***
Время близилось к полночи. Небо затянулось густыми мрачными тучами. Дождь только-только начал капать крупными брызгами, обжигая сухую землю. Запахло сыростью. Явно будет ливень. Меж деревьев и кустов недалеко от дороги, по которой повозки доставляли продовольствие и больных в госпиталь, мирно шла маленькая старушонка, закутанная с головы до пят в чёрный кожаный плащ. Она держала костлявой рукой, на которой красовался перстень со странной заглавной латинской буквой, небольшую трость с маленьким фонарём, освещая себе путь. Где-то недалеко в сторону дороги послышались отчаянные женские крики. Ноги старушки вмиг привели её к источнику звука. Она затаилась за деревом, закрыв ладонью фонарь, чтобы не привлечь к себе нежеланное внимание, и стала наблюдать. Зрелище, представшее перед ней, повергло бы в шок любого слабонервного — но не её. Чудовища. Огромные, практически под два метра ростом, с деформированными конечностями, острыми когтями и зубами, чудовища. До того как заразиться чумой зверя это были обыкновенные люди. Старуха стояла, вжавшись в дерево, и глядела полными равнодушия глазами на то, как истерично орущая женщина молилась в бреду богине всего живого и мёртвого и отползала от заражённого урода к перевёрнутой повозке с продовольствием. Труп извозчика лежал по другую сторону повозки. Его плоть уже раздирали зубами, когтями и украшали ножевыми глубокими ранами обезумевшие другие заражённые. Нет, они не ели его. По крайней мере, пока что. Запах сырости от дождя смешался с запахами крови, пота и грязи. «Ну и вонь». — единственная мысль, которая промелькнула у старушки от этой картины. Она сморщилась и заткнула нос рукавом кожаного плаща, продолжая равнодушно смотреть. В одну секунду чудовище занесло окровавленное поржавевшее мачете над головой кричащей молитвы женщины. «Прекрати! Богиня живья и нежити, сжалься над мной! Прекрати, прошу!» — единственные слова, которые вырывались из глотки зарёванной девушки. Она смотрела на заражённого круглыми полными от страха глазами и пронзительно кричала. Её платье, руки, лицо и ноги были в грязи, а волосы впитали в себя влагу усилившегося ливня. Женщина зажмурилась и выставила руку вперёд, ожидая удара мачете, но вместо этого услышала звук падающего тела и глухой рык умирающего зверя. Остальные чудовища замешкались. Их плоть в ту же секунду пронзили острые ядовитые стрелы. Из ниоткуда появились охотники. «Вовремя.» — вздох. Ещё один. Как будто старуха знала, что так всё и будет. Её престарелой фигуре, прижавшейся к дереву, было всё равно. Старушка бы и дальше продолжала наблюдать из своего «укрытия» за спасением женщины и продовольствия, но время поджимало. Ей как можно скорее нужно было найти кое-кого. Она продолжила свой путь в госпиталь. До него оставалась всего лишь одна миля. Госпиталь, к которому направлялась старуха, носил название «Три сестры». Когда его проектировали и строили, явно руководствовались древним фольклором и скудной фантазией в названиях. Ему дали имя, опираясь на небольшую городскую легенду, связанную с королевской династией. По легенде, помимо двух сестёр, от которых пошёл весь королевский род, была ещё и третья. Если упираться в источники такой дезинформации, то на самом деле это была просто сплетня, сказанная одним пьяницей в таверне. Когда постоянного гуляку попросили предоставить доказательства, то его «убедительным аргументом» стало: «Я шам шнаю». Вот уж никто явно не думал, что госпиталь будет носить название в честь легендарной байки. Вокруг госпиталь был окружён неприступной белокаменной крепостью, у которой имелся лишь один вход в виде толстых чугунных решётчатых ворот. На самой территории «трёх сестёр» располагалось несколько шатров, в которых каждый день работа кипела по 12, а то и 15 часов, в виде осмотра охотников на наличие ран, язв, укусов и печати зверя, а также приготовления лекарств для больных. На входе старуху, естественно, не пустили. Лишь скептически оглядели. — Кто такая и зачем пожаловала? — обратился к бабуле один из охранников из-за ворот. — Ты не похожа на заражённую! На такой наглый вопрос с утверждением у старушки в мыслях пронеслась вся словесная брань в мире, которую она знала. Да как он смеет? Перед ним непростая бабулька стоит вообще-то! Но раскрывать себя нельзя было, поэтому старушка оперлась на грязную трость с погашенным фонарём и прокряхтела следующее: «Я хочу проведать свою умирающую дочь». Её тон звучал вполне себе обеспокоенным и убеждающе подействовал на мужчину. Бабушка выдала лицо искривлённое мрачной тоской, отчего второй охранник аж пихнул в бок первого и кивнул на женщину, мол: «пусть пройдёт; ты не видишь, что женщина хочет увидеть в последний раз своё чадо?» Мужчина, который минуту назад недоверчиво смотрел на эту бабушку, вдруг сжалился. «Пропустите и осмотрите женщину!» — крикнул всё тот же охранник, повернувшись в сторону башни со смотрящим. Тяжёлые чугунные ворота поднялись и к старушке тут же приставили высокого вооружённого до зубов амбала и несколько