— Я ни за что не буду использовать причуду на этих придурках, так я лишь в очередной раз докажу её нехорошую сторону, — думал раньше Шинсо.
Думал так до того момента, пока однажды не зародилась мысль об отмщении. Потому что видеть людей, которые побили тебя и причинили моральную боль, оставляя глубокую рану на сердце, оскорбив твою идеальную грёзу, — очень неприятно. До того, что рождаются мысли о мести. Шинсо планировал ко второму курсу в академии уже попасть в любой из геройских классов, претендуя в будущем на профессию героя, доказывая миру, что причуды его класса не всегда могут творить лишь зло. Попытка провалилась, и Хитоши разозлился. В один вечер он навестил каждого из четырёх хулиганов, знатно изводивших его в прошлом году своими колкостями и избиениями. По отдельности они все были не так сильны, ведь оказавшись перед каждым из них, Шинсо благодаря занятиям с Айзавой всё-таки что-то да умел, и быстро уложил их на лопатки. Когда они нападали все вместе, отбиваться было сложно, а имея небольшой козырь в руке, например, свою причуду, он легко разобрался с ними. После такой выходки каждый из них был разочарован вдвойне, но этот случай не вышел в известность, потому что никто из парней не хотел портить свою репутацию, говоря, что их поколотил какой-то там тихоня-неудачник, пытающийся в герои; которого накануне избивали они сами. Это и стало переломным моментом, потому что отныне Шинсо стал использовать причуду ради своей выгоды. Всё это время всегда ограничивал себя, унижал свою силу, принижал свои возможности и считал, что доказывать этим непробиваемым придуркам свою нужность и человечность — это нормально. «Принеси, подай, унеси, подготовь, уйди» — самые часто используемые действия, которые Шинсо совершал с людьми. Школьники, попадающие под чужой контроль были крайне удивлены и расстроены новым образом поведения Хитоши, но… почему-то никто не увидел в этом какой-то тревожный звоночек. Отнюдь же, люди, которые не попадали под его причуду как-то криво похвалили его за проявленную смелость, оправдывая это желанием наверстать упущенные возможности и выйти из состояния всеобщей мишени. Почему-то из-за использования причуды никто не стал его бояться так, когда он этого вообще не делал.— Что это?.. Какая-то шутка?.. Общество видит мир искажённым? Общество не понимает, как должно быть по-настоящему правильно, оно и вправду слепо? Что ж, если обществу по нраву быть моими марионетками, прикрывая это какой-то идиотской мыслью, что я делаю это ради того, чтобы подняться со ступени, на которую меня сами же скинули некоторым временем ранее, то я покажу им, что такое настоящий контроль.
Шинсо стал думать, что людям необходим контроль, и всё из-за кривой реакции одноклассников, которые сами ещё толком не разбираются ни в жизни, ни в психологии чужих поступков. Они искривили его понимание ситуации, и он больше не выглядел поникшим. Не выглядел убитым горем из-за несбывшейся мечты, потому что сам же растоптал её, не желая больше находиться пешкой в чужой игре. Общество больше не будет двигать им и говорить, как надо, и что есть зло. Шинсо теперь решит сам. А если кому-то не понравится, то непременно, переубедит в этом, и дело тут не в красноречивости и желании доказать правоту, а тотальном контроле над чужим сознанием, которое оказалось на вкус, как обжигающий, слегка острый мёд. Никто не заметил его странного поведения, даже Деку, и никто не знал его истинных чувств и пристрастия к контролю над чужим разумом, потому что спустя время Шинсо устал выслушивать от одноклассников просьбы больше не делать этого с ними, резко перед всеми извинился, заслужив прощение и иной раз, когда заблагорассудилось сделать что-нибудь эдакое, уезжал в город. Он надевал маску, подаренную Айзавой-сенсеем с надеждой, что когда-нибудь тренировки всё же дадут результаты и Хитоши станет героем, и набрасывал капюшон. Пытаясь максимально обезопасить себя и скрыть свою личность, парень вылавливал только пьяных людей и развлекался с ними. В основном он просто так топил своё растущее с каждым годом отчаянное одиночество — просто держал их рядом и рассказывал им какие-нибудь истории, по большей части жаловался на те моменты, когда его избивали. Читал свои морали, заставлял купить выпить или поесть. Наверное, первый раз до его дошло, что он встал на сторону зла, когда уезжал домой на такси за чужой счёт с другого конца города, заставив человека потратить приличную сумму на дорогу. Эта мысль, некоего в своём роде ограбления, заставила его не спать целую ночь, ведя долгий монолог в голове, тяжёлый и изрядно опустивший на землю с облаков манипулирования.— Зачем я это делаю?.. Я ведь не хотел пользоваться причудой…
— Только, что мне, теперь всю жизнь сидеть без неё, когда остальные вдоволь используют свои?
