На всё воля судьбы

      Какое странное чувство не реалистичности. Такое же, когда ночью, терзаемый тревожным сном, словно плывёшь на волнах, то выныривая из вязкой тёмной трясины, то погружаясь в неё. И в моменты пробуждения не можешь понять, ты всё ещё спишь или уже нет. Поднимаешься с постели, чистишь зубы, одеваешься и внезапно оказавшись на улице, осознаёшь, что ещё лежишь в кровати. Пытаешься встать, путаешься во влажных простынях, не хватает воздуха и горло сжимается от жажды. А выбравшись, наконец, из оков одеяла покрываешься колючими мурашками от прикосновения студёного воздуха к мокрой коже.       Правые плечо и бедро занемели. Меня трясло от холода и сырости, и я не могла понять почему. Даже если во сне свалилось одеяло, кровать не была такой жёсткой и стылой. Но вставать совершенно не хотелось. Явно не выспалась, а мне сегодня ещё презентовать большой отчёт перед советом директоров. «Братья по цеху» свалили это на меня без зазрения совести, а кто сказал, что я вообще там хоть слово вымолвить смогу? Тем более, глядя в эти смурные и не менее сонные «морды лица».       Глаза открывались через силу, картинка плыла, и я пыталась проморгаться, избавляясь от сухости. Но сон будто насильно удерживал меня в своём плену, показывая не привычную комнату с отстающими обоями, а пол и стены из каменной кладки.       «Какого чёрта?»       Тело разворачивалось из калачика с большой неохотой. Шею прострелило, стоило поднять голову. И эта боль отрезвила. Подо мной лежалая солома, застеленная отрезом мешковины. В ногах грубо сколоченный стол и простой табурет. В другом углу ведро. А вместо двери решётка.       С трудом встала на ноги, игнорируя боль в закостеневших суставах, осоловело оглядываясь. Под потолком узкое стрельчатое окошко, тоже с решёткой. На руках и ногах звякнули кандалы без цепей.       «Что происходит?»       Вопрос «где я?» вертелся в голове, пока я осматривала своё место пребывания, и постепенно перерос в «Как я сюда попала?», ведь эта камера оказалась мне очень хорошо знакомой.       В бытность свою студенткой любила поиграть во всякое разное, чтобы снять напряжение, и познакомилась с этой игрой. Яркая палитра и некоторая сказочность обещали приятное путешествие. Зелёные холмы, обширные леса, таинственные руины. А потом воровство, тайны, убийства и предательства. Сюжет побочных квестов и ветки Гильдий захватили меня с головой. Будучи весьма ответственной ученицей, я всё-таки прогуляла несколько дней, ради этого вымышленного мира. Смерть некоторых персонажей настолько потрясла меня, что я едва не завалила зачёт, постоянно отвлекаясь на произошедшие события. Однако, университет пять лет как позади. Голова и увлечённость мои остыли. Я погрузилась во «взрослый» мир рабочих будней и усталых выходных, за которые нужно переделать все дела, что приходилось откладывать на рабочей неделе. Редкие встречи с друзьями, такими же усталыми и занятыми взрослыми, как я, счета за всё на свете, работа с бесконечными придирками начальства.       И я проснулась тут. В тюрьме Имперского города.       «Может, чей-то розыгрыш?»       Озноб пробил так, что меня всю передёрнуло. Я искренне любила эту игру. Проводила реальные часы просто за чтением внутреигровых книг. Но я никогда не хотела оказаться здесь. Только не здесь, не в Сиродииле времён Кризиса Обливиона. Я бы ни за что не смогла стать Героем Кватча. Точно не я.       На негнущихся ногах пошла к решётчатой двери.       — О, ты проснулась, — послышался из темноты противоположной камеры мужской голос, заставив вздрогнуть. – Давно у меня не было соседей.       Заключённый грохнул о прутья руками, что я дёрнулась от испуга, а он рассмеялся немного хрипяще. В тусклом свете настенных факелов на меня смотрели алые данмерские глаза. В игре это воспринималось нормально, но увидев их вживую, я не смогла сдержать чувства брезгливости, настолько «инородно» они выглядели.       — Ты… имперец? Или бретон? Не могу понять. Не важно, ведь ты умрёшь здесь, милашка. Да-да, ты умрёшь! Ха!       Я слушала его немного истеричные вопли и чувствовала только, как мои ступни мёрзнут на каменном полу. Потрёпанные сандалии и грубая одежда совсем не спасали от холода, будто источаемого стенами тюрьмы.       А вместе с ногами стыло и на душе. Это действительно Сиродиил? Самое начало игры? Покушение на Императора? Побег?       «Я такое не потяну…»       От далёкого скрежета решётки и тяжёлых шагов, меня начало колотить.       — Слышишь? Стражники идут. За тобой. Ха-ха-ха, — голос данмера, имя которого с первого раза засело в моей голове, только разжигал надвигающуюся панику.       В памяти промелькнули «картофельные» лица бродяг на улицах больших городов. Самая захудалая лачуга стоит баснословных денег, которые в игре были не серьёзными. Но зарабатывались они мародёрством, исследованиями и квестами, которые «реальная» я ни за что не осилю.       Раньше, чем я успела испугаться до икоты, из-за поворота с лестницы вынырнул стражник. Сердце, кажется, остановилось. Но это был не Баурус и шёл он один, катя на колёсиках грубо сколоченную тележку с мисками.       «А Император?»       — Шаг назад, заключённая, — его речь была приглушена шлемом.       Голос не шёл. То ли от испуга, то ли от шока. Я попятилась в дальний угол, как делала это в игре, чтобы сработал скрипт. Взяв одну из мисок, стражник протолкнул её в камеру через небольшое горизонтальное окно у самого низа решётки. Затем развернулся и проделал то же самое у камеры моего соседа. А потом просто ушёл.       Я некоторое время просто стояла у стенки и пялилась в проход, слишком очевидно слыша, как Велен Дрет причмокивает и хлюпает едой в своей камере. После весьма небольшого объёма шокирующей информации, мозг просто затупил. Ни единой мысли в голове. Я подошла и осторожно взяла миску с пола. В ней плескался какой-то зеленоватый условно суп и краюха размякшего уже хлеба. Судя по двум грубо порубленным кусочкам – из картофельных очисток или ещё какой-то такой же прелести. Сев с ним за стол, я просто бродила взглядом по неаппетитной жиже, иногда рассматривая растрескавшиеся края деревянной миски.       — Как тебе местная еда, милашка? Ты, видать, не привыкла к такому, да? Ну же, подойди, давай поговорим! – данмер крутился у своей решётки, не потрудившись даже утереть подбородок, на котором блестели остатки бульона.       Я смотрела на него, чувствуя подступающую дурноту от этого зрелища, омерзительно пахнущего супа и непонятной ситуации, щипая себя за бедро в надежде, что это всё – сон. Однако запах упорно оставался отвратным, вид – удручающим, а боль – весьма ощутимой.       «Реально не сон?..»       «Я реально в тюрьме?»       Я, самое страшное преступление которой – пресловутые пропуски занятий?       «Почему?»       Глянула на руки. Довольно тонкие, узкие запястья, кожа светлая, почти белая, а главное – мягкие ладони. Ни мозолей, ни ран, ногти чистые. Не было признаков того, что я занималась «чёрной» работой или каким-нибудь разбоем.       «В игре магия есть».       Я – маг? Вряд ли получится проверить по двум простым причинам. Во-первых, я не понимаю, как магия тут работает. В смысле, да, в игре герой просто выбирает заклинание из списка, «берёт» его в руку и запускает. Но понятно же, что это – игровая условность. А если заклинание надо читать? Или представлять? Или что-то ещё делать, чтобы оно появилось? Без понятия. И во-вторых, я сильно сомневалась, что в «реальной» тюрьме для магов не предусмотрены какие-то ограничители. Особенно, учитывая, что в игре есть заклинания открытия замков и невидимости. Да любой из такой тюрьмы через парадные двери выйдет, а его и не хватятся.       Нет. А есть ли резон искать в этом смысл?       «Есть, ибо зачем я тут вообще?»       Во всех прочитанных мной, хоть и не многочисленных, книгах про попаданцев, для них была уготована какая-то определённая судьба. Или они обладали такими способностями, которые позволяли им противостоять обстоятельствам и врагам. Или пролезть в постель к главному герою или злодею, чего уж, были и такие. Они попадали в другой мир или другое время за таланты, характер или какую-нибудь благородную-драконью-особенную кровь.       Глядя на покрывающийся мутной плёнкой суп, своей «избранности» я как-то не ощущала.       Флегматично пожёвывая прилично выглядящий кусок хлеба, слушала, как бесновался в соседней камере Велен, то умасливая меня подойти, то угрожая расправой. В голове блуждали отрывочные знания о тюрьмах средневековья, так что прожитые здесь полчаса казались мне весьма неплохими. Интересно, предусмотрены ли у них прогулки? Одновременно, я пыталась сдерживать явно истеричное настроение, размышляя, за что я попала в камеру и станут ли меня допрашивать, лелея слепую надежду, что пытками славится исключительно Талмор.       Прошло, по ощущениям, несколько часов, когда где-то наверху грохнула тяжёлая металлическая решётка и послышались шаги. Данмер подозрительно притих, что испугало меня. Уж лучше бы он вопил, как обычно. Свои боги тут не услышат, может, начать молиться местным?       «Ситис всемогущий…»       Стражник в тяжёлой имперской броне подошёл к камере. Замок звучно щёлкнул, дверь отворилась.       — На выход.       Ноги не слушались. Я оторопело смотрела куда-то в прорезь шлема, не решаясь идти.       — Живее, — мужчина больно схватил меня за локоть и буквально выволок из камеры, подталкивая перед собой.       — …, — изо рта не вырвалось ни звука. Я силилась спросить о происходящем у стражника, чтобы хоть что-то прояснить, ворочала языком, напрягала связки, но… ничего.       «Не могу говорить?»       