***
Вечер медленно опускался на Йокогаму, превращая пыльные улицы в нечто прекрасное и загадочное. Заходящие солнечные лучи ласково поглаживали парочек стопившихся на набережной, что бы посмотреть на по истине красивый закат. Утомлёное за весь день солнце, ласково прощалось с лазурным морем, окрашивая самый горизонт в ярко алый, переходя в плавный градиент всех оттенков розового, и только где то в самом верху, оставаясь светло жёлтым. — Накахара-сан, — Ацуши сидел на плечах рыжеволосого юноши и заворожённо наблюдал за цветными облаками. — Красиво очень, правда? — Чуя промолчал. — Почему они такие яркие? — Говорят, что когда из жизни уходит, хороший человек, ему позволяют разукрасить небо, во все цвета радуги. — А куда они уходят? — Не знаю, Ацуши. — Мальчишка задумался, помотал ногами, несколько раз ударяя Чую в грудь. Внимательно всмотрелся в малиновые облака и улыбнулся, широко и светло, так, как умел только он. — Самолётик, — Ацуши указал на белую полоску, прорезавшую облака. — Самолётик, — Со вздохом проговорил Накахара. — Хочешь полетать? — Он не увидел, но ощутил как, Накаджима расплылся в счастливой улыбке и кивнул. Парень приподнял его над собой и закружил. Ацуши весело засмеялся, расставил руки в стороны и опустившись на землю побежал вокруг Чуи, имитируя жужжащий шум самолёта. Накахара проводил взглядом маленькую фигурку и снова поднял глаза к небу. На душе было как-то спокойно, слишком спокойно для человека каждый день рискующего своей жизнью. Чуя не сразу понял, что изменилось, лишь спустя несколько мгновений до него дошло, что детский смех растворился в лёгком шуршании ветра. Накахара огляделся, выцепляя взглядом маленькую фигурку возле основания моста. Ацуши стоял не шевелился, тигр, которого он таскал по всюду, валялся на земле возле его ног. Чуе на миг показалось, что там не мальчик, а манекен, но Накаджима вдруг резко упал на колени, протягивая кому-то руку. Накахара нахмурился, различив под тенью моста силуэт лежащего человека и быстрым шагом направился к ребёнку, не хватало, что бы его украли прямо у него из-под носа. В таком случае, скумбрия, просто замучает его своими язвительными комментариями о некомпетентности некоторых сотрудников мафии. Подувший ветерок принёс металический запах. Чуя ускорил шаг. Подойдя на несколько метров ближе, он отчетливо уловил знакомый запах свежей крови. Адреналин ударил в голову, подумалось, что с мальчиком случилось, что то страшное. Огнестрельное ранение, как минимум. Накахара одним рывком преодолел расстояние между ними и замер. Глаза забегали по знакомой фигуре, стараясь зацепиться, за какое нибудь отличие. «Нет, этого не может быть», пронеслось в мыслях у Чуи, прежде, чем он понял, что судя по всему уже мёртвый человек ему очень хорошо знаком. Он медленно осел на землю рядом с Ацуши, только сейчас замечая слёзы бегущие по бледным щекам мальчика и тихий шепот, молящий подняться с земли. — Ацуши… — Тихий голос раздался прямо над ухом и мальчик вздрогнул. — Идем. — Накахара потянул его за руку, намереваясь отвести подальше. Собравшиеся зеваки в большую толпу позади них, начали шушукаться. Чуя потянул сильнее, стараюсь оторвать от холодного тела, но мальчик не поддался. Вцепился в посиневшую руку и уткнулся в пропитанный кровью плащ, заглушая громкие всхлипы. — Ацуши. — Повторяет Чуя настойчивее, а затем непроизвольно задерживает дыхание. Маленькая ручка нащупала голубой, местами испачканный кровью браслет. Ацуши распахнул глаза, осматривая находку, безвольно открывая и закрывая рот. В миг всё замерло. Место где ещё несколько минут назад раздавался детский смех и радостно щебетали птички, погрузилось в мрачное молчание. — Идём. — Твёрдый голос Чуи разрезал скорбную тишину. Он с силой тянет переставшего ощущать реальность мальчика и тот безвольной куклой падает ему в объятья. Накаджима дрожит, утыкается лицом в жилетку, которая стремительно намокает от потока детских слёз. Накахара нервно поглаживает ребёнка по спине, шепчет что то невнятное и наблюдает за приближающейся машиной мафии.***