монахинь-медсестричек. Женщину увели в среднего размера льняной шатёр, который стоял на улице и мок от ливня. Монахини бережно сняли со старухи одежду, в том числе и перстень со странной заглавной латинской буквой, чтобы осмотреть на наличие язв, укусов и ранений. Заботливые руки девушек начали выискивать на морщинистом теле престарелой дамы изъяны, выдающие чуму зверя. Не обнаружив ничего, в глаза старухе посветили фонарём с ярко горящей свечой внутри, чтобы убедиться в том, что в зрачках нет печати зверя. Всё в порядке. Она здорова. Это вызвало недоумение у одной из монахинь. — Как вы добрались до нас, когда в округе полно обезумевших заражённых? — взглянула девушка с неподдельным интересом на старушку, помогая той надевать потрёпанные сапоги. Женщина сжала в руке перстень крепче. Видно было, что она не хочет отвечать на этот вопрос. — Я шла секретной тропой, — спокойно ответила старушка. Надеясь, что этим она хоть немного насытит любопытство наглой девицы, женщина надела аккуратно на палец перстень. — Что за «секретная тропа»? — не унималась монахиня. Старуха нахмурилась. Какая разница этой медсестричке? Пусть своим делом занимается и не лезет со всякими расспросами! Но, благо, пытливую и немного наглую монашку отвлёк подоспевший охранник с вестью, что охотники вернулись с повозкой продовольствия и вдобавок с испуганной раненной женщиной. Монахиня подскочила и попросила, чтобы все прибывшие, включая спасённую женщину, по очереди прошли проверку на наличие ран, укусов, язв и печати зверя. Вот оно! Старушка выиграла себе время, чтобы незаметно удалиться из поля зрения чересчур назойливой монахини и войти в само здание госпиталя. Мимо неё проскользнула невысокого роста полная монахиня с тазиком марли, у которой бабуля разузнала, где именно лежит та, кто ей была нужна. «А… Как там её? Ханни, Хелен… Ах, точно! — она неуклюже щёлкнула себя по лбу, — Хайси! Так она в южной части зала возле стены!» — всё что протараторила суетливая монахиня. Она тут же устремилась к своей цели. Отодвинув шторку в сторону, старушка заглянула и увидела надрывно кашляющую кровью бледную эльфийку. Повезло. В имитированной палате не было нежеланной соседки. Взяв маленький табурет, старуха подсела к постели и как-то странно посмотрела на больную. Это была сероволосая девушка высокого роста (от чего у неё свисали ноги с постели и ей по ночам приходилось их немного подгибать под себя, чтобы уместиться на кроватке, совершенно не адаптированной под её рост) с худощавым слегка мускулистым телосложением и с несколькими агрессивными татуировками на теле. — Ариднаэль, — в устах старухи это прозвучало как издёвка, будто напоминающая что-то явно неприятное и даже болезненное эльфийке. — Давно меня так не называли, — усмехнулась Хайси, приложив к своему горячему лбу ладонь. — Зачем пришла? Старуха ждала этого вопроса и поэтому даже несколько ехидно осмотрела лицо болеющей. Но спустя мгновение выдала равнодушное выражение лица. Как будто то, о чём она заведёт разговор будет сущим пустяком для неё, но не для Хайси. — Ты сама прекрасно знаешь для чего. — В последнюю нашу встречу ты просила меня украсть кольцо с печатью из королевского дворца и принести его тебе для того, чтобы сделать копию, — вздохнула тяжело Ариднаэль, а старуха в то время лишь погладила ногтём букву на перстне, — Сейчас я практически умираю, — её брови нахмурились, — и понятия не имею, что тебе нужно… Ми-и-ра. Последнее сероволосая процедила сквозь зубы и с какой-то ненавистью посмотрела на сидящую старушонку. Та лишь спокойно и даже равнодушно продолжала смотреть на эльфийку. — Королева месяц назад родила ребёнка — славную девочку, но очень слабую. Я бы хотела, чтобы ты украла эту девочку и подкинула королеве другого ребёнка, за матерью которого я просила тебя наблюдать несколько лет. Она две недели назад тоже родила девочку. Эльфийка стиснула зубы из своих последних сил и кашлянула кровью. Приподнявшись на локтях, она сплюнула кровавую слюну в ведро. — И-издеваешься?! — заикнулась девушка и ещё больше напрягла челюсть, стискивая зубы и постепенно переходя на агрессию, — Я здесь умираю, а ты просишь… Разгневанную Хайси перебил суровый и несколько холодный тон Миры. Ей явно не было по душе то, что она сейчас скажет эльфийке. — Я дам тебе противоядие и прекращу наш контракт, но ты выполнишь мой последний приказ. Сказанные слова повергли в небольшой шок девушку. Она отвела взгляд от Миры и устремила его в потолок, явно обдумывая тщательно каждое слово женщины. Её ладонь по-прежнему находилась у неё на горячем лбу. Последовал тяжёлый вздох, вырвавшийся из уст сероволосой больной. — С чего бы вдруг прекращать контракт? — Ты больше всего на свете хочешь этого. Сама знаешь, что после прекращения контракта я дам тебе возможность найти твою пропавшую возлюбленную. От одного упоминания об этом Ариднаэль сглотнула и посмотрела на Миру с некой надеждой в глазах. На уголках глаз эльфийки собрались маленькие слёзы. — Я правда увижу Зандру? — Да. — Налей мне тогда противоядие.***