Испуганно оглянулась на мужчину и притронулась к горлу. Снова попыталась говорить, но даже сипа не получилось. На глаза непрошено навернулись слёзы.       — Перед дознавателем будешь кривляться, – стражник пихнул меня в плечо, разворачивая от себя и подталкивая вперёд. – Вверх по лестнице.       Едва сдерживая начинающиеся рыдания, я поднималась по каменным ступеням.       Как так вышло? Мало того, что предыстории своей я не знаю, так ещё и говорить не могу. А если дознаватель решит, что я в «молчанку» играю? Потащат в пыточную?       Пока в голове бродили самые мрачные мысли, мы подошли к тяжёлой деревянной двери без ручки. Стражник звучно постучал в неё и с другой стороны нам открыл тюремщик. По тёмным переходам и длинному коридору меня привели в небольшую комнату, освещённую свечами. За массивным деревянным столом сидел щуплый мужчина со скучающим выражением лица.       — Сядь, — стражник указал на стул и, когда я послушалась, встал за моей спиной.       Дознаватель перебирал и читал какие-то бумаги, игнорируя меня. Руки мои дрожали, а в горле пересохло, но я не осмеливалась даже прокашляться. Это длилось некоторое время, затем, очевидно, нужная бумага нашлась, дознаватель приготовил чистый пергамент и, наконец, поднял на меня взгляд.       — Имя?— неожиданно низким и хриплым голосом потребовал он.       Стараясь трястись не так очевидно, я медленно подняла руку и коснулась своего горла, глядя на мужчину. Тот и глазом не моргнул.       — Так и запишу, что немая, — без церемоний озвучил он. – Раса?       Я только пожала плечами. Оказалось, что не только Велен не мог определить мою расу – стражники также столкнулись с этой проблемой. Для норда я была слишком низкорослой. А внешних признаков, чтобы отличить бретона от имперца не нашлось.       — Теперь ты имперская подданная, имей это ввиду, — пробурчал дознаватель, вписывая в нужную графу «имперец», и я кивнула. – Возраст?       Тут было проще. Показала на пальцах «тридцать один», но мужчина напротив только раздражённо цокнул.       — Шутить вздумала? Тебе даже двадцати не дать.       Он размашисто написал, что шестнадцать. Я только глазами похлопала. Себя видеть не могла, так что и спорить не стала.       Следующие минут двадцать я провела за заполнением разных бумажек. В руки мне их не давали, но по уже увиденному я могла понять, что способна читать местные тексты. Большую часть вопросов дознаватель заполнял методом «тыка», что в голову приходило, то и писал, так как объяснить я ничего не могла.       — С этим разобрались, — дописывая, заметил дознаватель. – По какой-то причине у меня нет отчёта об аресте. Кто совершил задержание?       — Мы не знаем, сэр, — откликнулся мужчина за моей спиной. – Стражник был в шлеме и назвался именем, по которому мы не смогли потом его найти.       Дознаватель только смежил веки на мгновение, очевидно, устав от происходящего.       — Я займусь этим позже. На сегодня закончили, увести заключённую.       Меня бесцеремонно подхватили под локоть, поднимая со стула, будто я сама не могла этого сделать, и повели по знакомому уже маршруту обратно в камеру.       «Раз нет обвинения, разве меня не должны были выпустить?»       Когда решётка за моей спиной закрылась, а тюремщик удалился, из тёмного уголка своей камеры высунулся Велен Дрет.       — Быстро они, я-то думал с тобой сейчас развлекается половина гарнизона, — возбуждённо тараторил данмер, вцепившись пальцами в прутья решётки. – Раз им не надо, может, попросить стражника посадить нас в одну камеру, как считаешь? Уж я тебя утешу…       Меня колотило от сырости, страха и полнейшей растерянности. Если я оказалась здесь по какой-то причине, почему главный сюжет не начинается?       «А если я попала сюда случайно?»       Забравшись на табурет с ногами и сжавшись в комочек, чтобы хоть как-то согреться, я гоняла в голове мысль за мыслью. Что меня ждёт, если я действительно попала сюда случайно? Меня отпустят? Или казнят? Или я проведу в тюрьме всю свою жизнь? Вспоминая «родное» средневековье, будет хорошо, если стража просто забудет меня здесь, и я умру голодной смертью. А ведь могут, как заметил Дрет, воспользоваться своим и моим положением…       Глаза защипало, и я тихо заплакала, спрятав лицо в коленях и отчётливо слыша, как данмер совершенно бессовестно принялся удовлетворять себя, что-то бубня себе под нос.       Таким образом минуло четыре дня, наполненных чувствами безысходности, растерянности и отвращения ко всему вокруг. Особенно к Велену Дрету, ибо этот омерзительный мер так и продолжал визгливо выкрикивать гадости, рассуждать, когда и как доберётся до меня, рукоблудствуя в процессе, и в красках рассказывая о своих преступных похождениях. Доходило до того, что он мешал мне спать.       «И почему его ещё не казнили?»       Помимо этого, стражника, приносившего еду, не было два дня, так что я была готова есть даже тот суп, что был в первый раз. Оказалось, ведро под нужду в моей камере – роскошь, так как, даже если его никто не выносил, амбре, что доносилось до меня из соседней камеры начисто лишало обоняния и вызывало рвотные позывы.       Когда раздался далёкий скрежет, я выскочила из каменной ниши, где пряталась от сального взгляда алых глаз, и отошла в угол. Стражник, чей образ уже стал собирательным из-за закрытого шлема, как и раньше подошёл к камере и открыл её.       — На выход.       Перебирая в голове причины, одна другой ужасней, я пошла с тюремщиком. Меня привели в тесную комнатёнку и выдали ворох одежды.       — Это всё, что было при тебе. Проверь.       Я тупо уставилась на вещи, не понимая, что происходит. И первой мыслью было: «Откуда ж я знаю?». Перебрала выданное. Простое холщовое платье, синий фартук через шею, кожаные башмаки на шнурке, льняные панталоны и рубаха, пустая тканевая сумка. И всё. Ни денег, ни оружия, ни каких-либо опознавательных вещей.       Просто кивнула. А что ещё оставалось? Я понятия не имела, кем я была в мире игры. И была ли вообще.       «Может, я заняла чьё-то тело? Поэтому у меня есть хоть какие-то вещи».       Переоделась быстро, пока не передумали, благо одежда не отличалась сложностью. Вышла, передала потрёпанное облачение заключённого стражнику, меня проводили к массивным двустворчатым дверям и захлопнули их за моей спиной.       Всё. Иди на все четыре стороны.       Я оторопело стояла на месте, не в силах двинуться. Слишком внезапно. Слишком не понятно. Куда идти-то?       Преимущество игры с открытым миром – иди и делай, что хочешь. Но именно сейчас мне отчаянно хотелось линейного сюжета, чтобы взяли за руку и отвели на место, рассказав, что и как делать. Если бы я стала главной героиней, я, по крайней мере, знала бы, что от меня требуется. А если я – никто, немая и бедная, и цели у меня нет?       «Цели? А что, собственно, я могу? Навыков выживания у меня ни каких».       А из преимуществ – только обширные знания об этом мире, и о сюжете. Если здесь нет квестов, как таковых, то общее направление действий, наверняка, осталось прежним. Единственное, сбивает с толка «начало», которое не началось.       Перво-наперво надо найти кров и еду. Очень уж мне не улыбается бродяжничать на улице. В идеале, устроиться бы какой-нибудь служанкой. Не думаю, что разница в уборке здесь и «дома» такая уж существенная, да и готовить умею. Только как это сделать, если я – немая?       Стоит что-то решать с именем. Могу ли я читать местные книги и газеты? Могу ли я писать на игровом языке? Будут ли местные понимать то, что я напишу? Если нет, то какой-то язык или вообще всё, что я пишу? Критичные вопросы, так как речь для меня недоступна.       Поправив сумку, направилась в город. Возникла мысль обратиться в Университет Волшебства, мало ли какое на мне проклятие может лежать. Но если они выяснят, что я не из этого мира или, например, из этого, но вспомнила свою прошлую жизнь, забыв нынешнюю… Не думаю, что получится скоро оттуда выбраться.       И тут же я обнаружила, что Имперский город был реально большим. Даже не так – огромным. С грандиозными сторожевыми башнями, белоснежными стенами, толпами народа и патрулями на улицах. И Башня Белого Золота – настоящая громадина, сравнимая только с небоскрёбами моего мира. Город оказался настолько ошеломительным, что я едва не заблудилась, разглядывая окружающие постройки. Когда я разобрала надпись на вывеске, твёрдо убедилась, что могу читать на местном языке.       Это сильно обнадёживало.       Насколько я помнила, в бочках и ящиках на улицах города можно было найти немного всякой мелочи. Но, как оказалось, игровые условности и здесь сыграли злую шутку – никаких бочек и ящиков в Торговом районе, где я бродила, не наблюдалось. В игре они просто стояли нагромождением прямо перед дверями магазинов. Но Имперский город – столица, это вам не два дома и забор, как в игре. Широкая мощёная дорога, многочисленные магазины, закусочные, бутики, скверики с фонтанами и статуями, зазывалы и уличные торговцы, а ещё, кажется, я видела карманника. Но помимо этого, настоящим шоком стало наблюдение за толпами народа, все разных рас, возрастов и классов. А ещё дети. Младенцы на руках у нянек, карапузы в шортах, малыши постарше и подростки. Особенно умилительно и дико выглядели дети зверорас.       Всё, как должно быть. Но глаза на лоб от этого меньше не лезли.       Я завернула в проём между домами и попала в небольшой сад с каменным колодцем. Самое то, чтобы перевести дыхание и подумать. Увиденное сложно было «переварить».       «Что мне делать? Чёрт побери, здесь происходит какая-то лютая чертовщина!»       