удосужившись спросить, хочет учёный этого или нет. Только он всё равно не пришёл. Практически целый год Чайльд исправно оббивал порог лаборатории, появляясь словно из ниоткуда, но стоило Доктору назвать точное время и он испарился, словно и думать забыл о существовании Третьего. Он не знал, почему это так беспокоило его, как и не знал, почему не мог перестать думать об этом, переступая трещины на полу здания и ходя кругами. Он должен был смириться с тем, что логики в поведении Чайльда не было и не могло быть. Нельзя взять что-то из ничего. Но, как ни парадоксально, Доктор чувствовал, что не понимал первоначального поведения Тартальи, принимая его как факт и не видя никакого подтекста даже в столь бессмысленных поступках. Он что-то упускал, чего-то не хватало. А недостающие кусочки мозаики Дотторе ненавидел всей душой. Быстрая перепроверка списка дел показала, что последним пунктом планов в Ли Юэ значился визит в банк Северного Королевства. Слишком простая задача, чтобы тратить на неё своё время, и в ином случае, Дотторе предпочёл бы отправить туда кого-то из своих доверенных лиц даже не задумываясь. Но, возможно, сейчас ему не помешает проветриться.***
Третий ворвался в здание банка подобно громовой туче, такой же мрачной и предвещающей скорую грозу. Этого, в дополнение к тому, что у высокопоставленного Предвестника не было ни малейшей причины появляться здесь, более чем хватило, чтобы каждое скрытое под маской лицо служащих побелело в тон плаща учёного, стоило тому пройти мимо. Каждый заикался в официальном приветствии, но Доктор попросту игнорировал их. Так продолжалось до тех пор, пока Предвестник не остановился перед регистрационной стойкой и не навис над молодой женщиной. Она, как и остальные, выглядела удивлённой, на мгновение чуть приоткрыв рот, но быстро сжав губы в тонкую линию и собравшись. — Лорд Дотторе, — сказала она и склонила голову в знаке почтения. — Приношу извинения, мы не были готовы к Вашему персональному визиту. Моё имя Екатерина. Насколько я понимаю, Вы хотите воспользоваться своими финансами или же Вас интересует что-то другое? — Где мальчишка? — не обращая внимания на девушку отрезал Дотторе. Он даже не сомневался в том, что сейчас дискредитировал её перед коллегами, но на формальности ему было глубоко плевать. Он терпеть не мог разговаривать со всяким военным сбродом. И солдаты это прекрасно понимали. Екатерина опешила, но также быстро сориентировалась. — Если я правильно понимаю Вас, Лорд Дотторе, Вы говорите о Лорде Тарталье, но я не располагаю данной информацией. Прошу прощения за своё невежество, милорд, — покорно ответила девушка. Она вновь склонилась и не спешила поднимать голову без прямого приказа, продолжая подавленно смотреть на Предвестника. — Если бы Вы рассказали о том, какое дело привело Вас сюда, я была бы более чем счастлива проинформировать Лорда Тарталью об этом. — О, девочка, — Третий пристально посмотрел на неё, — я уверен, что это выходит далеко за границы твоей юрисдикции. Ему ответили не сразу и куда более кратко и тихо, чем раньше. — Мои извинения, Лорд Дотторе. Предвестник девушке не понравился. Это было понятно сразу, да и неудивительно. Большинство подчинённых Доктора разделило бы её мнение, но, по крайней мере, они хотя бы пытались скрывать своё недовольство. И то, что эта девчонка находилась в подчинении Чайльда приводило Дотторе в ярость. Он знал, что Тарталья был слишком мягок и дружелюбен со своими солдатами и, очевидно, это являлось причиной, по которой они смели открывать свой рот тогда, когда их об этом не спрашивали. О, Предвестнику хотелось поставить её на место. А заодно немного расслабиться. Дотторе позволил злобной, хищной улыбке растянуться на его губах и затем коротко рассмеялся. — Милая, конечно же я могу простить тебя, — проворковал в ответ мужчина, — Какая прямолинейность. Знаешь, думаю, ты слишком ценная единица, чтобы просто так оставлять тебя в распоряжении этого щенка. Быть может, вместо этого, ты могла бы служить под моим началом. С несказанным удовольствием учёный наблюдал за тем, как девушка оцепенела и побледнела. Конечно же он блефовал, он бы не стал терпеть подобную наглость и знал, что забудет про девчонку как только покинет здание банка. Но при этом же он прекрасно знал, что его репутация звучала громче титула. Исчезновение последнего помощника не прошло бесследно, о нём просто не говорили вслух. — Я... — девушка нервно сглотнула, — я верна лорду Тарталье, и, полагаю, что всё ещё нужна ему. — Неужели? Какая жалость, — с усмешкой ответил Доктор, — он явно не заслуживает этого, моя дорогая. Екатерина стояла молча и заламывала руки, она явно колебалась. — Итак, лорд Дотторе, так Вы хотели воспользоваться услугами нашего банка, ведь Вы ради этого