Глаз бури

      Барти убежал из тренировочного зала, и тут Элисса сообразила, что снова осталась с Лордом наедине. Она застыла на одном месте, изо всех сил стараясь сохранять непринужденный вид. Ничего особенного не происходит. Вы почти целый год провели в компании друг друга — хотя бы по несколько часов в день. Не вздумай снова покраснеть, а то он вообразит себе невесть что и точно начнет допытываться… В конце концов, это неизвестная Беллатриса Лестрейндж, по словам Барти, была влюблена в Лорда, а тебя-то такие глупости уж никак не могут интересовать!       — Как прошел твой визит в Хогвартс? — осведомился Лорд мрачно — должно быть, все еще сильно раздраженный из-за ситуации с Сирано. Его недовольство повисло в воздухе как почти осязаемое грозовое облако, но на Элиссу просто угрюмый вид Волдеморта уже давно не производил сильного впечатления. — Есть что-нибудь, о чем мне стоит знать?       Поначалу Элисса хотела просто пожать плечами и всеми правдами и неправдами спровадить Волдеморта на выход — поскольку после тренировки, да еще всех вчерашних откровений в придачу явно была не в состоянии вести обычные шпионские игры. Но в последнюю секунду она вдруг вспомнила то, о чем Лорду однозначно стоило бы узнать, и самой Элиссе было ничуть не менее интересно, что же имелось в виду.       — Вообще-то да, — сказала она решительно, и Лорд взглянул на нее все так же угрюмо — будто надеялся, что она ответит простым «нет», и хотя бы здесь ему не придется решать очередную проблему. — Вчера я присутствовала при разговоре Дамблдора и Фаджа…       — Об этой беседе я уже прочитал в сегодняшней газете, — отозвался Волдеморт насмешливо. — Как раз в исполнении Сирано. Или ты хочешь поделиться своим экспертным мнением о том, как вели себя все присутствующие?..       — Хорошо, а вы прочитали в той статье, что Поттер является змееустом?       — Об этом еще Скитер написала позавчера, — на его лице возникло брезгливое выражение, и на Элиссу он уставился уже с настоящим неудовольствием. — При чем здесь эта чушь?       — В том-то и дело, что не чушь, — возразила Элисса задумчиво. Сердитое лицо Лорда не возымело на нее никакого воздействия, хотя после вчерашнего, пожалуй, какой-нибудь Пожиратель Смерти на ее месте мог бы уже начать трястись от страха. — Дамблдор говорил об этом Фаджу. Поттер на самом деле змееуст, вы знали?       Волдеморт застыл с совершенно непроницаемым выражением лица.       — Возможно, у него среди предков были змееязычные волшебники, — наконец пробормотал он, но Элисса покачала головой.       — Не в этом дело. Дамблдор сказал, что… — тут она осеклась и огляделась по сторонам. Они находились в малфоевском тренировочном зале, вокруг никого не было, даже домовиков, но все же… Элисса хорошо знала, как это бывает со старинными родовыми гнездами по-настоящему древних волшебных родов — когда магия дома в буквальном смысле подчиняется нынешнему хозяину. И, по большому счету, ничего из того, что происходит в этих стенах, не скроется от Люциуса Малфоя.       Без труда разгадав ее маневры, Лорд высокомерно махнул рукой:       — Ты полагаешь, у меня столько свободного времени, что я собираюсь тут весь день с тобой сидеть?       Вот, так правильно! Перед ней наконец-то знакомый лорд Волдеморт — хам и грубиян, каких еще поискать! Из-за разговора с Барти мир не перевернулся с ног на голову, и все общение с этим человеком можно выстраивать так же, как и прежде!       — Сделайте так, чтобы нас никто не мог подслушать, — выдохнула Элисса с таким облегчением, что Лорд воззрился на нее с удивлением. Он-то явно рассчитывал, что она слегка испугается и присмиреет, а вместо этого Элисса улыбнулась почти радостно, и в который раз ее радостная улыбка вводила Волдеморта в глубокий ступор, поскольку эта картина слишком сильно расходилась с его привычным видением мира.       Тут Элисса спохватилась и вежливо добавила:       — Пожалуйста.       Он моргнул — должно быть, на великого темного мага только сейчас снизошло осознание, что предыдущую фразу Элисса вовсе сформулировала как распоряжение, что ни при каких обстоятельствах не было допустимо. А как всегда это бывало, когда происходило что-то, что не укладывалось в лордовские представления о жизни, Волдеморт немедленно начал злиться. И глаза сверкнули красным особенно угрожающе, и лицо сразу заострилось, и палочка в длинных пальцах дернулась…       — Элисса, ты… — процедил он злобно, на что она быстро возразила:       — Послушайте, если окажется, что я не права — потом назначьте мне наказание, или я попрошу прощения, или как у вас тут принято… Но я считаю, что то, что я собираюсь сказать, вам покажется важным, и вы не захотите сразу посвящать в это посторонних. Я хоть раз за десять месяцев требовала вашего внимания по пустякам?       