Даже если опустить сам факт того, что я оказалась в мире Древних Свитков, то, что события разворачиваются не так, как было в игре, сильно выбивает из колеи. Да и от самой игры тут много что отличается. Не то, чтобы я смогла справиться хотя бы со злокрысом, а тем более со скампом или дреморой, но так я бы знала, куда двигаться дальше. А что сейчас? Кто я? За что меня посадили в тюрьму? Боевых навыков у меня нет. Сдаётся мне, магические тоже на нуле. Непись на минималках.       Присела на край каменного бортика колодца, вздыхая. Стоило попробовать что-то написать и посмотреть, поймут ли меня. Однако, по игре я помнила, что пергамент не валяется на дороге, разве только смятые клочки бумаги, а в ящиках встречались только пустые чернильницы. Может, получится найти угольный мелок? Или хотя бы просто кусок угля. Дальнейшее выживание станет относительно проще, если я смогу общаться записками.       «Поверить не могу, что теперь немая».       Я никогда не отличалась разговорчивостью, но это совсем другое. Молчать, когда нечего сказать – это одно. Но невозможность говорить, когда это жизненно необходимо – не шутки.       Я вдохнула и постаралась расслабить горло. Выдыхала медленно, пытаясь хотя бы погудеть, но голосовые связки, казалось, вообще отсутствовали. Никакого дискомфорта, ни боли, ни напряжения – вообще ничего. Звук просто не шёл, только шумный выдох.       — Вы заблудились, мисс? Вам помочь? – от внезапно раздавшегося мужского голоса я аж подпрыгнула, и обескуражено уставилась на высокого эльфа, стоящего под аркой дома.       Золотой оттенок его кожи смотрелся не так дико, как иссиня-пепельный данмерский, однако острые уши и миндалевидные глаза с крупными радужками выглядели сюрреалистично. Но меня пробрала дрожь совсем от другого. Я знала этого альтмера. Этот пронзительный взгляд жёлтых глаз, скользящий по коже, вежливая полуулыбка на губах, вкрадчивый голос. Серидур.       Вампир.       Реальный вампир. Тот самый, который пьёт кровь. Тот самый, который может заразить этой дрянью, если не убьёт сразу. И именно тот вид вампира, который ничем не отличался от обычных жителей Сиродиила.       Сердце испуганно встрепыхнулось в груди и заколотилось так, будто хотело удрать и оставить тормозящее тело тут. Дыхание сбилось и прошиб холодный пот. Я медленно поднялась на трясущиеся ноги, нервно мотнула головой. Нет-нет, мне ничего от тебя не надо.       Заметила, как расширились его зрачки и чуть затрепетали ноздри, он выдохнул через едва приоткрытый рот, и я увидела кончик языка, скользнувший по верхней губе.       «Твою мать! Твою мать! Твою мать!»       — Всё хорошо? Вы выглядите напуганной, — он сделал осторожный шаг ко мне, я попятилась, мотая головой. – Вы не говорите… Немая?       Страх сжимал тиски вокруг горла. Почувствовала, как увлажнились глаза. Зачем, даэдра задери? Зачем я зашла в этот сад? Могла на уличной лавочке передохнуть. На бордюрчике, в конце концов. Вцепилась одеревеневшими пальцами в сумку, попятилась за колодец, не выпуская мужчину из поля зрения.       — Ты… — его взгляд неожиданно изменился, из заинтересованного он стал настороженным, затем в нём проскочила злость, а потом явное желание. – Ты поняла. Никто в этом городе не знает. Как ты догадалась? – шаг его стал мягким и пружинистым, словно пума на охоте. – Такая умная девочка… и… на тебя не действует гипноз. Любопытно.       Едва сдерживая слёзы, шла назад, отчаянно надеясь, что, в целом, планировка города совпадает с игровой, и такие сады не тупиковые, а выходят к городской стене. А где стена, там и стража.       Упёрлась бедром в невысокий забор. Только подумала, что конец мне настал, как «забор» скрипнул, отворяясь.       «Калитка!»       Сорвалась с места, как заправский спринтер, подхватив юбки. Неслась вдоль стены, умоляя Девятерых, чтобы Серидур споткнулся, как минимум. Как максимум, мог плюнуть на немую, которая всё равно не сможет никому рассказать его секрет. Позади послышалось раздражённое шипение, и я только сильнее припустила по каменной дорожке, едва ли не задрав полы платья до подбородка, чтоб не мешались.       «Ситис всемогущий, да за что мне это?!»       Я уже слышала его дыхание за спиной, когда из очередного узкого переулка вынырнула фигура в массивном светлом доспехе. Не сбавляя хода, я буквально протаранила мужчину, больно ударившись о латы рукой и скулой, и свалив стражника с ног.       — Угх, во имя Девяти, гражданка…, — мужчина приподнялся, потирая затылок, но я вцепилась в ворот его нагрудника мёртвой хваткой, благо, шлема на нём не оказалось. – Вы не поранились? Поднимайтесь.       Боюсь, сил на это уже не осталось. Меня трясло, как в лихорадке, лицо горело, а из глаз лились слёзы, которые я не могла остановить.       — Вы в порядке? Я видел столкновение, — от елейного альтмерского голоса у меня едва инфаркт не случился.       «Он ещё здесь? Неужели нападёт и на стражу?»       — Господин Серидур… Неловкая ситуация, — мужчина попытался отодрать меня от брони, но не преуспел, поэтому поднялся сам и потянул меня следом. – Гражданка, я прошу вас отпустить меня.       — Бедняжка не в себе, — продолжил заговаривать зубы вампир. – Думаю, я смогу позаботиться о ней.       «Нет!»       Замотала головой, до боли вжалась лицом в нагрудник, пальцы аж побелели, так вцепилась в металл. Ну почему я немая? Сейчас бы орала, как резаная, чтобы меня никому не отдавали. Лучше обратно в тюрьму!       Подняла умоляющий взгляд на стражника. Светлые, собранные в хвост волосы, голубые глаза, мужественное лицо с приятными чертами. Иероним Лекс. Вот так совпадение.       Бросилась на шею, как к родному, роняя крупные слёзы ему за воротник. Уж в этом парне я была уверена на все сто двадцать процентов. Неподкупный, хоть и наивный, гоняющийся за ворами идеалист.       — Эх, во имя Акатоша…, — мужчина начал осторожно похлопывать меня по спине. – Мисс, всё хорошо, этот уважаемый господин сможет вам помочь. Ну же.       «Пожалуйста-пожалуйста, прошу тебя, Иероним, родненький!»       — У стража правопорядка есть дела, — Серидур приблизился к нам и попытался взять меня за руку, но я задёргалась, едва не взбрыкивая, словно кобыла, повисла на Лексе, чуть не придушив его медвежьей хваткой.       — Нгх, что ж, — Иероним едва вздохнул, затем последовала пауза, во время которой я всё так же безмолвно рыдала, а затем он, неожиданно, развернулся вполоборота, отгородив меня от альтмера. – Очевидно, дела подождут. Всего хорошего, господин Серидур.       И двинулся в сторону ворот, где находилась сторожка, придерживая меня одной рукой. Я заплакала сильнее, хотя казалось, куда уж дальше, от облегчения и от отчаяния. Меня спасли от бесславной смерти, но из города надо уходить сегодня же, иначе до рассвета я не доживу. А ведь плана у меня так и нет. И еды нет. И денег.       А вот сторожка была прям как в игре: тёмная и тесная. Я сидела за небольшим столиком, разминая покрасневшие пальцы, шмыгая носом и чувствуя, как на скуле наливается синяк. Передо мной поставили глиняную кружку с водой.       — Успокоились? – Иероним присел напротив.       Такое странное чувство, когда разглядываешь условно знакомое лицо, но с настоящей «текстурой», с родинками, шрамами, морщинками, асимметрией в мимике. Как он почёсывает мочку уха, когда задумывается, или проводит пальцем за воротником, потому что в доспехе жарко.       — Мисс?       Опомнившись, киваю. Нельзя рассматривать слишком пристально – меня неправильно поймут, и я только добавлю себе головной боли.       — Я – Иероним Лекс, капитан стражи Имперского города. Вы можете сказать, почему так бежали?       Грустно вздохнула. Это будет больной темой для меня здесь. Приложила руку к горлу, открыла и закрыла рот. Мужчина нахмурился.       — Немая?       Кивнула, поглаживая пальцем бортик кружки. Даже если я ему намекну о том, что была атакована, он либо не поверит, либо сам окажется в опасности. Я помню, как Серидур вёл себя в игре. Охотился втихаря, гипнотизируя жертву, так что она потом не помнила, что с ней было. А когда его обнаружили, обвинил в вампиризме жениха последней жертвы, пользуясь высокой репутацией и тем, что состоит в ордене охотников на вампиров.       — Вас ограбили?       «Хах, нет», — помотала головой.       Осторожно протянула руку, чуть похлопала мужчину по запястью. Как ему сказать «спасибо»?       — Эм, ладно, — он понял жест по-своему. – Тогда, может, проводить вас до дома? Или позвать кого-то?.. Целителя?       Взгляд его скользнул по моему лицу. Как бы я не выглядела, сейчас я – отбивная. Невольно усмехнулась, вновь покачала головой.       И тут мой взгляд упал на стопку листовок на маленькой тумбе под лестницей. Встрепенувшись, указала на них пальцем.       — Хотите… опознать кого-то? – я мотнула головой и, сжав пальцы «гузкой», провела ими в воздухе. – Писать? Хотите что-то написать?       Я аж подскочила от радости, закивав. Иероним снисходительно усмехнулся.       — Хорошо-хорошо, всё равно эти листовки обновят через пару дней. Подождите.       Он поднялся и принялся шарить по шкафчикам и полкам, и, наконец, водрузил передо мной стопку желтоватых помятых листовок и горстку угольных мелков.       «Чернила в дефиците?»       Надо попробовать. Проверить. Написала своё имя на родном языке и на английском – по идее, языке игры. Приписала: «Вы понимаете, что тут написано?», и показала Лексу. Как только он взглянул на листок, я уже знала.       Он ни слова не понял. Даже на языке разработчиков игры.       — Не думаю, что могу… прочитать это, — мужчина вернул мне листок, взглянув несколько странно.       Сдержав горестный порыв, свернула листовку и убрала её в свою сумку – мало ли, пригодится ещё, а новую не факт, что получится написать. Тогда ещё вариант. Начала чертить простые линии. Показала Иерониму.       — Хм, это дом, — со странной интонацией в голосе откликнулся он, а я воодушевлённо кивнула – рисунки он понимает. Указала на рисунок, потом на себя, затем зачеркнула домик. – У вас нет дома?       Грустно кивнула. Что-то настроение совсем не по годам скачет. Похоже, моё теперешнее тело моложе прошлого, и контроль над эмоциями у него меньше.       Потыкала в рисунок, провела рукой в воздухе. Мужчина задумался. Между его бровей пролегла морщина.       — У вас нет дома в Имперском городе? Тогда, откуда вы?       Как мне повезло, что он такой проницательный. Даже интересно стало, почему он до сих пор не поймал Серого Лиса. Действительно ли дело только в Капюшоне Ноктюрнал или тут реально конспирологические войны?       Из всех городов ближе всего находился Коррол. Относительно безопасный из-за того, что там находился главный офис Гильдии Бойцов, да к тому же, Приорат Вейнон, где тайно квартировались Клинки – личная стража Императора. В Великом Лесу много трав и животных для охоты. А ещё поселение каннибалов-сектантов…       Нет, Коррол отпадает.       «Брума?»       Там холодно. Это всё.       «Скинград?»       Я призадумалась. Всегда выбирала этот город, как основной для места проживания героя. Виноградники, сыроварение, «сицилийский» шарм и лояльные стражники. Жители любят своего графа за мудрое правление.       «Что неудивительно. Сколько Янусу Гассилдору? Больше ста лет?»       Хотя меня тут же передёрнуло – очередной, хоть и дружелюбный, вампир мне сейчас не «по зубам».       «Значит, Чейдинхол».       Ну, пусть пока он. Вспомнить бы ещё герб города…              Красная кольцевая дорога пылила под ногами. Вот уж лень то ли разработчиков, то ли местных картографов – назвать все дороги по цветам и не морочить голову. Я ещё могла понять, почему Золотая дорога называлась «золотой», но почему другие дороги были жёлтыми или синими, не имея при этом каких-то очевидных «цветовых» признаков – не известно.       При помощи нескольких израсходованных листовок я смогла выпросить у Лекса еды в дорогу. Действительно, так ли нужны деньги, когда есть нечего? Отдавая должное капитану, он совсем не был против. Может пожалел, а может хотел сбагрить побыстрее. Я уверена, с моими документами из тюрьмы он ознакомился ещё утром, так что прекрасно знал, что я сидела. Мужчина проводил меня до самых главных ворот, и я додумалась только до неловкого реверанса в знак благодарности. Или это был книксен… не суть. Иероним так мило замешкался и ответил: «Всегда пожалуйста», чуть поклонившись.       И почему я всё время игнорировала ветку Гильдии воров?       Чуть не запнулась за собственную ногу, застыв на месте.       Точно же. Тёмное Братство. И как моя самая любимая фракция вылетела у меня из головы? Припустила по дороге, едва не бегом.       «Они же квартируются как раз в Чейдинхоле».       А что там с моими плюсами? Знание сюжета. Итого, раз Велен Дрет всё ещё сидит в тюрьме, его пока не заказали, либо условный протагонист до него не добрался. В любом из вариантов Чёрная Рука не распалась, предатель не выявил себя, и Уведомитель Братства ещё жив.       Но…       Шаг мой замедлился, пока я не остановилась. Приглядела на обочине камень. Нагретый полуденным Магнусом, он предложил вполне комфортный отдых и время подумать.       Тёмное Братство – гильдия наёмных убийц. Чёрт возьми, реальных убийц. Вот прям совсем. Этот «настоящий» Тамриэль уже успел показать мне, что игровые условности тут не работают. Огромные города, обширные луга и холмы, долгие дороги, бюрократия, вампиры… тьфу, вспомнился, ирод. Я не смогу просто прийти к ним и сказать: «Здрасте, я – ваш спаситель!». Во-первых, я немая, а моё письмо никто не понимает. А во-вторых, они просто уберут меня, как свидетеля и концы в воду.       В Семью героя приводит Уведомитель, Люсьен Лашанс. И только после того, как об этом ему сообщит Слышащий, узнавший о новобранце от Матери Ночи. Опять же, это только после того, как герой убивает невинного человека.       Убивает. Невинного. Чтоб его. И делает это не из самозащиты, а сознательно, желая именно убить.       Понежилась на тёплом камне ещё немного и встала. Я могу сидеть тут хоть пока сама мхом не зарасту, толку-то. Вспоминая мои скромные познания по географии средневековой Европы, я должна была дойти до Чейдинхола к утру, но кто знает, что выкинет этот мир. Может, и за неделю не доберусь.       В конце концов, невозможность присоединиться к Семье лишь слегка ограничивает варианты помощи им.       С грустью подумалось, что нет денег, даже чтобы заказать Серидура. Вот уж тут было бы комбо – и опасность устранила бы, и с кем-нибудь из Семьи увиделась. Что не мешает, однако, обращаться к Матери Ночи в молитвах.              Магнус сел, когда я уже подходила к перекрёстку на Синюю дорогу. Всё же расчёты оказались верны, однако возник другой вопрос, который до этого я усиленно игнорировала.       Где ночевать?       Тут, конечно, тепло, но и в пустыне ночью холодает. Думаю, температура упадёт ближе к нулю, так что простыть или схватить судороги непривычной мне – плёвое дело. Даже подстелить нечего. А если хищники или бандиты рядом бродят? Помнится мне, даже на высоких уровнях в лесах часто волки встречались. Опять же, это в игре есть разбивка на уровни, а тут и минотавр может выпрыгнуть из кустов.       «Даэдра задери этот непредсказуемый «реалистичный» мир!»       Тут же прикусила язык – Кризиса Обливиона мне не хватало для полного счастья. А раз я – не героиня, то и помереть могу ненароком. Присела возле указателя, жуя половинку батона с сыром, и вспоминая карту.       На Красной дороге, в основном, форты. Единственную таверну я проходила часа два назад. Да и без денег там делать нечего. А по Синей дороге только пещера на середине пути да старые руины. Или что-то ещё было? Кажется, немного в отдалении стоял домик.       «Может, попроситься на ночлег? Вроде не выгляжу, как оборванка».       Решив, что лучше попробую и перекантуюсь у стенки, если попрут, чем на голой земле соблазнять ночных хищников, я двинулась дальше. Хотя ноги уже мало меня слушались.       Молодое тело оказалось весьма крепким, не болело, и после целого дня пути устало, но не выдохлось. Надо бы найти способ посмотреть на себя. Не то, чтобы это что-то поменяло в нынешней ситуации, но интересно ведь. Сокамерник, вон, милашкой меня назвал. Хотя ему после стольких лет в тюрьме любая милашкой покажется, кто симпатичнее злокрыса.       А пока я знала только, что ростом не вышла, волосы короткие – прям совсем ёжик, да кожа бледная, потому тюремщики и подумали, что бретонка. Иронично, что записали-то меня в имперцы, а их расовые плюшки в виде «Гласа Императора» и повышенного красноречия из-за немоты мне не доступны. Без интерфейса уровень маны не проверить, так что не разберёшь, кто я, выпь или ондатра.       Усмехнулась, шагая уже едва ли не на ощупь, и серьёзно размышляя, не ползти ли на карачках, чтобы дорогу не потерять. Массер и Секунда не упрощали мне поход, скрывшись за густыми облаками. Как бы дождь не налетел. Нормальные путники ночью по тавернам спят, либо с факелом в руках. Но зато меня успокаивало то, что я ни черта не вижу, но и меня не видно. Шуршу себе тихо под кустами, никого не трогаю, зверьё ночное лишним светом не пугаю.       А вот кто светом пугает, так это человеческое жилище. Сквозь сплошную черноту пробились два крошечных блика – свет в окнах дома. Я аж выдохнула. Дошла, наконец. Даже если на порог не пустят, переночую рядышком. Лесные звери к жилищу людей не приближаются. Если они адекватные, конечно. С мыслью, что это финальный рывок на сегодня, я прибавила ходу, стараясь не цепляться за камни и высокую траву.       Домик в темноте разглядеть удалось весьма условно. Сильно бросились в глаза предметы обихода, плетёный заборчик, маленькая клумба под окнами, прочий садовый декор – всё, что в игре решили не добавлять, и что указывало на обжитость помещения. И всё же хижина показалась мне знакомой. Экстерьером, тем, как она стояла меж трёх высоких деревьев, какой-то своей атмосферой. Дошло до меня, когда я уже постучала с дверь. Послышались шаги и неразборчивые голоса.       «Ну почему именно этот дом?..»       На мгновение после темноты меня ослепил свет, когда дверь отворилась. На пороге стоял мужчина-имперец с незапоминающейся внешностью, приятными, хоть и крупноватыми чертами лица. За ним, накинув расшитый платок на плечи, стояла симпатичная женщина с русой косой через плечо.       — Милый, кто там?       Роланд Дженсерик. Тот самый несправедливо обвинённый Серидуром жених. А женщина, судя по всему – его невеста. На момент игры она уже погибла по трагической случайности, когда вампир загипнотизировал её и выманил в сад, а Роланд проследил за ней. Завязалась драка и женщина ударилась головой о камень, получив смертельную травму.       Меня едва не стошнило. Чудом удалось сдержать столь необходимую пищу на месте.       Торопливо поклонившись в приветствии, больше для того, чтобы привести ошеломлённое выражение лица к дружелюбному, я привычным уже жестом указала на горло, и открыла-закрыла рот. Мужчина несколько обескуражено переглянулся с невестой, и кивнул.       — И мы вас приветствуем. Чем можем помочь?       Приложила ладони к щеке и чуть наклонила голову, а затем указала на дом.       — Вы… проситесь на ночлег? – с некоторым недоверием уточнил Роланд и я кивнула.       — О, бедное дитя, — женщина выступила из-за плеча жениха, протягивая ко мне руку и приглашая войти.       — Релфина, стоит ли?.. – мужчина выглянул за двери, а потом закрыл их, озабоченно наблюдая, как невеста хлопочет надо мной.       — Брось, Роланд, посмотри на девочку, — зелёные глаза имперки сияли нежностью. – Она просто переночует. Верно, милая?       «Прости меня, я даже не помнила твоего имени».       Я почувствовала, что сейчас зареву. От того, как добра эта женщина, которую я никогда не видела. От того, что знала о её печальной участи. От того, что без письма я не представляла, как предупредить их об опасности.       — Есть остатки ужина, хочешь перекусить? – Релфина отвела меня в уголок к камину, там же стояла бочка с водой. – Можешь умыться.       Благодарно кивнув, я подставила руки, а женщина полила их из ковша над деревянным ведром. Когда я умылась, мне стало легче.       «Ещё ничего не произошло. Серидур, возможно, больше обеспокоен тем, что я сбежала, а не поиском новой жертвы».       Релфина хотела уступить мне постель, но я отказалась наотрез. Ещё не хватало хозяев стеснять, тем более, таких отзывчивых. Вместо этого, на полу разложили доски, предназначенные для розжига камина, и на них застелили матрас с сеном и одеяла. Получилась вполне себе кровать. Всяко не на земле бока отлёживать.       Веки начали слипаться, едва тело приняло горизонтальное положение. Сквозь сонную пелену я слышала тихий разговор Роланда с невестой.       — Она такая милая, правда? – ворковала женщина.       — Девчушка, как и все, обычная, — спокойно отвечал жених. – Немая только.       — Да. Жаль её. Видел синяк? Тяжко, наверное, безгласной жить. Да ещё по дорогам мотаться. И о помощи не попросить.       — У нас же попросила.       — Попросила, — послышалась возня. Пауза. – Любимый, я хочу дочку.       Мужчина аж поперхнулся, сдавленно закашлял.       — Прямо сейчас, что ли?       Релфина захихикали задорно и мягко.       — Не сейчас, не смущайся, — посмеиваясь, зашептала она. – Просто, увидела сегодня эту девочку, и захотелось мне её приголубить, в платьице обрядить, волосы ей причесать. И чтобы на тебя похожа была…       Дальше я уже не слышала, уснув, словно упав в омут. И в омуте этом только шепотки какие-то не понятные. И темнота. Главное, не кошмары, а то первый день здесь был весьма насыщенным на события.       Проснулась я ещё до рассвета. Очевидно, привычки из прошлой жизни – спать на новом месте три – четыре часа, перекочевала вместе со мной. Впрочем, сейчас это только на руку. Осторожно глянув на спящих хозяев, я тихо вытащила из своей сумки листовку и угольный мелок, и принялась рисовать. Решение, по крайней мере, одной из проблем пришло ко мне за время сна. Хорошо, всё-таки, что мозг не ленится. Элементарный рисунок может мне помочь. А точнее, портрет.       Не любила рисовать портреты. Да и рисовать не сказать, чтобы очень умела. Но мне и не нужна достоверность, мне нужен набор отличительных признаков. Узкое лицо, острые уши, миндалевидные глаза, прямой нос, а главное – открытый рот с вампирскими клыками в нём. Альтмер – вампир. Насколько я помнила, Роланд был знаком с Серидуром. Оставалось надеяться, что картинка сложится в его голове.       Примерно через час я закончила и засобиралась. Старалась не шуметь, но мужчина всё равно проснулся.       — Уже уходишь? – сонно размявшись, он осторожно поднялся с постели, стараясь не разбудить мирно сопящую невесту. – Релфина расстроится.       Я кивнула, мягко улыбнувшись. У самых дверей сделала реверанс, который, как и жест о немоте, уже начал входить в привычку. А затем протянула Роланду рисунок.       Мужчина посмотрел на него и нахмурился.       — Что это?       Я просто указала на свои глаза, а затем – на Релфину, а после – на рисунок. Кивнула и вышла за двери. Помнится, мне, этот имперец не был обижен умом. Надеюсь, этого хватит.              Чейдинхол встретил меня сонными караульными, только начавшими вахту. Сквозь утренний туман грандиозно возвышалась Великая часовня Аркея. Она была детализированней, и гораздо выше, чем в игре. Настоящий собор. Относительно узкая улица бежала между домами с блочным декором и отделкой камнем на первых этажах. Как там назывался этот стиль? Фахверк, кажется. Выглядело… очаровательно. Простой немецкий городок.       Как и со столицей, здесь тоже оказалось гораздо больше места и построек. Я зашла через Западные ворота и попала как раз в торговый квартал. Аккуратные узкие домики пестрели разнообразными вывесками, на небольшой площадке у воды, рядом с крытым мостиком, раскинулся рынок. Дальше, насколько я помнила, находились особняки зажиточных семей и здания Гильдий. А чуть левее убегала на холм дорога к замку графа. На другом берегу речки, разделяющей Чейдинхол пополам, стояла часовня и располагались дома остальных жителей. Между берегами затесался небольшой островок, который стал местом для прогулок.       Интересующий меня дом ютился у городской стены аккурат рядом с церковным кладбищем. В игре это не так бросалось в глаза. По факту, у меня ушёл почти час, чтобы добраться до него, и то, я знала, где он должен был находиться. А ведь, не зная, не найдёшь. Дом, как дом. Двухэтажный, с чердаком в маленькой башенке. Окна и дверь заколочены. Сложенная из камня ограда местами обвалилась, проржавевшая металлическая калитка лежала на земле. У самой стены какое-то засохшее деревце нагоняло жути. За домом расположился маленький дворик, весь поросший сорняками, и крытый каменный колодец тут же.       Со стороны улицы послышались шёпотки. Я прижалась спиной к стене дома и прислушалась.       — … Иди ты первый.       — Нет, ты.       — Сам предложил, а теперь трясёшься?       — Не трясусь я!       — Тсс! Если нас поймают, матушка меня выпорет. Ну и сиди тут, трусливый скриб. Я пойду.       «Дети «на слабо» лезут?»       Выглянула из своего укрытия. У одного из заколоченных окон мостили свои любопытные моськи двое мальчишек. Один рыжий человек, а второй – тёмный эльф.       «Обалдеть, ребёнок – данмер! Хотя, о чём это я…»       Под ногой хрустнула сухая ветка. Дети дергано обернулись на звук.       — Вааааа! Приведение! – завопил рыжий мальчик и бросился бежать, его друг молча драпанул за ним, но глаза его были осоловевшие.       Я только усмехнулась. Это вышло случайно, но, вообще-то, граф должен отгонять от дома горожан. Не? Ему за это деньги платят. Он же прекрасно знает, что с ним сделают, если вскроется, что в городе есть Убежище. Покачала головой.       «Какая безответственность».       Дети, может, и наплетут с три короба о призраках в доме, взрослые только рукой махнут. А если не махнут? Найдётся какой-нибудь Адамус Филида, который яро ненавидит Братство, и решит проверить слухи о призраках и криках из заброшенного дома. И всё, дело – труба. Уж фирменную Чёрную дверь сложно перепутать с входом в кладовку.       Я присела на уцелевший кусок ограды. Достала яблоко и принялась им хрустеть.       Итак, какой у меня теперь план? Прийти – пришла, но денег-то, по-прежнему, ни септима. А чтобы Братству помогать, даже по мелочи, нужны финансы. Обернулась на заколоченные окна. Печальное зрелище. Этот домик мне нравится гораздо больше, чем тот, что предлагался в игре для героя. Маленький, неприметный, дурная репутация ему только шарма добавляет. Хм.       «Может, попробовать выкупить?»       Граф его не продаст, так как знает, что под ним находится.       «Так намекну ему, что я тоже об этом знаю».       А если он запросит подтверждение у кого-то из Семьи?       «Вряд ли он осмелится сам с ними связаться…»       Из Убежища и сами могут поинтересоваться, когда дом перейдёт кому-то в собственность.       «Не думаю, что тогда они меня тут же уберут. Скорее, присмотрятся осторожно. А там можно им и открыться».       Чрезмерно наивно, но пусть так. Сейчас другой вопрос: где столько денег взять? Это ж и дом купить надо, и мебель, хотя бы по минимуму. И если Семье помогать, я ж не знаю, какая у них сейчас численность. Это в игре полтора орка и крыска со скелетом, а тут вполне себе организация, которую мотает по большой стране. Да и себя надо как-то обеспечить. Значит, доход нужен стабильный. Кроме того, в Чейдинхоле и Скинграде самая дорогостоящая недвижимость в игре – целых пятнадцать тысяч септимов, и это только за дом. Так что ориентироваться стоит хотя бы тысяч на десять.       «Исподнее Дибеллы, ну почему во всех мирах всё всегда упирается в деньги?»       По крайней мере, я твёрдо знаю, что граф никому другому этот дом не продаст. А там видно будет.       Чейдинхол-Чейдинхол-Чейдинхол… Город торговцев. Даже граф выходец из семьи торговцев. Кстати, единственный в Империи граф – данмер, что не прибавляет городу популярности у политиков, так как многие считают, что он занял свой пост «по блату», благодаря дружбе с королём Морровинда Хелсетом и Барензией. С другой стороны, мне на это наплевать, главное, что он молчит о Тёмном Братстве, хотя, буду честной, одна весточка Филиде решила бы его проблему. Граф – трус, и это неплохо в данной ситуации.       Итак, торговля. Собственное дело без стартового капитала – это самоубийство, а не дело. Да и нет у меня «жилки бизнесмена». Остаётся только устроиться на работу. Первым в памяти возникло имя Райта Литандаса, местного и знаменитого художника. Его квест был довольно необычным. Однако, он однозначно меня не возьмёт в ученицы хотя бы потому, что побоится за свою зачарованную кисть. В игре её уже крали.       Остаются постоялые дворы и магазины. В гостиницы я пока не сунусь – чем меньше знают о немой девушке, тем проще избегать чрезмерного внимания. А в тавернах всегда народ крутится. Особенно тут, в торговом городе. В кузницу, по очевидным причинам, мне так же вход заказан.       «Стоп. Есть же книги!»       Почему я сразу не додумалась?       «Будет печально, если хозяйка меня не наймёт, но стоит попытаться».       Оказывается, я просидела больше получаса и поясница не была мне благодарна за каменное сиденье. Ну ничего, всё равно обратно в торговый квартал идти, разомнусь. А заодно морально подготовлюсь, так как хозяйка книжного магазина – аргонианка. Условно похожие на людей эльфы казались мне где-то неприятными, где-то нереальными. Но вид говорящего крокодила с мой рост, с мимикой, острыми зубами, когтями и хвостом – это просто новый уровень шок-контента. Тут надо лицо под контролем держать. Без речи неприятное первое впечатление сгладить будет ой как не просто. И так с синяком к ней явлюсь. Подумает ещё, что я – дебоширка, учитывая, что местные – любители выпить.       Чем дольше я об этом думала, тем лучше эта затея мне казалась. И книги почитать смогу, может, получится, переписывая их, научиться писать по-местному. С библиотечной расстановкой знакома, так что книги для продажи найти на полках будет легче. Возможно, и по магии что-нибудь дельное попадётся. Осталось придумать, как уговорить Мак-На взять меня в помощницы. Она славится отменными товарами и скверным недружелюбным характером. Хотя я знаю, что женщина начитана и любит поговорить о политике. И вообще, высказать своё мнение обо всём, о чём её не спрашивали. Пришлось уповать на то, что в игре мне не встретилась ни одна откровенно «злая» аргонианка, они все были дружелюбными, и, вероятно, у них сильный материнский инстинкт. Взять ту же Дитсан, заместительницу главы Гильдии Магов Чейдинхола. В игре она с порога хлопотала над героем, вплоть до того, что рассорилась с главой. А Очива? Убийца же, однако Убежище находится под её присмотром, пока Уведомитель занят работой.       Красивая, окованная тёмным металлом дверь была прямо перед моим носом, но я всё не решалась войти.       «А если она реально меня не наймёт?»       «А если она вообще не поймёт, что я от неё хочу?»       «А если оплата будет такая крохотная, что я и за десять лет не накоплю на дом?»       Поджилки затряслись, а глаза защипало. Самоуверенности мне явно не достаёт. А что, по сути, я могу ей предложить? Наверняка о своём товаре она и так прекрасно всё знает. И раз её дело процветает, при таком-то характере, значит и бухгалтерия в порядке, и спрос есть. Домработницей попроситься? Разве только.       «Ух, Милосердная Матушка, дай мне сил!»       Едва не зажмурившись, взялась за отполированную ручку и вошла в магазин.       — Заходи, смотри, покупай, — безразлично раздался из-за стойки в конце комнаты шипящий низкий голос.       Я нервно кивнула, едва не уткнувшись носом в огромный книжный шкаф, занимающий всю стену, и уже оттуда тайком взглянула на торговку, стараясь откровенно не пялиться.       Красная чешуя с зелёными сполохами на морде, алые глаза с необычным зрачком, шипы на голове, украшенные кольцами. Крайне странно, но ожидаемо. А вот, что стало полной неожиданностью, так это строение стопы, на подобии собачьей, и отсутствие груди.       «Логика! Она тут есть!»       Оно, как бы, понятно, что аргониане – не млекопитающие и у них не должно быть груди. Но Капитан Очевидность был в отпуске, когда их создавали в игре, не иначе. Их и каджитов. Стоит ли надеяться, что М'Радж-Дар – торговец Братства, тоже будет выглядеть логично?       Ну ладно.       Судорожно выдохнула и стремительно подошла к стойке.       — Выбрала? – недовольно уточнила Мак-На, и я сглотнула, невольно уставившись на её зубастый рот.       Мотнула головой, показала жест горло-рот, взглянула на неё. Аргонианка нахмурилась, кожа с мелкой гладкой чешуёй на её носу слегка дёрнулась.       — Мне всё равно. Раз не покупаешь – иди, куда шла, — шипящий голос стал резче, и это неприятно резало слух.       Чувствуя, что всё идёт по южному полюсу, я порылась в сумке и достала заготовленные заранее листочки. Первым пошёл, уже традиционно, тот, что был с письмом. А вдруг? Она много читает.       — Что это? Бессмыслица какая-то, — пробухтела торговка, особо не присматриваясь к протянутой листовке.       Ну, много я не ждала. Хоть и обидно.       А дальше я нарисовала несколько отдельных рисунков: книги, швабру с ведром, ножик с овощами, кадушку с бельём, и прочие бытовые мелочи, которые могли бы навести её на мысль о прислуге.       — Хм, — Мак-На неожиданно серьёзно рассматривала рисунки, а я затаила дыхание. – Так чего ты хочешь?       Я показала на себя, на рисунки и на торговку.       — Да поняла я, что ты в служанки набиваешься, — раздражённо отмахнулась она, и я удивлённо захлопала глазами. – Я спрашиваю, в оплату что хочешь? Я много платить не смогу, а прислуга мне пригодится.       Я торопливо зарылась в сумку в поисках угля. От нервяка аж руки затряслись, пока я схематично чиркала «кровать» и «монетку».       — Если ещё и постой, то платить буду совсем мало.       Я охотно кивнула. Пусть мало, но хоть сколько-то. Надо немного встать на ноги, а там придумаю что-нибудь ещё.              Месяц Второго Зерна подкрался не заметно. Минуло полгода, как я пришла в мир любимой игры безмолвным неписем. За это время я значительно поднаторела в повседневных хлопотах, а так же расширила свой набор жестов. Мак-На оказалась весьма доброй хозяйкой, хоть и брюзгой. Платила исправно, выделила балкончик на втором этаже её дома под мой спальный угол. Никогда не хвалила, но и не нагружала работой. Аргонианка быстро поняла, что я разбираюсь в расстановке книг лучше неё, и теперь не приходилось ждать, пока покупатель переберёт все фолианты на полке, чтобы найти одну. А так как я читала довольно много, то могла порекомендовать какие-то книги интересующимся.       В целом, симбиоз сложился. Что не сказать о накоплениях. За полгода, с учётом вынужденных трат на одежду, удалось собрать жалкие семьсот септимов. Совсем копейки.       «Удручающе, ничего не скажешь…»       Тут же осаждала себя, что у меня есть стабильная работа и даже не на износ. Хоть копейки, но зарплата. Хоть скамейка, но ночлег. Я не осталась на улице просить милостыню.       — Мисс Вел, добрый день, — внезапный мужской голос заставил меня вздрогнуть. – Вы скоро вернётесь в магазин? Мне бы пригодилась ваша помощь в выборе книги.       Я рассеяно кивнула, придержав корзину с продуктами, провожая взглядом пожилого имперца. Он часто приходил в лавку и покупал много книг. Постоянный клиент.       Вел. Так меня назвала Мак-На. Значит «ребёнок» на айлейдисе. Она сказала, что даже ей неприятно обращаться ко мне «Эй, ты». Мне оставалось только согласиться, так как своего имени здесь я уже никогда не услышу.       С разрешения хозяйки, я показывала аккуратно переписанную свою записку практически всем постоянным клиентам, аргонианка даже была настолько любезна, что заглянула в Гильдию Магов с ней. Но чуда не произошло. Когда я переписывала текст из книги, всё равно получалась тарабарщина. Я носила сложенный листок с собой, скорее, по привычке и на всякий случай. Подумалось, что моя немота и неразборчивое письмо – результат работы «системы безопасности» Нирна. Чтобы я не сломала их реальность знаниями своего и их мира.       Так же наметился прогресс с контактом с Братством. Ну как, прогресс… Может Шемер всё съедает. С крыской я плохо была знакома по игре, ну бродила по коридорам, и ладно, проход не загораживала. А может, нищие, что кучковались возле часовни, растащили. В общем, повадилась носить к дому вкусняшки. Настоящий идиотизм, сама прекрасно это понимала. Но так хотелось побыть рядом с ними, хотя бы косвенно.       Помимо помощи в магазине, я занималась и домом Мак-На, стирала, убирала и готовила. Стряпню мою аргонианка молча одобряла, так что мелкие блюда, вроде печенья, я стала печь в большем количестве. Хозяйка на это ничего не сказала. Как и про то, что остатки сладостей я уносила неизвестно куда.       Приноровилась прятать маленькую корзинку между камнями у входа, накрывая платком. Сначала, я находила всё не тронутым. Затем начало пропадать по несколько штук. И в конце концов, недели две назад, я нашла корзинку на своём месте, но полностью пустой.       — Юная леди выглядит довольной в последнее время, — пожилой имперец тепло улыбнулся мне, пока я доставала с верхней полки книгу, что он попросил. – Быть может, случилось что-то хорошее?       Я невольно улыбнулась в ответ. Одёргивала себя, что пустая корзинка ещё ничего не значит. Подточить печенье или пирожки могли и городские, самые обычные, крысы. Могли и нищие. Дети, в конце концов, могли найти корзинку в камнях – не такое уж надёжное там укрытие. Но тихий голосок внутри пищал: «Кто-то из Семьи! Пусть даже Шемер! На здоровье, пушистый брат!». И потому настроение моё носилось на невероятных высотах.       — Не приставай к девочке, старый, — беззлобно бросила за стойкой Мак-На, записывая что-то на пергаменте.       — Да ну тебя, брюзга, — так же откликнулся мужчина. – Где ж ещё такую прелестницу найдёшь? И мила, и молчалива, и готовит хорошо. Замуж ей пора.       На этой ноте я едва не рухнула с табурета, на котором стояла, чтобы дотянуться до верхней полки. И перехватила насмешливый взгляд хозяйки.       — Рано ей ещё, мал росточек, — прошипела она с неожиданным смешком. — Вот найдёт свой угол, тогда и можно.       Имперец только цокнул языком, выставляя набранные книги на стойку.       — Носишься ты с ней, как с собственным дитём.       — А это уж не твоего ума дело, — дёрнула хвостом аргонианка. Я тихо принесла последнюю книгу к стойке и усиленно делала вид, что ничего не слышала. – Нечего тут уши греть. Поднимись к себе, там для тебя есть кое-что.       