Поговорим о львах

Дерьмовая привычка залипать на дневные телепередачи слишком прочно обосновалась в его жизни. Джон до глубины души сожалел о том, что вообще её начал, хотя изначально всё предполагалось для дела. Поэтому, когда Шерлок начал смотреть передачи о дикой природе, он сперва даже решил, что это довольно неплохо. И Джон бы добавил, что познавательно, но если подумать, с чего это вдруг Шерлок занят тем, что обычно воспринимает не иначе как пустую трату времени? Где была та грань, после которой кончался мир Шерлока и начиналась Солнечная система? На все вопросы он отвечал одинаково: «Скучно». Но спустя некоторое время, и это было каждый раз, когда Джон проходил через гостиную, или читал неподалёку, или писал для своего блога, воспользовавшись теми редкими пятью минутами, когда его ноутбук был свободен, Шерлок то и дело бросал короткие замечания, как самый обычный человек, проводящий время за просмотром телевизора. Поначалу Джон даже и не заметил всей странности происходящего. — Гляди, Джон. Вид глазами змеи. — И Джон послушно переводит взгляд на экран, где и в самом деле идёт трансляция с низкой точки зрения, с характерным для змеи скользящим движением камеры, по-видимому прикреплëнной к голове этой самой змеи. Бедолага. — Ага, — ответил Джон с едва заметной нотой заинтересованности и затем снова вернулся к тому, чем был занят до того, как его прервали. И позже снова: — Джон, гляди, он грызëт антилопу. Взгляд на экран. Да, и правда. Бедная антилопа. — М-да. На этом разговор и закончился, и лишь позже в голову Джона неторопливо закралась мысль, что что-то здесь не чисто. Почему Шерлок вдруг выделил в своих чертогах место для змей? Причина, должно быть, в их яде. По крайней мере, дело «Пëстрой клиентки» на первых порах казалось связанным как раз со змеями. Как бы то ни было, всë обстояло не так уж и плохо. Шерлок гораздо реже обычного исправлял речь телеведущих. Время от времени он проверял факты на своëм телефоне или же на ноутбуке Джона, когда тот отходил от него буквально на пару секунд. Но в общем и целом его поведение было как никогда безобидным, особенно если брать во внимание, что вполне обыденным для него делом являлось вываривание плоти с человеческих костей на их кухне. Джон никогда в своей жизни больше не притронется к тарелке с супом, за что большое спасибо этому кошмарному запаху. В следующий раз это был фильм о пингвинах и белых медведях. Джон был совершенно сбит с толку, ведь подобное имело уже слишком мало общего с Шерлоком и его интересами, и поэтому он не раз бросал взгляд на телевизор, в безуспешных попытках понять, что его могло там заинтересовать. Вроде как никто ещё не пытался совершить убийство с помощью белых медведей, нет? Джон смутно припоминал, что, кажется, печень у них ядовита. Наверное, это как-то связано с этим. — Взгляни, Джон. На экране сверкали яркие краски северного сияния. Джон недоумëнно моргнул, а затем вспомнил о звёздах. «Это не значит, что я не могу оценить вид». — Мило, — отозвался он. В фильме был и довольно грустный момент. Медведь, загнанный моржами в морские дали после попытки поохотиться на одного из них, без единой льдины поблизости, был обречён плыть, пока силы не оставили его и он не утонул. — Э-эх, бедняга, — невольно произнёс Джон. Шерлок никак не отреагировал на его слова. Пару дней спустя репертуар сменила американская программа с ужасным закадровым голосом, но с большой подборкой кадров того, как добыча убегает от хищника в самый последний момент. Более того, Шерлок смотрел её даже не по телевизору, видео было открыто на его ноутбуке. — Шерлок, почему ты вообще... ОХ МАТЬ ТВОЮ, ДА! ДАВАЙ, ДАВАЙ, ДАВАЙ! — закричал он, как только белый кролик едва увернулся от когтей снежного барса, победоносно окатив его морду снопами снега. — Да! — воскликнул он и только в этот момент заметил, что Шерлок развернулся в его сторону и уставился на него. — А снежного барса тебе не жаль? — Что? — Барс. До этого ты отождествлял себя с хищниками. — Что..? Нет, это не так. — Белый медведь. За моржей ты так не переживал, когда они убегали. — Эм-м, нет..? — Это из-за «миловидности» кроликов? — Бога ради, Шерлок, я не знаю, просто... — На экране проигрывался повтор той же сцены в замедленном темпе: в этой передаче обожали использовать подобный приём. Джон взмахнул рукой в