Глаз бури

      Наверное, она странно смотрелась в ту секунду — женская фигура в вечернем платье, в туфлях на каблуках, с уложенными волосами, которая прислонилась к перилам старого, разваливающегося крыльца, нисколько не заботясь о сохранности и чистоте своего наряда. Июльская ночь выдалась на редкость тёплой для сырого английского климата, а в небе висела ярко-белая половинка луны. Слабо дул ветерок, и Элисса с удовольствием просидела бы так на улице до утра — или до тех пор, пока изменчивая британская погода не обернётся моросящим дождиком и туманом.       Неотрывно она следила за тем, как ползут на часах Алекса опаловые стрелки. Ещё пара минут — и можно отправляться. У Герберта Фоули было достаточно времени для того, чтобы обезопасить дом от подслушивания, дать возможность постороннему свободно трансгрессировать и сделать их встречу тайной для всех излишне любопытных глаз.       Она покинула вечер сразу после Герберта. Люциус и Барти сейчас вызовут Лорда, чтобы отчитаться о том, как все прошло, и у неё есть немного времени, чтобы быстро провернуть задуманное. Забавно, конечно, получится, если в отце Алекса она ошиблась, и сейчас ее будут ждать либо мракоборцы, либо те же Пожиратели…       Пора.       Представив перед глазами гостиную, в которой была вчера, Элисса трансгрессировала. Ночная свежесть сменилась запахами дерева, комнатных цветов, виски, вместо черных зарослей бурьяна и белого осколка луны перед глазами появились очертания мебели. В гостиной, которую вчера разворотило боевыми заклинаниями, сегодня уже царил образцовый порядок. Деревянные панели сияли свежим лаком, целые окна были плотно задернуты шторами, дверь — закрыта.       Герберт Фоули стоял у письменного стола. Как и Элисса, он не переодевался — не снял парадную мантию и производил впечатление почтенного джентльмена, только что вернувшегося из театра или другого светского мероприятия — совершенно обыденного. Только бокал с огневиски на столе наводил на мысль, что сегодняшний вечер потребовал от отца Алекса изрядного количества душевных сил. Кроме них двоих, в комнате никого не было.       Некоторое время они стояли молча, изучая друг друга. Герберт больше не изображал подавленность, усталость; выражение его глаз стало цепким, пронизывающим. Волшебную палочку он не доставал, и чувствовалось, что никакого страха перед гостьей он не испытывает. Подтянутый, холеный, он смотрелся очень внушительно, и Элисса легко представляла себе, каким образом он руководил своей торговой империей — рука у этого волшебника наверняка была железная… что временами весьма мешало строить отношения с собственными домочадцами. И Алекс был тому самым ярким примером.       Взгляд Фоули сместился немного вниз — на запястье Элиссы, где все еще были часы.       — Я понял ваш знак, — наконец сказал он ровно. — Должен признаться, что не ожидал получить его от Пожирательницы Смерти. Хотя у вас на руке нет Темной Метки, так что правильнее будет сказать — «будущей Пожирательницы Смерти»?.. Не важно. Кто вы такая? Что вам известно об Алексе?       Его интонации, сухие и властные, Элиссе не понравились. Мысленно она напомнила себе, что этому человеку пришлось пережить не самые приятные два дня, а его семье до сих пор угрожала огромная опасность, и на дружелюбие тут как-то не остается времени. Но в то же время она все лучше начинала понимать Алекса. Если Фоули-старший всегда общается с людьми в подобном тоне…       — Кто я такая, вы вроде уже и так знаете, Малфои представили нас друг другу, — отозвалась она прохладно, рассматривая Герберта без какого-либо смущения или пиетета. — Об Алексе мне известно то, что он ваш младший сын, которого вы выставили из дома, когда ему поставили не самый радужный диагноз, и что сейчас он в беде. А вы не настолько бессердечны, чтобы позволить лорду Волдеморту убить его. Этого достаточно, или мне стоит рассказать биографию Алекса более подробно?..       Фоули покачнулся. Одной ладонью он сделал какое-то неясное движение, будто хотел схватиться то ли за сердце, то ли за волшебную палочку, другой — оперся о стол, едва не опрокинув бокал с виски. Лицо пожилого мага стало землисто-серым, но момент слабости был мимолетным — он тут же распрямился, а его черты застыли.       — Что за… Не вам меня судить! — проскрипел он и закашлялся, чувствуя, что голос его подводит. Элисса пожала плечами.       — И в мыслях не было.       Глубоко вдохнув, Герберт взял себя в руки и несколько секунд размышлял; его грудь тяжело вздымалась. Ох, чувствуется, не одному только Алексу не спалось по ночам из-за разлада с родными…       — Не думал, что мой сын обзаведется друзьями из числа Пожирателей Смерти, — он поморщился, но какого-то особенного отвращения, гнева или страха в нем Элисса не заметила. — Чего вы хотите?       — Спасти его. И его семью, — просто сказала Элисса, а когда Герберт воззрился на нее с неподдельным скепсисом, пояснила: — Вы неправильно поняли ситуацию, мистер Фоули. Я не Пожирательница Смерти. А то, что меня принимают за таковую… это вынужденная мера, скажем так. Вы готовы меня выслушать, или я пока недостаточно вас убедила?       — Я весь внимание, — вежливо произнес тот, хотя было видно, что никакого доверия она у Герберта по-прежнему не вызывает, и он до сих пор тщательно следит за каждым словом, чтобы не сказать ничего лишнего потенциальному агенту лорда Волдеморта.       — Ваш сын не имеет отношения к Пожирателям Смерти. Он действительно причастен к убийству вампиров в Скарборо, хотя всех трех лично он не убивал, — лицо Фоули теперь напоминало высеченное из камня, и Элисса решила, что будет полезнее перевести разговор в более человеческое русло. — Не поймите неправильно, это были не несчастные жертвы, и Алекс сражался с ними не потому, что у него проснулись какие-то жестокие наклонности. Если вам будет от этого спокойнее, то это можно считать самозащитой.       Не дождавшись какой-либо реакции, она продолжила:       — Этот случай не связан с деятельностью, которую лорд Волдеморт развернул в Британии. Но по стечению обстоятельств так вышло, что Алексу известно… нечто такое, что очень нужно Волдеморту. И когда вчера Пожиратели Смерти увидели Алекса здесь, то поняли, что отпускать его ни в коем случае нельзя.       — То есть хотя бы здесь этот прощелыга и хлюст Малфой не соврал, — Фоули презрительно усмехнулся. Элисса посмотрела на него пристально — за последнюю минуту она дважды упомянула имя, которое здесь не произносят, но на Герберта это, казалось, не произвело вообще никакого впечатления, хотя слушал он крайне внимательно.       — Нет, здесь не соврал. Как и не соврал насчет того, что Волдеморт почти наверняка во второй раз отправится штурмовать Азкабан, чтобы добраться до Алекса. Проблема в том, что никто не отпустит вашего сына живым, как только Темный Лорд получит желаемое. Поскольку я процентов на девяносто восемь уверена, что помогать Волдеморту по доброй воле Алекс откажется и будет стоять до последнего, и Лорду это вряд ли сильно понравится… Так что, поверь вы сегодня Малфою и расскажи правду — сыну вы бы этим нисколько не помогли. Его все равно убьют.       — А моя ложь нисколько не поможет прочей моей семье. Правда об Алексе выйдет наружу в скором времени, и тогда убьют остальных моих родных, — желчно заметил Герберт и помассировал себе веки; в одну секунду стало видно, как же он смертельно устал. — Восхитительно. Так чего вы хотите?       — Не знаю, насколько мои следующие слова окажутся для вас сюрпризом, но и без появления Алекса вы оказались под ударом. Ведь вчера Пожиратели заявились именно к вам, а не к вашему сыну. Вы догадывались, что лорд Волдеморт захочет переманить вас на свою сторону? Фоули — богатая чистокровная семья, которая не поддерживала Дамблдора и не запятнала себя предательством крови и прочей чепухой…       — «Чепухой»?.. — переспросил Герберт и усмехнулся. — Удивительно, как вас с такими взглядами на жизнь ваши новые друзья до сих пор не отправили на тот свет. Для них вопросы чистоты крови, если я ничего не путаю и мы говорим именно об одном темном маге и его последователях, носят принципиальный характер.       Тем не менее, несмотря на попытку сострить, чувствовалось, насколько у него на самом деле было неспокойно на душе, и Америку своими словами Элисса ему не открыла. Он знал о том, что над семьей нависла угроза, но то ли не успел ничего предпринять, то ли попросту не знал, как защититься.       — Я пообещала вашему сыну, что с вами не случится ничего плохого, — договорила Элисса сухо. — В течение двух часов в ваш дом трансгрессирует еще один волшебник. К этому моменту разбудите вашу жену и сына с невесткой, соберите все самое необходимое и выполните все указания этого волшебника в точности. Он переправит вас подальше от Британии — так, чтобы никто, даже Министерство, вас не отследил. Пожиратели и подавно не смогут. Там, где вы окажетесь, заляжете на дно и будете сидеть тише воды ниже травы. Живые и здоровые.       Фоули слушал ее с возрастающим изумлением, и на его лице пытались вытеснить друг друга раздражение, недоверие и злость — будто ни одна из этих эмоций не могла решить, которая же из них преобладает.       В конце концов победило недоверие.       — Почему я должен вам верить? — осведомился он недобро, на что Элисса только мысленно фыркнула. Спохватился!       — У вас нет выбора, — проинформировала она любезно. — Вы уже загнали себя в угол, солгав Пожирателям. Единственный выход для вас — бежать. Я готова вам помочь.       Что ее удивило и в то же время восхитило — Фоули не задал ни одного вопроса, каким же образом она предлагает ему бросить все дела, торговых партнеров, семейное дело и бежать на неопределенный срок за границу. Но, похоже, он хорошо понимал, что в списке приоритетов жизни родных и его самого значат куда больше, пусть даже буквально за последние пару дней благодаря Волдеморту они значительно обесценились.       — Я же займусь спасением Алекса из Азкабана, — договорила Элисса невозмутимо. — Собственно, в этом моя главная задача, и могу дать вам честное слово, что сделаю для этого все от меня зависящее.       После чего замолкла, давая Герберту возможность собраться с мыслями и засыпать ее градом вопросов, на которые придется дать мало-мальски вразумительные ответы. Сейчас он обязательно спросит, какой ей интерес во всей этой истории, откуда она вообще знает Алекса и по какой причине готова пойти против Того-Кого-Нельзя-Называть…       Он поднял голову и вперил в Элиссу задумчивый, оценивающий взгляд, в котором впервые за весь вечер не было враждебной настороженности. После чего Фоули чуть усмехнулся и негромко сказал:       — Я знаю, кто вы.       От неожиданности она сильно вздрогнула, но заставила себя лишь вежливо приподнять брови.       — Вернее, не совсем. Я не знаю, как ваше настоящее имя или откуда вы. Но я интересовался жизнью моего сына, особенно после того как… особенно после его отъезда из Нью-Йорка. Вы путешествовали с ним, вы и еще несколько волшебников. Ваша внешность подходит под описание, которое я получал…       Элисса молчала и безразлично рассматривала коллекцию старинных серебряных кубков в застекленном шкафу, ничем не подтверждая его слова.       — Вот почему вы не хотели, чтобы я рассказал Пожирателям правду об Алексе. Это может повредить вашей легенде, и Сами-Знаете-Кто поймет, что вы давно знаете моего сына?       — Приятно иметь дело с умным человеком.       На губах Герберта вдруг промелькнула невеселая улыбка. И, как тут же выяснилось, его проницательность распространялась значительно дальше, к чему Элисса оказалась не готова.       — Это вы спасли его, не так ли?       Она резко вскинула голову. В конце он добавил вопросительную интонацию, но все же Элисса чувствовала, что это было сделано больше для формальности, и на самом деле в своих словах ее собеседник не сомневался. Но вот для нее самой это умозаключение оказалось неожиданностью, и она неискренне воскликнула:       — Да с чего вы взяли??       — Мне мало что известно о жизни моего сына в течение последних лет, хотя я и пытался не упускать его из виду. Увы, но мне это удавалось далеко не всегда, — сообщил Герберт Фоули совершенно серьезно, не думая глумиться над ней или иронизировать. — Но вот об обстоятельствах, при которых он покинул больницу, мне сообщили. Я знаю, что мой сын находился при смерти, и целители уже просто дожидались, когда все закончится. Я знаю, что в течение буквально одного дня он поднялся на ноги, и консилиум целителей, проведя всевозможные проверки, констатировал, что он совершенно здоров, и назвал это чудом… После этого Алекс покинул больницу и больше никогда там не появлялся, хотя последний год фактически жил там, и не было никакой надежды, что он однажды оттуда выберется. И я знаю, что буквально за день до исцеления в больнице его навещали два волшебника — мужчина среднего возраста и девочка-подросток лет четырнадцати, высокая, черноволосая, худая… И впоследствии, когда бы я ни получал весточку о сыне, в числе его спутников неизменно появлялись два волшебника, подходящие под описание тех, что были в больнице.       Элисса, напряженная как струна, продолжала безучастно подсчитывать кубки в витрине, пока Герберт изучал ее профиль. Некоторое время в гостиной стояла тишина, ничем не нарушаемая.       — Я не знаю, как вы это сделали, — наконец прервал молчание он. Голос Герберта будто слегка вибрировал — от сдерживаемых эмоций, что ли?.. — И не буду спрашивать. Но я всей душой благодарен вам за то, что вы дали моему сыну вторую жизнь.       Кажется, ей не хотелось ничего другого больше, чем только чтобы он замолчал. Не нужна ей его благодарность, она старалась уж точно не ради родителей Алекса, когда исцеляла его, и даже не ради самого Алекса, а только для самой себя! И какой же спектр эмоций и чувств, от вины до искренней радости, она пережила, когда поняла, насколько не ошиблась в выборе человека, которому помочь, и что этот волшебник заслуживал второго шанса как никто другой!..       — Мы уедем, — Герберт то ли понял, насколько ей не приносят удовольствия его речи, то ли просто вспомнил, что времени в обрез. — Сделаем, как вы говорите. Я ведь правильно понимаю, что вы спасете Алекса, но все равно останетесь в Британии? Вы будете действовать против Сами-Знаете-Кого, а мой сын будет уязвим, пока его семья остается в Англии. Он ведь и вчера вернулся домой только потому, что хотел предупредить нас.       Дальше молчать было бессмысленно.       — Вы очень проницательный человек, мистер Фоули, — бесцветно произнесла Элисса. — Я теперь понимаю, почему лорд Волдеморт захотел привлечь вас на свою сторону.       