Несколько секунд он еще сверлил ее гневным взглядом — не иначе, перебирал в уме все свои любимые пытки, — но кажется, все же услышал в ее словах рациональный довод.       — Зато уж если требуешь — то это всегда происходит что-то такое, что угрожает моим планам и вообще вносит сумятицу в мои дела, — проговорил Волдеморт очень едко, но, как показалось Элиссе, уже без настоящей злости, а просто для того, чтобы последнее слово осталось за ним. А тот, еще немного поколебавшись, все же поднял волшебную палочку — и, кажется, только в последний момент решил направить ее не на Элиссу, а в воздух. Сотворив невербально заклинание, Лорд перевел взгляд на Элиссу — и по выражению его лица сразу стало как-то ясно, что ей действительно стоило бы быть сейчас как можно более убедительной.       — Вы знали, что у Поттера с вами какая-то странная ментальная связь? Временами его шрам на лбу начинает болеть, и Дамблдор считает, что это связано непосредственно с вами.       После небольшого молчания Лорд бесстрастно спросил:       — Что за чепуху ты несешь?       Ну да, чепуху, как же. А чего это вы, Ваше Темнейшество, застыли как громом пораженный, если это все — глупость, не стоящая вашего внимания?..       — По словам Дамблдора, в последний год эти боли участились. И он списывает это на… я так поняла, Поттер улавливает ваши настроения. Дамблдор сказал, что шрам болит, когда вы оказываетесь рядом или планируете совершить убийство. Но это бессмыслица, и я подумала, что это будет правильнее списать именно на какое-то ваше эмоциональное состояние…       — Достаточно, — и это слово было сказано таким железным голосом, что тут уже у Элиссы не возникло ни малейшего желания спорить, и она послушно заткнулась.       Темный маг в сильном волнении прошелся по центру тренировочного зала. Траектория его движения была совсем короткой — должно быть, он передвигался внутри сотворенного им звуконепроницаемого купола, и со стороны это было больше похоже на то, что Лорд метался как зверь в клетке.       — Мой Лорд, прошу прощения, что отвлекаю, но…       Люциус осекся и даже отступил назад, когда Лорд обратил свой взор на него. Малфой посерел, спал с лица, вид у него сделался напуганный. Удивленная такими метаморфозами, которые наблюдала в исполнении всегда чванливого Люциуса, который еще этим утром олицетворял собой полное довольство собой и уверенность в себе, Элисса даже огляделась по сторонам в поисках того, что же повергло Малфоя в такой ужас. Обнаружила только злого, как черт, лорда Волдеморта, который метал молнии глазами. При виде Малфоя он улыбнулся плотоядной улыбкой, и Люциус струхнул окончательно.       — О чем ты хотел поговорить с-со мной, мой друг? — и в устах Лорда это угрожающее шипение прозвучало как угодно, но только не как дружеское обращение. Звуконепроницаемый купол он предварительно убрал.       Малфой потряс головой; даже его шикарная платиновая шевелюра теперь казалась поблекшей, будто резко обесцветившейся.       — Это что-то срочное? — продолжал вопрошать Волдеморт, очевидно, полагавший, что говорит добрым и приветливым тоном.       Люциус потряс головой еще интенсивнее.       — Н-нет, м-мой Лорд…       — З-замечательно, — ощерился темный маг, а в следующую секунду Элисса, которая успела поверить, что Лорд о ней уже позабыл, ощутила стальную хватку на плече. Она машинально скосила глаза и увидела красивые длинные пальцы поверх собственного платья, которое она использовала в качестве тренировочного, а в следующую секунду всю ее будто прокрутило через мясорубку: они трансгрессировали.       А когда перемещение закончилось, Элисса обнаружила, что стоит посреди хорошо знакомой гостиной в доме, в котором прожила весь последний год. В ту же секунду Волдеморт отпустил ее и стремительным шагом отошел к камину; там он оперся рукой о стену и на какое-то время застыл, опустив голову. Элисса обратилась в каменное изваяние, не смея шевельнуться; еще никогда, ни разу за все эти месяцы, она не видела его в таком тревожно-возбужденном состоянии. Да, был еще вечер, когда Лорд вернул себе тело, но тогда он просто явился, допросил ее и тут же покинул дом. Но Элиссе еще ни разу не доводилось видеть его погруженным в такую беспокойную задумчивость; когда что-то настолько сильно выбило его из равновесия, что проблема требовала немедленного обдумывания и в то же время так болезненно била по живому. И в таком состоянии он казался странно… уязвимым?..       