его сторону. — Я хочу сказать, ты только взгляни на него, на этого высокомерного засранца, и тут-то... ха! — Кролик вновь сбегает, подпрыгнув и извернувшись — отчаянная акробатика на волоске от смерти. — Ну же, это ведь блестяще. — Сантименты, — заключил Шерлок диагностическим тоном и повернулся обратно к экрану. И только тогда до него, наконец, дошло, что происходит: Шерлок проводил над ним эксперимент. Снова. Джон принял твёрдое решение: что бы Шерлок дальше ни смотрел, он не будет обращать на это ни капли внимания. Птенцы белых гусей становятся обедом стаи песцов. Волки нападают на северного оленя. Он уходит в другую комнату, где ему определённо есть чем заняться. Или на улицу, где тоже найдутся дела поинтереснее. У него нет никакого желания участвовать в этих тестах в духе «Бегущего по лезвию», провоцирующих на эмоциональную реакцию. Вот только «Бегущий по лезвию» у них был вывернут наизнанку, разве нет? Несчастного человека допрашивает безжалостный репликант. В фильме тест был связан с черепахой, опрокинувшейся на спину. У них перевëрнутых черепах пока не наблюдалось. Но и Шерлок больше не задавал ему никаких вопросов. И не вставлял свои комментарии. Лишь молча наблюдал за ним. Потом настал черёд программы о Галапагосских островах, и вот тут-то уже и были те самые черепахи. Детёныши черепах изо всех сил пытаются добраться до моря. В то время как птицы устраивают себе пир, стремительно пикируя в их сторону. Джон проделал весь путь до Ливерпуль-стрит на метро, наблюдая вместо этого за людьми в их естественной среде обитания, и ещё долгое время не возвращался назад. Это превратилось в настолько устоявшуюся модель поведения в сознании Джона, что он и не думал, что она может дать сбой. Поэтому, когда он вышел из кухни и увидел на экране двух трахающихся львов, его ноги самовольно вынесли его прямиком в гостиную, прежде чем он успел что-либо осознать. Не оборачивайся, с яростной настойчивостью твердил он себе. Дурацкий эксперимент. Как сильно ты можешь смутиться или ещё что-то в этом роде. Но он обернулся. Он просто ничего не мог с собой поделать. — Так, ладно, — сказал он. — И что на этот раз? — Львы, — ответил Шерлок с невинным выражением лица, тщетно стремящимся кого-либо одурачить. По крайней мере, Джон на него не повëлся ни капли. — Я знаю, что это очередной твой эксперимент. Так что можешь заканчивать с этим, раз я понял, в чëм дело. — Испытуемые вполне могут знать, что таковыми являются. До тех пор, пока им неведома сама концепция теста. — Эмоциональная реакция, — заявил Джон, вновь вспомнив о «Бегущем по лезвию». — Очевидно. Шерлок продолжал смотреть на экран на протяжении всего разговора, и, вопреки своим лучшим намерениям, Джон тоже не отрывал от него своих глаз. Лев цеплялся клыками за шею львицы. И львице это явно нравилось. На удивление милый момент, особенно если сравнивать с тем эпизодом с черепахами. — С каких пор ты заинтересовался, — неопределённый жест в сторону льва на пике экстаза, — подобными вещами? — Я не заинтересован. А вот ты — да. Это интересно. — Что? Это ты, вообще-то, устроил тут ежедневный марафон диких животных, я не... — Ты прошёл через всю комнату, только чтобы посмотреть. Джон почувствовал, как краска стремительно заливает его лицо. И в чём конкретно его здесь пытаются обвинить? — Ты постоянно так озабочен всеми этими реверансами в общении с людьми, — проговорил Шерлок, — заставляешь меня благодарить их, извиняться; но тебе, в действительности, нет до них совершенно никакого дела. Ты отстранён, потому что тебе приходилось как воевать с ними, так и лечить их, а для этого тебе всегда нужно было сохранять дистанцию. — Слова стремительно слетали с губ Шерлока, в характерной для него хвастливой и суммирующей факты манере. — Но с животными всё иначе, ты не только очеловечиваешь их, но и проявляешь к ним сочувствие, гораздо сильнее, чем к людям. Эта львица вызвала у тебя больше эмоций, чем все вместе взятые блондинки из твоей коллекции на ноутбуке. Сцена на экране сменилась на кадры уже с пауками, пока Джон продолжал стоять, окончательно потеряв дар речи. Чудовищных размеров самка дождалась момента, когда крохотный самец закончил свои дела, а затем прикончила и запеленала его, чтобы съесть позже. — Пойду пройдусь. — Не уходи, без тебя это становится скучным. А ещë на улице лило