Перегоревшие чувства

Если бросишь ты меня, будешь жуткой дурой. Я спущу все якоря под укором хмурым. Я закрою все замки, оплету лозою двери, окна от тоски — все для нас с тобою. Принесу тебе я звёзд, принесу я вечность. Скрою — бесит вот меня вся твоя беспечность, но готов я целовать пальцы твои в кольцах и молиться, для церквей ставши добровольцем. Тебя много — тут и там. Словно привидение. Я ищу по всем углам с быстротой оленьей. Не склоняя головы, пропускаю колкость. Мне приятно, что в тебе говорит неловкость и сгорает в пепел вмиг вся твоя невинность — пред тобой я вдруг возник… Утерялась зримость — ты ли подмигнула мне за окном вагона или это в голове мне пропели хором? Если Дама ты Червей в карточной колоде, я же Джокер-лицедей в некотором роде. Я рождён был покорять, а не покоряться. Гордость мне не грех сломать — прошу тебя остаться рядом, здесь, рука в руке. Два бокала вместе мы столкнем в своем мирке и напишем песни. Если хочешь быть моей, то не будь сердитой: тебе ярость не к лицу, как и быть со свитой, где второй — с ножом в руке, ну а первый — с ядом. Жизнь вся сходится на мне, а других не надо. Полюби меня, как дым, что вдыхаешь рьяно, полюби — и как один все завоют страны. Все в преддверии моей страсти к тебе вечной. Я твой верный арлекин со свечою подвенечной. Полюби меня навек, раз ты моя муза, пусть нас судит человек — убогая обуза. Не бросай меня, прошу, вычтем все обиды и по-новой возведем хлесткие эгиды. Только ты и я — вдвоем — будем за стеною, и не страшно станет мне встать к тебе спиною… Солнце греет третий день, а земля ликует: умер Джокер-лицедей, нарвавшийся на пулю.