— Но они сказали, что я не слабак, раз снова активировал причуду на одноклассниках. Им что, понравился факт использования? А понравилось ли людям, которых я подрезал на улице?.. Что ж… меня не должно касаться, что им нравится! Почему? Почему я опять думаю о других?! Почему?..
В какой-то момент Хитоши вспомнил Изуку Мидорию, который, кажется, только и делает, что заботится о других. Он неприязненно развёл брови.— Парень с идеальной геройской причудой пытался затереть мне, что я тоже могу стать героем. Ну, не получилось. Знал ли ты, что мне пришлось испытать во время моих тренировок, когда я падал без сил, каждый день менял пластыри и повязки, когда тело ломало от болей в мышцах? Знал ли ты, что я чувствовал, когда меня поджидали за углом после очередной тренировки, чтобы доказать мою слабость и растоптать?.. Всё! Я не обязан об этом думать и размышлять. Мне похрен. Мне вообще… на всех похрен. Я больше не буду ни за кого переживать, я буду жить только так, как мне нравится. Я не буду одной из стабильно работающих миллионов шестерёнок, поддерживающих бредовый общественный порядок, я буду, напротив, исключением из правил.
Хитоши Шинсо стал исключением из правил, войдя в число преступников после выпуска из ЮЭЙ, а ведь таких «прекрасных» характеристик из выпускников этой академии было всего несколько человек за всё время существования ЮЭЙ. Только вот, как уже и говорилось ранее, он был злодеем-призраком. Появлялся и исчезал. В разных местах, работал на разные банды, в конечном итоге, как теперь стало ясно, остановился на лиге злодеев, сейчас должной находиться в этом здании, куда прибыли герои для облавы. Этот парень, который мог бы стать героем, после той бессонной ночи перестал ненавидеть свою причуду и забил на мнение людей целиком и полностью, чем только привлёк внимание к своей персоне, получая… комплименты. Шинсо к третьему курсу, когда он уже начал свою карьеру юного преступника, заключил, что отрицательные персонажи больше симпатизируют обществу. Что обществу нравится, когда кто-то управляет им. Спрос на манипулирование имелся всегда, и как только Хитоши осознал это, то действовал с большим пристрастием, чем раньше. Выпуск из ЮЭЙ открыл больше дорог для преступлений, это стало его основным занятием. Он уходил на миссии, как обычные люди идут домой с работы — с приподнятым настроением и лёгкой меланхолией в душе, осознавая, что сейчас будет заниматься тем, что стало приносить несусветное удовольствие этой ранее вечно тревожной душонке. Среди злодеев у него нашлось куда больше людей, которых бы Шинсо мог именовать, как «друзья», но не стал, потому что к этому времени у Хитоши окончательно атрофировалось потребность быть кому-то нужным, его кормила главная безумная идея — подчинять. Ему никто не был нужен, только без ограничительная эксплуатация своей причуды. Он считал, что быть бессердечным злодеем, который пользуется другими людьми ради своей выгоды — перспектива гораздо более выгодная, чем быть недо-героем, к которому всегда будут относиться с подозрением. Лично к Изуку Мидории Шинсо относился также, как и к остальным — никак. Без предвзятостей, без сочувствия, но в какой-то степени с уважением за то, что когда-то подбодрил. Ну подбодрил и подбодрил, что теперь? Теперь стоит под контролем преступника Хитоши, которому, как и остальным злодеям велено, в очередной раз, ликвидировать попавшихся на пути героев и копов. Никакой затеянной встречи ради мести, никакого сакрального смысла, лишь очередная дрянная проделка судьбы. Шинсо регулирует маску, возвращая свою частоту голоса, оглядывает героя совершенно беспристрастно, но раз уж выдался такой шанс, то выпускает пар, начав небольшой разговор. — Ты разочарован, верно? Как