Элисса немедленно отвернулась, будто он мог каким-то образом подслушать ее мысли. И все же… да, Волдеморт был сейчас именно что уязвим. По крайней мере, она видела, какое впечатление на него произвели ее слова — настолько мощное, что он даже не находил в себе сил, или желания, или смысла скрыть свое состояние от нее. Малфой, конечно, тоже мог что-то заподозрить — раньше-то Лорд не позволял себе трансгрессировать прямиком из одного жилого дома в другой такой же дом. Как ни парадоксально, но при всей своей бесцеремонности и полном равнодушии к чувствам других людей, он следовал каким-никаким правилам этикета и не вторгался со всей беспардонностью в чужое жилище. Ну… — тут Элисса вспомнила, как Лорд заявился к Малфоям сразу после обретения тела — с некоторыми оговорками, но все же. А сейчас Волдеморт действительно был сам не свой.       — Это невозможно, — наконец отрывисто процедил он. Пальцы, которыми он упирался в стену, сжались в кулак, и Лорд с силой оттолкнулся от нее. Элисса как зачарованная следила за его рукой, но Лорд развернулся к ней, и теперь она с недоверием смотрела на его лицо — будто впервые увидев. — Я никогда не встречал подобных случаев, не слышал о них. Мне известно о ментальной магии все, я не ошибаюсь! Нет заклинания или ритуала, который может таким образом связать двух людей…       Аристократичные, точеные черты дышали жизнью, беспокойной энергией. В эти минуты Лорд полностью утратил и свой цинизм, и надменность, и презрительное отношение к окружающим, и будто превратился из мраморной скульптуры имени самого себя в живого человека. И Элисса глазела на него, сделав про себя еще одно открытие, которое оказалось для нее полной неожиданностью. Лицо, которое сейчас было полно сильных чувств, эмоций — растерянности, гнева, жажды действия, — внезапно показалось ей… притягательным. У Волдеморта оказались высокие скулы, и впалые щеки, которые посмуглели из-за охватившего его волнения, и губы были красиво, четко очерчены, и даже красные глаза, пусть и горели лихорадочно, однако не казались какими-то демоническими…       То есть к мысли, что на месте Волдеморта внезапно оказался довольно молодой мужчина, она уже успела более или менее привыкнуть. Теперь следующий шаг — смириться с осознанием, что это еще и — вот же черт подери все на свете! — привлекательный мужчина!       Это неправильно. Это ошибка природы. Темный маг не может быть таким, ему это по имиджу и статусу не подходит, в конце концов! Его же должны бояться хотя бы девяносто девять процентов населения, а мы, похоже, пришли к тому, что пятьдесят процентов из них будут восторженно хлопать ресницами и томно вздыхать при взгляде на него! Да у лишившегося тела младенца-рептилоида Волдеморта было больше шансов держать в страхе английских волшебников!       — Ты что-то перепутала, — наконец решительно подытожил Лорд, ничего не подозревавший о том, какой оборот приняли раздумья Элиссы. — Это была уловка Дамблдора. Вероятно, твои актерские таланты все же оставляют желать лучшего, и старика ты не обманула. Он специально сказал это, зная, что ты передашь его слова мне…       — Ради чего? — Элисса развела руками, и Волдеморт резко осекся и теперь мрачно взирал на нее. — Чтобы еще больше разжечь в вас ненависть к Поттеру? В этом нет никакой необходимости, вы и без того собираетесь убить мальчишку. Дамблдор в тот момент больше всего был заинтересован в том, чтобы привлечь Фаджа на свою сторону. Если бы он понял, кто я на самом деле, то не стал бы устраивать выяснение отношений с министром при мне, выдавая ближайшие цели Ордена Феникса. К слову, он уже догадался о ваших первых шагах — насчет дементоров и великанов. Нет, я больше склонна думать, что вчера Дамблдор действительно был в отчаянном положении и только потому раскрыл столько карт Министру. Фадж, кстати, отмахнулся от него как от назойливой мухи. И от Снейпа тоже.       Лорд молчал, только нервно постукивал пальцами по древку палочки. В такой напряженной тишине проползло несколько невероятно долгих минут.       — Вы думаете, это как-то связано с вашим исчезновением? — наконец не выдержала Элисса. — Если вы с Поттером оба пережили попадание «Авады Кедавры», что считается просто каким-то нонсенсом… Могла между вами на самом деле возникнуть какая-то связь?       На ее взгляд, эти два события вполне могли проистекать одно из другого, но Волдеморт после паузы покачал головой.       Вероятно, ей стоило держать язык за зубами, но тут уже Элиссу по-настоящему одолело любопытство.       — Почему?       