как из ведра. — Тогда пойду наверх, — он в очередной раз выхватил свой ноутбук из его загребущих рук и удалился из комнаты. «Сегодня я как никогда рад тебе наскучить», — пронеслась в голове Джона раздражённая мысль. Расположившись у себя в спальне, он невидящим взглядом уставился на экран с пустым текстовым полем под тихий шум дождя. И почему его это так сильно выводило из себя? Хотя, для начала стоит спросить, почему Шерлок вообще за это взялся? Других экспериментов, настоящих, у него разве нет? В морозилке, как минимум, завалялась одна селезёнка. Либо Шерлок всë это время внимательно прислушивался к его шагам, либо он с предельной точностью знал, в какой момент Джон, наконец, сдастся и спустится обратно вниз. Расчёт времени был идеален — подобран прямо к началу кульминации активного времяпровождения пары шимпанзе. — Так, всё, с меня хватит. И запомни на буду... АААААГХ! — пульт был на расстоянии вытянутой руки. Он молниеносно схватил его и выключил, наконец, телевизор. Внезапное исчезновение обезьян с горизонта было словно даром Божьим. — Зачем ты это сделал? Это потому, что они оба самцы? — ГОСПОДИ, — Джон повернулся к Шерлоку и хотел было указать на него пальцем, но всё ещё держал в руке пульт, так что в итоге он указал им. Если бы только кнопка отключения звука работала и на нём! — Слушай, я ещё могу понять твои эксперименты надо мной в Баскервиле, ладно, они мне не нравятся, но я понимаю, по крайней мере это нужно было для дела, хотя ты и ошибся насчёт грëбаного сахара... Сахар, в общем-то, был почти что самым оскорбительным моментом во всей этой истории. Он терпеть не мог сахар в кофе. Просто ненавидел. Но вот самым оскорбительным было то, как Шерлок манипулировал им, чтобы он его выпил. Да ещё и сказал ему за это «спасибо»! — ...но сейчас у тебя такого оправдания нет, для всех этих наблюдений за мной и моими реакциями, у тебя что, совсем нет дел получше... Да что ты вообще пытаешься выяснить? Шерлок до сих пор не вставил и слова в его гневную тираду. К этому моменту он, как правило, уже прервал бы его, отвлёк бы от основной темы его разглагольствований какой-нибудь нелепостью, или оскорблением, или нелепым оскорблением. — Что, чёрт возьми, ты так хочешь узнать? Просто спросить меня ты не можешь? Едва он задал этот вопрос, как его окатило предчувствием приближающейся беды. Поэтому он продолжил, не дожидаясь от Шерлока ответа. — Ты этим занят уже на протяжении нескольких дней, как тебе ещё не наскучило? — Я испытываю скуку прямо сейчас. — ОТЛИЧНО! — Он отшвырнул пульт в сторону и тот приземлился на диван, пару раз подпрыгнув. На лице Шерлока был один из худших его взглядов: он смотрел на него сверкающими и оценивающими глазами, читая его вдоль и поперёк, не зависимо от того, хотел он быть прочитанным, или нет. Джон отвернулся. — Я и раньше допускал ошибки, — произнёс Шерлок, — о твоей сестре, например. И ты никогда не упоминал об этом. Так почему ты так злишься, что я заблуждался насчёт сахара? — Ты манипулировал мной, ты бессовестно манипулировал мной, чтобы я его выпил, вот почему. — Конечно я так и делал. — Мы только что поссорились, и ты позволил мне, нет, заставил меня думать, что ты пытаешься для разнообразия быть милым — нет, просто заткнись! — а когда я попробовал его и почувствовал в нём сахар, ты сразу сделал такое лицо, такое обиженное: «о, но я ведь так старался», и я купился. Так глупо! Я имею в виду, как будто ты мог ошибиться в чём-то подобном. И ты выглядел таким довольным, когда я сдался и всё равно выпил его, ну конечно же ты был довольным, ты думал о том, что эксперимент идёт по плану, но затем... аргх, я сказал тебе, что кофе хорош, хотя это было не так, да ещё и поблагодарил тебя за него. Я чувствую себя таким дураком. — Так выходит, ты даже и не на меня злишься. — Нет. — То есть да... Нет. — Тогда перестань придираться ко мне из-за сахара и просто уделяй больше внимания. «Куда уж больше мне уделять тебе внимание», — подумал, но не стал озвучивать Джон. — Если я снова включу шимпанзе, тебе будет что ещё добавить о том, что тебя злит? Ты, похоже, так рьяно пытаешься избежать их. — О нет, включай на здоровье, только просмотром наслаждайся сам. — Уже давно пора было возвращаться наверх. Всë ему было противно и от всех этих криков он изрядно устал. — Но мой эксперимент ещё не