здесь? — Конечно, милая. — Я решу этот вопрос, милорд, — всё ещё бледные губы девушки с головой выдавали её нервное состояние. — И... хотите ли Вы, чтобы я передала лорду Тарталье, что Вы спрашивали о нём? На мгновение Доктор нахмурился, уже всерьёз обдумывая предложение девушки. Ему этого не хотелось, но у него не осталось выбора. — Да, можешь, — мужчина вздохнул, постукивая пальцами по стойке и понимая, что поездка вышла скорее бесполезной. Даже если бы он приказал ей молчать, Чайльду могли донести и другие источники. Однако несмотря на общее недовольство потраченным зря временем, Дотторе криво улыбнулся девушке и наклонился чуть ближе к ней. — Возможно, ты даже можешь передать ему ещё одно короткое сообщение. —... Да, милорд? — Пожалуйста, передай достопочтимому лорду Тарталье, — доктор едва сдерживался, чтобы не рассмеяться от столь кроткого тона Екатерины, — чтобы он не забыл напомнить своим подчинённым о правилах субординации. Мы же не хотим, чтобы однажды это привело к неприятностям, правда?***
Как только Предвестник вернулся в лабораторию, он немедленно заперся в своём кабинете, надеясь, что его никто не побеспокоит в ближайшее время и ему удастся урвать хоть немного тишины и спокойствия после утомительной поездки в город. К сожалению, разум учёного отдыхать отказывался. Это безумно раздражало — тратить свои силы на то, что он даже не мог понять. Дотторе злился на Чайльда, но не знал, почему именно, и это чувство изводило его. Ещё несколькими месяцами ранее он был бы счастлив избавиться от надоедливого мальчишки. Но тогда их встречи ничем не выделялись. Тарталья молчаливо наблюдал, что само по себе было странным, но Предвестник не придавал этому значения и не считал проблемой. Но что-то изменилось. Теперь же Доктору казалось, что Чайльд обладал поразительным талантом дезориентировать Третьего и мешать ему буквально во всём и везде. В промежутке между возрастающей заинтересованностью к работе Дотторе и к его личным увлечениям, Тарталья не давал Доктору ничего, кроме надоедливого любопытства и глупых вопросов, над которыми Предвестник не мог не задуматься, не имея иной задачи для собственного ума. Он вспомнил их последнюю встречу. Как Доктор мог настолько потерять бдительность? Рассеян, настолько невнимателен, но почему? Почему он рассказал Чайльду о своём отъезде? Почему это так повлияло на Тарталью? Почему у Дотторе даже сейчас стыла кровь от одной мысли о том выражении лица мальчишки? И после всего этого, Тарталья просто... Воскрешая в памяти картины и порядок того дня, Доктор откинулся на спинку кресла и совершенно случайно заметил лишний предмет на своём столе. Он даже не сразу понял, что произошло. Это был фрагмент цепи хаоса, точно такой же, как и любая другая, отвечающая за логистику Культиваторов. Одна из тысяч подобных ей, то тут, то там разбросанных вокруг исследовательского центра. И только тогда Предвестник смог вспомнить ещё кое-что. «Я тут кое-что нашёл по дороге сюда, думаю, это твоё. Знаю-знаю, ты не любишь, когда я трогаю твои вещи, но я не мог оставить просто валяться абы где. Посмотришь?» Дотторе велел ему оставить это на столе. Он и думать забыл про такие мелочи, полностью сконцентрировавшись на том, чтобы выгнать мальчишку из лаборатории. Скорее всего, Тарталья говорил именно о ней. Лежавшая рядом с аккуратной стопкой бумаг, деталь выглядела здесь совершенно чужой и Доктор был уверен, что не клал её сюда. Столь незначительная мелочь, банальность, на которую Предвестник не обращал внимания пять дней подряд. Он хмуро смотрел на принесённую деталь, внимательно изучая её и вновь мысленно возвращаясь к тому разговору с Чайльдом. Когда Доктор заговорил с Тартальей, он работал с очередным Стражем, но быстро потерял к нему интерес. Нет, проблема была далеко не в этом. Дотторе не мог продолжать с ним работу. Он запнулся на каком-то этапе и не мог понять, где ошибся. Что-то было не так. Не хватало одного элемента. Не хватало одной детали. Внезапный приступ удушающей волной подкатил к горлу Предвестника. Но нет, это был не страх, не паника. Что-то горячее сжало его грудную клетку изнутри, стремительно закипая и выжигая прочие мысли. Он поднялся, схватил цепь со стола и быстро выбежал из своего кабинета. Это отвратительное чувство кружило голову, смазывая все краски проносящихся мимо коридоров учреждения, душило его, едва позволяя осознавать, куда нёсся учёный и что делал. В голове звенящим эхом звучала неразрешённая загадка, повторяясь снова и снова, не давая Предвестнику покоя. Не хватало детали. Там не хватало всего одной детали. Одной чёртовой, проклятой детали. Вскоре учёный оказался в той самой зале, где в последний раз видел Тарталью. Среди ряда металлических платформ с коллекций их разных автоматонов