Она была готова к тому, что вместо ответа Лорд пошлет ее к дьяволу, поскольку вполне мог не захотеть обсуждать такую животрепещущую для него тему с посторонним, но он неожиданно ответил, хотя и с видимой неохотой. Очень холодно он произнес:       — Потому что я хорошо представляю себе все события, которые произошли в ту ночь. Я знаю их причины, знаю всё — почему мальчишка уцелел, почему я оказался вырван из тела… И ни одно из этих событий не предполагало создания ментальной связи между нами! Если ты ничего не перепутала и не наврала, то ответ надо искать в какой-то другой области. Мне нужно Пророчество, — вырвалось у него тихое, какое-то бессильное шипение. — Там должен содержаться ответ… Возможно, мальчишка в самом деле какой-то особенный…       Элисса полагала, что Лорд сейчас снова глубоко погрузится в свои мысли, но, как выяснилось, тот весьма внимательно следил за любыми изменениями в окружающей обстановке. И ее скептический взгляд от него не укрылся.       — В чем дело? — потребовал он ответа, на что Элисса пожала плечами.       — Он не показался мне особенным.       — Да? — к ее удивлению, Волдеморт вдруг прищурился. — Ты демонстрируешь временами неплохое знание людей… Так какое же мнение у тебя сложилось о Поттере? Может, ты и у него с первого взгляда рассмотрела слабости и цели?       — Про его слабости и цели мне сложно судить. Ему всего четырнадцать, он еще не сформировавшаяся личность, чтобы можно было со всей серьезностью судить о его характере, жизненной позиции, а заодно сильных и слабых сторонах. По большому счету… мне его жалко.       Лорд чуть не подлетел от такого заявления, а его ярость в тот момент показалась Элиссе почти осязаемой.       — Жалко?! — выплюнул он, и ледяные интонации обожгли ее как вода в горном ручье зимой — от которой ощущения такие, будто тебя режут ножами. — Тебе его жалко?!       Не теряя присутствия духа, Элисса хладнокровно кивнула.       — Я провела вчера целый день в его компании. Он… совершенно обычный мальчишка, понимаете? Ему был год, когда вы попытались убить его. Вы же не думаете, что в год он уже все прекрасно понимал и сознательно отправил вас в небытие? Или что он хотел стать частью этого Пророчества? Или что он спит и видит, как бы сразиться с вами и окончательно победить вас? Да он просто ребенок, которому не повезло оказаться у вас на пути, а вы ему уже с младенчества жизнь сломали! Вчера его чуть не сожрал акромантул в соревнованиях, в которых должны выступать взрослые, подготовленные участники! А теперь просто так складываются обстоятельства, что Поттером в своих целях будут играться два могущественных мага, которые никак не могут решить, кто из них сильнее! И дальше вы будете пытаться прикончить Поттера, а Дамблдор будет пытаться разыграть эту карту — то бишь все того же Поттера — против вас. Вот я и говорю — бедный мальчишка. Его-то хоть кто-нибудь спросил, хочет ли он во всем этом принимать участие? Лично я бы никому не пожелала очутиться на его месте.       — Все сказала? — осведомился Лорд почти ласково. Ее тираду он, тем не менее, выслушал крайне внимательно, хотя Элисса очень сильно сомневалась, что она ему хоть сколько-нибудь понравилась.       — Все, — буркнула она неохотно.       — Восхитительно, — темный маг раздраженно цедил слова, а на Элиссу он смотрел с каким-то трудноопределимым выражением. — Может, мне отправить тебя в малфоевское подземелье на неделю, к Каркарову? Заставить тебя поголодать несколько дней? Пытать? Снова натравить на тебя боггарта? Что я должен сделать, чтобы ты хоть немного начала следить за языком?       — Я слежу за языком, — возразила Элисса запальчиво. Учитывая скорость, с которой у Лорда всегда менялись настроения, он действительно мог придумать ей уже настоящее наказание, и сейчас было жизненно необходимо дожать ситуацию до конца. Не уйти в защиту, а продолжить наступление, пока Волдеморт не нафантазировал себе невесть чего и не обвинил ее заочно в измене и прочих грехах. — Знаете, почему вы до сих пор терпите все, что я говорю, и больше того — сами спрашиваете мое мнение, даже наперед зная, что оно разойдется с вашим? Потому что я единственная в этой толпе бессловесных баранов, кто не боится высказывать вам то, что на самом деле думает! Потому что я не поддакиваю каждому вашему слову, и потому среди всех ваших последователей являюсь единственным более или менее достойным собеседником! Я имею в виду — когда вам хочется не просто посмотреть, как все вас боятся, но и услышать в ответ пару более или менее связных предложений. И потом — я же не пытаюсь вас переубеждать, действовать вам наперекор… У меня свое мнение — это да, но я же не ставлю его вперед вашего и все равно делаю так, как вы говорите! Но если вам и такое положение вещей надоело — хорошо, я замолчу и более не буду вас раздражать.       