и все те прошлые знакомые из ЮЭЙ, с которыми мне приходилось контактировать или убивать. Тебе интересно, почему? Конечно же, блять, тебе интересно, ты же всегда лез не в своё дело, так что теперь выслушивай, да и в любом случае, ты будешь делать лишь то, о чём скажу я. Потому что люди любят быть ведомыми, — Шинсо поднялся с кресла и обошёл первый круг вокруг замеревшего на месте героя, намеренно растягивая время для своих напарников, чтобы они успели разобраться со своими целями, ведь благо, что Изуку Мидория достался сегодня именно этому злодею, сумевшему сдержать его неукротимую силу, с помощью которой эта геройская операция вполне могла бы обвенчаться успехом. — Хочешь узнать, как я пришёл к этой мысли? Чесно сказать, для меня это было неожиданностью и разбило все мои представления о мире и человеческих желаниях. Оказалось, что люди не хотят свободы, не стремятся к справедливости, они хотят, чтобы ими управляли, они привыкли терпеть это… Они никогда не признаются в этом, но не видят в этом ничего плохого. Когда за них кто-то что-то решает, делает ненавистную работу, распределяет обязанности, загружает делами, заставляя забыть о существовании экзистенциального кризиса, пожирающего всякого бездельника… Люди не хотят жить свободно, потому что человеческая свобода — крайне размытая и условная граница, которой в общем-то, если глубоко задуматься, и не существует в общем. Шинсо подходит к Изуку максимально близко, пытаясь понять сколько часов в неделю приходится высыпаться этому герою, потому что круги под его глазами уже ничем не хуже собственных. А стеклянный взгляд, характерный для захваченного разума, только добавляет какой-то особенной жути. Если бы Деку сейчас видели его фанаты, у них бы разорвалось сердце от жалости, смотря на своего кумира, который не в силах повлиять на исход трагедии; на этот раз — его личной, а не чужой. Спасателю никто не придёт на помощь, сколько бы добра другим он не сделал, кармы, оказывается-то и не существует! А Шинсо не кумир Деку, да и сердца у него уже давно нет. Смотрит на накаченные бицепсы Изуку и испытывает секундное помрачение, сковывающее чувством зависти и воспоминанием, как однажды этот крепкий малый, что был ниже ростом и выше амбициями, резко перекинул через плечо. Фантомная боль пришлась на область спины и копчика, так сильно, что Хитоши зажмурился, будто у него перед лицом внезапно протянули и повели рукой. Но ещё одно мгновение, и парень живо расслабился, возвращая свой прежний — безразлично-хищный, вечно скучающий и безучастный взгляд. Сверяет время на наручных часах и вновь пилит Деку взглядом. Ещё немного слов и пора бы заканчивать. — Все зависят от чего-то, или кого-то. Естественно, кроме меня. Потому что я больше не от кого не завишу. Теперь я делаю других людей зависимыми. Теперь я стал кукловодом, которого все так хотели видеть во мне. Люди не хотели героя Хитоши Шинсо, они хотели, чтобы я сломался под гнётом общественных упрёков, чтобы я вообще вышел из игры, а я выжил, и стал тем самым, чего от меня ожидали больше всего — злодеем. И знаешь, я решил пойти на поводу у людских странных желаний, и мне, чёрт возьми, понравилось. Если бы люди не навешали на меня ярлык злодея с самого детства, какова вероятность, что я стал бы таким? Ты ведь, Деку, как никто другой знаешь, как сильно я хотел стать героем… Хитоши тянется рукой к бедру, вытаскивая из кобуры, приделанной к своему костюму, пистолет, щёлкая механизмом — снимает с предохранителя. Шинсо стоит напротив Изуку и не чувствует абсолютно ничего: ни жалости, ни вины, ни зависти, которая совсем недавно на мгновение омрачила его ясный ум. Хитоши давно отпустил всё и решил просто жить для себя, и не важно