Надо отдать ему должное — он не дрогнул.       — Сомнительный комплимент, но не буду придираться к выбору слов, — он вздохнул, но тут же посерьезнел. — Мадемуазель д’Альбер тоже входит в круг ваших друзей? Она сообщила, что у вас уже есть план, как вытащить Алекса из Азкабана…       Это было так неожиданно, что в первое мгновение Элисса застыла как громом пораженная; ни к чему подобному она не была готова. Спустя секунду она развернулась на каблуках к Герберту. Негромко и спокойно, тщательно контролируя каждое слово, она вежливо уточнила:       — Прошу прощения?       — Я получил письмо этим утром от мадемуазель Кристин д’Альбер, — сообщил Герберт, внимательно наблюдая за ее лицом и, кажется, начиная догадываться, что здесь что-то не так. — Она предложила мне помощь в освобождении Алекса и просила ни в коем случае не быть откровенным с Пожирателями Смерти. Хотя у Малфоя хорошо подвешен язык — ему практически удалось меня убедить…       — Можете показать мне это письмо? — резко спросила Элисса, позабыв, что должна «держать лицо», и Фоули осекся. Тут же сообразив, что происходит что-то серьезное, некоторое время он размышлял. Чтобы поторопить его с раздумьями, Элисса быстро произнесла: — Не верьте ей. У этой женщины те же интересы и намерения, что и у лорда Волдеморта. Кристин д’Альбер — вампирша, и именно ее сородичи погибли весной в Скарборо. Да, она заинтересована в том, чтобы вытащить Алекса из Азкабана — но потом, уверяю вас, его ждет только смерть.       Помедлив, Герберт все же наклонился и открыл ящик письменного стола. Должно быть, из всех трех сторон, предложивших ему сегодня сотрудничество, чашу весов перевесила именно Элисса.       — Возьмите.       Элисса взяла протянутый конверт с разломанной печатью, открыла и тут же вдохнула тонкий, приятный аромат каких-то духов, показавшийся ей смутно знакомым. Пачули, тубероза… Где-то она уже встречала именно это сочетание, и тоже это было как-то связано именно с вампирами…       Она прикрыла глаза, вспоминая… и почти тут же шумно выдохнула, когда поняла. В Скарборо она эти духи и унюхала. В кабинете, в котором они с Троем проводили обыск, угадывался именно этот парфюм, никаких сомнений.       Быстрым движением она вытряхнула из конверта кусочек пергамента и вчиталась. Письмо было написано красивым почерком со множеством завитушек — и нужно было слегка приноровиться, чтобы разглядеть за этой красотой отдельные слова.       «Месье Фоули,       мы с вами не знакомы, но я принимаю участие в судьбе вашего сына. Мне известно, что сейчас он оказался в большой опасности — и не только со стороны британских мракоборцев, но и со стороны волшебника, чье имя в вашей стране не называют. Уверяю вас, я приложу все силы, чтобы освободить месье Александра из-под ареста. Но прошу вас довериться мне и не оказывать никакого содействия Пожирателям Смерти — это опасно и поставит вашего сына под еще больший удар.       Искренне ваша       Кристин д’Альбер».       Дрянь.       Пожиратели вступили в открытое противостояние с Алексом вчера, а вампиры уже в курсе всех подробностей. Оперативно. Смогли как-то заслать шпиона в Управление мракоборцев, что ли?..       Но вот эти духи… Выходит, Кристин была в Британии еще весной, и те вампиры, которых они прикончили в Скарборо, имели к ней самое прямое отношение. Трой не мог этого не знать и не мог не почувствовать эти духи в том доме. Только, в отличие от Элиссы, он с самого начала знал, кому этот аромат принадлежит.       Знал — и ничего не сказал.       Ну погоди, Ромео вампирский, мысленно пригрозила ему Элисса, я тебе такое устрою…       — Благодарю вас, мистер Фоули, — она аккуратно вложила письмо обратно в конверт. — Могу я оставить его себе?       — Оставляйте, — не стал спорить он. — Мне имеет смысл спрашивать, чего же такого известно моему сыну, о чем так хотят узнать столько волшебников, включая Того-Кого-Нельзя-Называть, чтобы потом убить Алекса?       Элисса с фальшивой улыбкой покачала головой. На лице Фоули вдруг отразилась тяжелая душевная борьба, которая не осталась незамеченной. Элисса терпеливо дожидалась, когда он примет решение. Наконец он заговорил, с явным усилием выталкивая из себя слова:       — Мисс… Каройи, я верю в ваши добрые намерения и верю, что вы не желаете зла моей семье. И вы сможете спасти Алекса… во второй раз. Но я попрошу вас о еще одной услуге. Поговорите с ним. Ни я, ни Софи уже не успеем встретиться с ним в ближайшее время, и я прошу вас, передайте ему, как мне жаль…       — Нет, — холодно заявила Элисса и сама удивилась тому, как жутко прозвучал ее голос. Интонации были истинно волдемортовские — да она никак начала копировать манеру Лорда говорить?..       Герберт дрогнул, впервые за все время теряя контроль — должно быть, выглядела Элисса в самом деле устрашающе.       — Я не собираюсь облегчать вам жизнь, — враждебно проговорила она, больше не скрывая от собеседника откровенной неприязни. Разумеется, это было совсем не ее дело, и, по-хорошему, Элиссе стоило держать эмоции в узде как обычно — но сделать этого она не могла. Не когда дело касалось самых близких ей людей. — Вам придется встретиться с ним лично и попросить прощения у вашего сына тоже лично. Видит Мерлин, он этого заслужил.       У Фоули дернулся кадык над крахмальным воротничком, лицо заострилось, а в глазах промелькнула ярость.       — Вы не имеете права судить о том, чего не знаете, — процедил он. — Это дело только моей семьи, но никак не ваше!..       Даже удивительно, как быстро он утратил все свое самообладание — похоже, Элисса умудрилась пройтись по самой больной мозоли, которая до сих пор кровоточила и причиняла боль при малейшем касании.       — Я была семьей вашего сына много лет, — отрезала Элисса. — И знаю о вас все. Я видела, как он умирал в больнице в полном одиночестве. Ему поставили смертельный диагноз, когда Алексу было пятнадцать, и для него это оказалось ударом ничуть не меньшим, чем для вас. В пятнадцать лет вообще трудно принять, что еще два-три года — и ты умрешь! Я знаю, что он тогда сорвался и пустился во все тяжкие — насколько это было возможно, конечно, при том, что он был несовершеннолетним и учился в Хогвартсе! Алкоголь, наркотики… Я знаю, что его поведение было неподобающим, позорящим всю семью — особенно учитывая, что именно тогда ваши дела только шли в гору, и вам совсем некстати было такое поведение младшего отпрыска! И вы отослали его прочь. За океан. В Ильверморни. Он доучился там до конца, но к тому моменту болезнь развилась так сильно, что прямиком из школы Алекс переехал в больницу, где его нашла я — отчаявшегося, умирающего и брошенного всей семьей. Вы даже матери запрещали с ним видеться! Но вот деньги сыну вы переводили регулярно, это да. Вы так от совести пытались откупиться, что ли?       Герберт не ответил. Он стоял, сильно сгорбившись, разом постарев на несколько десятков лет — куда там Люциусу Малфою с его жалкими потугами добраться до слабых мест противника! Но Элисса не испытывала к нему никакого сострадания.       — Я не знаю человека преданнее и надежнее, чем ваш сын, — очень холодно произнесла она. Пожалуй, преданнее Алекса был только Бенджи, но этого Элисса вслух добавлять не стала. — И вы сами понятия не имеете, насколько же вам с ним повезло. Поскольку, в отличие от Алекса, я не настолько всепрощающая и верная, и если бы мои родственники обошлись со мной подобным образом — я бы не пыталась их спасти, а смотрела и наслаждалась зрелищем, как лорд Волдеморт убивает их одного за другим.       В некотором роде это было не так далеко от правды — если ее планы сработают, вполне может статься, что ее отцу еще доведется лично познакомиться с Пожирателями Смерти, а то и с самим Темным Лордом…       Продолжать беседу было незачем. Элисса молча потянулась за волшебной палочкой, чтобы трансгрессировать, но не успела.       — Я не мог смотреть, как он умирает! — выкрикнул Герберт надрывно, будто окончательно лишившись сил. Элисса замерла, а он смотрел на нее почти что с ненавистью — но с ненавистью, которая лично к Элиссе не имела отношения. — Вы не знаете, что это такое — знать, что дни твоего ребенка сочтены, и с каждым днем он будет все больше хиреть, угасать, и ничто и никто не способно его спасти! А ведь я должен был оставаться сильным — ради моей семьи. Делает ли это меня ничтожным, эгоистичным? Плохим отцом? Да, горгулья вас раздери, делает! Но не вам меня осуждать! Вы не были в моей шкуре, понятия не имеете, каково это…       Он тяжело дышал, грудь ходила ходуном. Элисса смотрела на него безо всякого выражения, а потом все же достала волшебную палочку.       — Уезжайте из страны, — сухо сказала она. — Спасайтесь.       И трансгрессировала. Трой явится к Фоули через пару часов, у них навалом времени на то, чтобы собраться.

***

      В Литтл-Хэнглтоне царила все такая же теплая летняя ночь. На холме стояла тишина, только стрекотали цикады в траве, но Элисса от злости не обратила внимания на эту мирную картину и широким шагом направилась к дому. Каблучки застревали в щелях между досками, и она, шипя себе под нос, дергала ногами, чтобы не остаться босой. В доме она первым делом зажгла свет, после чего сорвала с руки часы — не желая иметь вообще ничего общего с Гербертом Фоули, — и запустила ими в зачехленный диван. После этого жеста эмоции слегка поутихли. Некоторое время Элисса пустыми глазами смотрела на опалы, блестевшие зеленым поверх серого чехла, а потом решительно развернулась и вышла на крыльцо.       Глубокий вдох. Надо успокоиться. Что это она так разошлась? Вроде на вечере у Малфоев была сама невозмутимость, а тут на тебе — завелась так, будто ее по-настоящему задели за живое!       