стоял тот самый Страж, над которым тогда работал Дотторе. Точно в таком состоянии, в котором он его и бросил. То, что учёный хотел сделать, казалось совершенно нелепым. Даже если он окажется прав, то что это изменит? Все детали древних машин были точной копией друг друга, идеально подходя любому из автоматонов, будь то находящемуся здесь или тем, что прямо сейчас свободно разгуливали по землям Тейвата. У него не было ни одного весомого доказательства его предположению. Он ведь не мог знать наверняка. Не мог же, правильно? Дотторе упал на колени перед машиной, перебирая разбросанные перед ней детали до тех пор, пока не нашёл печатную плату, что должна была закрепляться внутри корпуса механизма. Там отсутствовал фрагмент цепочки, но кроме той, что Предвестник сжимал в побелевших от напряжения пальцах, других нигде не было. Он медленно пробовал соединить две части. Схема хаоса легко встала на своё место. Так же, как те, что стояли перед ней. Душащее мужчину чувство достигло своей кульминации и вылилось в сдавленное рычание, когда учёный отшвырнул собранную деталь и она разбилась, столкнувшись с металлическим полом. Ублюдок. Этот маленький ублюдок. Он знал. Украл деталь прямо у Доктора из под носа. О, теперь это стало очевидным ответом. Всё это время Тарталья наблюдал за тем, как Предвестник работал с автоматонами, а Дотторе, по своей глупости, предполагал, что Чайльд не обращал на это никакого внимания. Но мальчишка всё спланировал заранее. Он запоминал алгоритм, по которому Третий собирал механизмы, он знал, для чего именно нужны те или иные детали. И он знал, что Дотторе отвлечётся на его вопросы, а точнее, когда будет на них отвечать. Мальчишка не пришёл именно поэтому. Именно поэтому всё, что Тарталья говорил и делал никогда не нравилось учёному. Именно поэтому Дотторе мучило ощущение неправильности происходящего. Потому что всё это было ложью. Этот ублюдок манипулировал им. Всё, что когда-либо произносилось Чайльдом было не больше, чем холодным расчётом, как и все поддельные эмоции. Сложный, тщательно продуманный план, созданный для того, чтобы угодить самолюбию Предвестника и ударить по нему как можно больнее. А ведь Дотторе доверился ему, с радостью приняв правила игры и попав в эту коварную ловушку. С очередным разъярённым рыком мужчина активировал автоматона, принимаясь вырывать из него всё до последней детали. Даже те, автором которых был он сам и потратил немало дней на их создание. Как? Как он позволил этому случиться? Как он мог позволить Чайльду, именно ему, а не кому-то ещё, так легко управлять собой? Нелепо. В высшей степени унизительно, настолько же глупо, насколько и невыносимо. Доктор хотел его убить. Разорвать, уничтожить как стоящего перед ним Стража, безжалостно выпотрошенного окровавленными руками. Предвестник истязал машину в слепом безумии до тех пор, пока внутри корпуса не осталось совершенно ничего, и он, тяжело дыша, оказался на четвереньках перед безжизненным автоматоном. Но, по мере того, как ярость покидала его разум, к Доктору начал возвращаться и здравый смысл. Нет. Насилие стало бы слишком простым решением. Чайльд привык к нему, и даже если учёный мог превзойти его в уме и тактике, он значительно уступал Тарталье в вопросе физической подготовки и в любом случае не смог бы одолеть его в бою. Мальчишка одурачил Предвестника, а тот преступно недооценил его. Только теперь Доктор понимал, какую ошибку он совершил. Чайльд был не только воином, но и стратегом, о чём забыл Третий и не рассчитал, что у Тартальи хватит ума использовать свои навыки не только в сражении, но и в личных целях. Это была только его ошибка, пусть даже Дотторе не хотел признавать свою вину. Видимо, Чайльд действительно полагал, что останется безнаказанным. Непростительный просчёт. Он выбрал не того противника, даже учитывая свой опыт и практически никогда не проигрывая в сражениях. Для Дотторе Чайльд всё ещё оставался ребёнком, глупым, пусть и амбициозным мальчишкой, которому ещё предстоит многому, очень многому научиться на своём горьком опыте. Ему придётся смириться с тем, что интеллектуальная борьба может быть такой же сложной, как и физическая. И Предвестник готов стать учителем в этом деле. О, Доктор вернёт Чайльду всё в десятикратном размере. Однако стоило учёному успокоиться, как у него возник другой вопрос. То, что Тарталья им манипулировал, уже стало понятно, но оставался ещё один момент, который Доктор не до конца понимал. Почему? Зачем Чайльд зашёл настолько далеко, не имея на то явной причины? Ответ на этот вопрос он получит любой ценой. С другой стороны, как именно он мог добиться желаемого? — Л... Лорд Дотторе? Предвестник резко развернулся на голос и увидел одного из своих подчинённых, стоящего по струнке смирно и