Как ни странно, за время этой пламенной речи он так и не швырнул в нее ни одним заклятием, а вместо этого заявил:       — Врешь, — Элисса вскинула брови, а Лорд нехотя разъяснил: — Ты дважды пыталась так себя вести. После боггарта и в тот раз, когда впервые познакомилась с Уизли. Ты замолкала, отвечала на вопросы, только если я к тебе обращался, и не спорила. На сколько тебя хватало? На несколько недель? Меньше? Потом ты все равно начинала вести себя по-своему.       Элисса хранила угрюмое молчание, а он неожиданно завершил:       — Вероятно, в этом тоже часть твоей силы — легко тебя не сломить. И да, своей откровенностью ты выделяешься из той толпы, что меня окружает. Но, — тут его голос ожидаемо заледенел, — у всего есть пределы, поняла? Мне бывает интересно послушать, что ты скажешь, потому что ты предлагаешь взглянуть на ситуацию под таким углом, под каким я ее еще не рассматривал. Это ценно, поскольку помогает предусмотреть и устранить недочеты в моих планах, которые я мог допустить. Но все должно быть в меру. И, в частности, — тут красивые губы скривились в какой-то кислой улыбке, будто произносить вслух такие слова Лорду не доставляло никакого удовольствия, — будь добра, перестань сопереживать моим врагам! Из-за проклятого мальчишки я оказался вырван из тела, лишен силы, могущества, я прошел через такое, с чем далеко не каждый бы справился, а сейчас с Поттером снова оказывается связана очередная головная боль, с которой мне еще предстоит разобраться, — но тут появляешься ты и сочувствуешь почему-то именно Поттеру!..       Он оборвал свою речь так резко, что теперь у огорошенной Элиссы на языке вертелось замечание — уж не хочет ли Лорд, чтобы вместо Гарри Поттера она сочувствовала ему? — но ей хватило выдержки удержать этот вопрос при себе. А Волдеморт, в последний раз окинув ее исполненным раздражения взглядом, круто развернулся и вышел из комнаты.

***

      Неделя пролетела быстро — Элисса ежедневно отправлялась в малфоевское поместье, где теперь Барти учил ее боевой магии. Лично для Элиссы эти занятия были хороши только тренировкой выдержки и рефлексов — тоже очень полезные навыки, но все равно ее не покидало ощущение, что она тратит время на какую-то бессмыслицу. Люциус и Нарцисса так привыкли к присутствию Элиссы, что даже не выходили встречать ее, а она сама трансгрессировала к дому и сразу спускалась в подвальный этаж к Барти. Лорда всю неделю она не видела, и дни пролетели быстро, однообразно и… скучно.       Тем большее впечатление на нее произвели новости первого июля. Утром она получила записку от Барти, в которой тот сообщил, что сегодняшнее занятие отменяется, и Элисса поняла, что у нее наметился совершенно свободный выходной. Ей бы насторожиться, но о том, что случилось что-то пугающее и страшное, стало ясно лишь в тот момент, когда она отправилась за покупками в Косой переулок: там царила точно такая же подавленная, гнетущая атмосфера, как после чемпионата мира по квиддичу. Даже на стенах вновь были развешаны плакаты — но теперь то были не снимки игроков в квиддич, не фотографии Сириуса Блэка, а изображения других десяти человек. Подзаголовки абсолютно всех газет вопили об одном — о массовом побеге из Азкабана, совершенном прошлой ночью, и вопрошали, как Министерство допустило подобное. Министр и прочие шишки не очень убедительно защищались.       Умно. Половина Управления мракоборцев погибла в Хогвартсе — и теперь вообще не понятно, кто будет заниматься поисками сбежавших. При этом Министерство решительно отрицало любую возможность возращения лорда Волдеморта в мир живых и списывало побег Пожирателей на что угодно — даже на злодейский замысел Сириуса Блэка. Который, насколько Элисса могла судить, сторонником Волдеморта вовсе никогда не был — учитывая, что Лорд его даже ни разу не упоминал.       Логическое продолжение этой новости последовало на следующее утро — Элисса получила послание, написанное знакомым каллиграфическим почерком, что она должна явиться на собрание Пожирателей в поместье Малфоев.       Когда она вошла в «зал заседаний», как мысленно Элисса тут же окрестила это место, она поначалу даже растерялась — поскольку привыкла, что все собрания Пожирателей, на которых она присутствовала, состояли из пяти человек. Сейчас же в просторном помещении собралось не меньше четырех десятков волшебников, и на этот раз собрание проходило не в гостиной, а, похоже, в зале для приемов, куда левитировали длинный стол и около сорока стульев. Лорда еще не было, Пожиратели рассаживались по местам. Кто-то переговаривался, перешучивался; кто-то хранил затравленное молчание; иные были серьезны и по-деловому сосредоточенны. Особенно сильно среди собравшихся выделялись те, кто только что сбежал из Азкабана — иссушенные, тощие, бледные маги, выглядевшие так, словно много лет не видели солнечного света. Даже новые дорогие мантии не прибавляли им привлекательности, поскольку не могли скрыть мучнисто-серую кожу, запавшие глаза, тусклые волосы, костлявые руки.       