Баллада о двух сыновьях

– Ну и почему, Моргана тебя побери, ты такой лёгкий?! Ал виновато улыбнулся и отвёл глаза. С одной стороны, в Хогватсе слово "голод" забывается быстро и накрепко, но с другой и психологов там нет. А если бы и были, кто будет помогать такому никчёмному слизеринцу, как он? В конце концов Альбус и вовсе перестал следить за тем, хватило ли у него сил донести ложку до рта в очередной раз. Тем более, что сосредоточиться на чём-то одном становилось всё сложнее. А течение жизни всё несло и несло его дальше. Куда-то. Зачем-то. Как брат сейчас. Надо же что-то ответить, да?.. – Прости. Джеймс вздрогнул от звука голоса. Тот показался ему чужим. Слишком... Холодным. Сырым. Сиплым. Да уж, Поттер-самый-младший стал настоящей змеёй в том серпентарии. Или он всегда таким был? Джеймс плохо помнил. У них долгие годы почти не было общих тем для общения. Или, может, были? Давным-давно? Хах, не важно. Сейчас не важно. Надо выбраться отсюда, а подумать можно и потом. – Эй, ты живой там ещё? Не смей засыпать! Альбус сморгнул с ресниц снежинки и попробовал пошевелить пальцами рук. Они замёрзли и потихоньку деревенели. Кожа покраснела и было отчетливо видно, как она натягивается, обхватывая кости и суставы. Казалось, что мышц в кистях нет вовсе и единственное, что управляет пальцами, это то хрупкое натяжение. Мальчик сжал кулаки. Ногти впились в ладони. Больно. – Я не сплю. Джеймс ничего не ответил, только кивнул. Он тяжело дышал, стараясь не заморозить лёгкие свежим, морозным воздухом. Они были тут не так уж и долго, но снег доходил ему самое меньшее до середины бедра, к тому же надо было нести брата. Поттер понимал, что долго они так не протянут, но лучшее, что он мог сделать – это идти через бескрайние заснеженные равнины на слабый отзвук магии. Возможно, это кто-то зажёг свечу в старой сторожке, а может это эхо далёкого города. И во втором случае им определённо не выжить. Потому что если он упадёт и не встанет – они оба умрут. Заснут навсегда Мерлин знает где, среди снега и редких сосен. Внезапно Джеймс разозлился. – Ну так говори тогда! Что угодно говори, раз уж ты такой бесполезный! Поттер стиснул зубы и всю свою силу воли сосредоточил на том, чтобы не дать прорезавшемуся второму дыханию ни утомить его раньше времени ни рассеяться попусту. Он шёл напролом и большая снежная колея оставалась за его спиной. Послал же Мерлин братца! Мало того, что слизеринец, ещё и... Джеймс ведь всего-то хотел потренировать парную трансгрессию, чтобы утереть всем носы на завтрашнем занятии, а их курсу на утро поставили внеплановый зачет, так что никого из своих будить было нельзя. Вот он и спёр Ала из змеиной спальни с помощью подарка отца – той самой легендарной мантии. Всё должно было пройти хорошо! Они заперлись в заброшенном классе, всё было настроено как надо, но его тупой братец что-то напутал в самый последний момент, и вот ему расщепило полноги, а сами они Моргана знает где! Причём очень далеко от Хогвартса, судя по тому, что их магию высосало до дна, несмотря на то, что почти ко всем рунным цепочкам был подключён источник замка. Бесполезный, тупой слизеринец... – В краю средь гор и цветущих долин Текла река, исчезая вдали. Прекрасней не было страны, Где рождались баллады и сны... Нос Альбуса был красным, как лепестки магического мака, а ресницы, покрытые инеем, напоминали отцветающий одуванчик. Его клонило в сон, но он пел. Потому что его голос был прекрасен. Он это знал, и дикая, природная Магия тоже понимала это. И он бы не простил себе, если бы его брат умер, так и не узнав о том, чем Ал боялся пользоваться даже для спасения собственной жизни. – В дорогу звал глас таинственных гор. Три сына там покидали свой дом. Один был горд, другой – упрям, А третий был сердцем смирён... Ноги Джеймса ощутимо наливались силой, его кожу закололо от подувшего откуда-то эфемерно-тёплого ветерка, кровотечение Ала остановилось. Ледяной же ветер, дувший ранее в бок, отклоняя и утягивая детей в безжизненную пустыню, практически успокоился, лишь легонько подталкивал в спину, к отзвуку, ещё не погасшему отзвуку магии, теплившемуся там, далеко. Сам снег стал будто бы податливее, он затвердевал под ногами, стоило опереться, и раздвигался впереди, стоило двинуться в нужную сторону. Джеймс, не веря своему счастью, ускорил шаг. Нельзя бежать, вдруг это всё наваждение? Нельзя выдыхаться, надо дойти, обязательно дойти! – Слова Отца были грусти полны: «В любви моей вы росли, как цветы. Что ждёт вас там, в чужих краях? Да хранит вас молитва моя.» Пальцы рук и ступни ног Ал уже не чувствовал. Он усмехнулся бы, горько и понимающе, если бы мог. Но ему надо было