прижимавшего к груди толстую стопку бумаг. Судя по взволнованному виду солдата он, без сомнения, стал свидетелем короткой вспышки ярости Дотторе, как и не оставил без внимания выпотрошенный механизм. Солдат пришёл к правильному выводу, что беспокоить своего начальника может быть чревато. Почему-то Доктор был уверен, что где-то рядом есть и его коллеги, что со страхом наблюдали за судьбой смельчака. — Чего тебе? — рявкнул на него Предвестник, даже не вставая с колен. Стоящий рядом мужчина отшатнулся и вздрогнул. — Я... я... — солдат судорожно сглотнул и попытался взять себя в руки — Приношу свои извинения, милорд. Но нам нужно, чтобы Вы утвердили маршрут, по которому оборудование будет доставляться в Снежную. Мы уже готовим корабль, и завтра он будет готов отправляться. Повозки в Хаэрсис также готовы, но нуждаются в контрольном осмотре, милорд. Он едва выдерживал стальной взгляд Дотторе, заставив последнего усмехнуться. Предвестник оглянулся на пустой корпус механизма, обдумывая собственные планы. Что же ему делать? Хотя нет, неправильно. Вопрос в том, как ему это сделать. Самым очевидным решением было опережать Чайльда и не позволять ему просчитывать шаги наперёд. Вопрос в том, какого решения ожидал Тарталья? Исходя из того, что мальчишка оставил украденную деталь на столе и не явился в центр, он прямо заявил о своём намерении заставить учёного волноваться. И, скорее всего, он ожидал просьбы встретиться от самого Дотторе, вне рабочей обстановки. Правда Предвестник сомневался в том, входило ли в план Чайльда то, что Доктор вычислил причину потери цепи или нет. Как бы сильно Дотторе не радовало разоблачение мальчишки, самым простым решением становилось его игнорирование. Оставить задыхаться от скуки в пыли Ли Юэ и больше никогда не контактировать с ним, исключая повторение подобных игр. Только вот на наказание подобная мера не тянула, да и не приносила желаемого удовлетворения. Кроме того, что важнее, она не давала ответ любопытству Предвестника, оставляя слишком много вопросов открытыми. И поэтому Доктор просто обязан привлечь наглеца к ответственности. Третий расплылся в хищной улыбке и расхохотался. Разумеется, он мог только представить тот ужас на лице солдата, перекосившегося от ужаса и страха. Однако мужчина послушно стоял на своём месте, терпеливо дожидаясь перерыва в смехе Дотторе. — М-милорд? — Отставить, — Предвестник позволил смеху перерасти в лёгкий смешок и покачал головой. Мужчина на мгновение замолчал, явно сомневаясь в правильности услышанного. — П-простите? — Я сказал отставить, — дико ухмыляясь и смотря прямо на солдата повторил Дотторе. — Отменяйте. Я передумал. — П-отменить? — ошарашенно уставился на него мужчина, будучи в замешательстве от резкой смены настроения Предвестника. — О, ну не смотри на меня так, мальчишка, — упрекнул подчинённого раздражённый его поведением Доктор. Вновь посмотрев на выпотрошенный автоматон он одарил машину зубастой улыбкой. — Возможно, этому месту ещё есть, что предложить мне. Было бы большой ошибкой отказываться прямо сейчас.***
Третьего Предвестника отозвали из Ли Юэ на несколько недель обратно в Заполярный дворец, но, по-видимому, только для того, чтобы упрекнуть в вопиющим растранжиривании бюджета Фатуи, в последнюю минуту решив не закрывать лабораторию. Нотации Панталоне не стали для него неожиданностью. В конце концов, это было понятно по его первым словам: «даже для тебя это просто возмутительно». В принципе, Панталоне был прав, но ситуация, в которой совершенно случайно оказался Дотторе, требовала от него подобного решения. Как и он не был против того, чтобы вновь оказаться в Снежной, хотя бы потому что эта возможность давала ему время, необходимое для обдумывания дальнейшего плана и для приведения мыслей в порядок. Вернувшись, Предвестник даже не уделил внимания тому беспорядку, что царил среди наполовину заброшенного комплекса, ведь он сам строго приказал своим подчинённым ничего не трогать. Он просто заперся в своём кабинете и ждал. Ожидание не было долгим. Тарталья заявился в лабораторию на следующий день после возвращения Дотторе, хотя самого учёного данный факт несколько озадачил, поскольку он не ожидал столь скорого появления мальчишки. Хотя, вероятно, ему просто не терпелось узнать реакцию Предвестника и посмотреть на результаты своей выходки. Видимо, несмотря на всю выдержку, Чайльду всё ещё не хватало терпения, что было выгодным для Дотторе. Единственным моментом оставалось то, что ему нужно было действовать осмотрительней, чтобы не совершить прежних ошибок. — Камрад, приветствую! — весело окликнул Дотторе Чайльд и дружелюбно помахал ему. Третий не встал из-за стола и не обратил на мальчишку никакого внимания, если не считать пристального и холодного взгляда, адресованного