закончен. — Нахрен твой эксперимент, заканчивай вообще проводить их надо мной. Я твой друг, а не грёбаный кролик, — заявление, которое вышло бы намного лучше, если бы он так и продолжил кричать, а не вздыхал, вместо этого, устало. — Кролик способен сбежать от барса, — заметил Шерлок, и, к своему ужасу, Джон почувствовал, как при мысли об этом его губы сами собой растягиваются в непрошеной улыбке. Лучше могло быть, только если кролику удалось бы попутно заехать ублюдку лапой прямо в нос... — Аргх, прекрати это! Было даже нечто пугающее в том, как хорошо это работало. — Тебе нравится много вещей, которые тебя при этом злят, — заявил Шерлок. — И как мне понять, когда ты действительно недоволен? Это был полезный эксперимент, что бы ты ни думал о его методах. — Нравятся вещи, которые..? — Очевидно. Тебе составить список? — Нет. — Он прекрасно знал, что будет в нём первым пунктом. — Ты не можешь просто... перестать... манипулировать мной? — Но это один из пунктов в списке. Тебе нравится, когда я так делаю. Притворная злость всего лишь часть игры. Разве я не прав. Это было сказано таким ровным тоном, что наличие вопросительного знака в конце даже и не предполагалось. — МНЕ В САМОМ ДЕЛЕ НЕ НРАВЯТСЯ СРАНЫЕ ОБЕЗЬЯНЫ, — взревел Джон. — Можешь смело убрать их из списка. — О, их там и нет. И это, между прочим, шимпанзе. Они были контрольной группой. Крайняя точка, от которой идёт калибровка. Ты бы не смог смотреть нечто подобное, даже оказавшись с собой один на один в бункере, закопанном глубоко под землёй на многие мили, не беспокоясь при этом, что кто-то назовёт тебя геем. — Это не... — О. А ведь так и есть. — Постой. Хочешь сказать, ты делаешь всё это потому, что думаешь, будто мне это нравится? — Нет, — ответил он после едва заметного колебания, заставившего Джона слегка призадуматься. — Я делаю что-то по своим собственным причинам и заодно подмечаю, что тебе это действительно нравится. Ты спросил, почему я просто не спрошу тебя о том, что хочу узнать, но я не задаю вопросы. Я даю тебе ответы. — Ответы на что? О, как же глупо. Он повëлся на это прямо как по нотам. — Лев кусает львицу в загривок, — проговорил Шерлок этим восхитительным, ужасным тоном, и к тому времени, как Джон осознал, что угодил прямиком в капкан, уже было слишком поздно что-либо предпринимать. Его сердце набатом застучало в груди, реакция на возбуждение, Шерлок смотрел ему прямо в глаза, и Джон знал, что его зрачки, должно быть, расширились. Он попытался унять дыхание. Вновь обрести над ним контроль. Не вышло. Конечно, у него ничего не вышло. Он был одним из тех людей, что краснеют вплоть до рук и груди, не было и шанса хоть как-то это скрыть. — Так я и думал, — сказал Шерлок. — Хватит. — Джону хотелось ударить его. Хотелось схватить его. Хотелось... Ему хотелось оказаться в том бункере на много миль под землёй. — Хватит играть со мной. — Одно единственное упоминание о львах и вот до чего он докатился; так заведëн и взволнован, словно чья-то тёплая рука проскользнула прямиком в его штаны. Чья-то. Он отвернулся. И снова повернулся. — Я не твой домашний питомец! — Нет, ты не он. Я никогда не называл тебя таковым. А вот Мориарти — да, помнишь? Он сказал это специально для тебя. Посеял зерно этой идеи в твоей голове. Шерлок поднялся с дивана. Джон отступил на шаг. — А теперь ты внедряешь идеи в мою голову. Кролики. Львы. — Он стиснул зубы. — Шимпанзе. — Они лишь ассоциации, Джон. Это ты испытываешь сентиментальные эмоции по отношению к животным. — Мстишь мне за упоминание сахара, чудесно, просто великолепно. Он отвернулся и сделал шаг в сторону, но затем обернулся. Снова. — Знаешь, — бросил он, — то, что ты делаешь, — это так глупо. Ничего глупее я ещё не видел. На этот раз он привлёк внимание Шерлока, как никогда за последние несколько недель. — Глупо, — повторил он скучным тоном и наградил его ледяным взглядом. — Каким образом это глупо. — Когда ты хочешь с кем-то переспать, — начал Джон, и голос его был на удивление прохладным, тогда как в крови разгоралось настоящее пламя, — ты не СТАВИШЬ ЭКСПЕРИМЕНТЫ. Ты мог бы попробовать просто напиться с этим человеком. Это проверенный временем метод. Шерлок молча уставился на него в ответ. Не моргая. Не подавая никаких признаков жизни. — Просто чтобы ты знал, — неуклюже закончил Джон и сбежал вверх по лестнице.