дарить этой земле, этим диким, свободным, ненасытным местным духам песню, вкладывать в неё душу и отдавать безвозвратно. Это был его выбор, это была та цена, которую он заплатит: выживет сегодня лишь один. Или никто. Но сердце билось быстрее от мысли: успеет ли он? Не сожмутся ли костяные пальцы на его горле до того, как прозвучит последняя строчка?.. – И звучало в ответ Эхо горных вершин: «Сохраните богатство Души И Любви нескончаемый Свет!» Кошка с пронзительным мявком подскочила вверх на без малого метр, после чего попыталась отдышаться и силой воли пригладить вздыбленную шерсть. Ужас подземелий покачнулся, оперся о стену и осел, медленно вдыхая и выдыхая, пока пол не перестал напоминать палубу попавшего в шторм корабля. Магомедик же, как правило, бойкая не по годам, этой ночью схватилась за сердце и, приняв укрепляющее, поспешила проверить подопечных. Впрочем, они оказались единственными в замке, кого случившееся никоим образом не затронуло. Все ученики проснулись на следующее утро с изрядно просевшим резервом, домовики ходили весь день голодные и весьма недовольные этим, и даже старый, уже седой, но всё ещё такой же вредный сквиб посреди ночи ощутил непреодолимое желание как-то поддержать волшебный замок: снять с кого-нибудь баллы, например, или помучать в заросших пылью пыточных... А в одном из заброшенных классов в полу зияла трещина. Она разрывала рунную цепочку, не давала вытянуть из незадачливых ритуалистов последние крохи магии, вместе с жизнью, потому что большего замок им дать не мог. Но половина ноги, лежащая там же, в кругу, была всё же погружена в стазис. И тоненькие ниточки, которые способны увидеть только самые опытные из преподавателей, вели их туда, куда необходимо. Снейпа, здоровье которого было изрядно подкошено теми тремя минутами, что он провёл за гранью, пока не подействовал антидот и колдомедики не откачали его (причём доподлинно неизвестно, что оказало более благотворный эффект), магия замка отвела вниз, к зельям, восполняющим недостающую в организме магическую энергию, а после, уже с запасом этих зелий, в импровизированный ритуальный зал. Макгонагалл же Хогвартс отвёл прямо к двери, еле успевая материализовать ступеньки лестниц у неё под ногами. Однако без зелий Северуса послать патронуса родителям (а мантия недвусмысленно давала понять, кто именно поставил на уши всю школу) было совершенно невозможно. Но дать Филчу указания подать наутро еду ученикам в гостиные и отправить их отсыпаться – да, это было вполне выполнимо. Замок сам откроет двери тогда, когда местные средства передвижения обзаведутся ступеньками или же когда все дети будут в состоянии заметить пропажу и не упасть в бездонную пропасть, отойдя от гостиной всего на пару десятков шагов. – Прошли года, затерялись вдали. В краю средь гор и цветущих долин Встречал отец своих детей После долгих разлук и скорбей. Гарри Поттер прибыл на место быстрее, чем вы сказали бы слово "аппарация", и, убедившись, что Азкабан его детям не грозит, всё же за самую тёмную магию туда ещё сажали, а человеческие жертвоприношения к ней как раз относились... Убедившись в этом, он вызвал Главу аврората, одну из умнейших людей магической Британии, Гермиону Грейнджер. И параллельно в соседней комнате Снейп уже готовил ритуал поиска, благо свежая кровь отца и сына была в шаговой доступности. Оставалось надеяться, что детей не раскидало по разным концам земли и Джеймс окажется там же, где и Ал... Когда ритуал сработал, Поттер схватился за голову и едва не взвыл, а все остальные нахмурились. Дети были в России, в стране, где правительственная магическая сеть покрывает разве что крупные города и магистралями идёт между ними. На большее не могут или не хотят выделить людей и средств. При этом дети оказались в таком месте, которое каждый житель земли назвал бы "где-то на севере", даже местные жители. Естественно, ни о каких официальных магических каналах там не может идти и речи. Это область влияния дикой магии, где к тому же невероятно холодно. Да и ритуал поиска точного места не давал... И всё же Поттер через каких-то полчаса был в ближайшем к этому месту городе. – «Душа твоя и добра, и чиста. И пусть богат ты и знатен не стал, Но ты хранил любовь мою. Я тебе свой престол отдаю!» Резкий всплеск неуправляемой, детской магии вытопил на пороге охотничьей сторожки небольшой круг. В стремительно покрывающейся корочкой льда луже виднелись почерневшие от времени, но всё такие же прочные, какими они были десятки лет до этого, доски. Однако Джеймс этого не замечал. У Ала не было всплесков лет с трёх, как и у любого уважающего себя юного мага. Ал сейчас лежал на его руках, безвольно