Я изумлённо переглянулась с пожилым имперцем, поклонилась и направилась к лестнице на второй этаж. Поднимаясь, услышала, как Мак-На что-то раздражённо шепчет мужчине, но тот только посмеивался, звеня монетами по столешнице.       На скамье, переоборудованной под кровать, лежал округлый свёрток, небольшой, едва шире ладони. Аккуратно развернув мягкую ткань, я с удивлением уставилась на маленькое зеркало. Овальное, на серебряной основе без украшений.       С его поверхности на меня глянула простая девушка лет семнадцати, с мягкими и приятными чертами лица. Бледные брови терялись на светлой коже с россыпью мелких родинок. Волосы оказались русыми, почти белыми, с каким-то непонятным карамельным оттенком. Когда я попала сюда, они были острижены очень коротко, «под мальчика». Сейчас отросли и завились мелкими кудряшками, как у овечки, делая меня похожей на белый одуванчик. А вот глаза были вполне обычными — серо-голубыми с тёмной каймой.       «Так вот какая я теперь…»       — Ну как? – тихо спросила за спиной Мак-На. – Я видела, что ты прикасаешься к лицу и волосам. Уже давно. Я стара, чтобы морочить этим голову, но тебе может сгодиться.       Ну вот, сейчас разревусь. Я уже похоронила попытки узнать свою внешность, даже ради любопытства. Кто там писал, что в воде до мельчайших подробностей всё разглядел? У меня вот не вышло. Всё темно или рябью шло.       Повернулась к хозяйке и сделала низкий реверанс, склонив голову в знак благодарности.       — Ой, ну будет тебе, это просто зеркало, — кажется, она смутилась.       Но для меня это было важно. Спасибо.              В конце месяца Второго зерна в Чейдинхоле намечалась ярмарка. Постепенно начали стягиваться местные и приезжие торговцы, обеспеченные жители Брумы и Бравила, каджитские караваны, караваны из Морровинда и многие другие. Непривычно было наблюдать подобное столпотворение даже для такого крупного города.       «Книги Мак-На» работал без продыху с открытия до закрытия. Аргонианка привычно ворчала, что стара для этого бедлама, но прибыль усердно записывала. Я носилась по лавке, как электровеник, только успевала на табурет запрыгивать да книги доставать. В магазин повадились заходить и молодые парни, всё норовили меня под локоток поддержать. Тогда хозяйка принималась ругаться, чтоб покупали и проваливали, нечего место занимать и без них не протолкнуться.       Я была ей благодарна, так как сама, по явным причинам, вежливый отпор не могла дать.       — Завтра отдохни, — шагая мимо моего закутка вечером, сказала женщина.       Я оторвалась от очередной книги и с недоумением уставилась на неё.       «Какой отдых? У нас же завал!»       — Нечего на меня смотреть. Мне надо в столицу съездить, большой заказ отвезти, а сама ты магазин не потянешь. Да и отдыхать тоже надо.       С этими словами Мак-На прошла в свою комнату и закрыла за собой дверь, готовясь отойти ко сну. Мне осталось просто пожать плечами. Отдых, так отдых. Погуляю завтра по рынку, приготовлю что-нибудь вкусненькое.       А утро было просто замечательным. Пока стоял туман над водой, я проводила хозяйку до повозки и пошла досыпать. День выдался ясным и тёплым, самое оно для прогулок. Гости города и жители высыпали на улицу, нежиться под ласковыми лучами Магнуса. Прогулочный остров заполонили люди и меры, напоминая мне об экскурсионных зонах родного города.       Побродив между лотками, я нашла свежие пепельные бататы. Сделаю пирог с бататом, ежевикой и лавандой. Знакомые кивали мне, улыбались.       «Не бывает так спокойно», — противно зудела глубоко на задворках старая привычка всегда ждать подвоха, тем более, если всё так хорошо.       Я старалась не зацикливаться на этом, но чем больше времени проводила на улице, тем сильнее становилась тревога.       «Я – не параноик. Не параноик!»       Поспешила в магазин – лучше отвлекусь готовкой и чтением. Когда замок на двери щёлкнул, меня немного отпустило. До самого вечера не выходила на улицу, занимаясь уборкой и стиркой, поставила тесто на пирог, почитала, и принялась за готовку.       Пирог получился пышным и ароматным. Уложила его в корзинку и накрыла платком. До ночи не должен сильно остыть. На улице уже не было столько народа, как днём. Зажгли фонари у таверн и кабаков, люд потянулся туда веселиться и отдыхать.       По дороге до заброшенного дома я могла пройти даже с закрытыми глазами. Брела, глядя по сторонам. Мне всегда нравился Чейдинхол, своей самобытностью и атмосферой маленького городка, где все друг друга знают. Но предпочтение отдавала Скинграду из-за удобства и «итальянского» шарма. Может, зря?       Гнутые крытые мостики с резьбой, узкие домики с окованными дверями, магазинчики, речка. Красотень.       Привычно подошла к нужному дому, огляделась – никого. Осторожно запрятала корзинку за большой камень, поправила так, чтобы с дороги видно не было. Улыбнулась, жалея, что не увижу их лиц, или мордочек, когда попробуют пирог. Всё-таки такая кулинария здесь не в ходу. Обычно готовили простую и сытную пищу, которая не била по кошельку. А пепельный батат ещё пойди найди…       — Вы потерялись, мисс? Вам помочь? – от томного мужского голоса едва не на ушко, сердце, казалось, остановилось.       Я дёргано обернулась и тут же оказалась схваченной сильными жилистыми руками. Холодея от ужаса, глядела в жёлтые светящиеся глаза вампира.       — Наконец, я тебя нашёл, — зарывшись лицом в мои волосы и шумно вдыхая, шептал Серидур. – Поговорим наедине?       Одним движением сбил доски и вырвал замок с двери заброшенного дома «с мясом», затаскивая меня в темноту. Я брыкалась и билась в его захвате. Цеплялась пальцами за деревянные стены, сдирая кожу и засаживая занозы, пока он волок меня на второй этаж. Безмолвно рыдала, проклиная собственную немощь и глупость. А на задворках роилась мысль: «Если здесь найдут мой труп, то к дому будет много нежелательного внимания».       Альтмер швырнул меня в нагромождение старых ящиков и полок. Щепки впились в незащищённую кожу, распарывая её до крови. С ненавистью взглянула на его лицо, искажённое в издевательской усмешке.       — Обвела меня вокруг своего маленького пальчика, — Серидур нетерпеливо облизнулся. – Думал, ты забралась в самую глушь, а ты и не пряталась вовсе. Хитрая девочка.       Я попыталась нащупать хоть какую-то доску, чтобы использовать её для самозащиты.       — Только попробуй подняться, и я сломаю твои прелестные ножки, — мужчина так быстро нагнулся ко мне, что я дёрнулась от неожиданности. – Как мило со стороны того старика рассказать мне об одном очаровательном немом создании в Чейдинхоле. Без его глупости я бы не догадался искать тебя на «видном месте».       Тем временем, рука его заскользила по голени под подол платья, и вампир навалился сверху, заглядывая в мои переполненные ужасом и осознанием глаза. Меня перекосило от омерзения и едва не стошнило. Вновь задёргалась, пыталась пинаться, колотила руками и извивалась, но толка не было. Альтмер перехватил одну из рук и засунул в рот мои кровоточащие пальцы.       — Умм, — аж зажмурился от удовольствия, посасывая их. – Я долго представлял этот вкус. Не высший сорт, но пикантно.       Помимо ужаса и тошноты, накатило какое-то смиренное оцепенение. Сколько я не сопротивлялась, не толкалась и не извивалась, оттолкнуть этого монстра у меня не выходило. Словно упиралась в стену. Не шелохнулся ни на сантиметр.       — Твоё молчание так возбуждает, — Серидур недвусмысленно развернул меня на бок и прижался бёдрами, зарываясь руками под подол платья.       «Нет… Нет!»       «Ублюдок! Хочешь убить, так убей уже!»       Слёзы полились с новой силой, от бессилия, от обиды. Не знала, было ли это тело невинно, но лучше бы досталось дреморе, чем этому чудовищу. Холодные пальцы сжали бедро, меня затрясло от страха и рыданий. И это зловонное дыхание на ухо, когда он торопливо разрывал мои панталоны и нижнюю юбку…       «Милосердная Матушка…»       Внезапный рывок, я дёрнулась, и осталась лежать одна.       — Могу я узнать, что вы делаете на моей территории, сударь?       Дрожа, обернулась на смутно знакомый голос.       Серидур стоял на коленях, запрокинувшись назад. У его горла застыл серебряный кинжал в руке с перчаткой, а за голову его удерживал... Винсент Вальтиери. Кроваво-красные нечеловеческие глаза смотрели безразлично, чуть мерцая в полумраке. А лицо не было похоже на скукоженую хурму, как в игре. Сильно выступающие скулы не портили вид, хоть и обостряли черты лица. Тёмные волнистые волосы собраны в хвост. Тонкие губы, упрямая линия рта, брови в разлёт, под глазами тени и морщины.       — Кххх, ты… — захрипел альтмер.       Какая большая разница между этим вампиром и Винсентом. Одному я желала захлебнуться в лавовых озёрах Обливиона, а другому – броситься на шею, чтобы тот успокоил и защитил.       «Но я не член Семьи».       Одёрнула платье и села, так как ноги дрожали словно у новорождённого оленёнка. Слёзы страха и отчаяния сменились облегчением. Я смотрела на трёхсотлетнего вампира и не могла наглядеться. На эти незнакомо-родные черты, на спокойные и пугающие глаза, длинные пальцы, что удерживали Серидура в таком положении без особого усилия.       «Убей его, Винсент. Ну же! Сверни ему шею! Оторви голову!»       Тёмный Брат обратил на меня внимание. Какое-то непродолжительное время он рассматривал моё лицо, потом перевёл взгляд на нарушителя, затем обратно на меня. И неожиданно протянул серебряный кинжал.       — Желаешь ли ты отомстить, дитя? – вкрадчиво поинтересовался мужчина.       «Отомстить?»       «О, нет, дорогой брат».       Я качнула головой, но тут же потянулась за оружием.       «Я хочу отправить его к Ситису, чтобы Отец Ужаса запытал эту сволочь до развоплощения».       