***

Он и впрямь гадал, поднимется ли Шерлок вслед за ним. Он не поднялся. Джон опустился на свою кровать и уронил лицо в ладони. Зачем он это сказал? О том, чтобы напиться. Господи, как ему вообще пришло такое в голову. Разве не должен он был сказать что-то совершенно иное? Он должен был сказать Нет, и Никогда, и Забудь Об Этом. Он должен был сказать: «Когда ты хочешь с кем-то переспать, что ж, найди кого-нибудь ещё, кто будет не против. Именно так я обычно и делаю...» — тут он с удивлением поймал в себе эту мысль, и ему потребовалось время, чтобы её переварить. Но вот из-за своих слов о том, что это глупо, он виноватым себя не чувствовал совсем. Это и правда было глупо. Что ему теперь оставалось делать? Он не мог торчать здесь вечно. И он не должен был этого делать. И... Он не очень-то и хотел. Он просто не хотел... Он просто хотел... Он только хотел... Он завёл весь этот разговор о том, чтобы напиться, только потому... потому что это было бы гораздо проще, чем то, что у них сейчас. Потому что лучше бы было так, а не... это... странное, медлительное преследование, которое и не объяснишь толком, и не выкинешь из головы. Хочу ли я этого? Что мне делать с этим, если я не хочу? ...Что мне делать, если хочу? Долгое время он так и сидел, обхватив руками свою несчастную, запутавшуюся голову. Часы на прикроватном столике с каждым поворотом стрелок всё громче и громче стучали у него в ушах. Затем он спустился вниз, приготовившись практически ко всему, с чем он мог столкнуться на экране телевизора, вплоть до — и особенно до — резвящихся обезьян, но ничего такого там не было. Как не было и Шерлока. Джон огляделся вокруг, словно надеясь достать ответы прямо из воздуха, но он не был Шерлоком, и единственное, что он мог сказать точно — Шерлока и его пальто здесь не было. Мог ли он уйти из-за... всего этого? Или дело в чём-то совершенно другом, и он забыл, что я наверху, где не смог бы услышать, как он говорит: «Я ушёл»? В конце концов Джон достал свой телефон и отправил ему сообщение: «Пока тебя нет, прихвати пачку молока, пожалуйста». Он знал, что не получит ответа, и что этот манёвр едва ли приведёт к самой покупке молока; но главным его посылом было: «Возвращайся». Не прошло и минуты, как из его кармана неожиданно раздался тихий звук входящего сообщения, заставивший его слегка подскочить на месте. Выудив свой телефон, он прочёл: «Не алкоголь?» Рот его приоткрылся от изумления, но он тут же захлопнул его с громким щелчком, упрямо выпятив подбородок, и написал в ответ: «Не обязательно». Правда, от чего-нибудь покрепче он бы сейчас не отказался. Однако возвращение Шерлока несколько затянулось. Первое время Джон был настолько взвинчен, что не мог усидеть на месте, нервно расхаживая по квартире и прислушиваясь к двери внизу. Но так ничего не услышав, он в конечном итоге заставил себя встряхнуться и снова подняться наверх в свою комнату. Потом он наблюдал за тем, как бесконечно долго закипает вода в чайнике... Душ. Определённо чудесная идея. Обычно его он как раз и принимает, если... он принимает его, когда собирается на свидание. Джон нырнул под льющиеся струи воды и позволил волне смущения свободно пройти сквозь него. Если ты решил что-то сделать, то ты делаешь это. Если на то, чтобы решиться это сделать, ушло ужасно много времени, то теряться в сомнениях было ещё глупее, чем обычно. Я понятия не имею, что именно он хочет делать. Возможно, ему стоит приготовиться к худшему и надеяться на лучшее? При этой мысли он едва не рассмеялся над самим собой. Едва. Но затем он вдруг понял, что и сам Шерлок, вполне возможно, тоже не смог бы ответить на этот вопрос, и вот тогда он действительно прыснул со смеху. Либо у него был некий тщательно продуманный план, либо плана, как такового, не было вообще. Если подумать, все эти эксперименты с животными как раз и были тщательно продуманным планом. Но что сейчас? Это уже было результатом поразительного отсутствия у Шерлока какого бы то ни было опыта в человеческих отношениях. Кончилось ли всё на этой точке? Он сказал, что это не... Ужасная, леденящая мысль нахлынула на Джона, слово вода в одно мгновение растеряла всё своё тепло. Что, если он ошибся... Что, если целью всего этого было просто заставить Джона признать, что он хотел... Так я и думал, сказал он тогда... Что, если Шерлок так