свесив голову. Если он, Джеймс Гарри Поттер, немедленно не спасёт Ала, то этот глупый мальчишка умрёт. Его брат умрёт. По его вине. Насовсем, безвозвратно. Щёки обожгло чем-то холодным, а ресницы стал сковывать лёд. Джеймс толкнул дверь плечом и сделал несколько нетвёрдых шагов. Ноги слушались плохо. Прислонившись к стене, он пнул входную дверь, плотно её захлопывая. Но они всё ещё были не в доме, а в выстуженной комнатушке, увешанной инструментами. Пришлось, еле волоча ноги, повторить то же самое. На этот раз дверь была легче и парень каким-то чудом проскочил в тот момент, когда она ещё летела в стену от его удара, но ещё не захлопывалась обратно. Альбуса Джеймс устроил на единственной кровати. Уже падая в обморок от истощения, он успел применить кровеостанавливающее на ноге, что было необходимо, ведь раньше холод подмораживал рану, а в сторожке тепло. Согревающие чары юный маг наложить не успел. Его поглотило блаженное забытие. Впрочем, и сильнейшего отката от встречи с суровыми русскими духами природы он тоже не почувствовал. "И звучало в ответ" Грузный и мрачный мужчина, чем-то напоминающий грозовую тучу, вошёл в свой дом. Птаха принесла ему на хвосте весть, мол чужаки без спроса и стука вошли в его дом, залили талым снегом его кровать. С татями и бандитами у него разговор был бы короток. Кабы они сюда хаживали. А так – любопытнее, как попали сюда, какими судьбами. А вот после можно и шеи свернуть, силушки на цельное войско хватит, а уж хитрости ещё дюжину раз по столько же, не менее. Щелчком пальцев мужчина зажёг погасшую, видимо, от сквозняка, свечу и стал уже более пристально и внимательно рассматривать незваных гостей. Дети, сущие младенцы, да ещё и тощие, как прутики. Пальцами возьми – переломятся. Особенно меньшой, с распоротой ногой. Нет, детей бить – себя не уважать. Да и подлечить надо бы, при прыжке видать разорвало... Мужчина, чтобы не разбудить спящих, белоснежной лаской скользнул к ране, и острые коготочки стали убирать от раны ткань штанин и выбирать мелкий мусор. Глазки-бусинки тщательно изучали повреждения. Работы много, но лечебных трав был целый чердак, и их запасы всяко лишь росли год от года. А пока время терпит, можно посильней растопить печь и поставить греться чайник, склёпанный из пузатого старого самовара... "Эхо горных вершин:" Гарри Джеймс Поттер, герой магической Британии, отчаянно молотил в дверь единственного домишки на сотню километров в округе. Он чувствовал, что это дом мага, но это было не важно. Он знал, что в этой глуши не знают английского, но надеялся, что сможет объясниться. Главным было то, что этот человек знает окрестности, как никто другой, и что ещё пару часов никого из аврората и местной магиции* тут не будет, а после будет уже поздно, его дети могут замёрзнуть в этих снегах.. – Оpen the door, please! Прьощу! Help my children! My sons! Му сынс in опастност! На миг Гарри подумал, что стоило больше общаться с Дурмстранговцами на их родном языке или хотя бы взять с собой артефакт-переводчик. – Ну-ну, экий неугомонный. Проходи, только обувку сымай. Обувку сымай, говорю! Вооот. Ишь, ывропейцы, лишь бы грязи натаскать. – Papá! Джеймс слабо улыбнулся отцу, но после сразу же виновато опустил голову: – Forgive me. I'm to blame. Ещё не до конца оттаявшие пальцы сжались поверх шерстяного одеяла, а слёзы полились из его глаз. Какое вообще право он имел радоваться, когда Алу так плохо?! Его брат сейчас спал бы в своей кровати, если бы не это пустое бахвальство! Внезапно раздался пронзительный свист. – А ну-тко! Чаёвничать надоть! От травок токмо польза одна, да от отдыха. Ал ещё не очнулся, но его лицо постепенно розовело, а тело оттаивало. Особенно тревожно было за пальцы целой ноги, к тому же, он иногда порывался кашлять. – Ну-ну! Ещё бы, так голосил на морозе, что всех духов в округе перебудил, еле я у них енту вашу душу тряпишную выдернул, велико подаяние, тьфу. Ну да с паршивой овцы им хоть шерсти клок, а вот дитю жить ишшо да жить. Горчишник не трогай, горе луковое! Через пару часов прибыли медики из святого Мунго да пара авроров. Пора было возвращаться. – Спасьибо, сэр! Мужчина расплылся в улыбке. – Да якый** я сэр? Святославыч мя кличут, а большего вам знать не надобно. Святославыч! Мужчина протянул руку, и Гарри пожал её. – Гарри Джеймс Поттер. «Кроток сердцем и духом смирён, Верный сын унаследовал трон!» Крохотная сторожка, несущая свою бессменную вахту на просторах бескрайних заснеженных пустошей, быстро удалялась за горизонт. Но Джеймс всё же успел оглянуться и увидеть стоящего на пороге и смотрящего им вслед бурого медведя, издалека чем-то напоминающего хмурую грозовую тучу.