Тарталье. На мгновение юноша заколебался, словно бы ожидая ответа от Доктора, но когда понял, что не дождётся его, он продолжил как ни в чём не бывало. — Мне сообщили, что ты искал меня в городе, — мягко смеясь начал Тарталья. — Знаешь, ты её здорово напугал. Да и не только её, если уж на то пошлó. Честно говоря, даже я удивился. Он вновь сделал паузу дожидаясь ответа, но Дотторе демонстративно молчал. Он хотел понаблюдать за ним. Чайльду придётся постараться, если он действительно хотел вытянуть из учёного хоть какую-то реакцию. К тому же, было интересно узнать, насколько далеко Тарталья готов зайти в своей лжи. Молчание затянулось. Никто не хотел идти на уступки. — Что-то случилось? — наконец спросил Чайльд, с невинным видом скрестив на груди руки. Он всё ещё улыбался. Дотторе переплёл пальцы и задумчиво коснулся ими подбородка. — А если случилось? На мгновение улыбка Чайльда дрогнула. Мельчайшее изменение мимики, вероятно оставшееся бы незамеченным для любого другого человека. Но не для Дотторе. Вновь воцарилась тишина. — Знаешь, я не ожидал снова увидеть тебя здесь, — в голосе юноши были слышны напряжённые нотки. — Разве ты не говорил, что закрываешь это место? — Да, я это сделал, — коротко ответил учёный. — Итак, зачем ты пришёл? К большому удовлетворению Дотторе, улыбка Тартальи действительно исчезла. Его губы сжались в тонкую линию и мгновение он просто быстро моргал. Этого хватило для того, чтобы Доктор поднялся со своего места. Предвестник скрестил руки за спиной и медленно обошёл свой стол и повернулся лицом к Чайльду. Молчание юноши подсказывало, что ответа Доктор не дождётся. Потрясающе. Видимо, столь короткой демонстрации учёного хватило сполна. — Чайльд, — коротко выдохнул Третий, опираясь спиной на край стола. — Ты знаешь, что я крайне занятой человек. Крайне. Занятой. Человек. И поэтому у меня нет времени на то, чтобы играть в твои мелочные игры, в которые так так отчаянно хочешь втянуть меня. И моё терпение тоже заканчивается. Поэтому я задам тебе только один вопрос: чего ты хочешь? Теперь Тарталья походил скорее на собственную ледяную статую, застыв на месте и сохраняя самое глупое выражении лица из тех, что вообще когда-либо наблюдал Доктор. Только теперь пустой взгляд мальчишки больше не пугал его. Он не купится на это второй раз. Чайльд просчитывал, пересматривал ситуацию, ведь всё сложилось не так, как он хотел. Словно бы с него спала маска. На границе сознания Дотторе задался вопросом, понимал ли Тарталья насколько глупо он выглядел. Возможно, если бы он понимал это, мальчишке следовало бы приложить чуть больше сил, чтобы убедить учёного. Сейчас же он не мог контролировать Доктора и молчал, глупо пялясь на него. — Я не понимаю, о чём ты говоришь, — монотонно произнёс юноша всё с тем же отсутствующим выражением лица. Дотторе скрипнул зубами. — Я сказал, — с выражением произнося каждое слово повторился Предвестник, — что у меня нет времени играть с тобой. Давай не будем валять дурака. А теперь отвечай на мой вопрос. — Я правда не понимаю, — резко выскользнул из состояния транса Тарталья, едва ли не в панике смотря на старшего Предвестника и как-то тушуясь под его взглядом. — Не смей испытывать моё терпение, мальчишка, — прошипел учёный, сжимая кулаки. Ошеломляющая дерзость. — Я... Я не... — Не смей испытывать моё терпение, — рыча, Дотторе стукнул по столу кулаком так сильно, что от удара несколько предметов с грохотом упали на пол. Тарталья не вздрогнул, но замер, вновь уходя куда-то в себя. — Значит тебе мало, да? Недостаточно? Ты мало тратил моё время на всякую чушь? О, наверное, тебе мало адреналина от кражи моих вещей? Нравится воровать, словно покрытой дерьмом помойной крысе, да? Ну что же ты, если тебе мало — не волнуйся! Я с радостью сообщу Царице, что ты не счёл её задания достаточно важными, чтобы уделить им время! Думаю, её это обрадует. Реакция будет весьма и весьма интересной, не находишь? Предвестник блефовал, говоря последние слова. Он скорее предпочёл оказаться похороненным заживо, чем признался бы в том, что он позволил Тарталье одурачить себя. Ему хватило унижения, да и сомневался, что подобное сыграет ему на руку. У Царицы были свои любимчики, и Третий Предвестник в них определённо не числился. Но пощекотать Тарталье нервы, упоминая Крио Архонта, он не отказался, и остался доволен реакцией мальчишки, увидев то, как побледнело его лицо. — Итак, — Доктор шипел не хуже змеи, — поскольку ты уже доставил мне кучу проблем, я думаю, что я имею право знать для чего всё это было, Чайльд? Я больше не буду повторяться! Тарталья не двигался, продолжая имитировать скульптуру, отчаянно ища варианты для нового плана, выход. И чем дольше он молчал, тем больше Дотторе думал, что он победил. Но