уставился на него потому, что был в ужасе от того, что Джон вздумал предположить, будто он может хотеть... Это было уже слишком. Так нечестно. Если в этом была вся причина, тогда всё это было... Что ж, теперь уже слишком поздно. Если его ожидала скорая порция унижения, то она была уже на подходе. Если же нет, то он разберётся со всем шаг за шагом. Вытершись полотенцем и одевшись, он спустился вниз по лестнице. Но едва собранное самообладание продержалось недолго. За столом в гостиной сидел Шерлок, и холодный свет от экрана ноутбука освещал его лицо. Он выглядел точно так же, как и всегда, но Джон с трудом мог удержать на нём взгляд дольше, чем на пару секунд. Он прошёл на кухню и сунул нос в холодильник. Молока нет. Что ж, на нет и суда нет. — Джон. — Хм-м..? — Я всё думал. Как странно было слышать от него подобное заявление: когда он вообще не думал? Джон подобрался, готовясь к сокрушительной речи Шерлока о результатах тестирования и его настоящих мотивов. Поэтому отозвался он уже настороженно: — Так... — О львах. Он вздохнул и снова стиснул зубы. Похоже, теперь одного только слова о львах в этом контексте достаточно, чтобы зажечь его, как спичку. — И что с ними? — Ты... — Нехарактерно долгая пауза. — Ты... не обязательно должен быть... львицей. Неожиданное замечание вдруг мигом перевернуло всё с ног на голову. В одно мгновение страх Джона перед тем, что с ним лишь игрались, без какой-либо цели и смысла, бесследно испарился. Одно мгновение, и его щёки жарко запылали, едва воображение нарисовало первые штрихи предложенной картины. — Мне не обязательно? — вопрос, заданный скорее рефлекторно. Он всё услышал и понял с первого раза. Но лишний раз проверить не помешает. — Нет. — Ох. — Джон не находил в себе сил оторвать взгляд от своих рук. Казалось, для этого простого действия ему всем телом приходилось бороться с силой гравитации. — Если ты не против. На этот раз Джону удалось поднять на него взгляд. У Шерлока, судя по всему, тоже возникли трудности с гравитацией, и поэтому он неотрывно созерцал свои длинные пальцы, лежащие на клавиатуре. — Ты просто невероятен, — выдохнул Джон и разразился сильным хохотом. Таким сильным, что ему пришлось присесть. Таким сильным, что у него разболелся живот. Таким сильным, что на глазах его выступили слёзы. Всё это время Шерлок окаменело сидел на месте. Отсмеявшись, Джон попытался задать наиболее близкий к нормальности вопрос: — Значит, молоко ты не купил? — Нет, у меня закончились деньги. — Ты... Что ты имеешь в виду, что ты..? — и только тогда взгляд Джона зацепился за бутылку на каминной полке. — Я же... сказал, что это необязательно, — выдавил он едва слышно. — К тому времени я уже купил её. Это была бутылка односолодового Талискера тридцатилетней выдержки. Джон неверяще уставился на неё. Бутылка, быть может, а быть может и нет, уставилась на него в ответ. — Ты... купил её... чтобы напиться со мной? — Чтобы выпить, да. Доводить себя до алкогольной интоксикации я не обещаю. — Значит, решил споить меня. — Если ты этого хочешь. Ты сам сказал... — Я прекрасно знаю, что я сказал, — прервал его Джон и взял в руки бутылку, чтобы получше рассмотреть. Эта вещь была просто смехотворно дорогой. В этой бутылке, вполне вероятно, уместилось не меньше половины арендной платы Шерлока. — Это должно было стоить по меньшей мере двести фунтов! — Четыреста пятьдесят, — невозмутимо ответил Шерлок, и Джон судорожно сжал горло бутылки от мгновенного укола страха, что она разобьётся — очень дорого разобьётся — выскользнув из его рук. — Что... что ты... Шерлок. — Проблемы..? Этот виски должен быть лучшим. — Да, так говорят, — пробормотал Джон, которому за всю жизнь даже понюхать столь хорошее виски не довелось, что уж говорить об оценке вкуса. — Ты ведь понимаешь, что люди точно так же могут набраться и с помощью пива. Или вина. Или даже... — Джон. Просто открой бутылку. Джон нерешительно замялся с бутылкой Талискера в руках. Он опустил её на стол. Отправился на кухню, отыскал пару бокалов и после небольших размышлений решил, что их не помешает сполоснуть. Всё это время его не покидало ощущение, что за ним наблюдают, но это больше не волновало его, даже сейчас. Он был в своей стихии, своей собственной программе о дикой природе. Львица добыла им изысканную пищу, а лев, ну что же, лев предпочитал чистые