Но ведь… в некотором роде так оно и есть. Элисса снова вдохнула, стараясь наполнить легкие воздухом до отказа — надеясь, что свежий ночной воздух превратит тот кисель в голове в некоторое подобие связных мыслей. Имела она право высказать Герберту Фоули в лицо все, что она о нем думает, или нет? В душе она была убеждена, что да. Но вот здравый рассудок упорно нашептывал, что стоило промолчать. Это их внутрисемейное дело, которое ее не касается.       Только вот касается оно ее еще как! Она слишком хорошо помнила то, как впервые увидела Алекса. Он лежал на больничной койке, бледный до синевы, иные трупы краше выглядят! Он был тогда сущий мальчишка, нисколько не выглядевший на свои девятнадцать лет.       А потом он открыл глаза. Элисса помнила его взгляд — затравленный, замученный, но не смирившийся. Он так и не смог принять мысль о неминуемой смерти и не желал умирать — и это при том, что у него уже не хватало сил, чтобы самостоятельно дотянуться до лекарственных зелий на прикроватной тумбочке, и целителям приходилось в буквальном смысле вливать в него эти настойки!       И теперь она должна вытащить его из Азкабана. Она отвечает за него, за них всех. Что бы там Трой ни говорил о ее эмоциях и чувствах — от своих друзей она никогда не откажется.       Да еще внезапное появление Кристин! Элисса недобро усмехнулась. Трою явно придется дать объяснения, причем ой какие убедительные!       Переступив порог, она подошла к перилам; доски под ногами скрипели. От усталости очень хотелось прислониться к опоре, но Элисса всерьез сомневалась, что та выдержит ее вес. Осколок луны в небе сиял так ярко, что больше походил на диковинной формы фонарь. Злость отступила, теперь на душе было почему-то тоскливо.       У нее нет времени тосковать. Она должна думать. Фоули покинут Британию в ближайшее время, и хотя бы с этой стороны проблему она уладила, так что теперь можно сосредоточиться на Алексе. Ей бы попасть в Министерство, посмотреть, как будет идти судебный процесс…       Как же она устала. Как же ей все это надоело — беготня, погони, срочное решение возникающих проблем, бесконечный мозговой штурм, лицемерие, маски… Когда уже начнется ее настоящая жизнь — свободная, легкая, радостная?       Она не слышала хлопка трансгрессии, но в один момент ощутила, что больше не одна, и повернула голову. Волдеморт стоял на крыльце, так же как и она, и пристально рассматривал ее в неверном лунном свете, будто обнаружил какого-то незнакомца. И взгляд у него был какой-то странный — не гневный, не насмешливый, не надменный, не вытягивающий из тебя всю душу… А словно даже слегка растерянный. Элисса вспомнила, что Трой накрутил ей на голове что-то непонятное, да и нарядное платье точно смотрелось на ней очень инородным предметом, и мысленно вздохнула. Немудрено, что Лорд отреагировал так же, как Барти, — даже не узнал ее сразу.       — Это я, — сообщила она мрачно, поскольку Волдеморт молчал. — Не пугайтесь. Просто после ужина у Малфоев переодеться не успела.       Он бесшумно приблизился и встал рядом с ней, а Элиссе вдруг подумалось, что, наверное, с точки зрения всех британских волшебников, а заодно здравого смысла она реагирует на внезапное появление Лорда как-то неправильно. Появись он так в особняке Малфоев — и там бы все на ушах стояли, гадая, в каком Повелитель настроении и чем чреват его внезапный визит. И ей самой стоило бы сейчас как минимум нервничать — ведь она вела собственную игру буквально у него под носом, а если бы Лорду стало известно, о чем она только что говорила с Гербертом Фоули…       Однако Элисса вдруг осознала, что вместо положенных страха, тревоги, настороженности она испытывала смутную… радость, что ли?.. Очень странное чувство, в таких-то обстоятельствах! Какую радость, из-за чего? Из-за его появления, что ли? И все же… Да. После пустого светского трепа у Малфоев, после ужина с Гербертом, после ее личного выяснения отношений с тем же Фоули — и ни один из этих эпизодов нельзя назвать приятным! — ей действительно хотелось увидеть именно этого человека. И не потому, что это способствовало ее планам, а просто… хотелось.       Будто общение с ним — в отличие от всех прочих сегодняшних мероприятий, за исключением, разве что, встречи с друзьями, — единственное, что на самом деле имело смысл.       — Как прошел вечер в высшем обществе? — осведомился Волдеморт, который ничего не подозревал о ее мыслях, и в его тоне Элиссе почудились ехидные нотки. — Насладилась светским раутом сполна?       Она пожала плечами, не понимая, чем он недоволен.       — Да, вполне.       — Барти достаточно старательно тебя развлекал на ужине?       — Что?.. — поначалу опешила Элисса, но тут же спохватилась, что он сам весьма кстати решил свернуть на эту тему, и, собственно, именно ради этого весь ее парадный вид и затевался. А потому постаралась прощебетать как можно воодушевленнее: — О да, еще как! Он очень мил и учтив, и крайне интересный собеседник. Я чудесно провела вечер!       