после Чайльд рассмеялся. Хриплый, резкий смех, что словно бы и для самого Чайльда стал неожиданностью. Смех, снимающий с него оцепенение и крадущий весь воздух из лёгких, от чего юноша покачнулся и, опустив голову, резко помотал ею, прежде чем снова посмотреть на Дотторе. — Ты действительно не понимаешь? — он произнёс это с такой интонацией, словно бы говорил об очевидных вещах, отчего Дотторе в замешательстве нахмурился. Он сказал это так, словно бы хотел, чтобы Доктор знал, чего хотел Чайльд. Честно говоря, о таком исходе событий Предвестник не думал. Почему первым делом он думал об обратном, что мальчишка специально провёл с ним целый год, чтобы скрыть что-то, но если он ошибся... Дотторе был одержим тем, чего он не знал, тем, что Чайльд ему не показывал и не рассказывал. Но что же он упустил? Он не был уверен в том, что именно сделанный Тартальей шаг вперёд помог прийти к осознанию. Возможно, этому шагу навстречу послужила искра осознания в глазах Третьего. Слишком уж ошеломляющим стало это открытие, и Предвестник не заметил, когда и что произошло. Его разум застрял в прострации между моментом, когда Чайльд стоял напротив него, и моментом, когда мальчишка сократил расстояние, совершенно внезапно вжимая Дотторе в стол и ставя ладони по обе стороны от учёного. Почему-то Доктор вспомнил тот день, когда понял, что потерял интерес к Ли Юэ и то, что тогда сказал Тарталья, резко вышло за рамки нормы, приобретая совершенно иной смысл. «Просто ты мне нравишься» Какое же странное он существо. Мальчишка казался Доктору совершенно чужим человеком. Не тот Чайльд, которого он, как казалось, знал, и точно не Тарталья, чьё имя вселяло в сердца врагов ужас, человек, чьё существование казалось чем-то нереальным и зиждилось на постоянной резне во имя Царицы. Сейчас же юноша, стоявший перед ним, сходил с ума от отчаяния, до странного встревоженный своим же проступком. Бросившись на Дотторе со всей свирепостью дикого животного, он боялся даже прикоснуться к нему, держась на расстоянии вытянутой руки, всё ещё явно желая большего. Дотторе видел то, как были напряжены его мышцы, вздулись сосуды на руках, а сам мальчишка словно бы мелко трясся от переполнявшей его энергии. Чайльд даже не смотрел на него. Практически опустив голову, мальчишка смотрел в плечо Дотторе расфокусированным взглядом. Предвестник замер, вцепившись пальцами в край стола у себя за спиной и отчаянно пытаясь разобраться в происходящем. Часть его — бóльшая часть — боролась с безумным отвращением, настолько глубоким, что он почувствовал подступившую к горлу желчь. Его никто не касался, но по коже пробегали мурашки, стоило Чайльду сделать хоть малейшее движение. Всё, всё в этом мальчишке отталкивало и раздражало до такой степени, что учёный отказывался принимать существующие факты. Это судорожное отчаяние, то, какой способ выбрал Чайльд для попытки привлечь к себе внимание Третьего. Дотторе решил, что если Тарталья попробует тронуть его, он наверняка будет вынужден убить мальчишку прямо здесь, голыми руками. С другой стороны нерешительность Чайльда доводила до безумия. — Дотторе... — Тарталья проскулил имя Третьего, едва ли не простонал его, и учёный окинул его коротким взглядом. Он был выше Чайльда, ненамного, но сейчас этой разницы хватало для того, чтобы он не мог прочесть выражения его лица, когда голова мальчика была опущена так низко. И Предвестник никак не ожидал, что Тарталья поднимет руку и коснётся ладонью скрытой за маской щеки Доктора. То, что он не оттолкнул мальчишку было само по себе удивительным. Конечно же он не мог почувствовать этого прикосновения, но всё же, по какой-то причине, от него неприятно покалывало кожу. Дотторе хотел смахнуть руку Чайльда. Но не сделал этого. Учёный искренне возненавидел стоящего перед собой юношу, но всё происходящее становилось до ужаса интересным. Настолько, что Доктор просто не мог заставить себя остановить это. Даже когда Чайльд скользнул пальцами под край маски, уже взаправду касаясь покрытой шрамами щеки Предвестника — касаясь мужчины в самом гротескно интимном месте. Дотторе не остановил его, даже не захотел прикончить. Ему хотелось узнать, как далеко может это зайти. Пусть даже учёный не был уверен в том, действительно ли это было ему интересно или нет. Но этот дикий, странный человек был чем-то совершенно новым, чем-то, что позволило бы Доктору проводить всё новые и новые эксперименты. А Третий просто не мог себе в этом отказать. Тарталья осторожно снял маску с лица Предвестника, и мужчина просто позволил ему сделать это, словно бы подобный жест не значит ровным счётом ничего. Только тогда он поднял голову и встретился взглядом с Дотторе. Казалось, что он вот-вот потеряет сознание. Иной мысли у Доктора не было, как бы абсурдно