бокалы. Он откупорил бутылку. Наполнил бокалы. Протянул один Шерлоку. Отпил глоток из своего. Для тостов сейчас было не время и не место. Ох. Он... и правда... ужасно... Хорош. Словно жидкий золотистый дым. Который слегка вдаряет тебе по лицу. — Ух ты, — только и смог сказать Джон. Крошечный комок тепла уютно устроился внутри его живота. Золотистое тепло. Точно маленькое солнце. Просто потрясающе. — Я даже не сомневаюсь, что он и правда такой. Лучший. Он великолепен. — Он взглянул на Шерлока, до сих пор сидящего за столом с неотпитым бокалом в руке. Глаза пристально смотрели на его лицо. — Гм. Сейчас самое время, — мягко подтолкнул его Джон, — тебе присоединиться. Необязательно пить много. Это скорее своего рода жест. — Какого рода? — спросил Шерлок у своего бокала. — Жест, под названием «я не стрёмный», говорящий: «Я не буду полностью трезвым, пока спаиваю тебя», а так же: «Видишь, я ничего сюда не подсыпал». Шерлок метнул в его сторону взгляд, полный удивления. — На самом деле я так не думаю. И не потому, что считаю, что ты бы не стал. Уверен, ты бы так и сделал, если бы у тебя было желание. Я просто не думаю, что оно у тебя было. — Я не особый любитель алкоголя. — Я знаю. И я не упоминал раньше, как рад этому? От скольких проблем это уберегло... Просто попробуй, у него приятный вкус. Он и должен был, за такую-то сумму. Но особенно приятным было то, что тебя считают стоящим лучшего. Такое льстит, верно? Джон сделал ещё один глоток. Восхитительно. На этот раз разлившееся внутри тепло было ярче, маленький огонёк разгорелся сильнее. Шерлок поднял свой бокал, наклонил назад голову и залпом опрокинул две добрые унции Талискера прямиком в свою глотку. Сложно сказать, кто из них в результате поперхнулся сильнее. После целой минуты хрипов, потряхиваний головой и серии сдавленных звуков Шерлоку удалось просипеть: — Это было больно. — Ещё бы, ты только что заглотил не меньше тридцати фунтов. Ты не должен был пить его так! Ты должен был смаковать его. — Он странно пахнет. У меня нет никакого желания его смаковать. — Шерлок облизнул губы. — Ощущение, тем не менее, довольно приятное. Депрессанты обычно мне не заходят. — Возникший на его лице слабый румянец был... очень... привлекательным. Джон отхлебнул весьма приличный глоток из своего бокала. — Сигареты же ты смакуешь, а они пахнут отвратно. — О! Сигареты! — подскочил Шерлок, сверкая дикими глазами. — Да! Гениально. Мне нужны сигареты. Виски на вкус как дым. Они должны отлично сочетаться друг с другом. — Нет! Чёрт возьми, — только не снова эти блядские сигареты. Если бы только не было необходимости держать их немного в запасе на случай непредвиденных обстоятельств, когда дело доходило до выбора между сигаретой или чем-то похуже, и когда сигареты были меньшим из двух (или более) зол, что было просто смешно; а он ещё надеялся, что, может быть, всё это уже позади. И конечно же тайник для Шерлока не имел ничего общего с тайной: он направился прямиком в его сторону без единого колебания. Сигарета уже была у него во рту, а спичка на полпути к тому, чтобы зажечься, когда Джон произнёс: — Если ты будешь курить, я не поцелую тебя. Руки Шерлока мгновенно застыли в движении и он обернулся. — А если не буду, то поцелуешь? Достаточно того, что он бездумно выпалил фразу «поцелую тебя». В нём ещё слишком мало виски для всего этого. — Может быть. Шерлок чиркнул спичкой. — Ладно-ладно, да! Шерлок погасил спичку. На одно мгновение, где-то на задворках его сознания промелькнул образ Даффи Дака с криком: «Охота на уток! ОГОНЬ!» Джон опустил взгляд на свой бокал, молча поднял его и опрокинул в себя остатки его содержимого в той же манере, что и Шерлок чуть раньше. Образовавшийся огненный шар будто раскалённым углем опустился на дно его живота, отчего на глазах выступили слёзы. Он поставил пустой бокал, чувствуя, как во рту остался терпкий вкус золотого дыма. Шерлок вынул сигарету изо рта, открыл пачку, закрыл и протянул её Джону. — Спасибо. И которую ты только что сунул себе в карман тоже, будь добр. Шерлок насупился. — Я не хочу её туда убирать, она была у меня во рту. — Какая разница, я всё равно их все выкину. — Нет, не выкинешь. Они стоят денег, поэтому ты снова попытаешься их спрятать. — Да ты даже не хочешь эту сигарету, — упрямо ответил Джон, протягивая руку, — тебе просто нравится