Тут Элисса сделала для себя интересное открытие — оказывается, у всех присутствующих были собственные места за столом, и все рассаживались в известном им порядке. Место во главе стола пустовало, а по правую и левую руку от лидера сидели Люциус Малфой и худая черноволосая колдунья — надо полагать, пресловутая Беллатриса Лестрейндж, о которой Элисса уже была наслышана. И, видимо, здесь можно было представить себе самую полную картину пожирательской социальной лестницы. Хм, совсем смешно будет, если ей сидячего места вовсе не достанется — в конце концов, Темной метки у нее до сих пор нет…       Но нет. Место за столом переговоров ей все же нашлось, но зато теперь наглядно становилось видно, насколько же невысоко она поднялась в местной иерархии — ибо место это было в противоположном конце стола, рядом с Хвостом. И это было так… забавно и красноречиво, что Элисса едва проглотила смешок, направляясь к оставшемуся стулу. Смеяться вслух нельзя было ни в коем случае, уж точно не в данном обществе — не поймут-с!       Посему Элисса ласково улыбнулась и помахала Барти, который смотрел на нее с сочувствием, не понимая, чем она так провинилась перед Повелителем, и направилась к своему месту. Хвост при ее приближении вжался в спинку стула, будто у Элиссы были щупальца или ядовитое жало, а на ее непринужденное «Доброе утро» полузадушенно что-то пискнул.       Она чувствовала, что снова стала объектом внимания многих глаз — поскольку была единственным новым лицом за этим столом. Особенно внимательного, тяжелого взгляда с нее не сводила Беллатриса, которая мрачно, пристально рассматривала третью женщину в этом сообществе, нисколько не переживая, что так открыто пялиться считается несколько невежливым. Элиссе даже показалось, что всю ее, каждый жест и движение, тщательно взвешивают, анализируют и обклеивают невидимыми ярлыками. Эйвери вскинул брови, явно удивившись, чем Элисса так могла провиниться перед Волдемортом, что ее отправили на штрафную скамейку. В глазах Кантанкеруса Нотта возникло едва заметное удовлетворение, когда он увидел, где очутилась Элисса на первом полном собрании. Даже интересно — ведь Нотт пребывает в уверенности, что Лорд с ней спит. Как же Кантанкерус объяснил себе внезапную опалу Элиссы — что она в постели плохо старалась?..       Так, все, надо сосредоточиться и подумать о чем-нибудь скучном, а то она сейчас точно прыснет на весь зал, и это обязательно донесут Лорду, и он ее несерьезный настрой нисколько не оценит… Например, можно повторить про себя четыре закона Голпалотта о ядах и противоядиях: уж это точно обеспечит ей умный, сосредоточенный вид.       Но вообще, конечно, интересно, ради чего была эта воспитательная мера посадить ее на собрание в компанию к Хвосту. То есть пока все эти Пожиратели выясняют между собой, кто ближе всех к Хозяину, она открыто высказывает ему свою точку зрения, и — больше того — Волдеморт официально разрешил ей это делать! А сейчас-то что за показательное выступление? Для кого оно предназначается?       Лорд появился беззвучно, причем сегодня он был без Нагайны. В зале тотчас установилось почтительное молчание, только прошелестел едва заметный ветерок — многие не сдержали приглушенных вздохов. Элисса, уже смирившаяся с внезапным омоложением Волдеморта, смотрела на него спокойно, но на лицах многих по-прежнему читалась плохо скрываемая растерянность. Надо полагать, даже во времена первой войны пятнадцать лет назад Лорд выглядел куда старше и хуже.       Он обвел взглядом собрание, и Элисса могла дать голову на отсечение, что он точно отметил ее среди присутствующих. Тем не менее, она не стала корчить никаких обиженных или удивленных гримас, а вместо этого сохраняла на лице выражение вежливого интереса и готовности внимать. Он не ответил на ее взгляд, а затем в алых глазах ей почудилось удовлетворение от всей этой картины. Наконец-то все сторонники лорда Волдеморта впервые за полтора десятка лет были в сборе.       — Приветствую вас, Пожиратели Смерти, — проговорил он негромко, но в комнате застыла такая неподвижная тишина, что голос Лорда был слышен совершенно отчетливо. — Тринадцать лет… Тринадцать лет прошло с нашей последней встречи. Мы все через многое прошли, наш состав немного изменился… Кто-то больше никогда к нам не присоединится, и в то же время среди нас появились новые лица… — это он так красиво обозначил ее одну?.. — И все же мы по-прежнему сильны, и нас по-прежнему объединяет Темная Метка…       Лорд неторопливо обходил зал по кругу, и Элиссе было забавно наблюдать, как Пожиратели втягивали головы, вжимались в спинки кресел и в то же время пытались не выпускать из виду самый большой источник опасности, присутствовавший в комнате — то бишь самого Волдеморта. Хвост слева от Элиссы беспрерывно дрожал. Бедняга, да ему нервы лечить надо…       Тем не менее, реакция некоторых Пожирателей отличалась от прочих. Барти восхищенно внимал каждому слову Лорда. Те, кто был только что из Азкабана, слушали спокойно, и в этих высушенных, исхудавших фигурах сейчас читалось какое-то ощущение собственного достоинства — которого в помине не наблюдалось на холеных, ухоженных, сытых лицах. Но особо сильно выделялась на фоне присутствующих Беллатриса Лестрейндж: восторг в ее глазах, с которым она смотрела на Волдеморта, не шел ни в какое сравнение с эмоциями того же Барти. Искренние, сильные чувства странно украсили ее лицо, даже омолодили, и Элисса неожиданно поняла, что до заключения в Азкабан Беллатриса была настоящей красавицей. Сейчас, когда она находилась в такой близости от объекта своего поклонения и восхищения, былая красота словно снова посетила ее черты. Глаза ярко блестели, серые щеки посмуглели, даже к бесцветным губам будто прилила кровь…       Странно было даже не то, что такие сильные положительные эмоции у мадам Лестрейндж вызывал не собственный муж, сидевший по правую руку от нее, а совершенно другой мужчина. Странно было то, что она нисколько не скрывала своего восторга, и все присутствующие в зале не выказывали никакого удивления. Выходит, они были прекрасно об этом осведомлены?       Ну и Лорд, надо полагать, тоже. Не слепой же он, в конце концов! И какие чувства, интересно, у мужчины вроде Волдеморта может вызывать подобное… откровенное восхищение со стороны замужней женщины? Гордость? Радость? Скуку? Страх?       И вот еще что любопытно — от этой вредной мысли Элисса отмахнуться не успела — а было бы у Беллатрисы сейчас такое выражение лица, выгляди Лорд так же, как в те месяцы, пока еще не вернул тело? Или хотя бы до того момента, когда усилиями «Сердца Исиды» к нему вернулись молодость и смазливая мордашка?..       Черт, ну почему теперь каждый раз при виде Волдеморта ей в голову лезут настолько идиотские вопросы?..       Элисса мрачно уставилась на Лорда, будто это он был виноват в ее смятенном состоянии, с твердым намерением слушать каждое его слово и больше вообще ни на что не отвлекаться, но снова претерпела фиаско. А все потому, что Волдеморт в этот момент стоял у окна, встав так, что свет с улицы освещал лишь правую половину его лица… И Элисса поперхнулась воздухом, внезапно осознав, почему раньше внешность Лорда казалась ей слабо знакомой.       Это был он. Мужчина с портрета в старом доме! С портрета, который Лорд уничтожил на следующий же день после того, как вернулся! Да, тот молодой человек верхом на лошади был совсем молод, но все же… Это он, никаких сомнений!       Или же… Нет, пожалуй, не совсем он. Очень похож, но не он. И молодой человек на картине был одет как маггл, а Лорд ненавидит все, связанное с магглами, так что это не он, но…       Что там ей рассказывал старик в деревне? Маггл Том Реддл сбежал с волшебницей Меропой Мракс, женился на ней, вернулся через год, рассказывая, что жена его заколдовала… Так что же получается, может ли Волдеморт быть их…       Черт возьми, как лорд Волдеморт вообще может быть полукровкой???       И тот старик-маггл с очень едким куревом говорил, что садовник якобы видел незнакомого подростка перед убийством Реддлов. Так если этот подросток на самом деле был, получается, что юный Волдеморт (или как его звали в те годы?) сам убил своего отца, а с ним — и бабушку с дедушкой?..       Она покосилась на Волдеморта. Мда. Это в его духе.       — В ближайшее время Министерство не станет проблемой, но вот Дамблдор всегда был слишком прозорлив и пронырлив, и для него мое возвращение не останется тайной. А это значит, что он тоже начнет действовать. Северус уже предупредил меня, что в скором времени нас ожидает возрождение Ордена Феникса…       Эти слова подняли волну раздраженных возгласов и недобрых смешков. Тем не менее, не все обратили внимание на известие об Ордене Феникса: Барти и Беллатриса теперь не сводили презрительных, откровенно неприязненных взглядов со Снейпа, который сидел рядом с Эйвери. Тот же оставался совершенно бесстрастен.       — Потому нам тоже не стоит сидеть сложа руки, — произнес Лорд негромко, и в зале вновь воцарилась полная тишина. — Орден будет пытаться донести до людей известие о моем возвращении… И я полагаю, что мы сможем обернуть это себе на пользу. За этим столом собрались представители чистокровнейших семей Великобритании, лучшие из лучших… Но, увы, здесь присутствуют представители далеко не всех двадцати восьми фамилий. Надо бы исправить это допущение.       