это ни звучало, да и по лицу Чайльда казалось, что он готов немедленно наброситься на старшего Предвестника. Но юноша медлил, продолжая невесомо касаться, и лишь наклоняясь ближе. Непозволительно близко. Настолько, что Дотторе мог чувствовать чужое дыхание на своих губах. Почему-то эта нерешительность его взбесила. — Чего ты хочешь? Чайльд издал лёгкий, короткий смешок, смотря на учёного помутневшим от похоти взглядом. — Хочешь сказать, что ты всё ещё не понимаешь? — Скажи это, — приказал Доктор. — Скажи это вслух. Чего ты хочешь от меня? — Я хочу, чтобы ты погубил меня. Прежде чем их губы соприкоснулись, раздалось сдавленное, нечеловеческое рычание. И только позже Дотторе осознал, что этот незнакомый звук исходил из его собственного горла, становясь последним кусочком этого сложного пазла. Мальчишка же гортанно застонал, теряя последние остатки самообладания, прижимаясь и прижимая к себе Предвестника так грубо, что чуть было не выбил из лёгких остатки воздуха. Чайльд жался, тёрся бёдрами, бессмысленно стараясь получить хоть каплю внимания. До невозможного шумный, юноша издавал слишком много лишних звуков, и каждый из них был непристойнее предыдущего. Он не сдерживался, неловко целуясь и хныча в губы мужчины подобно дешёвым девкам с Бисерного парома. Дотторе передёрнуло, но он не был уверен, от отвращения или вожделения, но это возбуждало. Прежде чем хоть немного ослабить хватку, Тарталья лизнул губы Доктора, наконец делая полшага назад. Дрожащими руками юноша пытался расстегнуть пуговицы на брюках старшего Предвестника, провозившись с ними непозволительно долго. Со своими он справился гораздо быстрее, попросту стянув их ниже, на бёдра. От чего-то у Доктора перехватило дыхание. Тарталья торопился, издав очередной громкий стон, когда сжал оба члена в ладони и начал беспорядочно двигать рукой, вынуждая Дотторе поморщиться. Слишком грубо, слишком неуклюже. Это было бы просто отвратительным, если бы член Чайльда не истекал предэякулятом, а самого Доктора не поглотила бы похоть. Мальчишка был практически неуправляемым в своём отчаянии. Всё это время мужчина не отпускал сжимаемой кромки стола, хотя бы потому что не знал, куда ещё мог деть свои руки, но, наконец, оттолкнул руку Тартальи, заменяя её своей. Одиннадцатый кусался, посасывал губы старшего Предвестника, практически грызя её, но резко выпустил и пронзительно, задыхающееся вскрикнул. Он замер, пусть и тело юноши подёргивалось от желания продолжать движение. Совершенно внезапный, протяжный стон мальчишки заставил Доктора вспомнить все те случаи, когда во время работы он ловил на себе пристальный взгляд Тартальи. То, как завороженно он следил за каждым движением учёного, каждый раз слишком бурно выражая своё восхищение. Он следил за его руками. Так вот в чём дело. Воодушевлённый новоприобретённым знанием, Дотторе провёл пальцами по всей длине, уделяя Тарталье особое внимание. Чайльд снова ахнул, запрокидывая голову назад, а затем наклоняя её вперёд. Юноша прислонился лбом к плечу Доктора, смотря вниз между ними, наблюдая. Мальчишка действительно мог бы стать прилежным учеником. Дотторе легко надавил на уретру, собирая обильно выделяющийся эякулят и равномерно распределяя его между их членами. Жалобные стоны Тартальи превратились в тихие всхлипы, стоило только Доктору двинуть рукой. Чайльд не двигался ровно до тех пор, пока Третий не начал поглаживать головку его члена, вызвав тем самым ещё один жалобный стон и заставив юношу дёрнуться вперёд, подстраиваясь под ритм Доктора и двигаясь в противоположном направлении от руки Предвестника. — О, чёрт... — этого хватило, чтобы довести мальчишку до грани, и короткое проклятье стало единственным предупреждением, после чего тот кончил. Большая часть попала на плащ Доктора, прежде чем он успел поймать последние капли спермы в ладонь. Но до того, как он успел разозлиться, до того, как он успел сделать хоть что-нибудь, Чайльд грубо схватил его за запястье. Доктор рефлекторно дёрнул рукой, но Тарталья удержал её и небрежно прильнул губами к губам мужчины. — Я хочу тебя, — чуть приоткрыв рот, на одном дыхании произнёс Тарталья и вновь отстранился. — Я хочу тебя всего и везде, внутри, — последовал ещё один нелепый, отчаянный поцелуй, но Чайльд больше не отдалялся, продолжая скороговоркой шептать в губы учёного. — Пожалуйста, возьми меня. Возьми, трахни, пожалуйста, я прошу тебя. Вся мерзость происходящего едва ли позволяла Дотторе мыслить трезво. Стало ли отвращение, похоть или сама унизительность ситуации причиной его оцепенения, но Предвестник не успел ничего сделать, поскольку Чайльд всё решил за него, грубо толкая предвестника спиной на его же рабочий стол. Мальчишка быстро стянул собственные штаны до уровня лодыжек и легко отшвырнул