как отнесётся к этому надменное, переоценённое мнение общества, которое вообще надо по-хорошему бы перевоспитать, вложив новые ценности. Но Шинсо плевать, он не будет тратить на эту ерунду свои дорогие жизненные часы, потому что переубедить общество без глобальных перемен невозможно, а ему слишком лень и так вполне комфортно живётся. Мидория всё это время внутри себя яростно боролся с чужой мощной причудой, но на этот раз помощи было ждать неоткуда. Обладатели «Один-За-Всех» уже поделились с ним своими причудами, отдали честь и перестали являться в видениях, направляя на путь истинный, оставив героя Деку наедине с собой. Парень ощущал, как сильно стучит его сердце, слышал каждое слово Шинсо, на которое хотелось схватить его на плечи и встряхнуть как следует, врезать справа кулаком в лицо, чтобы отшатнулся и припал к земле, да что угодно, лишь бы перестать слушать эти мерзкие речи. Изуку Мидория жалеет, что так и не смог помочь ему однажды, что поверил в слова Шинсо «Я всё равно стану героем!» и отпустил своё наблюдение за чужим развитием. Изуку Мидория жалеет, что сейчас ему некому помочь. В наушнике у него постоянно слышатся звуки выстрелов и стоны своих коллег-героев, которых, судя по всему, прижали и покалечили, если не убили вовсе… Изуку Мидория стоит напротив Шинсо, так и не сумев сфокусировать на нём свой взгляд, только вот, щелчок снятия с предохранителя у пистолета он услышал прекрасно, даже через это приглушённое шипение, помехами отражающего реальность, из которой его забрал злодей Хитоши Шинсо. Герой не может шелохнуться, когда Шинсо в очередной раз обходит его и остаётся позади. Внутри расходится болезненное ощущение полнейшей беспомощности и утери осознания своего дальнейшего будущего, когда сзади, сквозь волосы до кожи доходит прохлада стали, ведь Шинсо прислонил дуло прямо к центру головы. Парень в последний раз смотрит на часы и примечает, что сейчас второй час дня, примерно тоже самое время, когда у них когда-то проводился спортивный поединок, в котором чёртов Мидория попал под контроль и должен был с позором проиграть, показав обществу, что причуда Шинсо — не какая-то несуразная и бесполезная сила. Хитоши верил, что если бы тогда Изуку проиграл, то Шинсо бы выиграл чужое доверие и жизнь более «нормальную». Но Шинсо, который прямо сейчас стоит за спиной героя Деку, уже не верит ни во что, кроме себя, и даже такой случай, который он соизволил назвать вполне себе удачным, эту посланную с небес возможно отыграться и переиграть — не вызывает у него никакой восторженной эйфории, это всего-лишь данность. Хитоши плевать на проявленную доброту к себе когда-то, плевать на разбомбившую себя же победу Изуку на спортивном фестивале, и плевать на свои обязательства перед лигой злодеев. Шинсо делает это лишь потому, что сам хочет этого. И сейчас он очень сильно хочет стать тем самым, кто заставил мир потерять одного из лучших, выдающихся и сильнейших героев своей страны, убив Деку. Звуки выстрелов оглушают комнату, лицо и костюм Хитоши моментально окропляют капли крови. Деку плашмя падает без всяких чувств лицом вперёд, оставляя не прикрытой свою широкую рану в голове, из которой струится кровь, а Шинсо ощущает, как губы сами расходятся в лёгкой улыбке. Не потому что он счастлив от проявленной жестокости, не потому что ему нравится убивать, всё гораздо проще — просто потому что он может. Потому что он прошёл радикальную стадию эмансипации от общественного мнения, отрекшись от навязанных идеалов и разграничений свободы. Хитоши Шинсо улыбается лишь потому, что стал волен в любом своём желании, и имеет огромную удачу пользоваться своей причудой, чтобы отнимать эту вольность у других, взамен своих личных удобств.