В агентстве было непривычно тихо. Даже обычных звуков, на подобии шуршания бумаг, не было слышно. Все сотрудники потрясенные новостью о кончине Рюноске, сидели с опущенными головами. Царила скорбная тишина. — Примерное время смерти четыре часа утра. Значительные переломы и внутренние кровотечения. Группа крови совпадает с группой Акутагавы-сана. — Монотонный голос какого лаборанта мафии отлично вписывается в царящую атмосферу скорби. — Мы проведём ещё несколько генетических тестов, но шанс на ошибку минимален. Мне жаль. — Последняя фраза была явно лишней. Глупое лицемерие и желание выслужится перед боссом. Всем присутствующим было понятно, что его мало волнует то, о чём он говорит. Вероятно его мысли занимает планирование отпуска на светящую за хорошую работу премию. Но тем не менее, Огай встаёт со своего места, благодарит за информацию и провожает лаборанта к выходу. — Гин уже знает? — Тихо спрашивает Танидзаки. Он пожалуй единственный кому удалось сблизится с чёрными ящерами. — Не думаю, что хорошая идея сообщать ей, пока мы не будем уверены наверняка. — Парень понимающе кивает, а затем удаляется из агентства, не в силах терпеть грустные лица и приглушённый плач Ацуши, доносящийся из недр кабинета доктора Йосано.***
Ацуши с трудом разлепляет опухшие глаза, поднимается с кушетки и оглядывает место в котором он находится. В голове туман. Перед глазами плывёт и вокруг мрак, но различить очертания книжных полок всё же удаётся. Мальчик осторожно спускает ноги вниз и не достав до пола, наугад прыгает в темноту. Приземление на пол получается довольно болезненным. Накаджима сдавлено шипит, потирает ушибленные колени и вновь оглядывается в поисках двери. — Ацуши? — Сонный голос откуда-то из угла, раздаётся неожиданно. Маленький мальчик испуганно вскрикивает и резко оборачивается. Свет щёлкнувшей лампы озаряет уставшее лицо девушки. — Как себя чувствуешь? — Накаджима молчит, прислушивается к ощущениям, а затем пожимает плечами, не зная можно ли внутренние опустошение считать за хорошо. Акико поднимается с кресла и сладко потягивается, не просто несколько часов просидеть в одном положении. А затем подходит к мальчику. — Ацуши, хочешь что-нибудь? — Накаджима стоит опустив голову в пол и трёт красные глаза. На вопрос девушки он не отвечает и та тяжело вздыхает. — Может воды? — Парниша отрицательно качает головой. Йосано напряжёно смотрит на белую макушку, а затем опускается на корточки и обнимает. Ацуши рвано вдыхает запах роз, не уверенно обхватывает шею девушки руками и прижимается ближе. — Я хочу к Рю-чану. Когда он придет? Он же придёт? Да? — Ацуши всхлипывает не получая ответа на свой вопрос. — Он же просто потерял браслетик, да? Он придёт? В комнате становится слишком душно. Девушка теряется в бессвязном лепете мальчишки. Пытается захватиться за суть, подобрать правильный ответ. Дверь тихо отворяется, привлекая внимание к человеку появившемуся на пороге. — Привет. — Медленно произносит он, привлекая внимание Ацуши, тем самым избавляя Йосано от надобности отвечать. — Мне тут кое, что предали, думаю это принадлежит тебе. — Из за спины появляется отмытый от всех пятен, плюшевый тирг. Накаджима заинтересованно смотрит на Достоевского, а затем неуверенными шагами приближается к своей игрушке. — Мы уже знакомы, но на случай если ты забыл, меня зовут Фёдор. Можно просто Федя. — Как только тигр оказывается в руках мальчика, мужчина делает шаг назад. — Ты за чем-то пришёл? — Йосано становится рядом с Достоевским и говорит полу шепотом, словно боясь что их кто-то подслушает. — За чем-то, но тебе сейчас не до этого. — Мужчина отвечает так же тихо, чуть наклоняясь к уху девушки. — Верно сказано. Завтра ведь ещё похороны, не понимаю почему они так торопятся. — Завтра? — Фёдор удивлённо приподнимает бровь.