куда-то в сторону, после без каких-либо проблем взбираясь на колени Доктора. Учёный схватил было Чайльда за плечо в попытке найти опору и подняться, но Тарталья всё ещё держал запястье Предвестника, до боли сжимая его. Как только Чайльд смог оказаться над Доктором, он вновь потянулся за поцелуем, прижимаясь ближе к Предвестнику и заводя его руку себе за спину, направляя испачканные спермой пальцы к изгибу ягодиц. Дотторе поддался, бездумно уступая желанию мальчишки и легко минуя мышечный сфинктер, отмечая про себя тот факт, что сделать это оказалось слишком легко. Он задался вопросом, было ли это исключением или мальчишка готовился к каждой их встрече подобным образом? Насколько же бесстыдным и испорченным существом он оказался. Дотторе хотел озвучить свою последнюю мысль, но Тарталья вновь не позволил ему ничего сделать, практически не отлипая от его губ и нетерпеливо покачивая бёдрами. Замечая поведение мальчика, Доктор добавил вторую и третью фаланги, на что Чайльд ответил восторженным стоном. Но для юноши этого было преступно мало, почему он самостоятельно отстранился, передвигаясь чуть выше, ближе к члену Доктора. — Держи себя в руках, — Дотторе впервые заговорил с момента, когда всё это началось. Его голос хрипел, и Предвестник едва ли узнал в глубоком и властном тоне свой собственный голос. Однако Чайльда подобная перемена ничуть не смутила, напротив, мальчишку пробрала мелкая дрожь, и он крепко сжал плечи учёного. — Всё будет хорошо, — в мольбе простонал Чайльд, от чего что-то тёмное дрогнуло в глубине души Доктора. — Прошу, ну просто вставь мне уже. Дотторе выдохнул, молча проводя ладонью по своему члену и направляя рукой головку к анусу Чайльда. Он чувствовал то, как Тарталья дрожал от предвкушения, когда мальчишка осторожно качнул бёдрами, едва сдерживая себя и свою лихорадочную настойчивость. Чайльд спешил, снова торопился получить всё и сразу, открыто скуля и медленно принимая в себя всю длину члена Предвестника, практически сразу начиная двигаться на нём. Почему-то Доктор усмехнулся, когда мальчишка наклонился и вжался лбом в его плечо — Ты меня с ума сведёшь, Док, — глупо хихикнул Чайльд, прикрывая глаза и двигаясь навстречу члену, стараясь принять его как можно глубже. — Ты даже не представляешь... Чёрт... Это просто офигенно. Третий не ответил, лишь резко дёргая бёдрами вверх и выбивая из юноши настолько искрений и грязный вскрик, что его захотелось слышать снова, снова и снова, поглощая остаток здравомыслия Предвестника в этом желании. Дотторе не думал, просто следуя животному инстинкту и истязая мальчишку, крепко удерживая его бедро одной рукой, сжимая, вращая в ладони другой руки головку члена Чайльда, что лишь с большим отчаянием жаждал прикосновений. На этот раз он никак не предупреждал, просто кончая в руку учёного и задыхаясь, сгибаясь пополам от силы своего оргазма. Тарталья накрыл сжимающую его бедро кисть Доктора, прижимая её ближе к коже и царапая ногтями, оставляя за собой алые полосы. Он просто не мог говорить, лишь судорожно бормоча себе под нос и умоляя мужчину не останавливаться, вжимаясь в него бёдрами и снова прося большего. В конце концов, Доктор дёрнулся, вырывая руку из под пальцев Тартальи и схватил того за волосы, рывком заставляя наклониться к себе и утягивая мальчишку в поцелуй. Лишь для того, чтобы хоть как-то заставить того помолчать. Ему не нужно было говорить о чём-то подобном, явно не сейчас. Мужчина не собирался останавливаться. Дотторе потребовалось больше времени, и кончая, он непреднамеренно потянул Чайльда за волосы, вынуждая того откинуть голову назад и с протяжным стоном прижаться ягодицами к бёдрам учёного. Тарталья смеялся, чувствуя подрагивание собственных мышц, и вновь беря старшего Предвестника за запястье, но уже мягче, лишь прося того ослабить хватку на своём члене. Дотторе подчинился, всё ещё приходя в себя после оргазма и плохо осознавая происходящее. Чайльд изогнулся, чуть приподнимая голову учёного ровно настолько, чтобы иметь возможность смотреть тому в глаза, и поднёс кисть Предвестника к своим губам, слизывая с длинных пальцев собственную сперму. Словно грёбаная сучка в течке. Дотторе резко захотелось оттолкнуть мальчишку и сбросить с себя в приступе отвращения. И захотелось снова вжать его в стол, заставляя кричать и стонать до тех пор, пока Чайльд не потеряет сознание. Он не знал, какое из двух желаний было сильнее. Но учёный нашёл ответ сразу, как только Чайльд вылизал его руку, покрыв её слоем влажной слюны и, не отрывая взгляда от глаз Предвестника, поцеловал костяшки. Мальчишка взял кончик указательного пальца в рот, сильно прикусывая его с явным намереньем оставить на коже след от зубов. — Ещё раз, — сквозь сжатые зубы практически промурлыкал Тарталья.