Повисла пауза. Элисса терпеливо дожидалась, когда он заговорит о Герберте Фоули.       — «Мил и учтив»? — переспросил Волдеморт, и Элиссе показалось, что по неведомой причине ответ ему не понравился. — А как же тот предатель крови, из Уизли? Который оказывал тебе столько внимания на Турнире Трех Волшебников?       Что, прошу прощения?.. Что за странный повод придраться к ней он нашел? При чем тут вообще Билл?.. У них тут разворачивается противостояние вокруг семейства Фоули, один неверный шаг — и Элиссу обвинят в предательстве, помощи Ордену Феникса и всем врагам Лорда скопом. А он ее о чем спрашивает?       — Вы же знаете, что все мое общение с Биллом Уизли на Турнире было обусловлено только тем, что я должна была вести себя непринужденно и неподозрительно, — заметила Элисса. Пусть к Биллу она относилась с искренней симпатией, но напоминать об этом Лорду не стоило…       — А с Краучем? — не отставал он. Теперь Лорд развернулся к ней всем корпусом и неотрывно наблюдал за ее лицом, и такое его странное поведение настораживало Элиссу все больше. — Чем обусловлено твое общение с ним?       Черт подери, да какой ответ он от нее хочет получить? Барти вроде чистокровный, и своим общением с Пожирателем Смерти Элисса точно никого не позорит и ничьих идеалов не предает!       — С ним весело, — пожала плечами она, добавив тем временем в голос побольше тепла, и мягко улыбнулась в сторону — как бы невидимому Барти Краучу. — И… легко, пожалуй. Он же учит меня сражаться, мы стали довольно много времени проводить вместе, а теперь еще этот вечер у Малфоев…       — Что-то педагогические таланты Барти вызывают у меня большие сомнения, если на уроках по боевой магии тебе «легко и весело», — отрубил Волдеморт, мрачнея буквально на глазах. Чувствовалось, что Элиссина улыбка по неведомой причине его рассердила. — Чем вы с ним вообще занимаетесь? Я дал ему приказ — обучить тебя сражаться! Надо бы проверить, чему ты за эти недели вообще научилась. Если окажется, что твои успехи примерно такие же, как у второкурсника на первом посещении дуэльного клуба…       — Проверяйте, — невозмутимо отозвалась Элисса и все-таки прислонилась к перилам, рассматривая неестественно белую луну в небе. — Если на то будет ваша воля, Повелитель.       — Если мне не понравятся твои успехи, я, пожалуй, передам это задание Белле, — пообещал Волдеморт с каким-то злым удовлетворением в голосе, не отрывая от ее лица пристального, даже жадного взгляда. Похоже, о стычке двух женщин он уже был осведомлен и — кто бы сомневался — уже придумал, как использовать это против них обеих. — А у нее, как ты могла заметить, после Азкабана слегка испортился характер, так что о «легком и приятном» времяпрепровождении можешь забыть!       Элиссе по-прежнему не удавалось уловить, почему он в один момент так взъелся на нее по какому-то совершенно надуманному поводу. Это начинало изрядно действовать на нервы, да и упоминание мадам Лестрейндж настроения ей нисколько не улучшило. То он попросту забывает о ее существовании и они видятся только на собраниях — то ей, видите ли, все время можно уделять только тренировкам, а любое общение с другими людьми наносит урон боевой мощи Повелителя?! Так, что ли?!       — Лучше бы это вы со мной занимались, как раньше, — с досадой произнесла она, не пытаясь спрятать недовольство. Сначала Герберт Фоули со своим чувством вины перед Алексом, потом появление Кристин и молчание Троя, и для полного счастья не хватало только Волдеморта с его самодурством! — Вы же взялись за это еще тогда, до возвращения тела, и я вроде всегда выполняла ваши указания, вы были мной довольны! И все было замечательно, пока вы не стали перекидывать меня на ваших помощников, будто ненужную вещь!       Видит Мерлин, она не собиралась высказывать вслух эту старую обиду, поскольку пытаться предъявлять Лорду какие-то претензии было попросту смехотворно, и в лучшем случае он бы просто отмахнулся от нее, как от надоедливой мухи. А в худшем… В худшем могло произойти что угодно.       — А ты, значит, недовольна таким положением вещей? — полюбопытствовал Волдеморт, и, что самое невероятное, его голос был совершенно спокойным, без раздувающейся злости.       Элисса мельком подумала, что отступать и юлить смысла нет.       — Конечно, недовольна! Девять месяцев назад я пришла к вам, и еще тогда просила вас заняться моим обучением! Барти Крауч, или Беллатриса Лестрейндж, или даже Долохов с его талантом тактической оценки — они-то мне зачем нужны, если есть вы?       Самое невероятное было то, что ее слова произвели эффект, полностью обратный тому, к которому она была готова. Поразительное дело, но раздражение Волдеморта улеглось буквально на глазах. Еще до того, как он хоть что-то сказал, по одной его неподвижной фигуре Элисса каким-то образом поняла, что он успокоился и расслабился, будто услышал именно то, что хотел. Причем, возможно, он сам этого не ожидал, но Элиссе каким-то неведомым образом удалось угадать и произнести вслух именно то, что пришлось ему по сердцу.       