Раздались приглушенные шепотки, кто-то начал переглядываться между собой.       — Разумеется, речь идет не о полном списке. Я не думаю, что стоит приглашать в наши ряды Уизли или Лонгботтомов, — добавил Лорд с холодной улыбкой, и в ответ на эти слова несколько человек открыто рассмеялись. У Беллатрисы оказался гортанный, хриплый смех, который можно было бы заподозрить у прожженной курильщицы. — Но ведь остаются несколько семей, которые до сей поры не проявляли особой симпатии к Ордену Феникса. И нам не помешало бы заручиться их поддержкой, да и свежая кровь в наших рядах была бы уместна… Люциус?..       — Да, мой Лорд, — отозвался тот с готовностью. — Абботы, Гампы, Шафики, Булстроуды, Фоули, Гринграссы, Макмилланы, Паркинсоны.       — С Гринграссами, Паркинсонами и Булстроудами проблемы вряд ли возникнут, — это заговорил Эйвери. — Идейно они и так на нашей стороне… Но, возможно, найдется кто-то поактивнее, кто хочет непосредственно принять участие.       — На Абботов и Макмилланов я бы не рассчитывал, — это неожиданно сказал Пожиратель, которого неделю назад Лорд пытал «Круциатусом». Элисса удивилась, что он заговорил — обычно провинившиеся предпочитали помалкивать. Как его… Яксли, кажется. — Эти всегда поддерживали Дамблдора.       Лорд только легко кивнул, дав понять, что услышал. Элиссе вообще больше казалось, что он не столько по-настоящему прислушивался к рассуждениям своих слуг, сколько заново оценивал каждого из них, делал в уме какие-то выводы.       — С Фоули будет сложно, — вдруг изрек кто-то из только что освобожденных из Азкабана. Элисса бесстрастно смотрела на него, изо всех сил стараясь не выдать себя ничем — ни нервным постукиванием по столешнице, ни чрезмерным напряжением лица. К счастью, на нее никто не обращал внимания. — Старик Фоули еще тринадцать лет назад был крепким орешком. Держался поодаль от любой идейной политики, не только от нас, но и от Дамблдора… Причем Герберт ладно, но и его сын Кристофер, который в будущем унаследует родительское дело, придерживается тактики отца.       — Но дела у него идут хорошо, — заметил Нотт задумчиво. — За эти годы его аптекарский бизнес поднялся высоко в гору… А это и финансы, и налаженные связи, и редкие ингредиенты… Досадно будет, если все это заполучит Орден Феникса.       — Значит, надо этого не допустить, — согласился Лорд. — Что же… Беллатриса, я смотрю, ты рвешься в бой?       Низким, грудным голосом та радостно выдохнула:       — Мой Лорд, я с радостью разберусь со всей их семьей, только прикажите!       — Ну, «разбираться» нам как раз пока не надо, — тем не менее, Волдеморт очень благосклонно кивнул Пожирательнице; чувствовалось, что ее восторженная преданность ему приятна. — Пока обойдемся просто… беседой. Так что… Беллатриса, Макнейр, Трэверс, почему бы вам не заняться этим? Возьмите с собой Фенрира для большего эффекта и наведайтесь к Фоули как-нибудь вечером, когда в сборе будет все семейство. Без убийств, только пообщайтесь с ними… немного. И, разумеется, сделайте так, чтобы Фоули на следующий день не побежал в Министерство или Орден Феникса.       Ответил ему за всех еще один колдун, который был прямиком из Азкабана — такой же иссохший и мучнисто-бледный:       — Мы все сделаем, мой Лорд.       — Возьмете с собой Элиссу, — неожиданно заявил Волдеморт, и на нее тут же оказались устремлены всеобщие взгляды. Элисса их едва заметила, поскольку воззрилась на Лорда в молчаливом недоумении, словно надеялась на объяснение. — Серьезного сражения не намечается — вряд ли Фоули смогут вам что-то противопоставить, — а… молодому поколению будет полезно посмотреть и приобщиться к нашим делам.       И поскольку было отчетливо видно, что он ждет от нее какой-то реакции, Элиссе не оставалось ничего иного, кроме как склонить голову и заявить:       — Хорошо, Повелитель.       По лицу Беллатрисы было заметно, что ее это распоряжение, мягко говоря, озадачило, и Элисса видела, как переглянулись Макнейр с вышеупомянутым Трэверсом. Тем временем голос Элиссы звучал ровно, спокойно, и Волдеморт этим удовлетворился.       — Кто у нас дальше? — осведомился он как ни в чем не бывало, будто не он только что отправил к обыкновенной семье группу преступников и убийц. — Гампы?..       За столом продолжили обсуждение, к которому Элисса честно пыталась прислушиваться, но мыслями была уже очень далеко. На душе было тревожно, и сейчас впервые за много месяцев она растерялась по-настоящему, попросту не зная, что должна предпринять в первую очередь.       И еще придется рассказать об этом Алексу.