дразнить меня. А теперь давай её сюда. — Ты ошибаешься. Я хочу. Сперва поцелуй меня, а после я уже закурю. Повисшее в комнате напряжение и тихий жар в его груди синхронно поднялись ещё одним градусом выше. Теперь уже фраза «поцелуй меня» вступила в игру. — Нет. Никаких поцелуев, пока ты намерен курить, неважно когда. Доставай её. Шерлок заскулил. — Нет, — повторил он строго. — Доставай. Он выглядел словно большой обиженный ребёнок, когда подошёл достаточно близко, чтобы вложить сигарету в ожидающую руку Джона. Но он всё же отдал её. Джон отвернулся, намереваясь раскрошить всю пачку на мелкие кусочки над мусорным ведром. Когда он обернулся, то наткнулся на Шерлока сразу позади себя. — Прямо сейчас, пожалуйста. Я действительно хотел ту сигарету. Это не сделка, хотел сказать Джон, но промолчал, ведь именно так оно и было. На самом деле, в этот раз всё буквально лежало на поверхности. Ровно до этого момента ещё оставалась, ещё мелькала где-то неподалёку призрачная вероятность того, что всё это не более чем унизительный эксперимент, который закончился бы криками. Или холодным молчанием. — Садись тогда. Я не собираюсь танцевать перед тобой на носочках. Шерлок слегка попятился и в ту же секунду опустился на кресло возле стола, послушный, как терьер. Это напрягало. Серьёзно. Он взглянул на Джона так, как это делали некоторые пациенты: робко, даже с некой мольбой в глазах, чтобы им не делали больно, когда всё, что было нужно, — это измерить их температуру и пульс и задать несколько вопросов. Джон прекрасно знал, что Шерлок мог изобразить абсолютно любое выражение лица, сымитировать любую эмоцию, вплоть до пускания впечатляюще крупных крокодиловых слёз. Но ему хотелось верить, что в этот раз на его лице не было и тени фальши. Настоящие эмоции. Волнение. Быть может даже..? Шерлок и правда приложил ко всему этому столько усилий, а ведь и ему было что терять. Джон лишь надеялся, что оно того стоит. Он наклонился. Протянул руку. Рука легла на плечо Шерлока, и пальцы скользнули по гладкому шёлку ткани его голубого халата. Они плавно скользили до самой шеи Шерлока, а затем обернулись вокруг затылка, зарываясь в мягкие локоны и тепло его кожи. От нахлынувших на него тактильных ощущений — и неотступно преследующей мысли о льве, любовно кусающем львицу — Джон сжал свои пальцы, заставив Шерлока удивлённо втянуть воздух, приоткрыв губы, и мгновением позже он приник к ним своими. Он никогда раньше не целовал кого-то, кто делал бы это впервые. Губы Шерлока не имели ни малейшего представления о том, что им делать с чужими. Казалось, будто они вновь обратились в двух незнакомцев, как в самый первый день их встречи. Чему можно было научиться в этом мимолëтном контакте и чему можно было научить? Всё, что только мог делать Джон в своей жизни — это всегда стараться изо всех сил. Так он поступил и сейчас. Вкус их губ был окрашен дымчатым золотом, и хотя Шерлок слегка отпрянул в тот миг, когда их языки соприкоснулись, то было вспышкой удивления, а не отвращения. Джон двигался неторопливо, давая ему время освоиться, и Шерлок схватывал всё на лету. Взглянув сквозь ресницы, он заметил, что Шерлок так и не сомкнул своих глаз. Но не то чтобы на этот счёт существовало какое-то правило, к тому же они ни на чём конкретно не были сосредоточены. Это был тот взгляд, когда он уходил в свои чертоги разума. Быть может, именно там они сейчас и находились. Поцелуй был неспешным и долгим. И, помимо прочего, исключительно дорогим. Но его время естественным образом подошло к концу, и Джон выпрямился, неохотно убрав руку с затылка Шерлока. Шерлок сложил вместе ладони в этом своём молитвенном жесте у лица и уставился куда-то вдаль, полностью игнорируя Джона. — Ладно, — проговорил Джон и отвернулся. Вот и всё, значит: эксперимент закончился. Не было никакой веской причины чувствовать себя... разочарованным из-за этого. Всё вернётся на круги своя. Самое время пойти перепрятать сигареты... Но у него их больше не было. Возмутившись до глубины души, он обернулся. — Ах ты подлый говнюк, ты залез в мой карман! Шерлок посмотрел на него поверх сцеплëнных пальцев. — Теперь у меня в распоряжении девятнадцать сигарет. — Он улыбался так, как Джон никогда раньше не видел и даже не думал, что возможно. Игриво. Вызывающе. Радостно. — Ты можешь вернуть их по той же цене.