- Разве уже точно известно? — Тебя это удивляет? У мафии лучшие оборудования. Да Мори этим лично занимался. — Достоевский нахмурился, покачал головой, взглянул на девушку и вздохнул. — Не похоже это на них. — Он махнул головой, словно указывая на ту загадочную организацию. — Обычно тело найти невозможно и все захваченные ими эсперы, считались пропавшими без вести. Подозрительно это всё. — На что ты намекаешь? — Стоит проверить всё ещё раз, но уже самостоятельно. — Не думаю, что Мори, стал бы врать. Ему не резонно делать это. — Фёдор проворчал что то на подобие: «Ещё как резонно», а затем громче сказал: — Но ты всё равно проверь. Для успокоение моей души. — Йосано ничего не ответила, но мысленно сделала себе пометку, наведаться в лабораторные помещения мафии.***
Мори крепко держит мальчика за руку, хоть тот и не пытается вырваться из хватки. По щекам вновь текут слёзы. Единственное, что удерживает от стремительно подступающей истерики, это крепкая мужская рука. — Кто вообще догадался притащить ребёнка на кладбище? — От куда-то спереди раздаётся, сердитый голос Йосано. Накаджима, поднимает голову, смотрит на девушку, но та не заметив его взгляд разворачивается и быстрым шагом покидает комнату. Мальчик всхлипывает, чувствуя себя совершенно одиноким и непроизвольно прижимается к ноге Огая, когда совсем рядом раздаются громкие крики, вновь что-то не поделивших Дазая и Чуи. Последнее, что слышит Накаджима перед тем как его поглощает истерика были крики Чуи: — «Да тебе вообще насрать на него было. А он между прочим намеревался добиться твоего одобрения, а не идеального союза. Ему этот Ацуши на хрен не задался.» Дальше всё виделось сплошным цветным пятном. Ацуши почувствовал как его, сначала бережно подхватили на руки, прижав к крепкой груди, а затем, после короткой дороги в машине, уложили на кушетку. Мальчик чувствовал чужие руки, неуверенно гладящие его по голове и голос приказывающий успокоится, а затем болезненный укол в руку.***
Мори-доно раздраженно раскрывал ящики с медикаментами, пытаясь найти хоть какое нибудь успокоительное. Слушать надрывный плач Ацуши третий час, сил не было совершенно. Наконец отыскав нужное лекарство, Огай навис над Ацуши, слегка придавив маленькое тело своим весом, лишив всякую возможность на сопротивление. — Вскоре должно подействовать. — Накаджима обиженно посмотрел на врача и потёр красные от слёз глаза. Начинало сильно клонить в сон. Измученный организм требовал восстановления, но мальчик противился желанию провалиться в сладкий сон. Глубоко вздохнув, Мори сел на край кушетки и завернул мальчика в найденное одеяло. — Это нормально, что люди уходят из жизни. И совершенно нормально чувствовать боль от потери дорого человека. — Он осторожно кладёт руку на голову Ацуши и медленно гладит по светлым волосам. — Переставай лить слёзы, этим Акутагаву всё равно не вернёшь, только себе навредишь. А он бы не хотел, чтобы тебе было плохо. — В мафии нет места состраданию, поэтом Огай понятия не имел как нужно поддерживать. Сам он уже давно не испытывал ничего похожего на боль. Трудно понять то, что сам не чувствуешь. Судя по тому, что дыхание Ацуши вскоре выровнялось и он положил голову на чужие колени, Мори сделал всё правильно. За окном начался проливной дождь. Будто природа вместе с Накаджимой оплакивает потерю. Босс мафии превёл уставший взгляд на окно. Сейчас он совсем не выглядел как один из самых опасных людей Йокогамы. Вскоре послышалось мирное сопение оборотня. — Прости. — Тихо сказал Мори, но при всём желание, Ацуши не смог бы услышать.