Альтмер попытался воспользоваться переходом оружия, и контратаковать. Но под отчётливый хруст его руки опали безвольными плетьми вдоль тела, а сам вампир придушенно взвыл.       — Попытаешься подняться, и я сломаю тебе ноги, — невозмутимо обратился к нему Вальтиери, и я оценила иронию – очевидно, он слышал, как Серидур говорил это мне.       — Нгх, нет… Я уйду… Вы никогда… меня не увидите…       — Охотно верю, — кивнул бретон, наблюдая, как я подбираюсь к этой твари поближе.       Первым порывом было резануть по беззащитной шее с напряжённо натянутыми мышцами.       «Тогда его омерзительная кровь брызнет на деревянный пол. Отмыть будет проблематично. А если попадёт на меня, могу сама заразиться от этой твари».       Почти ласково заскользила самым кончиком клинка по выемке, за которой пряталась ярёмная вена, к ключице, затем, распарывая ворот расшитой рубашки, к груди. Вампир едва дёрнулся, острейшее лезвие чиркнуло по коже, и я увидела, что края царапины опалены.       «Серебро, ну конечно».       Примостила кинжал у сердца, прикидывая, хватит ли у меня силы пробить грудную клетку.       «Хм, нет. Лезвие зацепится за рёбра и застрянет».       Развернула оружие горизонтально, примеряясь к межрёберным зазорам – через мягкие ткани будет легче. Винсент отклонился немного назад, из-за чего тело альтмера выгнулось, тонкая кожа на груди натянулась и через неё стали чётко видны линии костей. Я кивнула, не отвлекаясь от «прицеливания». А затем взяла кинжал обратным хватом, закрыла навершие ладонью второй руки, чтобы прилагать больше силы, и сосредоточенно прижала острие к бледному телу.       И замерла.       «Я ведь убью его».       Он – вампир и просто мразь.       «Но ведь я убью его. Вот прям по-настоящему».       А он убьёт Релфину, если за полгода этого ещё не сделал. Игра умолчала, скольких он уже погубил до неё, и сколько пострадало бы в будущем, не попадись он герою.       «…»       «Цивилизованных вампиров мало, и они стараются не сокращать свою численность. Винсент действительно хочет, чтобы я его заколола?»       Я глянула вверх, где мерцающие алые глаза были устремлены на меня. Лицо бретона ничего не выражало.       «Пролить немного крови ради тебя, дорогой брат?»       Губы тронула невольная улыбка, и я медленно погрузила лезвие в вампирскую плоть. Достаточно не спеша, чтобы края раны успевали оплавляться с шипением и дымом, и не давать брызгать крови. Серидур болезненно застонал, не имея возможности кричать в сдавившей его челюсть хватке. Вонь палёной плоти и страдания ненавистного чудовища заняли всё моё внимание. Я не чувствовала удовольствия от процесса, воспринимая тварь, как игрового противника, которому всё равно предстояло умереть. Просто теперь его гибель была мучительной и не от руки героя.       Тело вампира билось в конвульсиях, и Винсенту пришлось придержать его за плечо, пока серебро клинка оплавляло и травило жертву «на живую», не давая регенерировать, разъедая ткани и причиняя нестерпимую боль. Серидур уже не стонал, а просто выл через сцепленные зубы. А когда кинжал вошёл в грудину почти до середины, и у альтмера вырывался только булькающий хрип, я привстала и толчком всего тела вогнала клинок до самой гарды. Мужчина дёрнулся и затих, а затем его бледно-золотая кожа стремительно посерела, пошла ветвящимися трещинками. От него пахнуло жаром, эпидермис начал отслаиваться сначала хлопьями, потом всё мельче, и мельче, пока тело не осыпалось прахом.       Стараясь игнорировать отвратительный горелый запах, я осторожно поднялась на ноги, дрожь в которых прошла, а я и не заметила.       — Это было впечатляюще, — заключил Винсент, не спеша отряхивая свою одежду от осевшего на ней праха.       Я быстро осмотрела серебряный кинжал и, заметив, что крови на нём не осталось, протянула владельцу, удостоверившись, что тот берёт его рукой в перчатке. Торопливо утёрла лицо обрывком нижней юбки, и со всей искренностью присела в реверансе, улыбнувшись. Это действие отразилось внезапным интересом на худом лице мужчины. Он окинул меня оценивающим взглядом.       — Ты понимаешь, что я – тоже вампир?       Я спокойно кивнула.       — И не боишься?       Мотнула головой.       — Я ведь могу поступить так же, как он, — Винсент приблизился одним скользящим шагом, и обхватил мой подбородок рукой, не давая отшатнуться.       «Как будто я пыталась».       — Всё равно не боишься?       «Смешные вещи говоришь, дорогой брат».       Я заглянула в его алые-алые, словно кровь, глаза, не находя там злобы, только извечную жажду. Вежливый, внимательный, терпеливый. Словно любимый дядюшка. Очень близкий. Тот, кого так больно было терять, так невыносимо горько, понимая, что он не виновен в предательстве.       «Дорогой брат – безжалостный убийца».       «Дорогой брат – дитя ночи».       «Дорогой брат может отличаться от того, кто вызывал все эти нежные чувства в игре».       «Но если он захочет убить меня…»       … Я ему позволю.       Немного подавшись вперёд, положила своё лицо ему на ладонь, с нежностью блуждая взглядом по лицу вампира. Губы сами собой растянулись в глупой счастливой улыбке, ведь я наконец-то встретила Тёмного Брата. И не какого-то незнакомца, а одного из любимых персонажей.       Винсент какое-то время разглядывал моё лицо. Выражение его собственного при этом стало несколько… озадаченным. А затем задумчивым. Он мягко отпустил меня, отстранившись.       — Тебе стоит вернуться к себе, дитя, и позаботиться о ранах.       Кивнула, и он начал спускаться по лестнице, я пошла следом. Только сейчас почувствовала, как саднят разодранные пальцы, а на теле наверняка зреют гематомы. На первом этаже Винсент галантно отворил передо мной входную дверь, чуть поморщившись на выбитый замок.       «О! Ещё ж пирог!»       Встрепенулась, прикоснулась к запястью вампира и показала раскрытую ладонь, прося обождать. Выскочила за порог и нырнула к камням, извлекая корзинку. Вернулась в дом и протянула угощение мужчине. Он неожиданно усмехнулся, глядя на моё сияющее лицо, но пирог принял.       «Уверена, они давно знают, кто им вкусняшки таскает, вот он и не говорит ничего».       Собираясь уже закрыть дверь, Винсент замешкался. А затем протянул мне руку.       — Дай взглянуть.       Я не сразу догадалась, о чём он. Достала сложенный листик из кармана платья и протянула ему. Мужчина аккуратно развернул его, задумчиво изучая мою записку.       — Это ведь какой-то язык? Ты умеешь писать только на нём? – после неожиданно долгого молчания, спросил он. Обычно читающие сразу говорят, что не понимают и не заморачиваются дальше.       Я кивнула и показала на пальцах «два».       — Хм, два языка? Для меня они выглядят одинаково, — он ещё немного подумал и вернул мне записку, неожиданно обронив: — Мне жаль.       Я только качнула головой: «Ничего страшного, дорогой брат», и благодарно поклонилась. Не стоит задерживать его в дверях, кто-нибудь может увидеть, пусть уже и стемнело. Я махнула рукой на прощанье и поспешила обратно в торговый квартал.       «Я увиделась с Винсентом Вальтиери!»       Воодушевлённая, совершенно позабыв про ужас, что произошёл до этого, я едва не вприпрыжку бежала по каменной дороге. Ведь раз он жив, то и другие Братья и Сёстры живы. А если они в порядке, то и Люсьен Лашанс тоже. Хотя бы относительно. Протагониста пока нет, а значит, предателю не выпал шанс навредить Уведомителю.       У самого мостика в торговый квартал дыхание, наконец, сбилось. В голове было пусто. Тело болело и саднило, но, чуть не задыхаясь от восторга, я думала: «Он жив и я могу его спасти!».       «Книги Мак-На» встретил меня светом в окнах.       «Я забыла…»       Стоило двери щёлкнуть, отворяясь, как моему взору предстала хозяйка, воинственно упиравшая руки в боки.       — Негодница, ты знаешь, который час?..       Тут она осеклась, окинув меня обеспокоенным взглядом, и подалась навстречу.       — Во имя Хиста, Вел, что стряслось? – когда тёплые чешуйчатые руки аргонианки коснулись моей кожи, я поняла, как сильно замёрзла. – Дитя моё, на тебя напали? Тебе навредили?       Я неопределённо покачала головой, размышляя, как успокоить пожилую женщину, и неожиданно поняла, что плачу. Из глаз потекли слёзы, руки задрожали, и я разрыдалась, вспомнив это чудовище и его омерзительный запах. Мак-На торопливо прижала меня к себе, принялась гладить по голове, обеспокоенно поджимая хвост.       — Ничего-ничего, ты в порядке, всё будет хорошо, — шипяще приговаривала она, уводя меня от дверей вглубь магазина.       Такой истерики у меня не было ни в одной из жизней. Впрочем, я никогда не становилась убийцей. Хотя, вот об этом у меня голова вообще не болела. Но и нападений со мной не случалось. А тут аж два за полгода, и второе вполне могло закончиться жуткой смертью.       Когда я успокоилась, моё лицо напоминало разваренный пельмень, так оно опухло. Хозяйка помогла мне помыться, пресекая любое сопротивление. Она осмотрела и обработала мои раны. Её хвост периодически стегал по полу, когда она сдерживала гневные порывы, а сквозь зубы вырывалось непроизвольное шипение. Впрочем, она скоро успокоилась, стоило разобраться, что надо мной не надругались, а обидчика… поймали. Не могла же я сообщить, что собственноручно казнила эту тварь.       Этой ночью хозяйка оставила дверь своей спальни нараспашку, опасаясь, что меня станут мучить кошмары. Но её беспокойство оказалось напрасным. Да, я видела эту сцену во сне. То, как он страдал и дымился, как его тело стало пылью под ногами. Как я убила его.       И это дарило мне мир.       Он умер от моей руки, и больше никому не причинит вреда.