Вот только, как она ни пыталась, никак не могла сообразить, почему от ее последних слов он не вспылил еще больше, а наоборот, мгновенно пришел в благодушное расположение духа. Что за перепады настроения беременной женщины? Или он так трепетно относится к своему статусу педагога? Да чушь полнейшая, если бы для него на самом деле этот статус имел первостепенное значение, он бы уж как-нибудь нашел время на то, чтобы хотя бы раз в неделю чему-нибудь учить Элиссу!..       — Как встреча с Фоули? — тем временем поинтересовался Волдеморт, и по его тону Элисса окончательно убедилась, что гроза каким-то образом миновала. — Что ты думаешь обо всей этой ситуации?       Элисса отвлеклась от луны и молча взглянула на него. В ярко-белом и в то же время каком-то призрачном свете он показался ей еще моложе, чем она привыкла видеть. Или же дело было в том, что его лицо сейчас расслабилось, разгладилось, глаза не метали молнии, и злой излом губ не пророчил страшную кару каждому, кто невовремя подвернется под руку?       Он выглядел не просто моложе и привлекательнее. Он выглядел человечнее, что бы это слово ни означало применительно к Волдеморту!       Лорд все так же молча смотрел на нее — причем, как поняла Элисса, он делал это все время с момента, как появился на крыльце. Она заподозрила бы, что он все это время пытался поймать ее на лжи, но… нет. Выражение глаз было не таким пронизывающим, сверлящим. Волдеморт рассматривал ее, но чисто внешне — будто никак не мог свыкнуться с ее новым обликом. Но это ничего, завтра она оденется в привычное простое платье и старую мантию, и он успокоится.       Но было в его глазах что-то такое… Что-то незнакомое, неведомое ей. Что-то, от чего ей внезапно стало холодно в позвоночнике, а лицу — наоборот, жарко, причем она понятия не имела, что с ней происходит. Заболевает, что ли?..       — Малфою удалось на него надавить, — осознав, что молчание затянулось, сообщила Элисса. Для этого ей пришлось прокашляться — голос почему-то прорезался не с первой попытки. — Фоули хорошо держится, хотя видно, что он напуган. Но толку от его знаний не так много. И, насколько я понимаю, о «Сердце Исиды» он совсем не осведомлен.       Он ничего не говорил, только в задумчивости прошелся по деревянному крыльцу.       — Вы теперь должны сосредоточиться на родственнике Фоули, правильно? — уточнила Элисса настороженно, чувствуя, как ускоряется пульс. Следовало приступить к следующему этапу плана по спасению Алекса. Первая часть — увести из-под огня его семью — выполнена. Теперь нужно отвлечь внимание Волдеморта и Пожирателей от самого Алекса.       — Мне нужна информация о нем. Личная. Если узнать биографию этого мальчишки подробно, можно будет отыскать ниточки к «Сердцу Исиды», его Хранительнице и прочим сообщникам, — подтвердил Волдеморт, неторопливо поглаживая волшебную палочку. — Стоит поручить это Яксли, у него есть знакомые в Управлении мракоборцев…       Элисса набрала воздуха в грудь.       — Позвольте мне заняться этим, — заявила она решительно, и Лорд воззрился на нее. В тлеющих багровых глазах отразилось любопытство пополам с недоверием и весельем.       — Тебе? Ты как-то забыла упомянуть, что у тебя есть связи в Министерстве. Или ты на короткой ноге с Визенгамотом?       — Это мне не понадобится, — возразила она. — Но, вероятно, я смогу кое-что придумать. Дайте мне возможность проявить себя. Пожалуйста.       Почему-то ей показалось, что именно последнее слово произвело на него самое мощное впечатление. Волдеморт даже отступил назад и окинул Элиссу с ног до головы изучающим взглядом; чувствовалось, что он колеблется.       — И какие у тебя предложения?       Слегка замявшись, она нехотя сказала:       — Пока — никаких. Но если дадите мне немного времени подумать…       Некоторое время еще размышлял, рассматривая ее. Элисса встретила его взгляд смело и открыто.       — У тебя один день на раздумья. Если к завтрашнему вечеру идей не будет — не обессудь.       Элисса горячо закивала, всем своим видом демонстрируя признательность. Лорд странно усмехнулся каким-то своим мыслям и спустился с крыльца.       Через несколько секунд Элисса осталась в одиночестве. Не заботясь о сохранности платья, она села прямо на пыльные доски.       Идеи у нее как раз есть, она половину прошлой ночи занималась тем, что размышляла над этим. И если Лорд примет ее предложение, то у Элиссы будет пространство для маневра, чтобы немного сбить со следа Волдеморта и Пожирателей и дать Алексу возможность скрыться. Риск есть, но умеренный, куда меньший, чем этим вечером.       Но почему у нее на душе снова было так паршиво?